— И твои волосы… — подошла она чуть ближе, разнося за собой запах жасмина. — Руки… ногти… Они никогда не знали должного ухода. С такими руками я приняла тебя за прислугу, кроме того, я уже второй год приезжаю в эту школу и прекрасно знаю, что в это время года постояльцев нет. Это делается как раз для того, чтобы такие неуклюжие и любопытные гости не тревожили и не отвлекали нас от занятий. Мы для вас не бесплатные и даже не низкосортные клоуны в цирке, здесь преподают искусство, традиции и семейные ценности… Думаю, ты понимаешь, что от тебя требуется, — она позволила себе лёгкую усмешку и перевела взгляд на северо-восток. — Тебе туда и не смей больше показываться здесь, иначе я этого так не оставлю…
Вот же язва попалась! — проглотила Май её слова, хотя и испытывала сильную обиду за такой тон и неуместные вещи, о существовании которых она и без того знала.
— Норико! — послышался и другой голос. — Ты чего снова шумишь? Я же уже сказала, что это я воду пролила после того, как Мичи прибралась. Я уже извинилась перед тобой…
— Хэруми… — узнала Май рыжеволосую девушку, которая напугала её в медкабинете.
— Май? — удивилась она. — Ты почему здесь? Неужели меня пришла проведать? — обрадовалась она, но её соседка таких чувств совсем не разделила.
— Что это за фамильярное отношение?! — низко сказала она и невольно сморщилась. — Обращайся ко мне так, как полагается согласно этикету…
— Хорошо, Кобаяси, — она назвала её по фамилии и прекратила улыбаться. — Если тебе так легче, то я не имею ничего против.
— Дело не в лёгкости, а правильности.
Что между ними происходит? — Май внимательно посмотрела и заметила то ли неприязнь, то ли соперничество.
— Как пожелаешь, тебе виднее… — вновь согласилась Хэруми, не желая спорить из-за такой мелочи.
— Вот только не старайся показаться такой правильной! — вздохнула Норико и смахнула прядь своих чёрных волос с лица. На улице взволновался ветер, и причёски девушек вовсе растрепались. — Я прекрасно знаю, что ты хотела сделать прошлой ночью. Будь я на месте Хаяси-сана, то гнала бы тебя из дома как можно дальше и быстрее.
— Но ты не на его месте, — плавно подошла ещё одна девушка, и Норико презренно отвернула голову. Новая особа выглядела немного старше, но в целом походила на ту же Норико — немного ниже ростом, стройная, бледная, темноволосая и красивая. А ещё одежда, Май заметила, что кимоно девушек одинаковые, но, по всей видимости, дорогие, так как им в рёкане дали лишь юкаты, а здесь девушки обернулись в шёлковые кимоно, хотя и не самой дорогой и яркой палитры, скорее это была своего рода ступень, где ученица однажды станет достойной хранительницей искусства и внутренней гармонии.
— Спасибо, Михо, — тихо сказала Хэруми в благодарность, придержав себя за шею. Слова Норико задели её, причём как душевно, так и физически.
— Я ничего не сделала, только сказала правду, — спокойно сказала она и посмотрела на крутящуюся на одном месте Май. — Меня зовут Михо Вада, рада познакомиться с гостьей Наоки-сана, — обратилась она к ней.
А эта вежливая, хотя и малость напыщенная… — вздохнула Танияма, но поняла, что расслабляться не стоит. — И в каком это смысле «гостьей»? — напугалась Май странной формулировки, но не успела ничего сделать, так как услышала суетливые голоса остальных девушек. Оказалось, что в этом «домике» ещё девять не менее странных жительниц на двадцать шесть дней, где все были светлоликими, ухоженными, а ещё богатыми.
— Хэруми, — открыла сёдзи госпожа Окада, — Наоки-сан уже приходил, чтобы осмотреть тебя? — спросила гейша. — О, Май! Ты решила увидеть школу своими глазами?
— Не то чтобы… — вновь растерялась Танияма.
— Госпожа Окада, — выбежала из дома милая девушка с толстой косой, — Жина ногу потянула, думаю, стоит позвать Наоки-сана…
И эта милая… — удивилась Май, а ещё поняла, что у бедного студента медицинского университета работы здесь хоть отбавляй.
