Вот уж чего Гарри и не ожидал, так это того, что у него и бабушка окажется. Правда, его немного удивило, что Люпин с Севером не кинулись с визгом к бабуле на шею, а довольно прохладно встретили её. Люпин вежливо поздоровался с ней и ушел, а Север вообще отказался подходить. Ну, с младшим все оказалось понятно, он просто не помнил бабушку, она уже два года жила в Неаполе на солнечном берегу Неаполитанского залива Тирренского моря и в Зальцбурге редко бывала. А Люпин…
Что ж, за обедом Гарри увидел причину столь прохладного отношения мальчика к бабушке. Мери Энн Гренкович терпеть не могла невестку и всячески шпыняла и третировала её, а по поведению Лери было непонятно, как она относится к свекрови. На первый взгляд казалось, что никак, но, присмотревшись и прислушавшись, Гарри заметил одну закономерность. Вот Мери Энн долго и всласть песочила Лери, нудно и тоскливо жалуясь ей на неё же, всё это время Лери стояла как замороженная, с вежливой улыбкой на лице, а когда свекровушка выдохлась и отстала, то Лери, дождавшись, когда она отойдет подальше, тихо произнесла себе под нос:
— И я тебя люблю, мама.
Гарри задался вопросом, почему они не ладят? Ведь отношение Лери ясно говорит, что Мери Энн ей небезразлична.
Встреча Северуса с матерью прошла более чем нейтрально: вежливо поздоровались, поинтересовались здоровьем друг друга и разошлись, и больше никаких эмоций не проявили.
Тем же вечером, вернее ночью, произошло одно событие, которое ещё больше раскрыло характеры этих двух женщин.
Гарри проснулся от криков; вскочив и поспешно нашарив на прикроватной полке свои очки, он выскочил в коридор, где уже собрались почти все домочадцы. Мери Энн недовольно брюзжала на несносных детей, которые спать не дают порядочным людям, встревоженный Гарри протолкался к двери в детскую и заглянул туда — на кровати, обнимая сына, сидел Михаэль, а маленький Север жалобно ревел у папы на коленях, Лери же внимательно оглядывала комнату.
— Что случилось? — спросил Гарри.
— Да ничего не случилось, кошмар ребёнку приснился, — ворчливо ответила бабушка. Гарри понимающе покивал, кошмары, ну да, это он понимал. А Лери тем временем обратилась к Северу:
— Ну, Севереныш, прекращай рыдать, расскажи маме, что тебя разбудило?
Малыш перестал хныкать и ткнул пальцем в шкаф:
— Бака, топа-топа!
Михаэль устало сказал, покачивая ребенка в руках:
— Я смотрел, Север, в шкафу никаких монстров нет.
Но Лери, похоже, лучше понимала своего сына и потому переспросила:
— Бяка топа-топа? Какая-то нехорошая бяка топает в шкафу?
Она сходила к себе и вернулась с фонариком, раскрыла дверцы шкафа и зарылась в его недра, бурча под нос что-то на тему топающих монстриков. После чего бормотание стихло, а потом…
— Ах ты ж, топотун… колючий. Михаэль, одеяло дай, тут ёж!
Михаэль ссадил Севера с коленей и, схватив одеяльце, кинулся к жене в шкаф. И вскоре Лери вылезла оттуда, показывая завернутого в одеяло недовольно фырчащего ёжика. Гарри невольно придвинулся поближе, ежей ему как-то не приходилось видеть, тем более живых и так близко. Лери, видя его интерес, отдала ежа ему, попросив отнести его вниз, на кухню. Гарри, бережно прижимая к груди сверточек с ёжиком, так и сделал, унес его на кухню и сел в кресло Дога, с неистощимым любопытством разглядывая острый усатый носик и черные бусинки глаз. Пришла Лери и принесла коробку, которую поставила на стол, после чего подошла к телефону и набрала номер, а Гарри встревоженно замер, гадая, куда и зачем она звонит…
— Дерек? Привет, у вас ёжик не сбегал? Да? Так и думала. Вы его сейчас заберете или утром? Чего?.. Вот делать мне больше нечего, кроме как ежей разносить…
Лери повесила трубку и повернулась к Гарри:
— Всё в порядке, нашелся хозяин Ушастика, — она кивнула на ежа, — это его кличка, его хозяйка Сюзанна Франкел. Завтра надо будет отнести его домой, это недалеко.
