Ну а тем временем застолье продолжалось, росла на полу батарея пустых бутылок из-под различных вин, разные сорта их перепробовали: и «Шантелье» из Франции, и «Де ла Гранж» оттуда же… «Бугенвиллия» из солнечной Италии и даже коньяк «Белый аист» из Румынии. Подросткам и детям Лери выставила напитки собственного домашнего приготовления — лимонады, морсы, компоты и квасы.
Но Гарри-то именинник, ему просто положено налить, что ж с ним как с неродным-то? Ну и захмелел он маленько, куда ж без этого… Захмелел-осмелел Гарри и придрался к вопросу о лошади на втором этаже. Что она там делала да как её научили по лестницам подниматься и спускаться, и вообще, какой идиот разрешил скотине заходить в жилые помещения? Упс… поздненько, воробушек вылетел — не поймаешь. Лери прищурилась и недобро осведомилась у пьяного Гарри:
— Скажи-ка, Гарри, а Соломон тоже скотина?
Эта жуткая, убийственная фраза-вопрос вмиг отрезвила Гарри, и он кинулся извиняться и оправдываться, что он-де никого не хотел обидеть и, вообще, этого не говорил, вам послышалось… Подумав, он извинился и за «идиота», на всякий случай.
Люпин вздохнул и, потянув Гарри за рукав, сообщил ему на ухо, что Леголас приходил к нему, он любит слушать сказки перед сном, а так как мама запрещает сыну выходить из дома на ночь, то он придумал звать Леголаса к себе в комнату.
Мозги Гарри со скрипом провернулись, пытаясь уложить эту мысль в нетрезвой голове, он тщетно попытался представить себе, как лошадь стоит над кроватью и внимательно слушает сказки про принцесс и драконов. А не проще ли было привести коня в гостиную? Зачем его наверх-то тащить? А папа телевизор в гостиной в это время смотрит…
После застолья гости расползлись опохмеляться разными способами, маги жадно присосались к своим скляночкам с антипохмельным, люди принялись поглощать черный кофе без сахара в огромных количествах.
Гарри не очень хорошо понимал зачем, лично у него алкоголь выветрился уже через час. Ну да он и выпил-то всего ничего, чему там выветриваться?
Ну ладно, как бы там ни было, но их после повального похмелёжа пригласили в манеж. Люпин радостно потянул Гарри за руку и затараторил:
— Пойдем, Гарри! Мама такой подарок тебе приготовила!
Манеж. Огромное высокосводное помещение, залитое солнечным светом из витражных стрельчатых окон, у стен колонны, на полу тяжелый бурый песок. Гости, полные любопытства, расселись в специальной ложе для зрителей, вполголоса переговариваясь и гадая, что их ожидает?
Где-то рядом заиграла негромкая музыка, и на песок манежа вышла Лери, с нею два коня, Ян и Леголас. И началось…
Это было похоже на балет. С той лишь разницей, что танцорами были лошади. Вороной и мышастый синхронно поворачивались, приседали, вставали в песады, делали пируэты и пиаффе, ходили испанским шагом. Школьный галоп, менка ног, балансе-баллотады. Кранчы, дузы, тер-а-теры… Горят глаза, раздуваются ноздри, по киношному развеваются тонкие длинные гривы, стучат точеные копыта на грунте манежа, взвивая маленькие песчаные вихри. Свистит воздух, рассекаемый пышными хвостами, и играют солнечные блики на атласных шкурах.
Все забыли, как дышать, сидели, завороженные чудом, невозможным, непостижимым танцем свободных лошадей.
По щекам лорда Малфоя текли слезы, рядом с ним тихо рыдала Нарцисса, судорожно кусая прижатый к лицу платочек. Тихо, восторженно и вполголоса ругался Антошка Долохов. Тоскливо грыз ногти Август Руквуд и подобно сфинксам замерли Белла, Руди и Раби Лестрейнджи. Молча и потрясенно кусал губы Северус.
А сам Гарри, конечно же, тоже был потрясен. Такого чуда он никогда и нигде не видел и спрашивал себя в миллионный раз, каким волшебным даром владеет Лери, сколько сил и времени она вложила во всё это, как она создала таких прекрасных, удивительных коней?
А танец продолжался, порождая в их душах любовь и стремление к прекрасному.