— Мы сейчас кого-нибудь отправим за ним… — опечалилась она.
— А зачем кого-то?! — ухмыльнулась Норико. — У нас же тут гостья…
Почему меня так раздражает это слово?.. — сморщилась Май, но незнакомая девушка, которая в скором времени приковыляла на улицу ничего ей не сделала. Наоборот, она показалась ей милейшим человеком из всей этой компании. На лицо округлая, волосы коротко остриженные и руки такие пухленькие, что Май невольно вспоминились свои годы в средней школе.
— Я с удовольствием помогу… — согласилась Май.
— Спасибо, ты очень вовремя появилась… — мило улыбнулась женщина, но тут пришла Мари, и на голову Май выпали новые испытания.
Мари даже не потребовалось что-то говорить, её округлившиеся тёмно-карие глаза и приоткрывшийся маленький рот уже говорили о том, что она гневается.
— Возможно, теперь нам объяснят, что это за такая гостья… — хитро прищурилась Норико, делая акцент на слове «гостья».
Да что же это за слово такое?! — чуть не закричала Май, когда увидела реакцию Мари. Та первым делом удивилась, разгневалась, а теперь не лучше Норико смотрела на Май с пренебрежением.
— Прошу вас не беспокоиться, — сказала она ровно. — Эта девушка и ещё двое постояльцев остановились в рёкане, чтобы уладить проблемы с Дзасики-боко. Они усмирят нашего домового духа и скоро всё наладится, но как я и просила, вы не должны забывать о правилах, — напомнила она о чём-то важном, ведь многие девушки отвели глаза в сторону и только Норико смотрела открыто, с вызовом в глазах и явным недовольством.
— Вот только не надо выдумывать! — сказала она с точностью каждое слово. — Никакого Дзасики-боко мы не видели. А если вы думаете, что мой отец будет за это доплачивать, то вы страшно ошибаетесь!
Доплачивать? — не скрыла Май удивления. — Доплачивать за то, что их по ночам обливают холодной водой и пропадают вещи? Я снова что-то не понимаю, надеюсь, Монах мне всё объяснит… — подумала она, а потом вновь увидела маленькую девочку. Она стояла за деревьями, с той стороны, откуда она пришла, и крутила в ручках розовый мяч. Май хотела спросить о ребёнке, но не стала. Мари объясняла всем, что никто с них денег больше не попросит, поэтому вмешиваться в столь деликатный вопрос не стала.
Танияма пошла туда, где стояла девочка. Она прошла по тропинке и свернула в сторону деревьев. Девочка, завидев Май, пошла. Она неторопливо выводила её из сада, временами проверяя, идёт ли Май за ней. И она шла… Она хотела крикнуть ей, но связки не слушались, словно она онемела. Наконец, та остановилась возле пруда и, посмотрев на Май, бросила мячик в воду. Его отогнало ветром на середину искусственной запруды, и всё замерло.
И что теперь? — остановилась и Май, как девочка ткнула пальцем в сторону мячика. — Ты хочешь, чтобы я достала его? — переглянулась она с ребёнком. — Но ты же сама и бросила его туда… Или это такая игра? — подумала Танияма, и девочка кивнула. — Хорошо, я найду какую-нибудь палку и вытащу мяч… — решала Май, но ребёнок в ответ нахмурился и, отвернувшись от неё, побежал. — Подожди! Я не хотела тебя обидеть! — протянула она руку и скорее посмотрела на покачивающийся на водной глади мяч. — Чувствую себя червяком на крючке… — затаила дыхание она и зашла в воду. Дно оказалось каменистым. Его заложили крупной галькой и ноги немного скользили, но сам пруд был неглубоким, скорее его сделали для любования карпами и лилиями. Она дошла до середины, намочила юкату по самую грудь и, наконец, заполучила этот небольшой, напоминающий крупное яблоко мяч.
— Май! — вдруг услышала она голос Такигавы. — Ты для чего в пруд залезла?
— Девочка… Она уронила мячик… — ответила она, но, оглянувшись, никакого ребёнка не было и в помине, как и мячика. В руке она держала красное яблоко. На другой стороне пруда яблоня наливалась сочными плодами и один, как-то попал в воду.
