Хотя Анхельм говорил все это довольно ласковым и добрым тоном, Рин показалось, что каждое его слово, особенно в той части, где говорилось о мытье посуды, припечатывало девочку, словно типографский пресс. Она почти видела, как в голове у Розы крутятся шестеренки мыслей и качаются чаши весов, на которые она кладет все «за» и «против».
— И, конечно же, вам нужно будет сдать вступительные экзамены, — добавил Анхельм немного погодя. Плечи девочки опустились, уголки губ трагически поникли, взгляд был такой, словно она вдруг стала тонуть в зыбучих песках.
— Как же я сдам их? — слабым голосом вопросила она.
— Ешьте больше шоколадных пирожных, — развеселился Анхельм. — Шоколад улучшает работу мозга. И читайте книги.
Розу это не позабавило, она закрыла лицо ладошками.
— Для поступления вам нужно будет сдать историю, соринтийский, левадийский и канберийский языки, алгебру и геометрию. Также пройти собеседование по экономике и праву.
— Я слишком мало знаю, чтобы сдать экзамены, — призналась она. — Ваша светлость, я нахваталась по верхам, сколько смогла, но у меня нет надежного фундамента. Я же не училась этим вещам…
Рин и Анхельм синхронно перевели взгляды на губернатора: тот, казалось, готов был провалиться под землю от стыда.
— Господин Алава, что же вы так смотрите? — поинтересовался Анхельм.
— Ваша светлость, полноте-с! — хохотнул губернатор. — Она же маленькая девочка, ей всего пятнадцать. Ну какой может быть университет в таком возрасте?
— Сколько мне лет, как вы думаете? — герцог смотрел на губернатора с нехорошим весельем. Рин знала, что на тему учебы Анхельм может распространяться целыми днями, поэтому сейчас его не остановить. Она подвинула к себе еще один десерт, ободряюще подмигнула старшей дочери, которая с грустным видом смотрела на герцога, и принялась за угощение.
— Ну что вы, ваша светлость, грубо будет предполагать такое…
— Мне двадцать пять, — Анхельм не стал его мучить. — Сейчас я — самый молодой министр финансов за последние триста лет. Впрочем, ранее такой должности даже не было, так что, можно считать, что вообще в истории Соринтии. В двенадцать я поступил в университет, а в двадцать закончил его сразу по двум специальностям.
— Но вы же мужчина!
— Со мной училась Виолетта Катрина Зальцири-Дорсен. Полагаю, первый заместитель министра социального развития — небезызвестная вам персона? Так же как и я, она поступила в двенадцать лет и закончила в двадцать по двум специальностям. И сейчас она — второй претендент на трон после меня. У вас чудесная дочь, талантливая, умная и красивая юная леди. Скрыть ее на этих островах и зарыть в землю ее мечты — преступление. Я не бросаю слов на ветер, господин Алава, если я сказал, что помогу ей поступить, я помогу. Разумеется, если леди Алава ответит согласием на предложение и будет относиться к учебе со всей серьезностью.
— Поверьте, ваша светлость, я ценю ваше щедрое предложение, но Розе это совсем не нужно. Что она будет делать с этим дальше? — уныло спросил губернатор. — Читать детям на ночь учебники экономической теории? В жизни ей это не пригодится, только проблемы принесет. Мужчины не слишком-то любят умных женщин.
Анхельм перевел тяжелый взгляд на губернатора. Хотя он улыбался, в глазах его был лед.
— Вы действительно так считаете?
Губернатор прикончил очередной бокал и вздохнул. Опасного тона Анхельма он словно бы не заметил.
— У меня нет сыновей, мне некому передать мои дела. Для меня крайне важно, чтобы мои дочери были пристроены к хорошим мужьям и родили детей. Я уже не молод, знаю, что скоро придется их покинуть. Но уйти вот так, оставив их на самих себя, я не могу. Розе нужно учиться быть хорошей женой, а не студентом и так далее…
Губернатор не очень убедительно посмотрел на Анхельма, и Рин поняла, что его сиятельство уже довольно сильно пьян. Немудрено: столько вина выпить. Она легонько тронула герцога за руку, и шепнула, что пора заканчивать десерт и переходить к делам.
