— Я тоже имею, так сказать, вопрос. Зачем вы с Дамблдором забрали меня от родителей, Минерва?
Лестрейнджи переглянулись и с живым интересом уставились на МакГонагалл, а правда, зачем? Невилл, едва живой от стыда от предательства бабушки, тоже невольно отвлекся и вопросительно смотрел на них.
Минерва пожевала свои сухие губы, покосилась на Кингсли и тихо проговорила:
— Тогда, в то время мы начали соблюдать новый закон министра Фаджа о Статуте секретности и в него входило обязательный и, к сожалению, насильственный отъём детей-волшебников из семей магглов. Понимаю, странно звучит, но министр был молод и только занял пост, поэтому вертелся как мог, протаскивая всякие нововведения в массы, в народ. Я не знаю, по какой причине с ним соглашался Дамблдор, я всего лишь его заместитель и свое место должна знать неукоснительно — слушаться начальника и исполнять его приказы.
Она замолчала, взглядом прося у Северуса прощения, и тот молча склонил голову, принимая её извинения. В конце концов, что могла поделать среднестатистическая волшебница против могучего мага, которым в свое время был великий Альбус Дамблдор. Да и против нового министра она, похоже, мало что могла противопоставить, вон как с опаской на него поглядывает, ясно-понятно, новый министр с новыми порядками тоже всех достал…
Тем временем Августа снова напомнила о себе:
— Так, ладно, с этим разобрались. А с Лестрейнджами что? А со мной? Господин министр, вы разберетесь?
А Кингсли Бруствера раздирали его собственные демоны... Под перекрестными взглядами, здесь от него требовали свершения справедливости, в то время как сам он хотел ни много ни мало, а прибить Снейпа, этого вечно ускользающего из его рук Пожирательского недобитка, уж слишком много тот его крови попил, директорский карманный Пожиратель… И больше у него таких шансов не будет, а значит, надо действовать здесь и сейчас. Тут уж как повезет, или пан, или пропал… И Кингсли внезапно схватил Северуса в крепкие объятия, каким-то танцующим пируэтом скользнул к борту и, не успел кто-то даже ахнуть, перевалился вместе с ним за борт в неспокойное серое море. Был у него один секрет, о котором никто не знал, и сейчас Северус Снейп перестанет существовать.
Все кинулись к перилам и перегнулись через них, вглядываясь в серо-стальные воды, Михаэль без раздумий разулся и прыгнул следом, а Гарри успел перехватить потрясённый Люциус. Крепко обняв юношу, он с отчаянием всматривался туда, где в пучине вод скрылись без следа три человека. Северус и Михаэль вынырнули, крепко цепляясь друг за друга и тревожно озираясь в поисках ненормального негра. Взгляды всех остальных с борта корабля тоже зашарили по поверхности океана, ища третьего. И третий появился, но не человеком, а огромной белой акулой, Кингсли был из племени дагонов-вудуистов, поклонявшимся своему кровожадному божеству — акуле.
Лери и все женщины отчаянно завизжали, показывая рукой в сторону огромной твари. Михаэль и Северус синхронно развернулись, увы, для того, чтобы увидеть перед собой раззявленные зубастые челюсти смерти. Обняться они успели, а вот зажмуриться — нет. Акула взлетела вверх, подхваченная челюстями гораздо большего размера, а именно челюстями древнего чудовища — базилозавра, и была аккуратно перекушена пополам этими самыми челюстями. Жизненный путь Кингсли Бруствера бесславно и банально закончился в желудке Базилия.
Поняв, что чудищу не до них, братья поспешили доплыть до корабля, с борта которого Данила и Дог в спешном порядке уже спустили штормтрап и теперь помогали Михаэлю и Северусу забраться на борт. А потом они все вместе в священном ужасе смотрели на морского монстра, который случайно или нарочно спас попавших в беду людей. А вы как думаете, м-м-м?
Чудовищный левиафан какое-то время проплыл рядом с ними, рассматривая людей гигантским овалом глаза, в котором явственно читалось живое и доброжелательное (!) любопытство, а потом, что-то определив и решив для себя, морское чудо-юдо ушло в глубину, показав на прощание нормальный с виду китовый хвост.
Лери ошарашенно посмотрела на мужа и сдавленно сказала:
— Никому не расскажу о том, что видела… никто ведь не поверит.
Конечно, с ней все согласились. И как-то само собой решилось, что старушка МакГонагалл поплывет с ними. Собственно, никто особо и не возражал.