— Вылезай! — сказала Хосё и помог ей выбраться из воды. — Скорее иди переоденься. И здесь нет детей. Я бы об этом знал…
— Извини, возможно, я не очень хорошо себя чувствую… — покачала Май головой. — Ты не видел Нао? Его искали в школе. Там девушка ногу потянула…
— Хорошо, я ему передам. А ты беги скорее в комнату! — подтолкнул он и побежал за другом.
— Похоже, это недосып… — посмотрела она ещё раз на яблоко и, спустив всё на волю случая, пошла к себе.
IV
День Май провела всё в той же комнате. Из-за её приключений утром в семействе Хаяси были небольшие потрясения, но кажется, Нао уладил всё достаточно быстро. Холодный нрав Мари немного пугал. Она была старше Май всего на год, а вела себя так, будто старше на целую жизнь. Действительно, у каждого жителя рёкана была своя жизнь и все имели свои страшные тайны…
Аяко зашла навестить Май уже вечером. Ужин ей снова принесли в номер, так как выходить она не пожелала. Танияма понимала, что неприлично, но на душе скопилось столько всего плохого: одна из учениц назвала её почти что нищенкой, напомнила ей о её бесполезности, а Май и без того себя в этом обвиняла, и вдобавок ко всему, разгорелся скандал между Мари и Нао, поэтому ей показалось лучшим вариантом — это сослаться на состояние здоровья.
— Аяко, ты посидишь со мной немного? — спросила Танияма. Она лежала на своём футоне. Её ноги смотрели в сторону круглого иллюминационного окна, а голова на гору игрушек, что осталась в паре метров от её футона. По правую руку стояла всё та же ниша токонома и сероватая икебана, а по левую, чуть дальше, камин. В нём трещали поленья и, глядя на них, Май медленно засыпала.
— Да… ты можешь отдыхать, — тихо сказала она, продолжая гладить ту по голове. — Ты вела себя сегодня очень странно. Тебе нужно поспать…
— Монаху сильно досталось из-за меня?
— Нет, этому болтливому идиоту ничего не сделается, — сказала она с пренебрежением. — Как и другому…
— Нао тебя чем-то обидел? Ты как-то изменила своё отношение к нему…
— Слишком он прилизанный… — сказала она с подозрением в голосе. — Идеальных мужчин не бывает, а этот уж чересчур идеальный, думаю, он что-то скрывает… И если здесь дело в этом Дзасики-боко, то не удивительно, что кошка его терпеть не может. Знаешь, Май, животные многое видят и чувствуют, то чего не замечаем мы, именно поэтому, когда в домах появляются злые духи, животные погибают…
— Их убивают… — вспомнила Май похожий случай из их практики и сжалась.
— Ну раз этот кошак живой, значит, дух здесь миролюбивый. Будем надеяться, что до Обона* он здесь появится, не хотелось бы оставаться надолго…
— Тебе так сильно не нравится Нао? — спросила Май.
— Есть такое… — съёжилась она и поднялась. — Ладно, я пойду, а ты спи. Если что, то кричи изо всех сил! — дала она наставление, и Танияма осталась одна.
Если бы Нару в жизни стал хоть немного походить на того доброго Нару, которого я вижу во сне, то он бы стал идеальным… — подумала Май прежде и через некоторое время заснула.
V
Она вымоталась за день. Сказалась усталость или стресс, но чем дольше Май оставалась в этой заваленной игрушками комнате, тем больше сил уходило на то, чтобы просто переждать ночь. С виду она спала, но её тело будто находилось под прессом. Вот уже вторую ночь она не видела снов, но сегодня всё изменилось…
— Холодно… — выдохнула она столбик белого пара. На улице ещё не рассвело, часов шесть утра — лёгкий зимний сумрак и влажный морозец. — Кажется, я за территорией рёкана… — Май присмотрелась, замечая высокий каменный забор и запертые деревянные ворота. — Если я здесь, то и он должен быть где-то поблизости… — закрутилась Май, разыскивая знакомую фигуру Нару. Деревья вокруг покрылись инеем. Их вечнозелёные иглы побелели, и Май быстро нашла своего спутника. — Нару… — прошептала она. — Я не потеряла эту связь… Всё получилось! — порадовалась она, желая крикнуть своему боссу нечто хорошее и важное, как тот приложил палец к губам, призывая к тишине. Май проглотила застывшие в горле слова, и тот указал рукой на ворота. Ты хочешь, чтобы я подошла ближе? — удивилась она, но вскоре поняла, что это от неё и требуется.
