========== Глава 1 ==========
Кровавая лужа растекалась, подбираясь прямо к моим ногам, и я брезгливо отдернул край мантии.
— Она умерла совсем недавно, — задумчивым голосом проговорил наш новый преподаватель Защиты от темных искусств, — кровь ещё свежая.
Я внимательно посмотрел в зеленые как весенняя трава глаза и прочитал там искреннее сожаление. Мысленно фыркнул. «Помилуйте, ты и знал-то ее без малого неделю. Учебный год только начался»
Мисс Лавиния Андерсен, едва закончив Шармбатон, поступила на службу в Хогвартс в прошлом году преподавателем трансфигурации и в первый же месяц поразила всех своим легкомыслием. Она умудрилась закрутить роман с семикурсником, и чуть не вылетела из школы по статье. Парень сам вступился за свою девушку. Он сказал, что, на минуточку, законодательство совершенно не запрещает ученикам отношения с преподавателями при достижении первыми возраста согласия. Мисс Андерсен, в свою очередь, тоже заявила, что на преподавательскую этику она плевать хотела, и молодая парочка, к ужасу родителей обоих, поженилась ровно через два дня.
Это на несколько дней ввело в ступор Минерву МакГонагалл, которая впервые столкнулась с таким случаем в своей без малого шестидесятилетней преподавательской практике. Ей пришлось разгребать кучу гневных писем от родителей учеников, которые были обеспокоены распущенностью педагогического состава Хогвартса и грозились забрать своих чад со школы домой. Однако, через несколько месяцев шумиха улеглась, остались лишь понимающие смешки студентов и скептические взгляды учителей.
После войны все словно с ума посходили. Браки заключались чуть ли не каждый день, министерство не успевало регистрировать всех детей, народившихся почти сразу после падения Волан-де-Морта. Видимо, отчаявшиеся волшебники решили пуститься во все тяжкие, пока их не убили Пожиратели или сам Темный Лорд.
Один только я, профессор зелий, тихо и мирно вернулся на свой пост в Хогвартсе. Хотя, не так уж мирно.
Я отошел ещё на один шаг от мерзкой, начинающей чернеть по краям кровавой лужи и отстраненно наблюдал, как герой магического мира, Гарри Поттер, Уже-Не-Мальчик, который выжил, изучает труп Лавинии Андерсен, чуть не касаясь его носом.
Ровно шесть лет назад Поттер уже просился на должность преподавателя Защиты, и МакГонагалл его почти приняла. Однако я громко и весьма нелестно выразил тогда свои соображения по этому поводу.
— Вы всерьез полагаете, директор, что мальчишка-недоучка, последний год слоняющийся по лесам и весям, может чему-то научить студентов Хогвартса? Мистер Поттер половину своего обучения был сосредоточен на том, как пережить очередной учебный год, а вовсе не на собственных академических успехах. Если вам интересно мое мнение, то чистое везение, которое позволило ему убить одного из самых великих магов современности, никак не может помочь мистеру Поттеру в составлении учебных планов, программ и конспектов уроков.
Прежде, чем недовольный ропот со стороны коллег перешел грань приличий, комнату взрезал резкий по-мальчишески звонкий голос Поттера:
— Так испытайте меня, профессор Снейп! Эти слова — лишь ваше субъективное мнение, совершенно беспочвенное, кстати.
Я приподнял брови, выражая изумление. Удивило не то, что Поттер возразил мне, как раз это было в порядке вещей. Во мнениях мы не сходились даже тогда, когда герой магического мира так рьяно и пламенно защищал меня в суде после Битвы за Хогвартс. Меня удивило, как именно Поттер возразил. Как дерзко он это сделал, и дерзость эта не была наполнена обычным ребячеством, в ней сквозила твердая решимость и уверенность в собственных силах, огромное желание доказать, чего он стоит, добиться цели во что бы то ни стало!
«Когда Поттер перестал быть ребенком? — с вялым изумлением подумал я, оглядывая гневный румянец на юном лице и сверкающие глаза, полные весны, — детство мальчика из чулана под лестницей кончилось так внезапно. Его забрала война, так же как и детство многих моих собственных студентов».
— Какого же именно вы желаете испытания? — вкрадчиво спросил я.
