И пусть Альма знала, подсказку дал Аргамон (сам лорд скорей всего понятия не имел, что у нее будет день рождения), это было не важно.
К тому же… Даже она так точно и не узнала, когда родилась.
Почти сразу после попадания в этот дом, они с Аргамоном ездили в город – нужно было уладить некоторые бюрократические процедуры, в том числе и оформление документов. Оказалось, что в этих самых документах нужно указать дату рождения, которая оставалась для девушки загадкой.
Узнав об этом, местный ратушный маг окинул ее скептическим взглядом, а потом, тяжело вздохнув, встал со своего места, подошел вплотную, стал водить руками над головой девушки. Водил долго, вдумчиво, с чувством, а потом обратился почему-то к суровому Аргамону.
– Не вижу… – в голосе самоуверенного мага слышалось сомненье.
Достаточно долго мужчина пытался «увидеть», но, судя по всему, результата это не дало. В конце концов, после консультации с Аргамоном и небольшой денежной стимуляции со стороны усача, было решено вписать в документ предложенный девушкой наобум день.
Позже Альма спрашивала у Аргамона, часто ли такое случается, часто ли магам не удается определить точный возраст человека. Он заверил, что повсеместно. Судя по тому, как скривился при ответе, наверняка соврал.
– Там роса, гелин, подожди пока туман сойдет.
– Я не боюсь росы, мой лорд, – к нему она обращалась теперь лишь так. Пробуя на вкус каждое «мой». Юношеская влюбленность бывает схожей с настоящей манией, болезнью. И сейчас Альма болела им, сгорая от этого жара.
– Я знаю, – он опустил голову, а потом резко обернулся, глядя на подопечную с улыбкой. – Я иногда думаю, что ты ничего не боишься. Ни темноты, ни высоты, ни скорости, бедности, старости… Скажи мне, Альма, чего ты боишься? – он продолжал улыбаться уголками губ, лениво облокотившись о перила.
Альма знала точно, что за эти годы она изменилась. Она изменилась, а вот он нет. Все тот же, что во время первой их встречи, тут же, на крыльце.
Девушка не любила врать. Особенно ему, но правду сказать бы не осмелилась. Она боялась, что когда-то придется его покинуть. Лишь этого. Ни смерти, ни бедности, ни голода, ни боли. Лишь того, что когда-то придется уйти из этого дома. Уйти от него.
– Быть отвергнутой, – даже сейчас соврать не получилось. Пусть не полная, но это была правда. Страшно было знать, что он не испытывает к ней того же, что она так холит в своем сердце.
По террасе разнесся смех мужчины. Иногда с ним случалось даже такое – он смеялся. Очень редко, но смеялся.
– Какая же ты еще глупенькая, Альма, – он оттолкнулся от балюстрады, подошел к ней почти вплотную. Девушка вновь, как делала всегда, когда он оказывался рядом, втянула в себя его запах. Пьянящий, дурманящий, не дающий надышаться. – Ни один в мире мужчина не отвергнет тебя, душа моя. Разве что слепой, – поддев пальцем рыжий локон, Ринар аккуратно потянул его на себя, а потом отпустил, наблюдая за тем, как он снова собирается в спирать.
Она стала не просто красивой. Безумно красивой. Два года превратили чрезмерно худого, чуть угловатого подростка в по-настоящему красивую женщину. Волосы, спускавшиеся когда-то до плеч, отросли, теперь закрывая поясницу, а глаза могли свести с ума любого. Важен был не их цвет, ведь истинные их преображения видел лишь он, а взгляд. За один лишь ее взгляд можно было убивать.
– Слепой, – Альма опустила глаза, грустно улыбаясь. Он не был слепым, но что-то подсказывало девушке, что скажи она ему о своих чувствах, страх реализовался бы сию же минуту. – Почему вы не спите, мой лорд? – свое небывалое везение, встречу с ним, хотелось продлить любым способом – задавая ненужные и неважные вопросы, слушая пустые по сути своей ответы, улыбаясь.
– Не только же тебе играть роль ранней пташки, гелин. Иногда и я могу полюбоваться утром. Не находишь?
– Вы не ложились? – под глазами мужчины залегли тени. Даже лорду Приграничья нужен был сон.
– Ты волнуешься за меня? – Ринар сделал удивленный вид, поднимая брови и слегка улыбаясь.