====== Глава одиннадцатая. Путешествие на берег моря ======
К отъезду всё было готово, но встала проблема. Невилл отказался ехать без родителей, а везти куда-то на край света двух овощеподобных пациентов психиатрической палаты… Ну нету таких добровольных идиотов.
Но Северус, Данила и Михаэль, собравшись, посовещались и решили, что они, пожалуй, справятся.
И нагрянула в Мунго банда Пожирателей в традиционных безликих масках и черных балахонах, нагнала на весь медперсонал ж-ж-жуткого страху, собрала всех в одном самом большом кабинете и около часа мурыжила, замораживая ужасом… Ну ещё бы не испугаться, если на кончиках волшебных палочек постоянно сверкали зеленые искорки Авад, грозящие вот-вот выстрелить. Потом так же внезапно бандиты вдруг испарились, просто трансгрессировали безо всякой причины, так никого и не убив, и только врачебный долг заставил несчастных заложников выйти из кабинета и отправиться проверять пациентов. О сумасшедших, как правило, вспоминают в последнюю очередь и Долгопупсами с Локонсом озаботилась только нянечка-сиделка, она же и обнаружила их пропажу. Но не связала их исчезновение с налетом Пожирателей и поэтому сперва честно поискала сама, стараясь не привлекать лишнего внимания и шума. Ну не Пожиратели же их похитили, я вас умоляю… Кто будет тихих психов красть?
Не найдя пропавших Долгопупсов, она вынужденно обратилась за помощью к коллегам, на неё посмотрели как на кретинку, но проверить проверили: сходили, посмотрели, точно, нету пары с номерами 140 и 141 с пометками «Безнадежный случай, исцелению не подлежат». И что делать? А ничего! И целитель по имени Гиппократ Сметвик гулко грохнул по столу широченной ладонью. Сообщить только Августе Долгопупс, лично и по секрету, и больше ни-ко-му! А кто проболтается министру или кому там ещё, того ждет немедленное увольнение без зарплаты! Ему этот Кингсли уже давно поперек горла встал, дышать не дает, черномазая зараза… Он же, гад, бюджет урезал, и последний месяц Алису и Фрэнка содержали только за счет больницы, не вечно же с бабульки деньги трясти! А на жалобы министру Сметвику пришел запредельный ответ от министра же: бесполезные граждане мне не нужны.
Ах, не нужны? Ну так и фиг с тобой, а о них позаботятся те, кто их украл. Ведь зачем-то их украли? Вот и пусть теперь возятся с ними!
Госпожа Долгопупс устроила тихую истерику и картинно полежала в обмороке, до отключки напугав бедняжек медсестричек, Сметвику же бравая старушенция лишь подмигнула тайком, тем самым говоря, где именно находятся её дети и что с ними всё будет в порядке.
Гарри было очень грустно расставаться с домом, в котором прожил почти три месяца, он привык к своей чудесной комнате с Пегасом, привык получать на завтрак что-нибудь неожиданное и вкусное, привык смотреть, как Леголас забирает с крыльца мусорный пакет и уносит его к бакам, игриво поматывая и тряся им. Лери рассказала, что такая причуда завелась у Леголаса с его жеребячьего детства, он всегда сопровождал её, когда она уносила пакеты в мусорку. А потом, однажды она обнаружила, что пакеты с мусором кто-то крадет, проследив же за воришкой и найдя его, она первое время не знала, смеяться или плакать, потому что вором оказался жеребёнок. Чертёнок Леголас постоянно видел, как хозяйка уносит к мусорным бакам чёрные пакеты и, найдя однажды брошенный на крыльце один такой, он решил отнести его в мусорку сам. С тех пор так и повелось, он прочно занял статус главного мусорщика и уже два года исправно выносит мусор.
Да, Гарри очень не хотелось срываться с места, но делать нечего, сборы были завершены, последний тяжелый груз отправлен на корабль и настала очередь людей и животных. К тому же был разговор, случайно подслушанный Гарри из окна своей комнаты — разговаривали Лери и Михаэль на задней веранде, как раз под окнами комнаты Гарри.
— Не хочу уезжать… — голос Лери, жалобный и неуверенный, поразил Гарри, и он невольно придвинулся поближе к окну.
— Знаю, милая. Но нам придется, Балинор ждет нас, — тихий и серьезный голос Михаэля. Гарри выглянул и увидел, как отец обнимает жену.
