— Нет! — хриплый крик сорвался с моих уст, и я подхватил падающую девушку на руки, краем сознания понимая, что ей это уже не поможет. Теперь ей уже ничего не поможет. — Это должен был сделать я!
— Нет, ты не был готов, я видела это, — с трудом проговорила Амора и даже попыталась улыбнуться.
Чаша притягивала её кровь, словно магнит, и это было воистину странное зрелище, но сейчас оно меня ни капли не интересовало.
— И что с того? Я сделал бы это… для тебя.
— Я знаю, Локи. Но я не хотела бы этого. Ведь это мой ребенок, а, стало быть, и моя судьба. В конце концов, — Амора снова выдавила из себя болезненную улыбку, — мне уже давно пора было научиться решать свои проблемы самостоятельно, а не уповать на старых друзей.
А я держал её тело, чувствуя, как его оставляет жизнь, и даже не знал, что говорить. Да даже если бы и знал, вряд ли смог бы произнести что-то членораздельное.
— Спаси моего ребенка, Локи. — Девушка уже не могла говорить в полный голос, и потому еле слышно шептала. — Останови демонов. Это все, о чем я тебя прошу. Возьми это, — последним усилием она стащила с себя цепочку со скорпионом и вложила в мою ладонь. — Там… заключена моя душа. — Это стало её последней фразой.
Мгновение спустя девушка закрыла глаза навеки, а чаша продолжала хищно впитывать её кровь.
Я стоял в середине зала и не мог поверить в произошедшее. Просто не мог… Так неожиданно, так внезапно, как бывает только… в жизни.
Но вот обескровленное тело Аморы исчезло, словно растворившись в воздухе, а я еще стоял секунд десять и держал на руках пустоту… Жадная чаша, наконец-то насытившись кровью, исчезла следом за девушкой, а ворота бесшумно и медленно отворились, приглашая меня войти.
========== В мире демонов ==========
Всего несколько секунд мне понадобилось для того, чтобы собрать свою волю в кулак и шагнуть в неизвестность. По правде говоря, для меня это было совсем не сложно: после того, как я потерял Амору, мне казалось, что больше терять уже нечего, и даже смерть утратила в моих глазах свой мрачный ореол безотчетного ужаса. Вы можете мне не верить, но в этот миг мне было не страшно шагнуть в её объятия и исчезнуть в них навсегда. Даже странно, что всего несколько минут назад смерть казалась мне чем-то немыслимым. Просто тогда меня что-то держало в этом мире, а сейчас… уже ничего. За исключением священного долга перед Аморой.
От открывшихся ворот, а, точнее, от того, что скрывалось за ними, веяло чем-то нездешним и по-настоящему ужасающим. Несмотря на мое отрешенное состояние, у меня волосы на голове дыбом встали.
Едва я перешагнул незримую черту, за которой и начинался мир демонов, как меня обдало немыслимым холодом. Будто ведром жидкого азота окатили. Я инстинктивно отпрыгнул назад, но затем взял себя в руки и, вновь надев шлем от скафандра, двинулся дальше.
Меня окружала первозданная, непроницаемая Тьма, по сравнению с которой даже меркло космическое пространство. В космосе, по крайней мере, есть звезды, а здесь совсем ничего не было. Наверное, у нас так темно может быть только внутри черных дыр. И, самое странное, я не мог определить, по какого рода поверхности иду. Но ощущения от этого были очень непривычными. Делая очередной шаг, я неизменно чувствовал нечто, сравнимое с легким ударом тока.
Сначала, шагая в этом кромешном мраке, я очень боялся налететь на какую-нибудь преграду, но в скором времени каким-то неведомым мне образом осознал, что двигаюсь… в абсолютной пустоте. Вокруг меня не было ничего материального, и даже шагал я по какому-то сгустку чистой энергии. Да, мир демонов явно для нас непригоден.
Было страшно. А что почувствовали бы вы, оказавшись в мире, начисто лишенном какой бы то ни было материи? Абсолютная тьма пагубно воздействовала на мое сознание: еще ни разу я не попадал в подобные условия. Наверное, излишним будет говорить, что мне жестоко хотелось вернуться назад, в такой родной и привычный человеческий мир, и совершенно неважно, Асгард это будет, Мидгард или даже Свартальфхельм. Там, по крайней мере, нет этой всеобъемлющей пустоты. Но я знал, что не поверну назад. Знал, что не сдамся. Потому что у меня был долг, который я не мог не исполнить. Не исполнить его — означало предать. Не только Амору или наш мир. Прежде всего, собственные чувства.
