— Нао, ты её напугал, — сказал Такигава. — А ты, Май, думай тише, а то даже я понял отчего на твоём лице такая паника…
— Нет же… Я просто подумала, что нужен ли обряд очищения? Ведь если это Дзасики-боко, то не обидится ли он, ведь ваши обряды предназначены для того, чтобы изгонять духов…
— От чистоты в доме, ещё никому плохо не становилось! — заявила Аяко и сунула руки в широкие рукава.
— От твоей так точно… — покосился на неё Хосё. — Май, ты предлагаешь что-то другое?
— Да… Я подумала, что можно попробовать наладить контакт. Игрушки мы привезли, вот только я не знаю, как это делать…
— Я в тебе не сомневался! — расплылся Монах в улыбке и шлёпнул Май по спине. — Нао, покажешь нам комнату, где вы умасливаете своего друга?
— Да… — как-то растерялся он, не ожидая, что сегодня придётся идти в эту странную комнату. — Тогда идите за мной…
Комната, где по слухам жил дзасики-боко, находилась в глубине рёкана. Когда Май, Аяко, Хосё и Наоки пришли туда, то там уже горел свет.
— Мари, ты уже закончила? — спросил Наоки, увидев там свою сестру. Они не сталкивались сегодня друг с другом, но настроение его поникло сразу же, как это произошло.
— Да, на сегодня я закончила, — спокойно сказала она, пряча свои карие глаза. Девушка вышла, а вот комната осталась. И это место пугало…
Вдоль стен лежали детские игрушки: куклы со стеклянными глазами, мягкие звери и игрушечные музыкальные инструменты. Подношений было так много, что Май уже пожалела о своём приходе. Куклы могли легко стать вместилищами для злых духов, а здесь их было так много, что если бы они ополчились, то сожгли бы рёкан за одну ночь.
За круглым окном виднелся сад. Тьма сгущалась. Дощечки омамори, которые висели на сливе за окном, качались на ветру, и возникало ощущение, что в этой комнате действительно живёт чей-то дух, иначе для чего увешивать целое дерево талисманами, которые отгоняют злых духов и призывают удачу.
Гости положили свои подарки в общую кучу и, вздохнув, Май подогнула колени и присела за маленький стол.
— Что я должна делать теперь? — спросила она у Монаха.
— Да расслабься ты! Больше от тебя ничего не требуется. Ложись спать.
— Здесь?.. — не скрыла Май удивления. Оставаться в этой комнате без охраны и камер казалось сумасшествием.
— Да… А что в этом такого? — спросил Монах. — Дзасики-боко это не тот дух, который нападёт и не тот, которого можно призвать. Он покажется, если захочет.
— Май, считается, что встреча с Дзасики-боко сулит удачу, — подбодрил Нао.
— Да, Май, мы будем поблизости… — согласилась Матсузаки. Ей самой было не по себе в этой комнате, но с этим духом требовалось договориться, а не изгонять, поэтому оставалось положиться на эмпата.
— Мичи расстелит футон, — сказал Нао. — А я попрошу, чтобы здесь зажгли камин. — Наш домовой дух любит греться у камина, думаю, ты ему понравишься. Если я найду Кокоро, то принесу её тебе, правда, думается мне, что как только я начну её искать, так она удерёт в другое здание.
— Спасибо вам всем за заботу, — сказала Май, успокоившись.
— Тогда предлагаю пойти отужинать, а потом уже и о духах беспокоиться, — сказала Аяко, и все согласились.
VIII
Май заехала в новую комнату после ужина. Сегодня был настоящий праздник живота, и мероприятие затянулось на целый час. Монах и Нао вновь выпили, но сегодня они предпочли пиво и пошли в баню, а Аяко проводив до странной комнаты, ушла к себе.
И где ваша обещанная помощь?! — оцепенела Танияма, когда осталась в комнате с игрушками одна. — Я понимаю, что дух не опасный, но, а если он только хозяев балует или все истории Нао правда?! — застопорилась она, посматривая на горы неживых игрушек и потрескивающий камин.
В комнате было тихо, очень тихо… От этой тишины Май слышала, как за окном, на дереве сливы, постукивают деревянные дощечки омамори.
