========== День 1-й. ==========
Джордж помнит, как рассыпался его мир. Помнит, как сидел на коленях, безуспешно пытаясь собрать осколки. Чьи-то слова, долетающие до него словно через многие мили едва слышимым эхом. Прикосновения. Плач. Кто-то плакал. Помнит огромную бездонную пропасть, вдруг образовавшуюся в его душе и поглощающую его с каждым мгновеньем в свою тьму. А ещё помнит опустевшие синие глаза и так неправильно холодные пальцы того одного, кто был центром его Вселенной.
Джордж помнит, что Фреда не стало.
Но когда он просыпается на следующее утро, то в первые несколько минут он забывает. Ему кажется, что Фред рядом. Что он жив и вот-вот со смехом и шутками вылезет из-под одеяла и предложит очередную невероятную идею. А потом вдруг память возвращается, и он заново переживает весь ужас прошлой ночи.
Кошмар, который теперь никогда не закончится.
Джордж не хочет покидать постель. Он лежит, свернувшись калачиком и замотавшись в одеяла, и смотрит в пустоту. Он не может заставить себя повернуться и увидеть опустевшую кровать своего близнеца.
Через несколько часов он слышит осторожные шаги по лестнице и робкий стук в дверь. Тогда он вспоминает, что находится не в их с Фредом квартирке, а в «Норе». Он не отвечает, и шаги уходят.
Он думает, что останется здесь навсегда.
А потом вдруг слышит голос:
- Ты так весь день проваляться собрался?
Джордж вздрагивает и застывает, словно под парализующим заклинанием. Сердце его внезапно бьётся так сильно, что звук его буквально разрывает голову. Он боится пошевелиться и не может вдохнуть. Тело его внезапно начинает мелко дрожать.
- Тебе холодно? – тот же голос раздаётся совсем рядом. И Джорджу хочется вопить. Но внезапно его постель прогибается от чужой тяжести и что-то прикасается к одеялам, там, где под их толщей скрыто его плечо.
- Джордж?
Он пытается дышать, но у него не получается. Он задыхается, горло сжимается в каком-то болезненном спазме, и лёгкие начинают гореть. В глазах темнеет, и Джордж сбрасывает одеяла, садится, прижимая руку к груди в попытке помочь себе. Только вот вдохи выходят всё более рваными, разрезающими горло, будто острыми лезвиями. С губ срываются дикие хрипы, и Джорджу кажется, что это конец. Он не сможет, у него не получается делать это без брата.
И тогда внезапно чьи-то руки обхватывают его, обнимают так крепко, что рёбра трещат. Спина прижимается к чьей-то груди, такой знакомой, родной. Джордж зачем-то пытается вырваться, это глупо, потому что единственное место, где он хотел бы остаться – это здесь.
- Дыши, - приказывает тихий шёпот в самое ухо. И сердце сжимается болью. Чужие волосы щекочут его, а руки накрывают его ладони, не позволяя сопротивляться.
- Сделай глубокий вдох, Джордж, - просит голос. – Для меня.
И Джордж делает. Для него – всё. Всегда. И даже после смерти это остаётся неизменным.
Круги перед глазами яркие, кислотные. Воздух обжигает горло, причиняя боль. Но постепенно темнота отступает. И дышать становится легче. Джордж может вдыхать. Он успокаивается. Только сердце продолжает истерично биться в груди.
Джордж закрывает глаза, заставляя прийти в себя. Он не может развалиться, не сейчас, когда вся семья смотрит на него как на умирающего, когда все они тоже разбиты смертью Фреда.
Фред.
Джордж распахивает глаза. Внезапное осознание накрывает его, словно высокие ледяные волны. Только вот те же руки продолжают обнимать его, а дыхание прикасаться к шее.
- Молодец, - ласковый шёпот замирает на сердце.
Джордж чувствует, как в уголках глаз начинают собираться слёзы.
Он помнит, что не плакал, когда это случилось. Когда стоял на коленях перед мёртвым Фредом и молча сжимал его руку. Когда слышал безутешные рыдания матери, отчаянный зов Перси и тихие всхлипы Джинни. Он не плакал, но сейчас что-то разлетается в нём на миллион осколков, и он не находит в себе сил, чтобы сдержаться.