— Мне просто страшно, я там никого не знаю, — Лери говорила зарывшись лицом в грудь Михаэля и оттого её голос звучал глухо.
— Я тоже там никого не знаю, любимая. Но мы же вместе, мы здесь никого не оставляем, всех берем с собой… даже маму.
— Да, мы вместе… Как ты думаешь, что нас там ждет?
— Не знаю, родная. Но знаешь что?
— Что?
— Это я должен бояться и переживать, это я оказался в недвусмысленной ситуации. Ведь это я когда-то думал, что женился на простой обычной девушке, а она... о, Боже, что я несу! Лягушка превратилась в принцессу…
— А ты стал королём страны дальней.
— Верно. И мне интересно, а могу ли я отказаться от всего этого?
— А ты можешь?
— Наверное, могу, но тебе придется уехать без меня.
— Даже думать об этом не могу, Михаэль, мне без тебя и жить-то незачем…
— Здрасьте, а дети?
— Дети вырастут, а ты… А ты моё солнышко, а я твоя планетка, и пока ты светишь — я живу.
И здесь Гарри смущенно отвернулся от окна, когда стоявшая внизу пара принялась нежно целоваться. Этот разговор крепко засел ему в душу и заставил задуматься: а чего он боится? И ведь не только он боится. Лери и Михаэль тоже едут навстречу неизвестности, они тоже не знают, что их ожидает в конце пути. Надо держаться вместе и поддерживать друг друга, семья они или не семья? А раз семья, то надо помогать им, а не прятаться и тосковать по углам, впереди — только будущее.
И Гарри, приняв решение, стал более оптимистично относиться к грядущим переменам.
Сперва ехали поездом по Европе… Ох, чего стоила погрузка лошадей в вагон-скотовоз, Соломон уж на что умница, да и он заартачился, ни в какую не соглашался заходить в вагон. Лери и Догу пришлось ехать там же, вместе с лошадьми, ради их спокойствия, а на ехидные подколки-советы станционных служек «зануздайте их да и вся недолга» Лери жутко разозлилась и послала их в далекие голубые дали.
А когда тот же Соломон принялся нервно обнюхивать пол, Лери не придумала ничего лучше, как уложить коня на пол и желательно на бок. Как ни странно, это помогло, гнедой успокоился и расслабился и теперь спокойствием мог переплюнуть даже римского патриция. Видя такое дело и кое-что поняв, Лери с помощью Дога уложила остальных лошадей, коров и быка. Свинью, к слову, пришлось продать.
Сам же Гарри с отцом, братьями и дядей Северусом устроился с комфортом в просторном и отличном купе и, конечно же, переживал за Лери — как она там в вагоне скотовоза? Михаэль, видя тревогу сына, постарался утешить его:
— Не волнуйся так, Гарри. Лери крепкий орешек, она любому бойскауту здоровенную фору даст, её детство прошло в таежном поселке в Уральских предгорьях, называется Коми. Весьма суровый край, не любящий неженок и слабаков, там довольно жестокая природа, короткое и очень жаркое лето и долгие, по девять-десять месяцев, холодные зимы с трескучими морозами… Данила очень постарался спрятать свою сестру, так что не переживай, сынок, Лери сильная девочка, нет вещи, с которой она бы не справилась.
— А как вы познакомились? — не удержался от любопытства Гарри.
— Как познакомились… Ну, меня на Урал отправили по обмену опытом по спасению в горах. Русские коллеги меня, честно говоря, удивили, нигде больше таких храбрых людей я не встречал. Командировка продлилась полгода, русские горы подарили мне незабываемые впечатления, русское лето — невероятные приключения, а русский город Тюмень подарил мне встречу с Лери и любовь. Меня поселили в доме её родителей, они стали моими опекунами на тот период. А когда пришло время возвращаться, вместе со мной поехала и Лери. Она, кхм… пришла ко мне за помощью, её мама отправила к врачу на аборт, не желала, чтоб дочка в подоле принесла, ну и вот… А я подумал, что это шанс начать новую жизнь, а то как-то несправедливо получается: первая жена сбежала от меня с ребёнком, а вторая вот поступила наоборот, пришла ко мне с ребёнком. В итоге сыграли свадьбу, а через девять без двух недель месяцев родился Люпин Рихард.