И едва я только об этом подумал, как увидел мягкий, синеватый свет, льющийся из моей правой ладони. Сначала я изумился, но секундой позднее понял, что светится энергетический амулет — фигурка скорпиона, созданная мною же в незапамятные времена.
Несколько воспрянув духом, я поднял руку со скорпионом над головой, чтобы он освещал мне дорогу. Фактически это, правда, ничем мне и не помогло (ведь я находился в абсолютной пустоте), но мне сразу стало легче, когда я смог различать в этом демоническом мраке хоть что-то. Серебряный скорпион стал для меня словно путеводной звездой.
Но мир демонов, видимо, решил окончательно сломить мою волю, уничтожив её изнутри. Я будто бы вступил с ним в отчаянное, неравное единоборство и на подсознательном уровне ощущал: мир не хочет, чтобы я выбрался из него живым.
Меня преследовали жуткие видения. Странные, неописуемые образы всплывали…нет, не передо мной (передо мной была все та же пустота), а в самом моем сознании. И образы эти были явно навязаны извне, поскольку в нашем мире попросту не могло существовать чего-то подобного. Это были не мои фантазии, это было оружие демонов, пытающихся свести меня с ума, испепелив разум и чувства. Никакими словами не передать, что я испытывал в тот момент. Меня словно рвали на части изнутри.
Но, несмотря на эти непостижимые пытки, сдаваться я не собирался. Ведь я нашел, что можно противопоставить демоническим образам. Нашел оружие, или же, скорее, щит. Собственные воспоминания.
Вот я, шестнадцатилетний подросток, спускаюсь к игривой горной речке, у каменистых берегов которой встречаю таинственную незнакомку, скрывающуюся от погони. Вот мы идем с ней по лесу, беседуя и узнавая друг друга получше. Вот поднимаемся в гору, и девушка смеется над моей неуклюжестью, но все-таки помогает. Вот прощаемся у пещеры. Вот лежим на травяном ковре и глядим на ясное, звездное небо, казавшееся таким далеким, и в то же время невероятно близким.
А потом встречаемся несколько десятилетий спустя (расставание у нас было несчастливым, и потому я намеренно убрал его из своих мыслей) и пускаемся в путь, полный опасностей и приключений. Вместе. Рука об руку. Вот Кобра называет мне свое настоящее имя. Едва ощутимо целует. Она все-таки любила меня. Искренней, чистой и глубокой любовью, настолько сильной, что она оказалась даже сильнее страха перед смертью.
Я нарочно вызывал в сознании её светлый образ, и он действительно защищал меня от психической атаки чуждого мне мира. А скорпион сиял все ярче и ярче, наполняя ослепительным светом не только пустоту вокруг меня, но и мою душу, даруя целительный покой, уверенность и надежду. Да, прав был демон-отшельник: если бы не фигурка, такая простая и бесхитростная на вид, даже не знаю, чем закончилась бы вся эта история…
Не могу сказать, сколько времени длилось мое путешествие в абсолютной пустоте. Вряд ли в этом мире вообще существует такое понятие. Ведь время всегда идет рука об руку с пространством… Но может быть я, появившийся здесь материальный объект, невольно притащил из нашего мира и время?
Так или иначе, настал момент, когда я увидел перед собой… младенца. Он неподвижно висел в воздухе (если в этом мире, конечно, присутствовал воздух, в чем я несколько сомневался) и, судя по всему, крепко спал.
Да уж, воистину странная картина — спящий ребенок посреди пустоты и темени. Хотя, если подумать, то и я, наверное, выгляжу не менее странно. Материя плохо сочетается с этим миром абсолютной энергии.
Но больше всего меня удивило то, что малыш спал. Спокойно спал посреди всего этого, в то время как я, разумный и взрослый человек, не мог прийти в себя от сковывающего мою душу ужаса. Невероятно… Хотя, возможно, демоны нарочно усыпили его своими чарами, ожидая, когда же наступит их час, и они смогут воспользоваться его удивительной кровью.