Джордж наклоняется вперёд, оседая в чужих руках сломанной куклой, и тихо плачет. По-настоящему. Как девчонка. Отчаянно и сильно. Его плечи трясутся, он не может успокоиться, он не чувствует, что это вовсе возможно.
Но Фред, несуществующий, мёртвый Фред по-прежнему тот, кто удерживает его в своих руках за мгновенье до падения в пропасть.
- Пожалуйста, не плачь, - просит голос. – Пожалуйста, Джордж.
Но он не знает, как остановиться. Не теперь, когда боль вырвалась наружу. Вряд ли у него получится.
- Фред… - стонет он, закрывая лицо руками.
И ему всё равно, если кто-то услышит, как он сломался.
Он рыдает, пока не начинает икать. Глаза обжигает болью, и слёзы постепенно прекращаются. Но Джордж не хочет останавливаться. Он хочет вопить и истерить, кричать, выпуская свою боль и зная, что этого всё равно не будет достаточно. Никогда.
Заботливые сильные руки поглаживают его по плечам, успокаивая, пальцами вырисовывая круги. И Джордж вдруг ощущает жгучее желание обернуться. Он знает, что за плечом его ждёт только пустая комната, но с каким-то ядовитым мазохизмом всё равно хочет это сделать. Хочет увидеть ничто и окончательно разбиться.
Он набирает в грудь воздуха и оглядывается.
Тёплая солнечная улыбка на мгновенье ослепляет. И синие глаза кажутся ярче всех морей и океанов на свете. Рыжие волосы привычно торчат во все стороны, а веснушки кажутся застывшими капельками карамели.
- Привет, Джордж, - шепчет тот же голос. Голос Фреда. Фреда, который вчера умер.
***
Фред понимает, что это странно, когда открывает глаза и видит, что лежит на полу в Большом зале, а вся его семья собралась перед ним с неподдельным ужасом на лицах. Мама явно в истерике, отец кажется совершенно убитым горем. Перси что-то бормочет, заливаясь слезами. И Джордж. Взгляд Фреда по привычке находит Джорджа, и страх вдруг вцепляется в его сердце скрюченными пальцами. Такой, какого не было никогда.
Джордж стоит на коленях у его изголовья и молча смотрит вниз. Его грудь опускается и поднимается от тихого дыхания, и если бы не это, Фред решил бы, что его близнец мёртв. Бледное лицо, сжатые сухие губы и опущенная голова не пугают так, как совершенно пустой безжизненный взгляд.
Фред никогда не видел брата таким, и ему становится невыносимо больно, что хочется как можно скорее сделать что-нибудь, исправить то плохое, что причинило его близнецу такие страдания. Что бы ни случилось, это должно быть чем-то по-настоящему страшным. Непереносимым.
- Джордж, - шепчет Фред и тянет руку к лицу брата. Тот даже не мигает, полностью игнорируя этот жест. Его взгляд остается таким же неподвижным и холодным. Он смотрит прямо на Фреда, но у того складывается впечатление, что близнец его совсем не видит.
Вдруг сё становится ещё более странным - мама наклоняется и опускается на грудь Фреда, продолжая сотрясаться от рыданий. Отец гладит её по голове, и слёзы безостановочно льются по его щекам. Фреду становится дурно.
- Что произошло? – тихо спрашивает он. Но никто ему не отвечает. Он вертит головой и замечает раскрасневшуюся от слёз Джинни, несчастного Билла и Флер, тихо плачущую в его руках.
Страх поднимается и скручивает желудок морским узлом. Что бы ни случилось, это нельзя поправить. Иначе все вокруг не были бы так разбиты. Фред тянется, чтобы обнять мать, чтобы утешить её, но его руки вдруг проходят сквозь неё, как будто она стала призраком.
И сердце срывается куда-то вниз, словно в пропасть.
Они ведь не умерли? От страшной, ужасающей догадки застывает кровь, и леденеют кончики пальцев. Сердце начинает биться как безумное, упрямо твердя лишь одно слово – «нет». «Пожалуйста, нет, - мысленно молится Фред всем, в кого не верил. - Пожалуйста, пусть они будут живы».
- Мама, - зовёт Фред. – Мам…
Но она не слышит. Она… Фред откатывается в сторону, только чтобы больше не ощутить, как его руки проходят сквозь собственную мать, и встает на ноги. Боль уже поселилась в нём и сейчас растекается по телу, отравляя его, словно яд. Скольких членов семьи они потеряли сегодня?