И она, зевнув, покинула кухню, а Гарри так и просидел здесь остаток ночи, не в силах расстаться с ежом и думая, думая… о том, что, не поверь малышу никто из взрослых, у того мог бы «родиться» очередной монстр в шкафу, очередной детский страх стал бы выдумкой, печальной реальностью детских кошмаров. Как это сделала равнодушная бабушка и почти сделал отец, но папа просто устал, оправдывал его Гарри, поглаживая симпатичного ночного гостя, топотуна-ёжика. Нет, всё-таки Лери молодец, прислушалась к маленькому сыну и как-то отличила правду от детской фантазии.
В половине пятого на кухне появился Дог, вытащил из-под мойки ларь с картофелем и принялся чистить. Гарри нерешительно спросил у него:
— Здравствуйте, а вы не знаете, почему у Лери такие натянутые отношения со свекровью?
— А ей ни одна невестка не нравилась, ни Лили, ни Валерия… последняя так вообще раздражала её до нервной трясучки, даже при мне, спустя много лет после их свадьбы, продолжала пилить своего сына. Мол, что за беспородная дворняжка? Ни рожи, ни кожи, без роду-племени… Её, видишь ли, не устраивает такая жена для её драгоценного сына, ей другую подавай, породистую, высокую, стройную да красивую. Тьфу… А по-моему, лучше Лери и не найти никого, другой такой женщины на свете просто больше нет.
Высказавшись, Дог умолк и продолжил чистить картошку. Гарри предложил помощь, и тот не стал отказывать, а достал для Гарри ещё один нож, и дальше они работали вместе. Потом Дог, вымыв картошку, принялся тереть её на тёрке, Гарри, изрядно озадаченный, и тут помог, молча спрашивая себя, что же такого съедобного можно приготовить из тертой сырой картошки? Уж больно неаппетитно выглядела эта серо-бурая масса.
Оказалось, можно, и очень вкусно: замешанная на муке и яйцах серая бурда после обжарки превратилась в неописуемо вкусные оладушки-драники, распробовав которые, Гарри чуть пальцы себе не откусил, как же это вкусно, оказывается!
После незабываемого завтрака Лери собралась к соседям, отнести к ним ежа, и Гарри попросился с ней. Лери разрешила и даже дала ёжика в руки. Вот понимает она людей, и всё!
За ними увязался Соломон, и Лери, решив, что раз он с ними, то пусть и прокатит, уложила гнедого мальчика на дорожку, конь лег, женщина села ему на спину и похлопала по крупу позади себя, приглашая Гарри. Гарри согласился, ему было интересно проехаться на голой лошади.
Доехали до Франкелов, отдали ёжика рыжей кудрявой девочке по имени Сюзанна и так же неспешно вернулись домой. Шагает, шагает, мерно идет гнедой великан, и покачиваются двое на его спине в такт шагам… Усыпляющая качка, сытный, вкусный завтрак, свежий утренний ветерок, птички чирикают, зеленеет-искрится молодая травка, шелестят-покачиваются деревья-великаны, тихое волшебное весеннее утро…
А спустя несколько дней чуть не произошла трагедия.
Это утро ничем не отличалось от предыдущих, разве что перед завтраком Дог озабоченно спросил у Лери, не видела ли она Соломона и Яна Малкольма. Лери удивилась, сказала, что не видела.
Михаэль уехал на работу, а Лери принялась замешивать тесто для хлеба, собираясь испечь его к обеду, Гарри тер на терке сыр для ее очередного кулинарного шедевра. Зазвонил висевший на стене телефон, и Лери попросила Гарри нажать на кнопку громкой связи, так как у неё руки в муке. Гарри так и сделал, и из телефонного динамика донесся голос:
— Алло! Позовите фрау Гренкович.
— Я у телефона, что случилось?
— Валерия? Приезжайте немедленно, гнедой напал на Михаэля!..
Хлеб и сыр были забыты, Лери и Гарри понеслись прочь, во двор, где она велела Догу заводить грузовик и отвезти их на базу «Санитарный вертолет №9». Дог за руль, Лери и Север рядом, Северус и Гарри запрыгнули в кузов, а вслед им смотрит перепуганная Мери Энн.
Быстрая, стремительная езда по дороге среди холмов, потом грузовик, натужно ревя мотором, врезается в лесной клин, так короче и скорее, правда же? Ну вот и база. Два вертолета на взлетно-посадочной площадке, в стороне на газоне лежит распростертый на спине Михаэль, а над ним непоколебимой скалой замер гнедой конь, прижав правой передней ногой Михаэля к земле, не давая ему пошевелиться.