В тот миг, когда я взял младенца на руки, я тут же ощутил неистовую боль в висках и жуткий гул, раздавшийся внутри моей головы: демоны явно не хотели остаться без своего главного трофея и решили бороться за него до последнего. Из моих глаз брызнули слезы, а с уст сорвался нечеловеческий крик, хотя своего голоса я так и не услышал — его поглотила пустота.
Наверное, я бы не выдержал этого напора и сломался, если бы малыш вдруг не открыл глаза и не улыбнулся мне своей наивной, но такой светлой и искренней улыбкой. Маленький… Он ведь даже не понимает, какая безумная каша вокруг него заварилась. Не знает, да и знать не хочет, о том, что его отец оказался жалким ублюдком и бросил его еще до его рождения, а мать отдала свою жизнь за его спасение. Не знает, что его судьба тесно связана с судьбой нашей вселенной, не знает, как тяжело сейчас приходится мне. А просто живет и радуется жизни, как самый обычный ребенок. Да, дети обладают каким-то волшебным, непостижимым для нас навыком — не замечать грязи вокруг себя. Не понимать её. Жаль, что с возрастом это умение теряется, и я в тот ужасный момент не мог улыбнуться так же, как этот чудесный малыш.
Но его улыбка зажгла в моем сердце надежду и придала сил, а глаза, яркие, яблочно-зеленые, напомнили мне Амору. У неё были точь-в-точь такие же глаза.
Я крепко прижал ребенка к груди, шепча «все будет хорошо», то ли ему, то ли самому себе, собрал в душе все самое доброе и светлое, что там только было, и невербальным усилием выбросил эту энергию в пространство.
Серебряный скорпион в моей руке неистово вспыхнул, вновь заставляя закрыть глаза, а в следующую секунду я с удивлением обнаружил, что нахожусь на борту нашего с Аморой космического корабля.
«Неужели примерещилось?» — мелькнула в голове мысль, однако мгновение спустя я её отбросил, поняв, что прижимаю к себе ребенка, закутанного в белую ткань и продолжающего тепло улыбаться.
========== Старый знакомый ==========
— Ну что ж, выбрались, — с невероятным облегчением выдохнул я, стянув с себя шлем и запустив его в дальний угол: больше он мне не понадобится.
Сняв скафандр целиком и поставив корабль на автопилот, я снова взял младенца на руки. Не знаю почему, но его близость успокаивала. Такой живой, такой теплый… До этого момента я никогда не питал особой любви к маленьким детям, считая их бестолковыми и бесполезными, но мое путешествие в мир пустоты, темноты и холода многое изменило, научив по-настоящему ценить то, что окружает меня каждый день.
Я мог до бесконечности разглядывать лицо ребенка, а в особенности его глаза. Малышу я тоже, судя по всему, понравился. Его крошечные пальчики изучали мою одежду и волосы, а сам он глядел на меня, не отрываясь.
Общение с ребенком, пусть и без слов, которые малыш еще просто не понимал, отвлекало меня от страданий и боли на протяжении всего пути до Свартальфхельма, куда я отправился, чтобы вернуть эльфу корабль. Конечно, этот подонок этого не заслужил, но мне самому было бы неприятно остаться перед ним в долгу.
Когда мы приземлились возле ангара, я побоялся, что не смогу отыскать дом эльфа, который видел всего один раз, да и то мельком. Но, к счастью, искать его мне и не понадобилось: хозяин корабля ждал нас возле ангара.
— Откуда ты знал, что я прилечу? — даже не потрудившись поздороваться, поинтересовался я, сходя по трапу.
— А я и не знал, — голос эльфа подводил, а его координация хромала на обе ноги. Никаких сомнений не оставалось, что накануне он несколько перебрал с алкоголем. — Я уже несколько дней подряд вас здесь жду. Где Амора? Я хочу перед ней извиниться.
— Поздно, — жестко ответил я и, поймав удивленный взгляд собеседника, пояснил: — Амора погибла, спасая жизнь своему ребенку. Точнее, вашему с ней ребенку, ради которого ты и палец о палец не ударил! — я понимал, что эльф в случившемся нисколько не виноват, но все равно был дико зол на него за то, что тот бросил Амору, когда она в нем так сильно нуждалась.
— Мне стыдно, — заплетающимся языком признался эльф. — Ты знаешь, в какой-то момент я понял, что она… не похожа на других девушек. И мне никто не нужен, кроме нее. И я бы хотел повернуть все вспять, да уже не могу. Даже пить от горя начал.
