*
Гермиона спешит домой, аппарация забирает почти последние силы. Очутившись у себя в прихожей, снимает обувь, мечтая поскорее лечь в постель. «Гарри… что же мне делать дальше?» Мысли о друге не покидают ее, и еще долго будут мешать ей заснуть.
— Я думал, ты уже не вернешься сегодня, — Рон стоит в прихожей, на нем пижама, и взгляд непривычно хмурый. Девушка, наконец, замечает, как он изменился. Морщины залегли в уголках губ — он плохо спал в последнее время. Но она больше не может видеть потрескавшихся сосудов в глазах, как у Гарри — и отворачивается.
— Да, я вернулась, но ненадолго, — у нее предчувствие, что ждал он ее для долгого разговора, на который сейчас не осталось сил.
— Постой, — теплая рука останавливает ее за запястье, — я хотел поговорить.
— Не сейчас, Рон… — она высвобождается и направляется к лестницам, наверх, в заветную кровать.
— Нет, сейчас, — он останавливает ее, удерживая за плечо. Когда муж ей противоречил? Видимо, кто-то настроил его, убедил, что так нужно.
— Хорошо, сейчас, — сдается она и проходит в зал, садится в первое попавшееся кресло.
Он медленно следует за ней и садится напротив.
— Ты пропадаешь слишком часто, — издалека начинает Уизли, оттягивая момент истины как можно дальше. Возможно, у нее и правда любовник? Услышать это он не будет готов никогда.
— Я уже объясняла.
— Хорошо, что это за работа? Тебя нет ни в какой больнице! Отец…
— Проверял?
Рон поджимает губы. Почему всегда так? Даже если он имеет право что-то знать, Гермиона заставляет чувствовать себя виноватым. Он не хочет больше это терпеть.
— Да, и я поддержал его стремление узнать, что же это за работа у тебя такая.
— Я колдомедик.
— С тобой невозможно разговаривать! — он резко поднимается, ему нужно успокоиться, выпить. В баре находится нужная бутылка. — Тебе налить?
— Я не пью, и ты это знаешь.
— Да… — он осушает бокал, — но чего-то я точно не знаю. — За первым бокалом следует другой. Гермионе неприятно это видеть, но если Рон напьется, у нее будет возможность выспаться до утра. Однако, к ее досаде, он убирает алкоголь на место.
— Гермиона… это так сложно? Объяснить, чем ты занимаешься? Ты же знаешь, я постараюсь тебя понять.
— Я уже говорила, Рон.
— Меня такой ответ не устраивает, и это ложь.
— Это… Рон, я устала, давай завтра продолжим?
— Отчего устала? Ты никого не лечила!
— Не повышай на меня голос…
— Ты мне врешь, Гермиона, обманываешь, и ради чего? Ради любовника?!
Меньше всего девушке хочется выслушивать этот бред. Проверки, упреки… Как далеко зайдет Рон? Не воспринимая его всерьез, и не имея возможности придумать что-то разумное в ответ, она решает аппарировать обратно.
Рон с полминуты ошарашенно смотрит на опустевшее кресло. Ему очень сложно решиться проследить за женой. Но он настроен решительно. По каминной сети вызывает отца, коротко рассказывает об их беседе. Артура долго просить не приходится. Спустя полчаса оба уже сидят в его кабинете и проводят слежку за ее последней аппарацией. Когда они видят координаты дома на окраине Лондона, сомнений не остается — у Гермионы есть любовник.
— Я уделял ей слишком мало внимания! — Рон пьян и воет, размазывая сопли на плече отца. — Но я разрывался надвое, она должна была меня понять!
Отец хлопает сына по плечу, забирая бутылку.
— Достаточно, Рон. Завтра поедешь и узнаешь, что там за любовник. Объясни ему, что она замужем и должна вернуться в семью. Не поднимай скандала, вряд ли она ему говорила о тебе, — он одобрительно кивает своим же словам, — все разрешится… И не забудь отослать Чарли усмирительные зелья — скоро начнется сезон дрессировки молодняка, она должна была сделать заготовки к этому времени.
— Отец, мне не до этого! Она мне изменяет, может, даже сейчас, а я буду говорить о каких-то зельях? Нет, я так отделаю этого любовника, что он и не подумает к ней приближаться!
— Протрезвеешь, и твой пыл остынет. Лучше решать проблемы мирным путем…
*
Тихий хлопок аппарации в зале посреди ночи настораживает дремлющего на диване Малфоя.