И, разумеется, на фоне всего произошедшего Августе Долгопупс тоже пришлось задвинуть подальше свои хотелки и мысли о справедливости. На время.
====== Глава четырнадцатая. Чудеса нового мира ======
К тому времени, когда “Фродо Бэггинс” наконец-то добрался до Багамских островов, практически закончилась вода — Грохх не умел сдерживать свои аппетиты, — но на Багамах, к счастью, удалось пополнить запасы.
Здесь же Данила, загнав корабль в док и заплатив за стоянку, распорядился снять моторы и убрать всю электронику. Катер продали, а баржу прицепили тросами к паруснику. Предчувствуя скорое расставание с этим миром, экипаж “Фродо Бэггинса” спешно фотографировался, закупался всякими мелочами в местных магазинах и в последний раз брился-стригся электрическими машинками. Тем более что за время плавания все мужчины заросли бородами, включая подростков. И если Лери раньше маленько шугалась заросших и лохматых «пиратов», то теперь сдавленно хохотала при виде бритых «арестантов».
И вот настал день Последнего перехода. Данила, собрав всех на капитанском мостике, обратился к ним с речью:
— Дорогие мои соратники и друзья. Прежде чем мы отправимся в путь, должен честно предупредить — назад пути не будет и у вас ещё есть время передумать, и нет, не спорьте и не перебивайте, прошу вас! Передумать вы можете, просто вы не представляете того, куда мы плывем, а плывем мы в дикое средневековье, там нет электричества, нет машин, самолетов и поездов, транспорт осуществляется при помощи лошадиной тяги, и то если вы сумеете договориться с лошадьми… Так что обычное средство передвижения — это ваши собственные ноги, ну или лодка вам в помощь, рек там полно… Итак, вопросы?
— А раньше не могли сказать, куда мы едем? Господи, ну куда я сунулась?! — раздраженно крикнула Мери Энн.
— Да ничего, электричество можно изобрести, — оптимистично сказал Балто.
— То есть комбайна на кухне не будет? — спросила Джина Грейнджер.
— А кухня вообще будет? — с тревогой спросили сразу несколько голосов.
Данила поднял руки в успокаивающем жесте, все смолкли и снова воззрились на чёртова капитана, который, оказывается, хрен знает куда их везет.
— Электричества там нет и изобрести его нельзя, уж простите, но такова природа Балинора. Этот мир не терпит вмешательства техногенного человеческого прогресса, это волшебный мир, лампочку не получится создать, но можно сотворить светящийся фиал, шарик света, если угодно.
— Скажите это магам! — снова подал голос Балто.
Данила хмыкнул:
— Скажу-скажу… но добавлю, там магия подчиняется не только волшебникам с волшебными палочками, но и простым людям. Вроде вас.
Эта новость заставила всех крепко задуматься, да и какой нормальный человек не мечтал хоть раз в жизни поколдовать, а тут, нате вам, целый магический мир к вашим услугам, м-м-м… мечта идиота.
— Хм, неплохая приманка, но хотелось бы подробностей, — осторожно заметил Дерек. Лери взглянула на него и согласно закивала. Она тоже ничего не знала о том мире — хоть и родилась она там, но выросла-то в другом, и выросла как простой человек, без волшебных способностей.
Данила вздохнул, устало потер переносицу и тихо пробормотал:
— Я вам не могу рассказать про магию Балинора, это нельзя описать, это можно пережить, почувствовать, осознать и принять лично. Могу лишь сказать, что там нету власти денег, как нету и самых денег, в самом буквальном смысле этого слова. Не увидите вы там монет, ни золотых, ни серебряных…
Короче, не остался никто, поехали все, взбудораженные сумасшедшей вестью от отсутствия экономики загадочного мира. Это как же понимать, нет денег? И как это, жить без них?
Врата завораживали — радужный овал, полусфера радуги и её отражение… Вечернее небо, густо-синее сверху и по-летнему голубое внутри радужного моста, а само море переливалось и мерцало, маня своим светом. Это было бы прекрасно, если бы не одно но… Этим “но” был Бермудский Треугольник! И у Лери, и у всех остальных людей в головах тут же возникли ужасы этих аномальных мест, все припомнили жуткие истории вроде Лангольеров, раздвоенных людей, Оставленных и прочих киношно-книжных кошмаров. Балто прижал руку к верхней челюсти, где у него был штифт и подумал, а останется ли он с ним, а не исчезнет ли он и не найдут ли штифт отдельно от него, от Балто? Мери Энн подумала о том же и о своем титановом коленном суставе.