Тьма сгущалась над округой, а с гор вновь спустился туман. Ночью здесь действительно было немного жутко, но это всего лишь особенность горной местности, горячих источников и других природных «ванн».
Всё хорошо, я спокойна… — выдохнула Май. — Я же сотрудник SPR, как бы посмотрел на меня Нару, если бы я испугалась такой мелочи? Хотя он скорее сказал бы, что я балда, раз остаюсь на ночь в неизвестном мне месте да ещё с духами, о которых понятия не имею… — вспомнила она свою работу, строгого начальника и как-то ожила.
— Ладно, канзи Лина я не взяла, надеюсь, что ты мне сегодня поможешь, Нару… — легла она на футон, начиная смотреть в потолок. Под потолком висела квадратная люстра, сейчас в ней не горели лампочки, поэтому тень, которую бросала маленькая настольная лампа казалась живой, а дополнительный огонёк от камина должен был убаюкивать. Однако глаза Май бегали из угла в угол. То штукатурка где-то в доме посыпалась, и Танияма услышала шорох, то полено в камине зашипело или треснуло от сильного жара, а потом и вовсе одна из веток сливы стала постукивать в окно, пугая Май до той степени, когда маленькие дети залезают ночью под кровать и, закутавшись в одеяло, спят там. Вот так она и поступила — закуталась в одеяло с носом, свернулась калачиком и, затаив дыхание, стала ждать рассвета.
IX
— Май, — толкала её утром жрица храма синто. — Май, проснись… — тормошила Аяко, удивляясь, что Танияма развалилась на футоне, раскинув руки и ноги, как у себя дома, а голову накрыла подушкой. — Май! — не выдержала она и закричала.
— Что? Где? Я уснула?.. — подскочила Танияма, крутя головой.
— Естественно, что ты уснула… — прикрыла жрица глаза, скрывая какую-то злобу. — Ночью положено спать всем!
— Аяко, что-то случилось? — заметила Май какую-то странную гримасу на лице Матсузаки. — Тебе Нару звонил? Он задержится?
— У тебя в голове есть место не для Нару?! — возмутилась она.
Ну как сказать… Наверно, пока я перед ним не извинюсь, то нет…
— Не обращай на меня внимания, я плохо спала…
— А где Монах и Нао? — покрутила она головой вновь, но увидела лишь знакомую гору игрушек.
— Надеюсь, сейчас ему повязывают юкату на левую сторону! — задрожали у Аяко брови от злости, и Май поняла, что ночью что-то случилось. — Эти шутники вчера напились, а потом это недоразумение с горы Коя упало ко мне на футон со словами: «Аяко, помни странствующему монаху спинку!».
Теперь понятно, почему она так хочет надеть на него юкату для усопших… — вытянула она лицо, перед этим отвернув в сторону.
— Вот я и пришла узнать, как прошла твоя ночь? К тебе этот Нао не приходил или ты с Дзасики-вараси воевала?
— Думаю, я тебя разочарую… У меня даже снов ночью не было… Должно быть, Лин был прав, когда говорил о побочных эффектах…
— А подушку ты от скуки дела себе на голову положила? — указала она на белую подушку, которую она сняла с головы Май минут пять назад.
— Я не помню такого… — изумилась Танияма.
— Эти Дзасики-вараси или Дзасики-боко большие шутники, я даже не удивляюсь, что он поселился именно в этом доме…
Аяко до сих пор злится… Но всё скоро наладится…
— Ладно, забудь этих мужиков и пошли завтракать, думаю, там нас ждёт поминальное пиршество, если конечно, этого монаха никто из онсэна не выловил…
— Аяко, ты решила утопить нашего Монаха?
— Я всего лишь приводила его в чувства! — сказала она, вспомнив, что выпнула того из своего номера на улицу, помогла ему прийти в себя, то есть окатила его из ведра водой, а когда тот, шутя, толкнул её в онсэн, то терпение её лопнуло и она оставила шутливого монаха самому себе.
— Думаю, он благодарен… — виновато улыбнулась Май.
— Ещё бы! За ним никто ещё так не ухаживал!
Это уж точно… — покачала Танияма головой, и подруги отправились на завтрак.