— Ну, что ж… — пожал плечами Анхельм. — Как не жаль, леди Алава, но решающее слово остается за вашим отцом. Вы же не можете покинуть дом без его согласия и оставить любимого родителя? Не можете. Не отчаивайтесь, возможно, ваш почтенный отец еще переменит свое мнение. Господин Алава, я думаю, мы уже закончили с обедом и можем приступить к работе.
Роза грустно вздохнула и тихонько спросила:
— Ваша светлость, прошу простить меня за неслыханную дерзость, но позволено ли мне будет получить минутку вашего внимания до того, как перейдете к делам?
Анхельм удивился, а Рин вся обратилась в слух. То, как вела себя девочка, настораживало. Роза всеми силами пыталась обратить на себя внимание герцога, и это не было вызвано чувствами романтического характера, это была явная необходимость подвести разговор к чему-то, что очень волновало ее. Она даже решилась спорить с отцом в присутствии посторонних и просить о действительно неслыханной вещи. Анхельм обернулся к Рин, и одними глазами она дала ему понять, чтобы он шел. Анхельм кивнул:
— Думаю, у нас есть немного времени. Если вам есть, что сказать, конечно, я готов вас выслушать. Полагаю, вы хотите поговорить со мной с глазу на глаз? Что же, я в вашем распоряжении.
Анхельм поднялся из-за стола, Роза тоже немедленно поспешила за герцогом, и они вместе вышли. Рин прислушалась к торопливым шагам двух пар ног, услышала хлопок входной двери и перевела взгляд на окно.
— Никакого сладу нет с этой маленькой нахалкой, — пожаловался губернатор, глядя на Рин. — Растишь ее, ночами не спишь, а она такие фортеля выкидывает! Что только подумает о нас его светлость?
— Папа, ты же знаешь Розу, — подала голос Камелия. — Она учтива и любезна, а его светлость кажется мне добрым человеком и не будет сердиться на нее за бестактность. Что вы скажете, госпожа Эмерси?
Рин молча кивнула на окно. Анхельм сидел на скамье, перед ним стояла Роза и объясняла ему что-то. На лице герцога застыло выражение недоумения, он хмурил брови и сверлил взглядом девочку.
— Ох! Неужели она… — ужаснулась Камелия.
— Все будет хорошо, — прошептала Рин. Она-то знала, что это выражение лица значит не то, что Анхельм сердится. Герцогу сказали что-то, что привело его в шок. Впрочем, вот уже сейчас его лоб разгладился, а на губах появилась ласковая улыбка. Он поднялся, положил девочке руку на плечо и стал говорить ей что-то. Роза приложила руку к сердцу и с благодарностью посмотрела на него в ответ. После этого они вместе направились обратно в дом.
— Леди Эмерси, — сокрушенно начал губернатор. — Вы лучше меня знаете герцога, он злится, да?
Рин пожала плечами.
— Ох, глупая девчонка. Ну ничего, поучу ее уму-разуму. Будет знать, как лезть в дела старших.
Рин перевела взгляд на губернатора: тот крутил в руке бокал и нервно смотрел на старшую дочь.
— Госпожа Эмерси, может быть, вы хотите прогуляться, пока его светлость занят? Я покажу вам сады, — сказала Камелия, улыбаясь Рин.
— Госпожа Эмерси пойдет с нами, — раздался голос сзади, Рин обернулась и увидела Анхельма. Рин подумала, что даже льды северного моря теплее, чем его улыбка. Роза рядом с Анхельмом выглядела довольной, но напряженной: она исподтишка бросала взгляды на отца и мяла в руке платок.
— Как? — крупный, похожий на красную сливу нос губернатора дернулся. — Да-да, конечно, если вы настаиваете, ваша светлость… Рейко! Вина нам в кабинет! И напитки, фрукты поставь. Камелия, возьми сестру, идите заниматься.
— Леди Алава тоже идет с нами, — сказал Анхельм. — Мы поговорили, и я убежден, что ей будет полезно своими глазами посмотреть, как ведутся дела. Ирэн, идите вперед, мы присоединимся позднее. Господин Алава, я хотел бы немного осмотреть дом, вы позволите?
— Конечно-конечно, ваша светлость! Роза, проводи госпожу Эмерси в кабинет, — приказал губернатор. Рин поднялась из-за стола, и, проходя мимо девочки, украдкой сжала ее руку.