Неужели не замечает? Неужели он, правда, не замечает, как она смотрит на него? Даже сама Альма, к своему стыду, признавала, что слишком уж ее влюбленность очевидна. Очевидна всем: Аргамону, Свире, ей самой, слугам, даже Шоколадке, но не ему.
– Вы ведь должны стребовать с меня одолжение, мой лорд, а кто же сделает это, если переутомление скажется на вас губительно? – Альме казалось, что ее ответ был отличным предлогом для очередной улыбки, ответной фразы, еще одного нежного взгляда, но он снова удивил.
Застыл на мгновение, полоснул холодным взглядом, а потом отвернулся, вновь опираясь о перила.
– Иди, гелин, – не было в голосе больше тепла, которым Альма так жадно упивалась.
– Мой лорд… – она присела, склонив голову, будто он не стоял к ней спиной, будто мог видеть.
– Шоколадка ждет, душа, не заставляй беднягу мучиться в ожидании единственного дорогого существа, – голос снова стал куда более красочным, но спросить, что стало причиной такой резкой перемене в нем, Альма не осмелилась.
Прошла мимо, спустилась по ступенькам вниз, шагнула на гравиевую дорожку. Он не смотрел вслед. Если бы бросил хоть один взгляд, Альма обязательно бы это почувствовала. Но нет, он снова нырнул с головой в свой собственный мир, в котором ей места не было.
***
– Это просто, Альма, всего лишь мысленная команда и пасс. Ясно? – на кресле сидела насупившаяся Свира, а учитель и ученица нависали над ней, испытывая те самые сонные чары, которыми так умело когда-то орудовал сам Аргамон.
– Ясно, – Альма буркнула ответ, стискивая кулаки сильнее. Сегодня у нее не получалось ничего. После утренней встречи с Ринаром не получалось ничего. Что она сказала не так? Что сделала? Что должна сделать, чтобы он наконец-то все понял?
– Альма! – обычно спокойный Аргамон вдруг рявкнул, возвращая девушку из плена тяжелых мыслей. – Ты свободна, Свира, спасибо.
Свира покачала головой, вознеся хвалу небесам, что осталась живой и даже невредимой, потом бросила на Альму жалостливый взгляд, но ослушаться не посмела. Себе дороже. Лучше вечером, перед тем, как поедет в город на выходные, забежит к госпоже и спросит, что стряслось на этот раз.
Проводив горничную суровым взглядом, Аргамон повернулся к ученице, сложил руки на груди.
– Как это понимать, милая моя девочка? – ни тон, ни поза, ни выражения лица не предвещали ничего хорошего, но и бояться его Альма сейчас не могла.
– Как понимать что? – бросать мятежные взгляды в его сторону ей почему-то удавалось. И спорить с ним тоже. И выяснять, кто прав, а кто виноват.
– Ты невнимательна, Альма, или хочешь лишить подругу головы вместо того, чтобы усыпить?
– На такое у меня не хватит сил, – сжав кулаки сильней, Альма развернулась, собираясь гордо удалиться. День откровенно не задался, и портить его еще и перебранкой с Аргамоном не хотелось.
– Стоять, гелин, – прямого приказа ослушаться девушка не могла. Только стиснула зубы. – Я разве разрешал тебе уйти?
– Я не способна к чарам, Аргамон. Не нужно тратить свое и мое время впустую, – она ответила не оборачиваясь. И согласись он, почувствовала бы лишь облегчение. Ее душа не лежала к таким их урокам. Впрочем, сейчас она была бы рада чему угодно, лишь бы все оставили ее в покое.
– Что стряслось, девочка? – он подошел практически неслышно, уже привычно на ее плече опустилась рука, но прежде, чем он успел снова «успокоить», Альма стряхнула его тяжелую ладонь, разворачиваясь.
– Вы же сами видите, что у меня не выходит. Зачем тогда мучиться? Лучше я потрачу это время на уроки стряпни или… Или попытаю свои силы в математике, или… Да что угодно! У меня не получается, Аргамон! – голос практически сорвался на крик. И пусть Альма понимала, что имеет в виду сейчас далеко не чары, что усач ни в чем перед ней не виноват, а нервы шалят в последнее время стабильно, сдержаться не смогла.
– И ты хочешь прекратить занятия? – он же отвечал спокойно, словно забыл о своем раздражении минутной давности.