Долго ли, коротко ли, но доехали они до Италии, до Средиземноморья, до моря, короче говоря, до открытого водного пространства. Корабль ждал их в Триесте. Лошадей, выгнав из вагонов, загнали во временный загон, Лери, заметив, что верный Соломон мечется вдоль изгороди и лихорадочно кого-то высматривает, поняла его тревогу, на всякий случай подошла и показалась ему на глаза. Карие добрые глаза коня так и впились в неё, и больше он глаз не отводил, всё время, постоянно смотрел на Лери. Михаэль, поняв, что жену он всегда найдет возле лошадей, оставил с ней детей, включая Гарри, и ушел разбираться с погрузкой. Гарри смущенно посмотрел на лошадей, их было не восемь, а двенадцать, четыре принадлежали Франкелам: Хлопушка, Кантакларо, Катиффа и Магомет. Последние были арабской породы, Кантакларо серый андалуз, а Хлопушка одним своим видом вызывала море вопросов — была она белая с голубыми глазами и с густой каштановой гривой и таким же хвостом. Порода её была неизвестна никому.
— Почему Соломон так боится остаться один? — не выдержал Гарри.
— Да я не знаю, спросила бы, да он ответить не сможет. Думаю, дело в его прошлом — когда я его увидела в приюте в первый раз, у меня чуть сердце не остановилось. Это был живой скелет, обтянутый драной шкурой, горбатый, скособоченный, голова висит ниже плеч… Я прямо разревелась, ему ж два года было всего-то, а уже замучили. А вороного вообще чуть не съели живьем, это я про Яна Малкольма говорю, он нескоро начал доверять людям, а уж когда начал… Гарри, это самый преданный друг оказался, самый верный, самый настоящий. И вообще, мне кажется, чем хуже жила лошадь, тем больше она начинает ценить жизнь и людей, который ей эту жизнь обеспечивают.
Вот Мери, например... Казалось бы, ей жилось хуже всех, с самого рождения изнурительные тренировки, скачки с двух лет, к пяти годам прокат, после того как её пьяный жокей хотел топором зарубить, её списали со скачек, она стала непригодна к ним. Да после такой жизни весь мир возненавидишь, верно, Гарри? А она что сделала? Что, я спрашиваю? А она им всем отомстила со страшной силой, знаешь как?
Гарри аж дыхание затаил, ему очень хотелось услышать про месть, ведь ему тоже хотелось кое-кому отомстить, и он придвинулся ближе, не желая упустить ни малейшей подробности.
— Она их простила.
— Что? — Гарри даже подумал, что ослышался. Лери повторила:
— Она всех простила, понимаешь, те, кто знает её историю и кто стоит рядом с ней, чувствуют себя подлецами, даже мне стыдно из-за того, что я человек двуногий. Да уж, воистину верная поговорка: «Прости врага и пусть ему будет стыдно». Я не помню, кто это сказал, но кто бы он ни был, он — мудр.
Гарри ошарашенно посмотрел на Лери, но долго абстрагироваться ему не пришлось, потому что подошел Михаэль и весело сказал им:
— Представляете, наш корабль зовется “Фродо Бэггинс”! Пошли посмотрим?
====== Глава двенадцатая. Контрабанда великанами ======
“Фродо Бэггинс”… Что сказать о нём? Стройный трёхмачтовый парусник 85 метров в полную длину, корпусом в 64 метра и водоизмещением в 2100 тонн с осадкой в 6.7 метров. Три высоченные мачты в 46 метров несли аж 2980 квадратных метров парусов, а из-за изобилия снастей: вант, тросов, шпангоутов и рей казалось целым лесом… Во всяком случае, детям показалось именно целым лесом мощная оснастка судна, да и Гарри, не очень хорошо разбирающемуся в парусном деле, тоже, чего уж там. Белые высокие борта, длиннющий бушприт с резной фигурой кудрявого мальчика под ним, бесконечно длинная цепочка иллюминаторов в два яруса с обоих бортов… всё это вызывало восхищение. Что и говорить, корабль был прекрасен.
А на Лери вдруг напал приступ суеверия, и она голосом, полным недоверия, спросила Данилу:
— Почему “Фродо Бэггинс”?
— Потому что я действительно чувствую себя маленьким уставшим хоббитом и так же, как и Фродо в свое время, ухожу на Запад. Навсегда.
— А как он назывался раньше? — не унималась Лери, хотя её голос подозрительно сел.