На следующее утро, когда солнце не успело еще встать из-за горизонта, Гарри Поттер и Северус Снейп в сопровождении секундантов вышли на поле для квиддича. Трибуны все еще стояли полуразрушенные. Поле потеряло две трети своей зеленой травы и темнело обгорелым боком.
— Гарри, ты уверен? — с сомнением в голосе спросила Минерва МакГонагалл. Она была крайне недовольна ситуацией, на что мне было абсолютно наплевать. Мальчишка сам вызвался.
Дуэль была обговорена заранее и была направлена лишь на выявление искусности Поттера. Смертельные заклинания, разумеется, были запрещены.
Гриффиндорец не ответил. Только улыбнулся тонко, светло и успокаивающе и скинул черную мантию на землю. А потом занял свою позицию.
Я мрачно выжидал. Я был спокоен и следил за тем, как Гарри становится напротив, как поправляет закатанные рукава рубашки, отмечая при этом, что Поттер не выказывает никаких признаков нервозности. Он вел себя так, будто пришел побеседовать со мной о красотах Британской природы на рассвете, не более.
А потом, когда две палочки со свистом рассекли воздух, буквально через несколько минут от начала дуэли я в первый раз оказался на земле.
«Что это такое, черт возьми! — пронеслось в моей голове пораженное, — как такое могло произойти?»
Я даже не заметил движения палочки Поттера, ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он бросил свое невербальное заклятие. Разумеется я знал как отразить ступефай, но магия Поттера была такой силы, что его атака стала для меня неожиданностью. Молниеносный красный всполох швырнул меня на землю, как слепого котенка.
Я поднялся на ноги стремительным прыжком, и сосредоточенно уставился на противника. Сам же Гарри пребывал чуть ли не в безмятежном состоянии. Он чуть улыбался, но в его улыбке не было ни намека на торжество.
Я прищурился и сгруппировался.
«Эверте статум!» — я мысленно сформировал посыл и ударил Поттера наотмашь.
Мальчишка лишь крутанулся в воздухе, отклоняясь от заклинания, а следом я почувствовал, что не могу пошевелиться, однако, ненадолго, так как он почти тут же снял невербальный «Петрификус».
Я нахмурился. «Что это было? Поттер не пожелал демонстрировать моим коллегам мое поражение?».
— Я думаю, вы меня жалеете, профессор, — выкрикнул герой, и колючий ветер ненастного утра швырнул эти слова мне в лицо.
— Что ж, поглядим, Поттер…
Моя палочка разогрелась в руке настолько, что ладонь стала мокрой. Это начисто смело полуулыбку с лица нахала и заставило его попотеть.
Поттер, казалось, исполнял одним нам понятный танец. Он двигался гибко и изящно, переступал ногами легко, словно лесной эльф, убегающий от погони. Его отросшие волосы, напоминающие иссиня-черные перья ворона, взлетали вокруг лица, но рука, державшая палочку высоко над головой, была тверда.
Жалящее, Ступефай, Коньюктивитус, Петрификус, Локомотор Мортис, Остолбеней Дуо, Остолбеней Триа, Импердимента, Лигилименс…
Я применил последнее заклятие внезапно даже для самого себя. Я видел, как прекрасно Поттер справляется, и на меня нахлынуло мощное желание победить. Смять! Растоптать! Разметать его, несмотря на сосредоточенную, молодую, бурлящую силу, которая теперь была видна красным ореолом вокруг его фигуры.
Поттер устал, я чувствовал это, и я применил то оружие, против которого он всегда был бессилен.
Мой разум вошел в его мысли легко, как и раньше. Поттер откинул голову назад, словно его кто-то ударил снизу вверх, и сделал несколько неверных шагов назад. А потом я увидел его взгляд.
Зеленые, как первая весенняя трава, глаза смотрели торжествующе. «Хотел? Получай, сукин ты сын!» — пронеслось в моей голове так отчетливо, словно Поттер выкрикнул эти слова мне в ухо.
А потом меня захлестнули мои же воспоминания.
Маленькая Лили и цветок, оживающий в её ладошке… Осенние листья кружатся и выстилают побережье реки пестрым покрывалом, а нам по десять лет, и я так влюблен в неё… Хогвартс, лицо мальчишки Поттера и его звонкий голос: «Привет, я Джеймс!»… Её гибель, страшное потрясение, которое я переживаю вновь, а потом сплошной мрак и боль, потом сплошной ад, в котором я жил до первого падения Темного Лорда, сплошной ночной кошмар, в который превратилась моя жизнь.