— Пойдемте, леди Алава, — шепнула она.
Когда они поднимались по лестнице, Роза вдруг шепнула:
— Отец убьет меня. Но я так жить не могу. Я не хочу замуж за этого скота. Он продаст меня, как и свою прежнюю жену.
— Что?!
Роза шикнула и, приложив палец к губам, показала одними глазами на холл позади. Рин почувствовала на себе чей-то недобрый взгляд и решила пока воздержаться от вопросов. Выходит, дела здесь намного серьезнее и запутаннее, чем казалось на первый взгляд. Вместе с Розой она поднялась на второй этаж и прошла в большой кабинет. По стенам стояли книжные шкафы, в центре — круглый стол, вокруг стола — кожаные стулья-кресла. Вся мебель была в цветах бренди, гармонировала с полами из черного хельвея. Слуга учтиво подвинул стулья господам, служанка поставила на стол вазу фруктов и ягод, поднос пирожных и кувшины с белым вином и соками.
— Ты, выйди! — приказала она слуге, и тот поспешно выскочил за дверь. Девочка взяла листок бумаги, подвинула к себе письменный набор и стала писать. Через несколько минут она протянула Рин письмо и приложила палец к губам. Хотя писала Роза очень торопливо, почерк был разборчивым, без изысков, читать было легко. Рин водила глазами по строчкам, и с каждым прочтенным словом до нее доходил истинный размах дела. Она смотрела неверящим взглядом то на письмо, то на Розу: та сидела, напряженно всматриваясь в лицо гостьи. Едва только Рин дочитала до конца, как за дверью послышались шаги. Она быстро свернула письмо и засунула его в чашечку лифа, подмигнув девочке. Дверь открылась, вошел Анхельм, следом за ним губернатор и слуга с подносом. Анхельм сел ближе к Рин, губернатор — напротив них. Он обвел взглядом Рин и дочь и приторно сладко улыбнулся.
— Прошу прощения, что так надолго вас оставили, надеюсь вы не скучали? Госпожа Эмерси, желаете еще кофе, чай? Быть может, вина?
— Кофе, — шепнула Рин, предполагая, что сегодня ночью ей поспать не удастся, поэтому нужно запастись энергией. Тут же слуга поставил кофейник и налил ей чашку. Когда слуги ушли из кабинета, губернатор отпил вина и сказал:
— Поговорим о деле, ваша светлость?
Анхельм кивнул и разложил на столе бумаги.
— Начну с главного: северная экспедиция. Каждое герцогство предоставляет то, что может предложить, и так уж вышло, что единственная польза в данном деле от герцогства Уве-ла-Корде — это корабли. Южные острова, являясь одним из главных судостроительных городов страны, должны предоставить флотилию в размере двух линейных кораблей, четырех галеонов и шести каравелл.
— Ваша светлость, как раз об этом я и хотел поговорить… Понимаете, у города нет такого количества кораблей!
— Значит, вы должны их построить, не так ли? Экспедиция начнется в середине апреля, у вас есть еще два месяца, чтобы укомплектовать ее кораблями. За финансированием обратитесь к его светлости Гальярдо, когда казна герцогства пополнится за счет репарационных выплат.
— Купить каравеллы — не проблема, они стоят довольно дешево. Но линейные корабли и галеоны обойдутся казне примерно… — губернатор стал что-то черкать на листе бумаги, — вот столько. Миллион двести тысяч ремов. Я не уверен, что мой дражайший племянник даст необходимую сумму, а ведь тогда городу придется доплачивать из собственной казны, а это, несомненно, скажется на бюджете следующего года, ведь нам придется заполнить дефицит…
Анхельм прервал его небрежным жестом.
— Я не торгуюсь с вами, а озвучиваю волю его величества, — холодно ответил он. — Вы достанете корабли. Если вы не сделаете этого, экспедиция будет поставлена под угрозу. Вы хотите подвести императора?
Губернатор побледнел.
— Н-нет, конечно нет.
— Значит, вы найдете деньги, — герцог не спрашивал, а утверждал.
— Конечно, я приложу все усилия. Раз таков приказ императора…
Герцог удовлетворенно кивнул.