– Да!
Альма ожидала, что Аргамон возразит в категоричной форме, что удвоит количество часов, чтоб не оставалось времени на глупые мысли, но он как всегда удивил.
– Сама скажешь об этом Ринару, гелин. Я не против.
– Нет, – и этот ответ получился куда менее уверенным, чем первое «да».
– Почему же? – мужчина снова сложил руки на груди, склонил на бок голову, изогнул бровь. – Это твое решение, Альма. Твое, и ты должна за него отвечать. Держи ответ перед Ринаром. Повтори ему все то, что сказала только что мне.
– Нет, – практически шепот, в котором нет ни грамма уверенности.
Признаться в своей беспомощности перед Ринаром было бы жутко стыдно. Даже думать о таком было стыдно, а представляя, с каким снисхождением лорд посмотрит в ответ, Альма почувствовала отвращение к самой себе.
– Что ты сказала, Альма?
– Нет, – вновь стискивая кулаки, девушка вскинула взгляд на Аргамона.
– Ну, раз нет, то брось свои глупости и возвращайся к упражнениям. А если еще раз услышу от тебя подобное, действительно займешься стряпней.
Он умел быть удивительно разным. Добрым другом, советчиком, помощником, наставником. И в то же время худшей занозой, невозможным тираном и жестоким учителем.
– Я не выспалась, – пусть полный отказ от занятий был глупым, сейчас Альма действительно не чувствовала в себе сил на то, чтоб продолжить этот урок.
– Неужели? – Аргамон хлопнул в ладоши, выражая напускное удивление, а потом снова насупил брови. – Ну и кто же в этом виноват, гелин? Может я? Или ты сама решила не высыпаться? Мир вокруг не станет ждать, пока маленькая гелин выспится, победит свои страхи и перестанет вечно сомневаться. Все в твоих руках Альма… А теперь прекрати жалеть себя и продолжай тренировку, поняла?
Сцепив зубы, Альма вернулась на исходные. Тренироваться было уже не на ком, но как применить гнев девочки, Аргамон придумал – они начали изучать основы боевой магии.
«Перестань вечно сомневаться. Все в твоих руках…». Легко сказать, когда сам ты уже давно развалина, прожившая больше столетия. А в семнадцать отбросить сомненья непросто. Особенно те, которые касаются влюбленности.
В тот день он гонял Альму знатно. Давая возможность выпустить пар и немного поостыть. И Аргамону, по правде, было совершенно все равно, кого она представляет, метая подручные предметы в направлении заданной им точки: его или Ринара, он хотел лишь, чтоб решимость тут рано или поздно обратилась в решимость в другом месте.
Все снова шло не по плану. Снова слишком медленно. А он снова спешил.
***
– Мой лорд, – Ринар отдавал последние указания конюху, когда к нему подошел управляющий.
– Что, Аргамон? Что-то стряслось? – урок с Альмой давно закончился. Совершенно обессиленная, но куда более спокойная, она отправилась отдыхать, а Аргамон в свою очередь решил, что еще один разговор с лордом откладывать не стоит.
– Нет, милорд, просто хотел поделиться успехами нашей маленькой леди.
Ринар улыбнулся, даже толком не обратив на это внимание.
Так было всегда. Стоило подумать об этой девочке, на губах начинала играть улыбка. Поистине лучик солнца в его темном царстве. Глоток кислорода там, куда он слишком долго не поступал.
Мог ли он представить тогда, в вечер их знакомства, что привяжется к немного дикой, напоминающей гордого загнанного зверька девчушке? Конечно, нет. Но так и случилось. Он привязался. Рад был, что вместе с ее появлением, его дом ожил. Что теперь тут даже иногда слышен смех. Совсем как когда-то…
Он был рад этому, а еще безмерно благодарен девочке, из-за которой это происходило. Следя за тем, как Альма растет, меняется, он даже чувствовал невольную гордость, ведь и его заслуга в этом есть. Не найди ее Аргамон, цветок увял бы в монастырских стенах, а так… Ей суждено было цвести. Цвести для кого-то. И Ринар чуточку завидовал тому, кому достанется эта честь.
– Я слушаю тебя, о благородный наставник, – Ринар учтиво склонил голову, подыгрывая серьезному тону Аргамона. У него сегодня был совсем неплохой день. Один из тех, в которые реальность занимала куда больше мыслей, чем воспоминания. Такое случалось редка, а от того Ринар ценил эти дни как ничто другое.
