И он расхохотался, заметив ужас на лицах игроков.
***
Дальнейшие блуждания по селению дикарей вызвали у Дека чувство сильнейшего диссонанса. В это немыслимое смешение эпох сложно было поверить. Вот сидит прямо на земле человек, одетый весьма условно, сидит, скрестив босые ноги, и грубые штаны продраны на коленке, а в руках – портативный компьютер, с которым он очень уверенно обращается. Или идет навстречу женщина, завернутая в кусок некрашеной ткани, с плетеной корзиной на голове, с деревянными бусами на шее. А на ногах – кроссовки. Объясняет, что ходила туда, где колючки, а кроссовки удобнее, чем самодельные сандалии.
– Да, у них есть деньги, – объясняла Ноа. – Нет, не дотации. Они сами зарабатывают. В частности, на туристах. Думаете, отчего они нам так радуются? Фирма платит им за аренду гостевого дома. А Хьон вообще профессиональный экскурсовод. Платный проводник. Мы его тоже нанимаем. И все это входит в стоимость вашей путевки.
Потом охотники притащили туши убитых животных и принялись разделывать их прямо на улице. Зрелище было настолько неаппетитное, что Дек, побоявшись, что его стошнит, предложил пойти посмотреть что-нибудь другое. Тогда Ноа повела их в «школу» – просторный и ужасно дырявый шалаш в центре деревни. Внутри обнаружился огромный демонстрационный экран, повешенный на грубо сколоченный деревянный стенд. Экскурсанты ужаснулись: вряд ли эта протекающая крыша защитит нежную технику от дождя.
– Изготовлен с учетом климатических условий, – гордо пояснила Ноа. – Под водой можно использовать.
Дек не заметил, в какой момент от группы отделился Кьяр и куда делся. Обнаружив пропажу, расстроился: ему не было дела до здешних «чудес», куда интереснее было наблюдать за реакцией помощника. С реакцией, правда, пока выходила беда: Кьяр ходил с каменной физиономией, по которой решительно ничего не удавалось прочитать. А Ноа уже тащила группу смотреть «типичное жилище». Хозяин жилища – их экскурсовод Хьон – возражал:
– Мой дом типичный, но и не типичный. Я зарабатываю больше, чем мои соседи. Но если вы хотите посмотреть на контраст, то у меня он самый резкий.
Что-что, а контраст в доме Хьона действительно присутствовал. В ветхом сооружении не поместилась вся группа, пришлось открыть дверь и заглядывать снаружи. Крыша из толстого слоя веток и соломы вполне могла защитить от дождя, но вот сквозь стены пробивался солнечный свет. Из мебели в этом жилище оказался только ствол дерева, вокруг которого оно было построено. Но зато к дереву хозяин умудрился приспособить целую рабочую станцию с двумя экранами. На полу небрежно валялись провода, блоки питания, клавиатура ручного ввода и еще какие-то неразличимые в полумраке приспособления. Впрочем, гостей поразило даже не это, а то, что перед экраном, спиной к ним, сидел Кьяр и что-то просматривал в сети.
– Кьяр, а ты что тут делаешь? – изумился Даддер.
– Могу я немного побыть дома? – проворчал тот, не отрываясь от монитора. – Это все-таки мой дом.
Хьон рассмеялся при виде недоумения на лицах гостей и объяснил:
– Кьяр – мой брат. Младший. У нас с ним больше никого нет. Наши родители погибли. Умерли от болезни, здесь это бывает. Так что да, у него здесь нет другого дома, кроме этого.
А вот эту биографическую справку Дек немедленно принял к сведению. Вдруг пригодится.
Сант потребовал показать здешние гравы. У Ноа не нашлось возражений. Она снова провела группу через всю деревню, и Дек предусмотрительно отвернулся от сцены разделки туш. Три чудовища приткнулись под деревьями. Наверное, когда-то они были обычными городскими гравилетами, но судьба обошлась с ними жестоко. К одному из них прикрутили что-то вроде защитных бортов, какие используются при игре с мячом, вот только собраны эти страшилища были из каких-то металлических обломков. Из другого сделали нечто не то грузовое, не то пассажирское: позади седла надстроили раму, далеко выпирающую назад, а на ней – соломенное подобие сиденья. По бокам болтались большие плетеные корзины. Третий грав не претерпел значительных конструктивных изменений, но все равно выглядел монстром – громоздким, чудовищно тяжелым, со штопаным корпусом.