— Ну да, это тебе непременно поможет стать умнее и в следующий раз думать, прежде чем бросать того, кто доверил тебе свою жизнь, — съязвил я, с отвращением поглядев на эльфа: терпеть не могу пьяных. Начал пить, значит, пытаешься убежать от жизни, от проблем, от трудностей и, главное, от самого себя. Трусливо и жалко. Да, он вызывал у меня какую-то странную смесь отвращения и жалости.
— А ты сам-то разве лучше? — этот вопрос заставил мое сердце похолодеть. — Почему она умерла, а ты остался жив, не просветишь?
— Ты говоришь о другом! — в словах эльфа прозвучала жестокая правда — она, как бы парадоксально это ни звучало, и пробудила в моем сердце ярость, она и заставила перейти на крик. — Я не бросил её, подобно тебе! Я был с ней рядом до самого конца! Я сделал все! Все, что было в моей власти!
— В твоих глазах ложь, — я просто поражался проницательности этого подвыпившего эльфа. — Ты сделал не все. Ты струсил, как и я, только на более позднем этапе. В противном случае, она сейчас стояла бы здесь и говорила со мной, а ты был бы павшем героем, о подвиге которого сложат легенды. Так что неизвестно еще, кто из нас больший урод. Но если я этого не стесняюсь, то ты из кожи вон лезешь, желая казаться хорошим парнем.
— Возможно, именно это и поможет мне измениться! — выкрикнул я, еле сдерживаясь от того, чтобы не запустить в эльфа чем-нибудь тяжелым. — А ты так навсегда и останешься ничтожным и жалким!
— Ладно, не гони волну, — эльф примирительно выдвинул правую руку вперед. — И так тошно. Скверная история получилась, ничего не скажешь. И… давай уж этого карапуза сюда.
— Тебе?! — от такого предложения я даже опешил. — Чтобы ты его тут же выронил своими трясущимися от пьянства руками? Да ни за что на свете! Уж лучше было бы его в мире демонов оставить, чем отдать такому, как ты.
— А самому себе ты, стало быть, представляешься просто идеальным отцом-одиночкой? — скептично хмыкнул эльф.
— Не буду лгать, нет. Но я что-нибудь придумаю.
— Тогда хотя бы пообещай, что этому ребенку будет хорошо.
— Неужели тебе есть до этого какое-то дело?
— Можешь мне не верить и считать бесчувственным подлецом. Просто пообещай.
— Ладно. — Я вгляделся в мутные глаза эльфа и сумел разглядеть в них неподдельную печаль: он и в самом деле раскаивался. — Я позабочусь о малыше, но не ради тебя, не думай! Ради неё.
— Да мне плевать. Ты, главное, позаботься. И давай обойдем корабль. Я хочу убедиться, что ты вернул мне его невредимым.
Обход оставил эльфа довольным. Правда, его удивил космический спрут, до сих пор живший в техническом отсеке, но, поворчав с минуту, он сказал, что это даже забавно, и махнул рукой: мол, придумаю, что с ним делать.
Когда мы уже покидали корабль, эльф вдруг схватил валяющийся на кресле датчик аномалий и протянул его мне:
— Возьми, может еще понадобится когда-нибудь. Наверное, Амора хотела бы, чтобы он достался тебе.
Я кивнул, принимая подарок, и ушел, размышляя о том, что мы с этим эльфом, как бы противно это ни звучало, похожи куда больше, чем кажется на первый взгляд.
========== Семья для ребенка ==========
Возвращение в Асгард я запомнил плохо. Мир вокруг меня будто бы выцвел, утратив все яркие краски, а сам я погрузился в состояние некого транса: я просто шел по хорошо известному маршруту, не обращая внимание на то, что происходит вокруг меня. Наверное, и внешне это как-то на мне отражалось, поскольку Хеймдалль, взглянув мне в лицо, даже не спросил ни о чем, а просто отошел на несколько шагов, пропуская.
Когда я добрался до дворца, увидевшие меня асы начали изумленно перешептываться и даже показывать в мою сторону пальцами. В любой другой раз я непременно поставил бы их на место за подобное неуважение, но сейчас мне было все равно. Единственное, чего я хотел — поскорее найти маму. Это был единственный человек, с которым я мог поделиться всем тем, что творилось у меня на душе. Но сперва еще надо было пристроить куда-нибудь ребенка.