Фред выпрямляется и опускает взгляд. Ответ приходит сразу же, и понимание истины заставляет его задохнуться.
Одного. Уизли потеряли лишь одного члена своей семьи этой ночью – его.
Фреда качает, и он чувствует застывшую в горле тошноту. Он понимает, что должен отвернуться, что ему лучше отвернуться, но не может отвести глаз от самого себя, лежащего на полу с открытыми стеклянными глазами.
И все они, вся его семья оплакивают погибшего сына и брата. Кроме одного человека.
Джордж просто смотрит на него, почти не моргая. И, глядя сейчас на его лицо и на своё, Фреду кажется, что оба они мертвецы.
Он не запоминает, как оплакивают его родные. Как продолжается битва и как Гарри-чёртов-Поттер притворяется мёртвым, а после стирает противного безносого придурка с лица планеты. Или как выжившие собираются в руинах замка, когда-то бывшего домом им всем, чтобы почтить память погибших. Ни то, как его тело забирают и куда доставляют, ни о чём говорят, ни чего хотят. Но то, что врезалось в его память, будто высеченное ножом по коже, это робкий незаметный жест Джорджа, которым он закрывает его глаза.
И в тот миг Фред понимает, осознает, как никогда прежде, что больше всего его пугает не факт собственной смерти, но необходимость оставить близнеца одного.
Позже ночью Джордж держит его тело за руку, а Фред стоит за его спиной и хочет кричать. Он боится прикоснуться к брату, зная, что так же, как и ранее с матерью, ладонь его просто пройдет через чужое плечо. Оба они свято верили, что нет силы, способной разделить их, но оказались неправы. Смерть разлучала их прямо сейчас. И если Фред уже мертв, то за что ему этот ад – наблюдать за мучениями брата, не имея ни одного шанса ему помочь?
Когда отец, кажется, постаревший на десять лет за один день, уводит Джорджа, едва ли понимающего, что происходит, Фред подходит к своему телу и смотрит на него. Это странное чувство – видеть себя вот так. Глаза его закрыты, кожа бледна, а один уголок губ всё ещё приподнят, будто оставшийся осколок последнего смеха.
И эта маленькая деталь оказывается той самой, что заставляет Фреда сломаться. Он наклоняется, утыкаясь лицом в собственную мёртвую грудь, и плачет, громко и горько. Плачет о той жизни, что его ждала и которой больше никогда не будет. О том, что уже не случится. Об улыбках, которые не зажгутся, о смехе, что не прозвучит, обо всех тех розыгрышах и изобретениях, что он не придумает, о семье, которую не заведет и о сыне, которого не возьмёт на руки. Но больше всего – о брате, с которым не сможет идти плечом к плечу всю жизнь. Они вместе пришли в этот мир. Как одно целое. И так было на протяжении всех этих лет. И уйти они должны были вместе. Только так. Потому что жизнь одного без другого невозможна. Потому что они – одна душа в двух телах. Они – их общий мир. Фред и Джордж. Джордж и Фред. Навсегда. Так почему сейчас они не вместе?
Когда слёзы прекращаются, Фред ещё какое-то время лежит, уткнувшись сопливым носом и сырым лицом в грудь своего же тела, что само по себе странно, прежде чем вдруг понимает, что происходит. Глаза округляются, и он отрывает голову, удивленно моргая. Затаив дыхание, он опускает руку и кладет на живот своего тела, ожидая, что та проскользнёт сквозь него. Но неожиданно это не происходит. Ладонь его лежит на мертвеце, ощущая грубую холодную ткань. Дыхание слегка сбивается, и Фред пытается понять, кем он стал. Меньше, чем призрак или всё-таки больше? Что он такое? Почему он не может прикоснуться к другим людям, но не проходит сквозь своё же тело и другие предметы? Он пытался пройти через стену, как на вокзале Кингс-Кросс, но только ударился головой и отлетел на пол, набив себя шишку. Это было даже немного обидно – если он уже мёртв, почему это было физически больно?
Всю ночь он размышляет над этими вопросами, но не находит ответ. Возможно, ему стоило больше читать при жизни, но разве мог он когда-либо предполагать, что с ним произойдет нечто подобное? Любопытство заслоняет собой боль, заставляя мозг работать в поисках возможных вариантов.