– Неужели на этом можно ездить? – с ужасом спросил один из гонщиков.
– У них на этом даже мальчишки гоняют, – весело сообщил Сант. – Вот и представьте, если ты с детства на таком ездил, насколько проще будет управиться с нормальной техникой. Это я вам и хотел показать. Кьяр – не уникум, просто прошел суровую школу. Если отсюда брать гонщиков, они все такие будут. Правда, нужна еще одержимость спортом, как у Кьяра, а это как раз редкость. Только поэтому дикари до сих пор не составили вам, неженкам, конкуренции. Эй, мелкий! – Тренер вдруг выскочил из толпы окруживших его гонщиков и замахал кому-то руками. – Можешь показать, как на этом ездить?
Отиравшийся поблизости любопытный подросток с энтузиазмом закивал. Подбежал поближе и спросил на почти чистом тертанском:
– Что показать?
– Ну, просто покрутись тут немного. Развороты, что-нибудь такое.
– Ладно, – мальчишка резво прыгнул в седло третьего грава.
Дек только покачал головой. Тонкие ручки ребенка могут хоть до скончания века дергать за скобу, нос не приподнимется ни на миллиметр. Все, что может этот пацан, – положиться на электронику, позволить бортовому компьютеру самому обрабатывать препятствия. Какие уж тут гонки! Тренер явно преувеличивает.
Мальчишка запустил двигатель, машина плавно приподнялась над землей и развернулась вокруг своей оси. Зрители расступились, пропуская ее. Пацан рванул с места, давая ускорение, как настоящий профессионал. Промчавшись вдоль улицы, он вдруг ухватился двумя руками за одну скобу и неожиданно резким движением свесился вбок. Одна нога его цеплялась за седло, колено другой почти коснулось земли. Грав клюнул носом, сильно запрокинулся, край днища чиркнул по дорожной пыли. Разворот вышел почти на месте. А пилот уже перегнулся через седло и свесился с другого борта, возвращая гравилет в вертикальное положение.
– Ты видел, видел? – Тренер возбужденно сжал локоть Дека. – Понял? Просек, в чем фокус?
– Пожалуй, – неохотно признал тот.
Теперь он действительно понимал, о чем толкует Сант. У ребенка нет той силы, которая нужна, чтобы управлять таким гравом. Но он использует собственный вес плюс резкость движений. Гравилет подвешен в воздухе, изменить его положение в этих пределах – от днища до земли – не так уж сложно. Он легко подается. И ведь этого, как правило, хватает! Остальное возьмет на себя автоматика, определит изменившуюся поверхность, использует неровность, как трамплин для прыжка. Главное – немного поднять нос, чтобы не вписаться в эту неровность на скорости. Немного. Не так, как это всегда делал Дек. Хотя выглядит действительно смешно.
Мальчишка все носился кругами, выписывал резкие повороты и даже сделал несколько маленьких прыжков. Наконец, утомился. Привел машину назад, утер пот с лица. Вид у него был гордый.
– Здорово! – похвалил Сант. – О карьере гонщика не задумывался?
– Не, – пацан помотал головой. – Я охотником буду.
Уже стемнело, когда вождь пригласил гостей есть добытое днем мясо. Герк забеспокоился: как так, объедать бедных дикарей, которые с таким трудом добывают себе пропитание! Может, стоит хотя бы расплатиться? Ноа возразила: пытаться заплатить за угощение не стоит. Это просто гостеприимство, правила вежливости. А вот что стоит сделать, так это купить у местных какие-нибудь сувениры.
На открытой площадке догорали костры. Над жаркими углями люди подвешивали куски мяса, посыпали их солью и какими-то травами. Вокруг костров собралось все население деревни. Взрослых, наверное, около сотни. Дети же беспрерывно носились вокруг и не поддавались даже приблизительному подсчету.