Когда они пришли в общий зал, то обстановка там уже была та ещё: Нао лежал на татами в самом низком поклоне перед Мари, а Монах лежал на татами в приступе смеха.
— Значит, повезло не тебе, Май, — укоризненно проговорила Аяко и присела за своё место. — Ещё жив, самоубийца?! — покосилась она на красного от смеха Монаха.
— А что мне станется?! — ухмыльнулся он.
— Действительно…
— Мари, прости меня, пожалуйста, я совсем ничего не помню! — всё извинялся Нао, а девушка, сидя с гордо поднятой головой молчала, позволяя себе лишь пить чай. Наоки проснулся в её комнате, причём на её футоне, правда, Мари там уже не было, но ему становилось не по себе, когда он пытался вспомнить хоть что-то вразумительное.
— Нао, да успокойся ты! — поддержал его Хосё. — Мичи сказала, что тебя оставили в комнате Мари, так как ты слишком тяжёлый, чтобы тебя таскать!
— Должно быть, вы напугались, Мари? — заговорила с ней Май, стараясь сохранить официальный тон, но при этом не обидеть хозяина.
— Страх — чувство естественное, но глупо бояться старшего брата, тем более что его образ жизни до сих пор остаётся для меня неизвестным… — гордо ответила она, не глядя на Май или Нао.
— Да я не пью… — постанывал тот.
— Да не пьёт он, не пьёт! — посмеялся Хосё. — Это мы вчера поспорили, вот и дали лишнего. Зато теперь ты, Нао, согласен же со мной, что люди — это не только одинаковый набор хромосом и алкоголь действует на всех по-разному, даже если твой противник меньше в весовой категории.
— Всё решает опыт! — сказала Аяко.
— А ты у нас здесь самая опытная! — продолжил глумиться Хосё. — Я думал, что ты меня утопишь!
— Не льсти себе, мне этого очень хотелось…
— Что ж, с тобой всё понятно, а какие успехи были у тебя, Май? — обратился он к Танияме.
— Должна всех разочаровать, но успехов не было…
— Если не считать подушки… — напомнила Аяко.
— Ты проснулась с подушкой на голове? — загорелся Монах.
— Да…
— Тогда проблем не будет! Он уже вступил с тобой в контакт! Дня через два-три проявит себя в полной мере!
Проявит… — посмотрела Май с опаской, и краем глаза увидела Мари, вот ей одной всё это чересчур не нравилось.
— Извините меня, — поднялась она. — Я позавтракаю в школе… — сообщила она и покинула своих гостей.
— А вот это было не очень вежливо… — сморщилась Аяко.
— Извините, думаю, это моя вина… — сказал Нао.
— Да ничего, — улыбнулась Май. — Её можно понять… Я бы тоже хотела сегодня побыть одна…
— Май? — посмотрел на неё Хосё несколько строго.
— Всё хорошо, — улыбнулась она. — Но мне надо подготовиться к ночи и подумать…
X
Днём Май много думала, почему Нару не появился, когда был ей действительно нужен. Она просидела в комнате с игрушками почти весь день. Вечером Аяко вытащила её в баню, так как Нао позволил, а там уже и футон постелили.
В комнате всё так же трещал камин, горела настольная лампа, но спать сегодня не хотелось и дело было не в страхе. Май привыкла к этим игрушкам, к зелёному дереву с плоскими табличками у круглого окна и одинокому красному мостику, который она могла отчётливо разглядеть даже в сумраке и тумане.
Смотреть в окно можно было сутками — вся прелесть рёкана именно в этой гармонии с природой, а Май всеми силами искала гармонии с духом, который начал шалить в самое неподходящее время года.
— Думаю, на сегодня достаточно… — вздохнула она и поднялась с колен. Она сидела у самого окна и внимательно смотрела вдаль, желая разглядеть домик, где девушки из богатых семей учились традиционному искусству у одной из хранительниц этих тайных сокровищ.
Май почти дошла до своего футона, как услышала странный шум за окном — это куст, он шуршал жёсткой листвой и шевелился, будто туда запрыгнули дерущиеся кошка с собакой. Танияма осторожно приблизилась к стеклу и прищурилась. Тени и свет из комнаты не позволяли разглядеть инцидент как следует, но вскоре куст перестал ходить ходуном и всё до гробовой тишины стихло.