Радужные Врата всё ближе и ближе, а потом… казалось, они вошли в свет, в море радужного света. Море сияло перламутром, загадочно и совершенно беззвучно плескались и накатывали низкие волны. Жемчужное море — поняли все, они плывут по Жемчужному морю… А вокруг мерцал радужный туман и ничего не было видно больше, кроме этого тумана. И ещё было странное ощущение, словно их просвечивают рентгеном, создавалось такое чувство, потому что свет пронизывал их насквозь, пропитывал каждую клеточку тела, кожи, радужный свет мягко, словно крадучись струился по венам и как будто щекотал там, где-то внутри, под кожей...
А когда всё кончилось, люди в первую очередь бросились осматривать друг друга, проверять, все ли здесь? Потому что в глубине души засел навязчивый иррациональный страх, что кто-то останется там, что кто-то не пройдет, а застрянет в страшном, невнятном небытии… Никто не потерялся, все оказались на месте, Лери с облегчением отметила и высокую фигуру Дога, и горбатую, скособоченную фигуру Тоби. И Дерек с братьями тоже здесь, дети, Михаэль, Северус, все здесь… А это кто? Как-то не сразу в них узнали тихих психов, которые обычно сидели в каюте, таращились в никуда и пускали слюни, тихо улыбаясь… А сейчас они вышли на палубу и озадаченно озирались по сторонам, неуверенно держась друг за дружку и за стеночки. Наконец, худой мужчина высмотрел Августу и обратился к ней:
— Мама? А где это мы?..
Железная несгибаемая леди не выдержала столь невероятного потрясения и прилегла отдохнуть в глубоком, настоящем обмороке.
Пока врачи в лице Михаэля, Данилки и Северуса хлопотали вокруг счастливой бабульки, офигевшего Невилла и чудом исцелившихся Алисы и Фрэнка, Лери, Гарри и остальные вернулись к созерцанию нового мира. Ну, пока что ничего необычного они не увидели, то же море, то же небо, те же облака… вот только... Лери оглянулась на корму — так и есть, Врата исчезли, не было больше радужного овала, вокруг было море. Море Балинора. И рассвет... это немного сбивало с толку. Вспоминалось вечернее небо, там, в их мире был вечер, а здесь рассвет, неужели они так долго плыли в том тумане? Но почему же они не чувствуют ни голода, ни жажды? Хотя, может, это здесь время течет иначе и поэтому тут рассвет? На ум пришло ещё одно словосочетание, то ли слышанное когда, то ли прочитанное: Коридор Безвременья.
Гарри показалось вдруг, что у него что-то с глазами, всё вдруг поплыло и расплылось перед ними, он снял очки и потер глаза, а потом, собираясь надеть их, замер, понимая, что очки ему больше не нужны, это из-за них плохо было видно.
Обрадованный неожиданным открытием, Гарри тут же сообщил о нём остальным и следующие полчаса были посвящены ему, его окружили со всех сторон, тормошили, расспрашивали, тестировали. И, в общем, достали бесконечными вопросами и восторгами.
В полдень на горизонте показалась цепочка островов, так казалось издали, но подплывая ближе, становилось понятно, что самый мелкий остров по величине не уступает Великобритании, а когда Данила радостно сообщил им, что перед ними архипелаг Одинокие острова, то Лери раздраженно поправила его, что вовсе это не острова, а маленькие материки как минимум.
Плыли они, плыли вдоль островов, и вдруг Грохх встал на своей барже и громко зарокотал, указывая рукой на крайний к ним остров, размером с ту же Британию. Молодой великан явно желал высадиться здесь. Данила одобрил его выбор:
— А что, хорошее место, плодородная земля, огромные стада, в глубине находится поселение ворлоков, местных гигантов, думаю, Грохх с ними договорится.
И тут, словно подтверждая его слова, от скал отделилась гигантская фигура, внешне похожая на человека, но шести-семи метров в высоту, и махнула рукой, приветствуя экипаж “Фродо Бэггинса”. Баржу отцепили от клипера, и Грохх, высадившись на берег, поволок её за собой по мелководью, пока она твердо и прочно не села на мель, чтобы остаться здесь навсегда. И, конечно, с Гроххом остался и Хагрид.