Гости неуверенно устраивались на земле возле костра. На предстоящее угощение многие косились с ужасом и брезгливостью. Мясо, приготовленное вот так, на открытом огне, без соблюдения санитарных норм…
– Все не так страшно, как кажется на первый взгляд, – щебетала Ноа. – Просто попробуйте. Между прочим, наши предки очень любили подобное времяпрепровождение. И я сейчас не о первобытном периоде истории. Спросите своих бабушек и дедушек, они наверняка помнят. Ездили на природу, жарили мясо на углях. Очень жаль, что традиция почти исчезла. Это же вкусно!
Мнения в итоге разделились. Одни признали, что никогда не пробовали ничего вкуснее, другие – что в этом что-то есть, но блюдо скорее экзотично, чем вкусно, третьи – что в рот никогда больше этого не возьмут. Дек присоединился к третьей категории. И не потому, что ему не понравилось блюдо, которого он даже не успел попробовать. Просто глянул на Кьяра, увидел, как тот жадно вгрызается в свой кусок, как слизывает с пальцев жир, и его охватило отвращение. Он не сумел скрыть своей реакции, и Кьяр ее, похоже, заметил. Вот только Деку уже не было до этого дела. Нет, они все же чересчур разные, чтобы прийти к взаимопониманию!
Ужин затянулся надолго. Тем, кто не решился пробовать местные блюда, Ноа принесла походные запасы с платформы. У костров царила атмосфера всеобщей расслабленности. Ленивые разговоры велись на тертанском, видимо, из уважения к гостям. Наверное, не все владели этим языком, потому что некоторые говорили на своем. Но гости все равно не прислушивались к разговорам: почти все они, запрокинув головы, уставились на звезды. В городах никогда не видно звезд.
Дек наблюдал. Старательно, напрягая все душевные силы. Он не знал, что хочет увидеть, какие мелочи подметить, а главное – какие выводы из всего этого он должен сделать. Он никогда не был силен в психологии, да и наблюдательностью не отличался. В конце концов он решил положиться на свои ощущения, но честный анализ здорово огорчил его. Дек испытывал отвращение. И еще какое-то мучительное неудобство, непонимание, собственную чуждость этому месту. Да, он должен был признаться себе, что экскурсия шокировала его. Он не ожидал, что где-то в этом мире люди еще могут жить подобным образом.
***
К месту ночлега пришлось добираться с фонарями, такая непроницаемая сгустилась тьма. Но даже в свете фонариков гостевой дом представлял собой удручающее зрелище. Не дом, собственно, а просто очень большой шалаш.
– Я начинаю жалеть, что мы решили не возвращаться в гостиницу, – проговорил Герк.
– Все не так страшно, как кажется, – увещевала Ноа.
– Вы сегодня весь день это говорите.
– Потому что это действительно так! Здесь не бывает холодно, замерзнуть вам не грозит. Тем более, у вас такие спальные мешки, в которых до снега спать можно. И свежий воздух, звезды…
– Которые видны через крышу, – Герк усмехнулся. – Действительно, сервис. А если хищники?
– Здесь нет хищников, кроме нашего пятнистого знакомца и его супруги. А мелкие не страшны для человека.
Долго торговаться не пришлось: все слишком утомились, чтобы спорить или искать другие варианты, и скоро смирились с экзотической ночевкой. Разбирали спальники, переодевались, негромко переговаривались, делясь впечатлениями дня.
– А вот меня нисколько не шокирует! – утверждал Кирпси. – И люди хорошие. Мне нравится эта философская отрешенность. Такие спокойные все. По сравнению с Га Бором – интеллигентнейшие люди!
– Он действительно такое чудовище?
– Еще бы! Моментально теряет человеческий облик, стоит немного разозлить.
– А завтра поедем смотреть окрестности, – оживлено докладывала Ноа. – Здесь замечательные окрестности. Смешение самых разных природных зон. И саванна, и леса, и горы…
Дек выбрался наружу, немного постоял, привыкая к темноте. Площадь уже опустела. Дотлевали угли в кострах. Из леса доносились жутковатые звуки: кто-то резко тявкал и выл заунывно, на одной ноте. Дек пытался разобраться в своих ощущениях. Если подумать, люди действительно ничего. Некоторым цивилизованным бы у них поучиться спокойствию и дружелюбию. Да и сдержанности. Не таращатся, не показывают пальцем, не подшучивают над странными пришельцами, отказавшимися от вкуснейшего, по их понятиям, угощения. И все же: откуда взялось отвращение? Грязь? Возможно. Ему, цивилизованному человеку, привыкшему почти к стерильности, трудно сидеть в пыли, есть руками плохо прожаренное мясо. А они не замечают. Не обращают внимания на дыры в одежде, ржавчину на боках грава, кровь, пот… Для них это норма жизни. Наверное, люди ко всему привыкают. Вон, даже Ноа уже не видит ничего ужасного, с таким восторгом воспринимает ночевку на голой земле, едва не под открытым небом.