Услышав грузовик, лошадиный пленник с трудом повернул голову в их сторону, слабо улыбнулся и нашел-таки силы, чтобы выдавить:
— Всё в-в п-порядке… мне… не больно… Не пугайте его.
Ну, Лери и сама не собиралась кого-то пугать, она осторожно подошла к ним и присела на корточки, заглядывая в глаза и мужу, и коню. И мягко спросила:
— В чём дело, Соломонушка? Отпусти Михаэля, пожалуйста.
Соломон снял ногу с груди и шагнул в сторону, Михаэль тут же сел, потирая грудь и болезненно морщась. Угу, не больно… Лери, продолжая сидеть на корточках, придирчиво спросила:
— Ну… Так что же тут случилось?
Подошел начальник базы, Аксель Зельтцер и сказал:
— Этот гнедой всё утро всех от вертолета отгонял, даже механика не подпустил.
Михаэль виновато добавил:
— А когда я его стукнул и накричал на него… Он просто схватил меня за руку, оттащил сюда, на газон, и повалил на землю. И копытом прижал… — помолчав, он неуверенно добавил: — С таким выражением на морде, словно говорил: «Ну уж нет, тебя-то я точно спасу», по крайней мере, я так понял. А на самом деле я ничего не понимаю.
Лери оглянулась по сторонам и заметила:
— А где Ян? Пропали же две лошади, а здесь только одна.
Словно поняв её слова, Соломон повернулся к лесу и громко заржал, вскоре из леса донеслось ответное ржание Яна Малкольма.
Ну что ж, сходили на голос вороного коня и нашли его в компании Холмса и весьма покусанного мужика, причем кусали его оба — и пёс, и конь, с одинаковой страстью, от всей широты собачьей и конской души. При дяденьке обнаружилась черная сумка, содержимое которой заставило начальника базы схватиться за сердце и вызвать сапёров с кинологами.
В вертолете оказалась бомба, и таймер взрывателя был настроен с таким расчетом, чтобы вертолет взорвался через пять минут после взлета. Высоко-высоко от земли, без малейшего шанса на спасение.
Гнедой конь спас человеческие жизни, спас Михаэля. И для Гарри он стал героем.
====== Глава десятая. Необыкновенный День рождения ======
Красный вертолет в синем небе… Небо яркое-яркое, темно-синее, и в нём яркая красная точка, которая в полной тишине вдруг превращается в пылающий огненный шар. А потом слышится крик, душераздирающий, отчаянный вопль ужаса…
И Гарри просыпается, громко крича и обливаясь холодным потом. Задыхаясь от ужаса, он рывком садится на постели и слепо таращится в темноту, но перед глазами всё ещё пылает огненный шар — взорванный террористами вертолет.
И это было реальностью, по всей Европе прокатилась волна взрывов, по всем телеканалам то и дело сообщалось об очередном теракте. А Лери как-то сказала, что жаль, что нет на других базах своих Соломонов.
Эхо его криков не успело рассеяться по стенам, как хлопнула дверь и в комнату влетели Лери и Михаэль, а за ними Северус. Лери молча садится к нему на кровать, крепко обнимает, прижимает его к груди и гладит мокрые волосы на затылке, и шепчет, шепчет что-то. Гарри прислушивается:
— Тише-тише, маленький, всё хорошо, сынок. Это просто плохой сон, всё хорошо, малыш…
Он крепче вжимается в Лери, зарывается лицом в её плечо, чувствуя, что его обнимает мама. Действительно мама, не мачеха.
Спустя целую вечность Гарри успокаивается, перестает дрожать, и Лери с Михаэлем, убедившись, что с мальчиком всё в порядке, покидают комнату. А Северус задерживается, внимательно смотрит на Гарри и задумчиво хмурится. Он догадывается о причине кошмаров, потому что сам тоже пережил страх потери брата. И поэтому говорит:
— Где твоя палочка, Гарри?
Гарри удивленно моргнул, но палочку из ящика стола достал. Северус кивнул и попросил:
— Вызови Патронуса.
Гарри тут же, забыв сконцентрироваться, взмахнул палочкой:
— Экспекто Патронум!
Из палочки вырвалась спираль серебряного тумана, которая тут же стеклась-сформировалась в лохматую приземистую фигуру, и вот перед ними стоит серебристый сенбернар. Но не Барми-Бармалей, а другой, поджарый и короткошерстный с бочонком на шее. Сенбернар-спасатель.