Когда солнце восходит, и его лучи проникают в комнату, освещая холодного мёртвого юношу с рыжими как огонь волосами, Фред оставляет себя и идёт к брату. Он знает путь до их комнаты и способен добраться туда с закрытыми глазами.
По привычке бесшумно отворяя дверь, он проходит внутрь и нерешительно замирает, глядя на скрюченную, словно от боли, фигуру Джорджа. Может, сердце Фреда и перестало биться, но сейчас оно болит так сильно, как не болело при жизни. Он не знает, как долго стоит на месте, просто наблюдая за братом, и это, кажется, единственное, что ему нужно в его нынешнем состоянии. Джордж жив – и нет ничего важнее.
Фред слышит, как спустя какое-то время дыхание брата меняется, что свидетельствует о том, что он проснулся. После он различает шаги матери за дверью и её робкий стук. Но она не решается зайти и потревожить сына. Фред бы хотел обнять её и утешить, сказать, что он здесь, но она всё равно его не услышит. И вместо того, чтобы следовать за ней, он остается с Джорджем. Как и всегда. Выбирая его.
Брат не шевелится, как будто мечтает провести под своими одеялами весь день. Или всю жизнь. Но это не защитит его от того, что случилось.
Тишина в комнате настолько неправильная, горькая, что спустя какое-то время Фред больше не может её выносить. Он трясёт головой в надежде избавиться от звенящего ужаса в ушах и вдруг говорит, зная, что останется неуслышанным, но просто, чтобы разбить это молчание:
- Ты так весь день проваляться собрался?
Фред ничего не ждёт. Но Джордж вдруг вздрагивает под грудой одеял и замирает. Это ведь просто совпадение? Он ведь не мог услышать его, правда? Но прежде, чем Фред успевает развить эту мысль, брат начинает дрожать. Его трясет так, словно он оказался в зимнем лесу без одежды, и главный инстинкт Фреда – защищать – сразу же дает о себе знать.
- Тебе холодно? – обеспокоенно спрашивает Фред, снова забывая о том, что мёртв. Он садится на кровать брата и кладёт руку на его плечо. А после Джордж начинает задыхаться. Его гипервентиляция усиливается с каждой секундой, и Фред в панике обнимает его, прижимая к своей груди, как ребёнка, шепчет что-то, не контролируя себя. Он только хочет уберечь своего близнеца, забрать его боль и мучения. Он хочет, чтобы Джордж был счастлив. Это всё. Пожалуйста. Это не так уж и много для бесконечной Вселенной.
И когда Джордж начинает плакать, так, как не плакал даже вчера, мир Фреда разбивается окончательно. Ему больно, ему так больно видеть брата таким, но он не знает, как всё исправить. Это так страшно, что желудок замерзает тонким льдом, и невидимые иголки протыкают его, заставляя кровоточить.
А потом, после нескольких часов или, может, дней, Джордж вдруг замирает и оборачивается. Его глаза опухшие и красные, но всё такие же синие. И Фред думает, что даже море не такое синее, как они. Лицо, раскрасневшееся и пятнистое, вдруг бледнеет, а взгляд замирает. И в эту самую секунду, глядя на своё отражение в чужих глазах, Фред вдруг понимает, что брат его видит. Непонятно, как и почему, но это не имеет значения прямо здесь и сейчас. Что-то внутри него начинает трепетать с робкой надеждой и тихой радостью. Словно они не виделись целую вечность. И Фред чувствует, что улыбается, когда шепчет:
- Привет, Джордж.
***
Джордж, наверное, сошёл с ума. Почему-то это его не удивляет. Он просто смотрит и смотрит на Фреда, в его глаза, которые всего несколько часов назад были похожи на пустые окна, и думает, что если это сон, он согласен никогда не проснуться, а если безумие – то навек лишиться своего разума.
Фред улыбается, так близко, и его руки надёжные и крепкие, в них Джорджу спокойно. Он снова целый, он не чертова половинка, и за это чувство он готов убить любого, кто попытается его отнять.
- П… привет, - нерешительно выдыхает Джордж. Он боится даже моргнуть, чтобы не потерять своё видение. Потому что Фред кажется таким настоящим, более реальным, чем тот кошмар, что произошёл вчера. Но Джордж не настолько глуп, чтобы решить, что случившееся накануне не было правдой. Оно было. Но сейчас Фред здесь и смотрит на него своими синими глазами. Словно и не было между ними смерти.