В других условиях Деку не было бы никакого дела до того, что здесь происходит. Он, следуя совету экскурсовода, принял бы все, как должное, и получал удовольствие. Поездка и в самом деле выходила освежающая, да и с точки зрения знакомства с командой полезная: интересно посмотреть, кто как держится в столь необычных обстоятельствах. Если бы не Чемпионат. Если бы не потребность внимательнее изучить своего опасного помощника и главного конкурента. Вот что заставляет вглядываться… и обнаруживать неприятные вещи.
Но, пусть даже Дек обнаружил в себе отвращение, это не отменяет необходимости подбирать к Такьярне ключик. Стоит выследить его, вдруг да удастся понять еще что-нибудь. В гостевой шалаш с командой Кьяр не пришел. Где он может быть? Дома, вероятно, где же еще. Найти бы только этот дом. Дек осторожно двинулся по улице, с напряжением вглядываясь в смутные тени. Одни тени были чернее, другие чуточку светлее, вот и попробуй тут разбери, где что. Из некоторых домов пробивался сквозь щели слабый свет, только это и помогало как-то ориентироваться.
Удача оказалась на стороне Дека: ему удалось набрести на нужный дом. Пришлось подойти вплотную, чтобы различить знакомые очертания. Благодаря тому, что в течение дня они несколько раз сюда возвращались, Дек сумел запомнить, как выглядит это сооружение. А потом услышал и голоса. Знакомые голоса Кьяра и его брата. Кажется, эти двое сидели даже не в доме, а по другую его сторону, снаружи. Дек затаил дыхание и осторожно шагнул вперед. И подглядывать, и подслушивать. Чего не сделаешь ради Чемпионата!
Оказалось, что насчет подслушивать он поспешил. Братья говорили на незнакомом языке, видимо, здешнем. Они действительно сидели снаружи, прислонившись к стене дома, и Дек разглядел даже чью-то ногу и локоть, остальное скрывалось за углом. Он замер, не решаясь двинуться. Зря пришел. Если бы говорили на понятном языке, еще был бы смысл поторчать тут немного, а так… Нет, лучше убраться потихоньку. Он сделал шаг назад…и услышал чье-то дыхание за спиной. Кто-то крался за ним след в след, так тихо, что он даже не заметил.
В панике обернувшись, Дек увидел Ноа. Она улыбнулась ему и открыла было рот, но тут, заметив его перепуганные глаза и услышав голос Кьяра, моментально сориентировалась и не произнесла ни звука. Насколько можно было судить в темноте, ее улыбка стала понимающей и насмешливой.
Дек вспыхнул. Застукала его тут, в таком положении! Что она подумает?! Надо как-то уводить ее отсюда, оправдываться, придумать что-то, но Дек, погибающий от смущения, не мог сообразить, что следует сказать. А Ноа вдруг отвернулась от него и явно начала прислушиваться к разговору. Тогда и Дек замер, стараясь не дышать.
Некоторое время они так стояли, не шевелясь. Братья негромко переговаривались за стеной, говорил в основном Кьяр, Хьон задавал вопросы. Вдруг послышался шорох, словно кто-то переменил положение, и Дек запаниковал. Если они сейчас встанут, выйдут оттуда, заметят его… Что Кьяр будет о нем думать?! Дек ухватил Ноа за локоть и попятился назад.
Оказавшись на центральной улице, они, не сговариваясь, зашагали обратно к гостевому дому. Красный от смущения Дек не знал, что сказать, как объяснить свое поведение. Но его спутница заговорила сама:
– Вы разве знаете местный язык?
– Нет…
– Зачем тогда подслушивали?
Дек вспыхнул еще сильнее. Даже удивился немного, что его уши не начали освещать им дорогу.