— Не пугай так, у меня даже палочки нет защититься.
— Никто не знает об этом месте, разве ты забыл? — Гермионе не хочется возвращаться домой, так сильно они еще никогда не ссорились с супругом. Но и близкими людьми давно уже не были. — Малфой, оставь меня, я хочу побыть одна, дома мне этого не дают…
Драко безоговорочно тихо уходит, прикрывая за собой дверь. Он ходил сегодня украдкой в город. Лондон… этот день он не забудет. Но сейчас, кажется, что этого никогда не было и не могло быть. Он словно попал в сказку, увидев, как красные лучи восходящего солнца касаются города, и он начинает оживать. Это состояние так похоже на то, что творится в его душе. Драко тихо надеется, что сможет жить в этом домике и иметь возможность видеть город как можно чаще.
Он приоткрывает дверь к Гарри. Тот так и лежит на кровати. Малфой жалеет, что он не видел Лондон сегодня, и твердо решает наутро поговорить с Грейнджер о его состоянии. Ночь пролетает быстро, но громкий стук в дверь неприятно будит с утра. Гермиона, по всей видимости, не открывает, и стук повторяется. Драко решает спуститься вниз.
— Я открою. Наверное, доставка, — проносится мимо него девушка, — Я заказала маггловской еды для разнообразия, — она улыбается и открывает дверь. — Рон?..
— Не ожидала, да? — он замечает стоящего позади нее Малфоя и буквально столбенеет, — это он?
— Рон, уходи, поговорим дома!
— Замолчи, — он толкает ее плечом и заходит в дом. — Ну, здравствуй, — обращается он к Малфою, показушно закатывая рукава, — мне говорили, что лучше разобраться мирно… Но я не стану прислушиваться к этому совету, — Рон приглядывается и незнакомец внезапно кажется очень знакомым. — Как тебя зовут? — неужели это объявленный утонувшим и всеми забытый Малфой? Взгляд этих серых глаз Рон не спутает ни с чьим другим.
Драко понимает, что он узнан, и скрывать свою персону больше не имеет смысла.
— Драко Малфой, — холодный, немного презрительный тон не дает сомневаться в истинности слов.
— Малфой, зачем? — взмаливается Гермиона, она не понимает, для чего он раскрыл свое имя.
— Замолчи, я сказал! — кричит возмущенный Рон и машет рукой в ее сторону. — Подобрала его где-то на побережье тех деревень, пока искала преступника? Как интересно, Гермиона… Выходила, дом купила, да? А я и не знал, какой заботливой ты бываешь, — он еле сдерживается, чтобы не ударить ее, она до сих пор ведет себя так, словно ни в чем не виновата.
— Это все не так… я лишь помогала!
— Хватит мне врать! Как ты можешь защищать его?!
— Я не защищаю, я…
— «Его люблю»?! — заканчивает он за нее недоговоренную фразу. — Я не прощу тебе этого, Гермиона! — он поворачивается к Малфою и бьет его по лицу.
— Рон, прекрати! — она пытается остановить дерущихся мужчин, хотя о равной борьбе речи идти не может — Рон колотит Малфоя, с совершенно обезумевшим выражением лица. Палочка дрожит в руке Гермионы и слезы катятся по ее щекам.
— Вот с кем ты мне изменяешь?! Вместо того убийцы нашла белобрысого хорька и прыгнула с ним в постель! — Рон кидает на нее злобный взгляд и не прекращает наносить Малфою удары. — Я намного скучнее и хуже него?! — последние несколько ударов, и Малфой теряет сознание. — На, залечивай! Колдомедик! — он кидает Драко к ее ногам и уходит, громко хлопая дверью.
— Малфой! — Гермиона бросается к нему и склоняется над разбитым лицом, собственной юбкой вытирает кровь, — я сейчас тебе помогу, потерпи немного.
Она призывает к себе лекарства, недавно принесенные в новый дом, и достает все, что нужно. Он кривится, когда заживляющая смесь касается разбитого носа.
— Прости… — аккуратными движениями она залечивает ему лицо. — Все вышло из-под контроля. Не отвечай…
Несколько умелых манипуляций — и Малфою становится лучше. Но ребра будут заживать всю ночь. Раздается звонок. Она вздрагивает и подходит к двери — теперь это действительно доставка заказа, но румяные пироги вряд ли порадуют сейчас.