Гарри неуверенно взглянул на Северуса, тот удовлетворенно кивнул:
— Не удивляйся. Твой отец спасатель, а Патронус не может принять человеческую форму, поэтому он и принял такую, близкую по сути к спасателям. Именно поэтому твой Патронус — сенбернар. А теперь, можно я попробую?
Северус протянул руку, Гарри отдал ему палочку и, затаив дыхание, наблюдал, как после призыва Северуса из палочки вылетела лошадь и встала рядом с сенбернаром. Невысокая, но грациозная лошадка с забавно вздернутым носиком, очень похожая на арабскую кобылку. Северус почему-то смутился и поспешно развеял своего Патронуса, но увидев, что Гарри даже и не думает смеяться, а лишь вопросительно смотрит на него, криво улыбнулся и застенчиво пояснил:
— Ты не подумай… Просто это любовь Михаэля к жене, а она у него, похоже, ассоциируется с лошадью. Ну или любовью к лошадям, не знаю…
Гарри покивал и робко спросил:
— А какой он у тебя раньше был?
— Лань, раньше у меня была Лили-лань.
— А у меня олень, — зачем-то сообщил Гарри. Потом он задумался, кое-что вспоминая: темный далекий лес, замерзший прудик, меч Гриффиндора в его черной стылой глубине… И лань, серебряную посланницу, так вот от кого она! И Гарри бросил на Северуса радостно-благодарный взгляд, тот лишь обреченно вздохнул, молча признавая его догадку и так же молча капитулируя.
Приближался знаменательный день, тридцать первое июля, День рождения Гарри, ну и день отъезда, соответственно. И, пожалуй, это был самый невинный способ пригласить и собрать в одном месте огромную толпу народа, а Гарри и Северус в течении полутора месяцев именно этим и занимались — разыскивали и собирали друзей. Так что на День рождения Гарри приехали Гермиона с родителями, Полумна со своим отцом, Драко Малфой с отцом и матерью, пожаловал и Невилл Долгопупс со своей бабушкой. С Малфоями прибыли Лестрейнджи, Антонин Долохов и Августус Руквуд.
Хагрида Гермиона нашла, но он отказался ехать, просил передать Гарри приветы и извинения, и что у него всё хорошо. С братом Гроххом он не пропадет, и пусть Гарри не переживает за него.
Также пришли соседи: братья Франкелы, Дерек, Дигори и Балто, с детьми, конечно, Сюзанна — дочь Дигори, — Дэвид и Калеб, шебутные близнецы-сорванцы, сыновья Дерека. Они тут же с воплями бросились к Лери и запрыгали вокруг неё:
— Мама Лели, мама Лели!
В ответ на озадаченные взоры Северуса и Гарри Михаэлю пришлось рассказать им жуткую историю о том, что жена Дерека скончалась родами, и на весь Зальцбург в тот бешеный снежный февраль на тот момент только одна кормилица и нашлась — Лери. А сама Лери добавила, что младенцы были недоношенными и она просто замучилась с ними, ведь они даже сосать не могли… Но в конце концов всё утряслось, её молока всем хватило, все выжили и выросли, вон, бегают…
Папа Гарри произвел впечатление на друзей, они с огромным уважением смотрели на него, особенно когда узнали, что он спасатель. Гермиона даже пошутила:
— Так вот почему ты всех рвешься спасать, Гарри! В тебе говорят гены твоего отца-спасателя.
Лери почему-то приклеилась к Долохову, и прямо достала его просьбами рассказать, в каких местах России он успел побывать, ещё она всё время называла его Тошей да Тошенькой. Видимо, соскучилась по России.
Поразительно, но на такую прорву гостей Лери каким-то чудом ухитрилась накрыть вполне пристойный стол, он буквально ломился и трещал под изобилием блюд. Никто так и не заметил, когда прибыл Данила. Просто он вдруг обнаружился среди гостей во время застолья и никто не понял, давно он тут или только что пришел?.. Но торт, как ни странно, испек именно Данила, и Гарри, счастливый именинник, только глаза вытаращил, увидев гигантский торт с восемнадцатью свечами и взбитыми кремовыми и шоколадными сливками. Его поздравляли, обнимали, хлопали по спине. Подарки были простые и незатейливые, но Гарри больше обрадовался, когда увидел, как лорд Малфой, оглянувшись по сторонам и не заметив поблизости магглов, протянул Северусу длинный узенький сверточек, в котором без труда угадывалась волшебная палочка. Теперь Северус был полноценным магом.