– Она хватает на лету, мой лорд. Мне иногда даже кажется, что мы могли не соврать, в ней есть кровь магов.
– Несомненно, есть, в каждой кальми течет магическая кровь.
– Да, но в ней я чувствую куда больший потенциал, чем тот, который требуется для поддержания способностей кальми.
– Будто ты знаешь, какой потенциал должен быть у таких, как она, – Ринар обернулся, убеждаясь, что подслушивать их некому. Не лучшее время и место Аргамон выбрал для разговора. Слишком опасного разговора.
– Я ведь много читал, мой лорд. Пожалуй, больше вашего, и знаю о кальми предостаточно. Она не просто кальми. Она способна стать сильным магом. Она способна на многое, Ринар.
– К чему ты клонишь? – Ринар нахмурился, не до конца понимая, что хочет сказать ему старый друг.
– Давайте подождем, мой лорд. Не стоит торопиться. Не спешите, она скоро созреет, но ведь мы так долго ждали, давайте подождем еще немного, а вдруг…
– Что? – как Альму утром обдало холодом, так и Аргамон еле сдержался от того, чтоб не отпрянуть от лорда. – Что вдруг? Ты предлагаешь мне подождать еще, после того, как я ждал полстолетия? Ты спятил?
– Нет, мой лорд, – склонив голову, Аргамон пошел на попятные. – Я просто думаю, что дай мы ей еще немного времени, у нас будет больше шансов на успех… Ведь мы не можем быть уверены, что все пойдет именно так, как мы предполагаем…
– Я не стану ждать, Аргамон. Я слишком долго ждал.
– Но Альма…
– С ней ничего не случится. Это ее предназначение, кальми выживают после ритуала. Кроме того, это будет ее первый раз.
– Но мой лорд…
– Разговор окончен, Аргамон. Ты привязался к девочке, я вижу. Я тоже. Но это не значит… – Ринар набрал полную грудь воздуха. – Я не отступлю от задуманного, Аргамон. Все будет именно так, как должно. Я верну ее, чего бы мне это не стоило.
– Да, мой лорд, – сдаваясь, Аргамон согнулся в поклоне.
Упрямый дурак. Неужели опять? Неужели опять совершит ошибку? Опять поймет слишком поздно? Опять они промчат весь замкнутый круг до самого конца, так и не разорвав его?
– Но после ритуала… Я не гоню ее, Аргамон. Никто не узнает о нем. И если она захочет, я не против, чтоб она осталась.
Аргамону не было что ответить. После ритуала… Она ни за что не останется после ритуала. Она сбежит из этого дома, позабыв обо всем: о людях, о чувствах, о верной Шоколадке, стоит ей лишь понять, как ее использовали.
И все из-за слепого упрямства одного дурака.
Аргамон не был свидетелем их утреннего разговора на террасе, но если бы слышал замечание о том, что отвергнуть ее может лишь слепой, несомненно, согласился бы с этим самым слепцом.
Глава 4
Лукавством было бы считать, что в их доме порицается тишина и молчание. Нет, разговоры тут были редкостью. Но обычно тишина не била по ушам так, как в этот вечер.
Альма опоздала на ужин, извинилась перед поднявшимися ей навстречу мужчинами, пряча красные глаза, опустилась на стул, прекрасно понимая, что ни один кусок не полезет сейчас в горло.
Ей было абсолютно все равно, что подумает Аргамон, просто нужно было соблюсти приличие – каких-то полчаса, и она вольна покинуть столовую, чтоб продолжить плакать в комнате.
Ей было абсолютно все равно, что подумает Ринар, по одной простой причине – она была уверена, он даже не заметит, что что-то не так.
– Сегодня паштет, Альма, как ты любишь, – мужчина учтиво улыбнулся, снова смотря на нее и одновременно будто сквозь.
Как девушка ненавидела этот его взгляд. Вечный взгляд приятельского безразличия. Как она хотела, чтоб он смотрел по-другому. Все равно как, лишь бы по-другому.
– Спасибо, – и ее дежурная улыбка в ответ, скорей напоминающая оскал, но справляться с эмоциями она пока умела далеко не так блестяще, как сидящие рядом мужчины.