========== Глава 10 ==========
*
Малфой не отрывает взгляда от виднеющейся из окна луны. Кажется, так болезненное сращивание костей меньше чувствуется. Гермиона настояла, чтобы он лег наверху, несмотря на то, что преодолеть лестницу в тот момент ему стоило немалых усилий. «Чтобы мог присматривать по возможности за Гарри», — сказала она, а сама без объяснений быстро ушла. С час или два назад он услышал, как хлопнула входная дверь. Все это время он пытается подняться. Драко не может толком двинуться, от боли его скручивает и сгибает пополам. Быстрое заживление — действительно выматывающий процесс. В итоге он решает отказаться от попыток встать.
Гарри лежит на кровати напротив и постоянно сжимает в кулаках простыню, иногда мечется из стороны в сторону, мычит и, кажется, скоро проснется. Малфой не решается его позвать — неизвестно, чем это может закончиться, а сдерживать Поттера сейчас сил нет. Дверь внезапно открывается, Драко от неожиданности резко приподнимается и со стоном валится назад, хватаясь за живот. Это вернулась Грейнджер. Она подходит ближе к Малфою и делает несколько движений волшебной палочкой, что-то бормоча. Боль стихает, и Драко ещё раз пытается подняться.
— Что происходит? — спрашивает он, пытливо вглядываясь в грустные глаза Гермионы.
— Все нормально, — отвечает она и отходит к Поттеру. — Гарри? Как ты? — девушка надеется, что он не проснется именно сейчас. Но ей так не хочется, чтобы Малфой видел ее слезы… А сдерживать их становится все сложнее… Кто бы мог подумать, что ради Малфоя она нападет на собственного мужа? Ей не хочется об этом рассказывать, тем более вспоминать остекленевшие глаза и руку, вытягивающую из головы серебристую струйку воспоминания. Она дождалась Рона, скрываясь за углом Министерства и, как только тот появился, напала, громко прошептав: «Империо». Не оставалось сомнений — он направлялся прямо к отцу доложить о неверной супруге, пригревшей преступника. Она успела добраться раньше него… Разъяренному Рону понадобилось время, чтобы успокоиться и сконцентрироваться на аппарации. Заполучив свежие воспоминания и закупорив их дрожащими руками в бутылку, она стерла ему память о сегодняшнем дне. Обратная дорога превратилась в ад. Гермиона никак не могла успокоиться, сердце стучало как бешеное. Ей казалось, что кто-то видел, что она сделала, и сейчас наблюдает, выслеживает… Перебежками, то и дело меняя направление, ближе к вечеру Грейнджер забежала в маггловское кафе. Выпив несколько кружек крепкого кофе и, наконец, успокоившись, она решила доверить Малфою уход за Поттером — ей самой нельзя так часто появляться в домике, иначе она снова спровоцирует мужа на слежку за собой. Выйдя в уборную и сосредоточившись, она наконец смогла аппарировать в дом на окраине.
— Уизли сжалился над своим школьным врагом, да еще и великодушно простил жену за измену? — голос Малфоя возвращает к реальности.
— Нет… вот, — она подходит и оставляет на тумбочке пузырек, — уничтожь это, как только придешь в себя. Я больше не смогу сюда так часто приходить.
— Это воспоминание? — Драко вглядывается в переливающуюся жидкость, и на ум приходит только одно, — ты догнала его? Грейнджер, ты меня удивляешь! Значит, он ничего не помнит?
Гермиона впервые видит искреннюю улыбку на его лице.
— Не помнит…
— Я есть хочу, — внезапно слышится с дальнего угла комнаты.
Оба синхронно оборачиваются — Поттер очнулся и сидит на кровати, вид у него вполне вменяемый.
— Как ты себя чувствуешь? — Гермиона подходит, дотрагивается до его лба, — температура нормальная.
Это радует, может быть, лекарства не только усмиряли, но и лечили, и он наконец-то выздоровел?
— Я сейчас принесу тебе пирогов, Гарри! — видеть друга и разговаривать с ним для Гермионы — лучшая награда.
— Ты знаешь, где мы, Поттер? — Малфой пока решает отказаться от идеи звать его по имени.
— Я полагаю, дома у Гермионы? — Поттер встает, подходит к окну. — Что это — поле? Мы не в Лондоне? — в его голосе нотки разочарования.