Танияма пошла по облепленной инеем траве, та хрустела, как услышала детский плач.
У ворот лежал младенец. Его закутали в красный шёлк и оставили в корзине у этого самого дома.
— Ребёнок… — задышала Май чаще. — Но как же так… Здесь жутко холодно… — она съёжилась, понимая, что в лёгкой юкате ей здесь нечего делать. — Нару, как же так… — посмотрела она на юношу, но тот поднял глаза к небу, и Танияма почувствовала, как пошёл снег. Хлопья были такими большими и влажными… И ребёнок заплакал куда громче.
Малыш в корзине надрывался, бил ногами, а через какое-то время захрипел. У Май сердце сжималось от этого плача и обычной беспомощности младенца перед силой природы.
Где же его мать? Где она… — испытывая настоящую душевную боль, сжалась Танияма и услышала шум.
Засовы на воротах шаркнули, и дверь со скрипом отворилась.
На улице показалась женщина средних лет. Она посмотрела по сторонам, разыскивая мать младенца или того, кто его оставил, но не находя пропажи, забрала кричащего ребёнка с мороза.
Слава богу! — вздохнула Май. — О ребёнке позаботятся… А я уже думала, что этот ребёнок замёрзнет…
— Май, тебе пора… — тихо сказал её тайный помощник.
— Нару, нет! Я хотела ещё столько всего сказать… — она протянула руку, но поняла, что тот отдаляется, а значит, сну приходит конец.
VI
— Нару… — открыла Май глаза, но вместо заснеженной опушки у леса она увидела всю ту же сливу с деревянными табличками.
На улице светало, и дерево отчётливо виднелось в сумраке субботнего утра.
— Холодно… — сжалась Танияма. В комнате казалось холоднее, чем обычно, Май подумала, что на рассвете всегда становится холоднее, но потом ей показалось будто одеяло стало каким-то маленьким, да и на самом футоне ей уже тесно, словно кто-то выталкивает её с нагретого места.
Здесь не может лежать ещё кто-то… — затаила она дыхание, боясь обернуться. Май лежала на боку, прижимала колени к груди и была готова поклясться, что её спину кто-то греет. — Предметы, которых касается полтергейст тёплые, но температура в комнате опускается с их появлением… — вспоминала она, не осмеливаясь даже закрыть глаза. — Кокоро? Где эта кошка?.. — сглотнула Май и решала обернуться.
Танияма один раз моргнула и, сглотнув, набрала в грудную клетку достаточное количество воздуха, чтобы в случае чего закричать или не потерять сознание от нехватки кислорода — последние минуты две она забывала дышать, все мысли столпились вокруг одной единственной проблемы — кто лежит у неё за спиной?
Давай! Ты сможешь! — приказала она себе и обернулась. Глаза её расширились до того, что глазные яблоки защипало от пересыхающей слизистой оболочки. Голос вновь исчез, и тело застыло от ледяного онемения страхом.
У неё за спиной лежала та самая пятилетняя девочка. Она широко улыбалась и щурила свои чёрные глаза. Но будь эта улыбка счастья, Май бы прыгала от радости вместе с ней, но эта маленькая нарушительница всеобщего спокойствия улыбалась так, сложно желала её сожрать.
Через секунд пять Май упала на ладони и спиной поползла к окну. Она так быстро передвигалась, что девочка вскоре беззвучно засмеялась и перевернулась через голову.
Она играет со мной? — спросила себя Танияма через частое дыхание. Пробуждение оказалось далеко не лучшим, но однозначно запоминающимся. — Что происходит? Почему она здесь? Или она тот самый ребёнок, которого я видела во сне? Обычно Нару не показывает бессвязных снов… Или я так сильно хотела его увидеть, что выдумала всё это? — Май душила себя вопросами, а девочка тем временем начала приносить ей игрушки.
Подожди! — хотела сказать Май. — Они же не твои… Вдруг Дзасики-боко разозлится… Или вы с ним друзья? — подумала она и решилась.
— Ты давно здесь? — заговорила Май. На этот раз её связки успокоились, и голос появился, но страшнее всего было то, что девочка в ответ кивнула и бросила очередной красный мяч.