Может быть, птица… — подумала Май, продолжая щуриться, приближая тем самым зрение к источнику её ночного беспокойства. — Кажется, я что-то вижу…
— Мяу! — заорала выпрыгнувшая оттуда кошка, едва не повиснув на стекле.
Май аж отпрыгнула и присела.
— Боже мой, Кокоро… — она часто задышала и схватилась за сердце. — Разве можно так пугать… — отходила Танияма от испуга, поглядывая на чёрно-белое животное, которое скреблось в её комнату. Она открыла окно и впустила кошку. Кокоро в лёгком беге добралась до футона и будучи влажной из-за опустившейся на траву росы, улеглась в ноги.
— А вы дружите с этим духом? — добродушно спросила Май и легла на своё место. Кошка намывалась, а потом глядя на камин зелёными глазами, тихо мурчала. Тогда Май показалось, что в камине, по охваченным огнём поленьям кто-то бродит, но это были такие мутно-белые тени, что она приняла их за сонную пелену, ведь когда у неё появилась компания, сон сам обрушился на её плечи, и Май услышала тоненькую песню сямисэна, что по её словам потом, доносилась из домика девиц-маяко.
XI
Суббота. Город Кембридж, Тринити-колледж
— Оливер Дэвис, значит, вы решили восстановиться… — говорил профессор лет сорока восьми. У мужчины были серые глаза, высокий лоб и тёмные волосы с частой сединой. Несмотря на свой стаж работы, он до сих пор не носил очки, но умственная работа выматывала, поэтому отвисшие щёки и припухлости под глазами говорили о постоянном умственном самосовершенствовании. — Приятная новость для кафедры философии религии и религиоведения.
— Я брал академический отпуск на два года, — спокойно сказал он. — Пришло время восстановиться…
— Да, но как вы заметили, прошло почти два года… Вам придётся пройти тесты и собеседование или же есть другой путь, думаю, для нашей кафедры это будет куда полезнее… Я слышал, что вы провели эти два года в Японии. Как насчёт маленькой исследовательской работы?
Нару находился в одном из своих лучших настроений, что называется — предлагайте всё что вписывается в здравый смысл, но не наглейте сильно, я занят куда сильнее, чем вам может показаться.
— Не смею возражать, если мне будет позволено немного задержаться, — сказал он. — Думаю, мне нужно время до октября.
— В принципе занятия у нас один раз в неделю, не считая семинаров… — подумал профессор вслух. — Если вы справитесь с реферативной работой на достойном уровне, то один месяц погоды не сделает.
— Что требуется?
— Я хочу, чтобы вы провели подробное исследование религиозных течений Японии, Китая и Англии. И мне нужны не вырезки из журналов, я хочу видеть интервью самой настоящей жрицы из синто храма, буддистского монаха и даосистского священника, разумеется, христианство с тремя течениями: католицизм, протестантизм и православие не исключаются из темы реферативной работы.
— Слишком расплывчато, — ответил тот строго. — Как насчёт подробного отчёта от мико, монаха и католического священника? Готов предложить к интервью ещё и снимки, причём их работы в действии.
— Торгуетесь, мистер Дэвис?.. — хитро улыбнулся ректор.
— Нет, всего лишь хочу конкретизировать цель с учётом моих возможностей и времени. К сожалению, я в Японии не на отдыхе…
— Да, мы все сочувствуем вашей потере… — опустил профессор глаза. — Вы с вашим братом были настоящими самородками на нашей кафедре. Жаль, что он поехал изучать синтоисткие учения один… — придержал тот паузу, Оливер культурно промолчал, ожидая решения. — Хорошо, думаю, такой вариант устроит всех. Когда вы отправляетесь в Японию?
— Через три дня… Сегодня я вернусь в Лондон, нужно побыть с семьёй…
— Правильно, человека определяет его семья. Я не буду вас задерживать, конечно, если у вас больше нет пожеланий либо вопросов…
— Нет, я удовлетворил свой интерес в полной мере, — сообщил он.
— В таком случае, я вас не задерживаю…
Нару покинул кабинет своего ректора и думал отправиться домой, но стоило ему включить сотовый телефон, как на него тут же позвонил Лин.