— Следующее, что я хотел обсудить, касается переписи. Несомненно, вас уже поставили в курс дела?
— Я слышал об этом.
— Я должен разъяснить, что имеется в виду. Перепись населения начинается не только в Соринтии, но и во всем мире. По ее итогам мы будем иметь представление о том, насколько велика численность людей на нашей планете и в каждой стране в отдельности, а значит, получим возможность определять дальнейшую экономическую, военную, продовольственную и социальную политику государств в отношении друг друга. Данные будут заполнятся в специальные анкеты, макеты которых сейчас уже развозят во все типографии газеты «Время Соринтии» и типографии государственных газет других стран. В связи с этим, мы должны собрать полные сведения о том, сколько человек сейчас проживает в нашей стране, включая арестантов, кроме осужденных на смертную казнь, и моряков. И так как Южные острова имеют особый статус, то и беспокоят они нас особенно. Понимаете, что я имею в виду?
Рин смотрела на губернатора, ожидая реакции на слова Анхельма. Господин Алава уставился на свои пальцы, унизанные перстнями с крупными камнями, и задумчиво жевал губы.
— Можем ли мы… поговорить об этом наедине, ваша светлость? — наконец выдавил он, взглянув на дочь.
— Разве здесь есть какая-то тайна, господин Алава?
— Не то чтобы это было тайной, но… Начну издалека. Философия южан говорит, что в дни шторма нужно быть подобным иве, а не дубу. Нужно гнуться по ветру, а не противиться его воле.
— Хорошая философия. Работает, я так понимаю? — по лицу Анхельма невозможно было понять шутит он или нет. Губернатор пожал плечами и сделал такой жест, как будто говорил «и да, и нет».
— Понимаете, война действительно унесла бы все, что мы имели, не пойди мы на некоторые уступки ей.
— Это какие же?
— Ну-у… — губернатор замялся, а потом, словно вспомнив, что он официальное лицо, прокашлялся, выпрямился и отчеканил по-канцелярски: — Разрешение на свободную миграцию беженцам и гибкая политика в отношении коренного населения островов. В последние годы войны у нас возник очень большой поток нелегальных мигрантов… — он выдохнул сердито, фыркнул и снова потерял всю представительность. — Словно у нас им медом намазано! Они плывут из Маринея на шлюпках, на любых корытах и скрываются в трущобах Лейгеса, — губернатор стал говорить очень быстро. — А если не трущобы, то где им быть? В хорошую часть города? А куда я их там дену? Ведь им нужно где-то работать, если не дать им работы, от безделья и нищеты они станут воровать!..
— Дать работу безработному — благое дело. Сегодня я был приятно удивлен миром и порядком на улицах. Мне не доводилось бывать здесь ранее, но я слышал, что у нашего окна в большой мир репутация города, где преступников больше, чем рыбы в море. Какой ценой дались вам… — Анхельм замолк и через секунду поправил себя: — Какой ценой дались нам такие изменения?
— Я начал строительство. Мы полностью перемостили дороги, достроили два корпуса у здания Адмиралтейства, много чего еще… Вы же видели мои финансовые отчеты.
Анхельм улыбнулся. Рин подумала, что его улыбка подошла бы коту, обнаружившему лаз в мышиную норку.
— Видел. Поэтому я недоумеваю, каким образом вам удалось построить так много, учитывая, что деньги практически не попадали в ваш регион, репарация еще не выплачена, а запрошенный вами бюджет города я подписал только в ноябре позапрошлого года? Откуда вы взяли столько денег, чтобы оплатить все работы?
Рин отметила, что взгляд губернатора беспомощно заметался.
— Торговля? — подсказал Анхельм. Господин Алава просиял.
— Торговля… — кивнул он. — Регион получает деньги от торговли.
— Южные острова способны торговать на экспорт и между регионами только кофе, жемчугом и некоторыми фруктами. По меньшей мере, именно эти товары были заявлены в соглашениях. И я могу точно сказать, что они не приносили такой доход, какой позволил бы отстроить такой город. Также не могу сказать, чтобы приносил большой доход городской процент с фрахта.
— Вы хорошо осведомлены о торговле, ваша светлость, — губернатор, видимо, понял, что Анхельм загоняет его в ловушку, и попытался тянуть время.