Облегченный клипер поплыл дальше, на Запад. Время от времени рядом появлялись дельфины, какое-то время сопровождали их, конечно, дельфинов люди и раньше видели, там, в своём мире, но если там дельфины вели себя стандартно, то есть играли, выпрыгивали из воды, свистели и дурачились, выпрашивая лакомство, то здесь, напротив, они вели себя степенно, вежливо рассматривали людей, а налюбовавшись, уплывали по своим делам. И вообще, вели они себя как-то… разумно, что ли? Несколько раз вдали показался и знакомый китозавр Базилий, но близко он, к счастью, не подплывал, зато позже вместо одного они увидели целую стаю таких же китозавров. Это обескураживало, выходило, что базилозавр просто-напросто вернулся домой.
В один из моментов Данила, свесившись с борта, обратился к проплывающим мимо косяку крупных афалин с вежливой просьбой:
— Добрый день, господа. Простите, мы давно рыбу не ели, не могли бы вы обеспечить нас тунцом или чем-то подобным?
Дерек было посмеялся ехидно над данилкиной наивностью, но каково же было его изумление, и не только его, когда спустя двадцать минут на палубу шлепнулся здоровенный двухсоткилограммовый марлин и забился, ослепляя всех блеском своей чешуи. Дельфины-афалины выполнили просьбу Данилы, обеспечили их вкусным рыбным ужином. И Дереку пришлось извиниться перед Данилкой, чтобы забрать марлина и пожарить отличные сочные стейки.
Закат был вполне обыкновенным, к этому времени Данила, наконец, нашел подходящий остров, на который разрешил высадиться и приготовиться к ночлегу на твердой земле и под крышей настоящего дома. Вернее, нескольких домов, ведь путешественников было много и их поделили по домам. За хлопотами, знакомствами с эльфами-хозяевами и повторным поздним ужином незаметно кончился вечер и настала ночь. Первая ночь в Балиноре... Лери уже уложила детей в предоставленной для них комнате и сонно плелась к себе, мечтая о постели, настоящей широкой кровати, а не опостылевшей корабельной койке, когда снаружи, со двора донёсся изумленный крик Дерека. Из комнаты дальше по коридору выскочили Гарри и Северус и вопросительно посмотрели на Лери, но та лишь плечами пожала и рванула на крики.
Выбежали во двор, подбежали к Дереку и его братьям и… спрашивать ни о чём не пришлось. Парни смотрели вверх, остальным осталось сделать то же самое — задрать головы и посмотреть на небо.
В небе среди ярких и непривычно крупных звезд сияли две луны, вернее луна и месяц. Большая, круглая луна и маленький, тоненький серпик месяца.
Снова крики, изумление, удивление и вопросы, вопросы… Миллион вопросов, догадок, споров.
Лери засмеялась, её смех отрезвил и заставил всех опомниться и посмотреть на неё, а она, отсмеявшись, тихо сказала:
— Ну совсем как у Крапивина! Как там в песне? А, вспомнила! — и Лери процитировала: — Здравствуй, месяц и луна! Здравствуй, странная страна!..
====== Глава пятнадцатая. Небольшая остановка ======
Гарри сладко потянулся, нехотя выныривая из теплого сна. Просыпаться не хотелось, ну никак… Когда он в последний раз спал в неподвижной, настоящей кровати и на мягкой пуховой перине? Целую вечность назад. И Гарри протестующе зарылся поглубже в перину и подушку, натягивая одеяло на голову, полежал в надежде, что снова получится поспать, но сон отступал всё дальше и дальше, пока окончательно не испарился. Пришлось откинуть одеяло и попутно вспомнить, что он находится в эльфийском доме, и поэтому Гарри с любопытством уставился сперва в потолок — тот был высокий и сводчатый, деревянно-бежевого цвета, такого же цвета были и стены, а присмотревшись, можно было увидеть и структуру древесины. Гарри заинтересовался, стены что, вагонкой обиты? Нет, не вагонкой, и вообще ничем не обиты и не обклеены, стены были просто деревянными, вот только на доски это тоже не было похоже. Взгляд Гарри перетек на высокие стрельчатые окна: сверху частое ажурное переплетение, красиво, как будто из веточек, но присмотревшись повнимательнее, он понял, что плетение и правда из веток, живых веточек. Тонкая ажурная рама в буквальном смысле росла из стены, точнее из подоконника, тот был отшлифован до зеркального блеска и казался лакированным, но, конечно, тоже был не крашен, кроме того Гарри заметил, что окна не одинаковы, а разные и по размеру, и по узору плетения. Конечно, природа не любит повторений, но тогда придется признать, что дом не построен, а выращен, если можно так выразиться…