Меня вытолкнуло из чужого разума так резко, что я на секунду потерял ориентацию в пространстве.
Поттер по-прежнему стоял в нескольких шагах от меня, только теперь его лицо больше не было похоже на лицо молодого парня, каким он и являлся. Я внезапно увидел нечто настолько пугающее меня, что сделал несколько бесконтрольных шагов назад.
Его глаза из светлых, зеленых стали вдруг кроваво-красными. И я совершенно точно знал, кому принадлежал такой взгляд.
Это произошло всего на секунду, такую малую и ничтожную, что я подумал: показалось! Но я точно видел… или произнес
— Думаю, стоит закончить ничьей, если вы, конечно, позволите, профессор.
Его голос смел внезапное наваждение. Он все такой же дерзкий, полный жизни и молодой звонкости. Передо мной совершенно точно был Гарри Поттер, а не Том Риддл.
— Ну что, Северус, вы теперь скажете? — негромко проговорила МакГонагалл. Она даже не пыталась убрать из голоса язвительность. — Годится Мистер Поттер на должность профессора Хогвартса?
— Не думал, что когда-нибудь скажу это, профессор МакГонагалл, но профессор Снейп в чем-то прав, — опередил меня мальчишка.
Он поднял с травы свою мантию, встряхнул её и, небрежно перекинув через локоть, легкой поступью направился ко мне. До меня не дошло сразу, зачем он ко мне идет, но потом, когда Поттер протянул смуглую, загорелую крепкую ладонь, я почувствовал секундное замешательство.
Он ждал спокойно, явно не испытывая дискомфорта от того, что стоял с вытянутой рукой, и, встречаясь с ним взглядом, я внезапно понял, что это за рукопожатие.
Не Гарри Поттер был передо мной, а его отец. Это то мгновение, которого я никогда бы не дождался в реальной жизни, но, видит Мерлин, в глубине души я бы желал примирения. Тот забитый, добрый и чистый ребенок, который вопреки всему, все ещё дышал во мне, никогда не хотел вражды с Джеймсом Поттером. Он бы предпочел не встречаться с ним вовсе.
— Ну же, профессор, неужели вы отвергнете меня еще раз? — с полуулыбкой произнес герой, намекая на тот случай, когда я с гордым видом прошел мимо него в суде, как только меня оправдали. Тогда он тоже протягивал мне руку и нес какую-то сбивчивую чушь про то, как он мне обязан жизнью и победой. — Вы же помните, что гриффиндорцы весьма уперты, правда?
Я различил в его голосе иронию, а потом выпрямился, расправил плечи и вложил в его широкую мозолистую руку свою узкую длиннопалую ладонь.
Интересно, значимо ли для него это рукопожатие так же, как для меня? И не ошибся ли я, усмотрев в нем зрелое решение покончить с прошлыми обидами, которые теперь, после войны, кажутся глупым ребячеством.
Удивительно, но я никогда бы не мог подумать, что мою многолетнюю ненависть, выпестованную и вынянченную с такой тщательностью, способно разрушить одно искреннее рукопожатие. Теперь я понимаю, почему за ним пошли люди, которых он спас в Министерстве. Поттер обладает какой-то особой магией, способной внушать уверенность и облегчать сердце. Странно…
— Профессор Снейп прав, директор, — его голос заставил вынырнуть меня из собственных мыслей, — в Защите я достаточно квалифицирован, но в других предметах… Думаю, все же мое решение поступить в штат преподавателей является поспешным. К тому же, — он окидывает меня быстрым взором, — мне нужно овладеть окклюменцией.
Он убрал руку, и моей ладони внезапно становится холодно. Я спрятал её в рукав мантии.
И вот он вернулся. Гарри Поттер, герой всея Британии, приехал в Хогвартс. Один только Мерлин знает, где его носило. До меня изредка доходили слухи, что он обучался у мастеров зельеварения в Италии, брал частные уроки у маститых американских магов, а потом и вовсе пропал на два года. Газеты разрывались от кричащих заголовков: «Где же Гарри Поттер?»