— Мы почти в городе. Окраина. Ты помнишь, что плохо себя вел в последнее время? — Драко присматривается к нему, внешне он спокоен, но мурашки уже бегают по телу. Так происходит всегда, когда Поттер злится.
— Помню ли я? — хмыкает Гарри. «Да, черт возьми, я помню каждую каплю этого чертового супа», — Смутно.
Малфой хмурится, ему срочно нужно поговорить с Грейнджер — что она с ним делала и чего сейчас от него ожидать?
Гермиона приносит пироги. Поттер жадно ест, не накидываясь на нее с вопросами, как обычно бывало раньше.
— Ты одна здесь живешь? — спрашивает он.
— Этот дом для тебя… для вас, — улыбается она, — я его снимаю, могу его тебе купить, если хочешь… — Гермиона нежно гладит его по щеке. — Тебе правда лучше, Гарри?
«Лучше? Я не овощ, как ты хотела, но да, мне лучше». Поттер не шипит, и глаза остаются привычного для нее цвета, он полностью контролирует себя.
— Конечно, Гермиона, ты так старалась, как я мог не поправиться? — он улыбается и слышит ее радостный смех. — Давай поговорим? Наедине. Мне надо тебе кое-что сказать.
Гермиона любит секреты. Он это знает.
— Да, конечно, — сразу же соглашается она.
— Нет! — пытается остановить их Малфой. Его чутье еще ни разу его не подводило, — вдруг мне станет хуже, Грейнджер? — он ощущает магию Поттера, снова зловещую, но что-то изменилось. Он не может открыто сказать Гермионе что она не должна с ним сейчас никуда ходить. Нынешний Поттер ему знаком гораздо лучше, чем ей — и сейчас он опасен.
— Мы скоро вернемся, не переживай, Малфой.
— Нет, стой! — кричит Драко, но Поттер закрывает двери, уводя девушку, и запирает Малфоя на замок с тихим щелчком — Грейнджер, должно быть, и внимания не обратила.
Гермиона бережно поддерживает его за локоть, пока они спускаются. «Наконец получилось! И все наладится», — она в этом уверена. Усаживает его на диван, кладет подушку под голову, сама устраивается рядом.
— Я тебя слушаю, Гарри, говори все, что угодно, я пойму тебя, ты же знаешь.
— Да, сейчас… — сердце глухо колотится. Он предвкушает вкус ее магии. Эти добрые глаза ничего больше не значат. Как она только могла его кормить этой отравой? Дни проходят, никому нет дела, что он был унижен и провел худшие дни своей жизни в грязи и голоде. И даже так называемые друзья пытаются добить зародившуюся в нем силу, с помощью которой он бы смог отомстить всем, кто осмелился нанести ему хоть какой-то вред. Он — Избранный и навсегда им останется. Те, кто хотят отнять у него силу, должны поплатиться.
— Прости, Гермиона, но наши взгляды о дружбе расходятся, — он наваливается на нее, хватая руками за шею, и сжимает с силой. Она широко распахивает глаза, хватает ртом воздух, ногти впиваются в его руки. Он сжимает сильнее, из ее глаз начинают течь слезы, но Гермиона не отводит взгляда. Она задыхается, и Поттер чувствует, как из нее вытекает магия. Обволакивающая… Она защищает, словно теплым покрывалом, накрывает, окутывает преданной любовью. Сердце в груди сжимается.
— Гермиона…
Он чувствует ее отношение к себе — такого раньше никогда не бывало…
Руки, мокрые от чужих слез, разжимаются, позволяя девушке шумно и прерывисто вздохнуть. Шрам пульсирует, все тело ломит, словно какой-то зверь в нем бьется наружу — завершить начатое. Пальцы так и норовят снова сомкнуться на тонкой, успевшей покраснеть шее, но он не позволяет этому произойти. В голове шум, мысли путаются, он так и прижимает ее телом, не давая подняться, пока она не начинает кричать.
— Не трогай ее! — Малфой быстро спускается с лестницы — дверь большим трудом получилось выбить. Поттер, слава Мерлину, застыл и не двигается. Гермиона высвобождается и кидается к Малфою, едва не сбивая его с ног.
— Он душил меня, душил! — хрипло кричит она сквозь приглушенные рыдания, уткнувшись ему в плечо.
— Тише, успокойся. Дай мне свою волшебную палочку.
Гермиона не слышит и все сильнее прижимается к нему, сжимая и без того ноющие ребра.