Я покривил бы душой, если бы сказал, что мне это безразлично. Привычка защищать этого мальчишку настолько въелась в мой мозг, что в глубине души все же таилось беспокойство. Однако, неделю назад, 31 августа на педсовете Минерва представила нам нового преподавателя Защиты от Темных Искусств. И как все обрадовались, увидев Поттера. Флитвик почему-то сиял больше всех, и долго обнимал бывшего ученика. Для этого Поттер даже сел на пол, чтобы быть с ним одного роста.
— Надеюсь, ни у кого нет возражений? — вопрос директора был адресован прямо мне, и я мгновенно ощутил взгляды всех присутствующих в мою сторону.
— Когда это моё мнение сильно кого-то волновало? — ровно отозвался я из своего угла.
Гарри Поттер возмужал.
Он стал на несколько дюймов выше, шире в плечах. Фигура его сделалась более крепкой, а лицо утратило юношескую нежность. Взгляд, которым он смотрел на меня, однако, не растерял своей весны.
Когда он услышал мой скептический голос, он впервые взглянул на меня, и мне показалась улыбка в самых уголках его губ. Я прищурился, всмотрелся в его лицо внимательнее, а потом отвернулся.
Вся моя жизнь основывалась на двух столпах: беспрерывная изворотливость чтобы выжить и ненависть к Поттерам. Внезапно оба эти столпа обрушились один за другим, и мне пришлось привыкать к мирной жизни.
Постепенно я перестал вскакивать по ночам от каждого шороха, перестал ловить себя на мысли, что меня вот-вот пронзит невыносимая боль призыва в левой руке.
Черная метка осталась на своем месте, но побледнела и напоминала розоватый уродливый шрам. Знак прошлого.
Я, наконец, позволил себе расслабиться, и жизнь моя стала размеренной, спокойной и безмятежной. Нарушали её только периодически что-то выкидывающие студенты слизерина, преимущественно первокурсники, так как все остальные знали, из какого теста слеплен их декан.
Иногда я размышлял, где я мог бы жить помимо школы, и моя фантазия заходила в тупик. Хогвартс был для меня тем местом, где я ощущал себя нужным и небесполезным. Он дарил мне стабильность, и постепенно я начал осознавать то странное чувство, все чаще посещавшее меня: мне начинала по-настоящему нравиться моя жизнь. И мне не хотелось ничего менять.
Но, как говорится, все хорошее рано или поздно заканчивается, и у меня под ногами валяется распростертый труп коллеги. Спокойная жизнь закончилась, однозначно.
Поттер подобрал учительскую мантию и поднялся на ноги. Лицо его выражало крайнюю степень сожаления.
— Лавиния умерла от удушения, и это было не заклинание. Посмотрите на эти белые отметины. Это дырочки для язычка. Её удавили мужским ремнем.
— Мерлин, кому же помешала бедная девочка! — всплеснула руками тучная Помона Стебль, встряхнув своими седыми кудрями.
— Сейчас гораздо более серьезно то, что в школе орудует убийца, — возразил я.
Лавиния Андерсен была безобидной пустышкой. В ее прошлом не было совершенно ничего, с чем можно было бы связать мотив преступления.
— Тогда это сделал магглорожденный? — тоненьким голоском спросил Флитвик.
Поттер покачал головой.
— Возможно нас пытаются запутать. Если её труп бросили просто так, а не трансфигурировали во что-нибудь и не выбросили в Запретном лесу, то убийце было нужно, чтобы мы её нашли.
— Любой преступник желает быть знаменитым, — негромко протянула Минерва МакГонагалл.
Директор Хогвартса постарела и сильно изменилась. Фигура её, доселе статная и непоколебимая, сделалась прозрачнее, словно её жизненные силы постепенно вытекали и испарялись. Голова совсем поседела, а лицо изрезали морщины.
— Профессор Снейп, — обратился ко мне Поттер, — проверьте её на скрытые заклятия ещё вы. Я ничего не нашел, но вдруг…
Я легким жестом устранил Поттера с дороги и медленно провел палочкой вдоль тела. Магия не вывела ничего, кроме того, что было уже сказано: её убили без применения волшебства. Я покачал головой.
— Ничего. Профессор… Поттер прав.
У меня до сих пор язык не поворачивался называть мальчишку профессорским званием. Впрочем, герой Британии еще не получил его. Повышение квалификации у него только в январе.
— Ладно, скоро рассвет. Я бы не хотела, чтобы студенты наткнулись на труп своего преподавателя между классами трансфигурации и заклинаний.