Рукой я дотронулся до края его мантии, невесомо погладил атласную ткань пальцами и потянулся вперед.
Меня вело подсознание и дикое, жгучее желание. Мне казалось, что если я не дотронусь до него сейчас, пока никто не видит, и он спит — даже не почувствует! — то я просто не сойду с этого места живым.
Черные ресницы слегка дрогнули, когда я приблизился. Я чувствовал у себя на губах его теплое дыхание и каким-то дальним участком головного мозга понимал, что если он сейчас проснется, и увидит перед собой профессора Снейпа в столь недвусмысленной близости, то… Все сомнения пропали резко и начисто, как только я преодолел эти полтора дюйма, разделяющие нас, и невообразимо нежно прикоснулся к его губам своими…
… Сердце колотилось так, будто намеревалось выскочить из груди. Внутри меня бушевал вихрь эмоций, от дикого восторга до неясного страха. Я ощутил себя снова шестнадцатилетним мальчишкой, который впервые испытал взрослое сладостное чувство влечения. Эти ощущения, спящие столько лет где-то глубоко в моей душе, словно прорвались во мне сейчас.
Больше всего мне хотелось разбудить Поттера мягким прикосновением к его волосам, увидеть его в глазах ответное чувство, целовать его до тех пор, пока не закончится дыхание — нежно, трепетно, бережно. Мне впервые за долгое время хотелось дарить себя всего и без остатка кому-то другому — ему!
«Открой глаза. Открой, и я не стану больше скрываться и прятаться. Я признаюсь тебе тот час же! Подними свои чудные ресницы и посмотри на меня, увидь меня здесь, склоненного перед собственной любовью. Открой весенние глаза, и ты узнаешь такого Северуса Снейпа, которого не знал никто до тебя! Ведь все, чего я хочу — это быть рядом с тобой…»
Боже мой! Невероятно, безрассудно! Ребячество. Глупости. Сиюминутные, безумные порывы! Как легко ты встал на колени, Северус! И тебе ведь не хочется с них подниматься. Ты готов вложить свое сердце в ладони Поттера, повинуясь этому странному, сокрушающему чувству.
«Черт возьми, это мое право! Я имею право хотеть кого-то любить, я имею право на эти чувства. Я достаточно послужил в этой жизни обоим сторонам и теперь хочу чувствовать, любить, дышать одним-единственным человеком. Я готов позволить себе это!»
Отстраняясь от раскрасневшегося во сне лица Поттера, я слегка улыбался, а потом поднялся на ноги и потряс его за плечо.
Поттер открыл глаза и поднял голову со стола. К его щеке прилип листок пергамента, потом отлип и оставил отпечаток чернил на коже. Уголок моего рта неумолимо полз вверх.
— Не лучшее место для сна, Поттер, — мягко проговорил я, и звук моего голоса окончательно прогнал наваждение, которое только что бушевало в моей душе.
Он потер глаза совершенно очаровательным детским жестом и зевнул, прикрыв рот ладонью.
— Профессор Снейп, который час? — спросил он хрипловатым со сна голосом.
— Половина первого ночи. В замке орудует убийца, вам не следует так беспечно засыпать в уединенном месте.
Поттер выпрямился, потянулся, раскинув руки в стороны, пригладил волосы и потряс головой.
— Вы правы. — Он обвел взглядом книги, в хаотичном порядке разбросанные по столу, и нахмурился.
— Вы что-то искали в библиотеке? — спросил я, — возможно, вам помочь?
Он покачал головой и вздохнул.
— Да я и сам не знаю, что ищу. Я перелопатил все справочники Ньюта Саламандера о магических животных, нежити и существах, но не нашел того, что напало на вас тогда в коридоре.
У меня потеплело на сердце. Он искал тварь, которая чуть не прикончила меня возле собственного кабинета, хотя это работа Конборна, а вовсе не его.
— Можно выписать книги из национальной магической библиотеки, или из особой секции министерства магии. Возможно, там есть какая-то информация.
Поттер рассеяно покивал.
— Да. Так я и сделаю. Спасибо.
— Так вам нужна помощь? — спросил я снова, и он посмотрел на меня с оттенком удивления, — в конце концов, я выиграл вас в свое распоряжение на три часа, помните? Почему бы нам не потратить их так?
Поттер некоторое время молчал, а потом на его лице появилась теплая улыбка. Он улыбнулся мне так искренне, что меня снова окатило жаром изнутри.
— Как вам будет угодно.
…
— Северус, вы слушаете? Голосуйте, вы — за или против?
Я резко вынырнул из воспоминаний, вздрогнул и выпрямился в кресле.
— Что? А, разумеется, я — за!
Понятия не имею, за что я только что проголосовал, но Флитвик вроде бы доволен.
— Отлично, теперь сводный хор Хогвартса переходит в ваше полное распоряжение и руководство, — проговорил Конборн, улыбаясь.
— Что?!
Все добродушно засмеялись, и я понял, что это шутка.
— Повнимательнее, Северус, — укоризненно говорит МакГонагалл.
Искоса я взглянул на Поттера. Он заметил мой взгляд и слегка мне улыбнулся.
— И у нас остается еще один вопрос, — утомленно продолжает Минерва, — профессор трансфигурации…
По кабинету пронесся тяжелый вздох. Отсутствие в расписании трансфигурации досаждало всем, потому что пустующие часы нужно было заменять, и получилось так, что у всех преподавателей нагрузка увеличилась в полтора раза.
— Так никто и не подал заявку, Минерва? — всплеснула руками Трелони.
За эти годы предсказательница сильно постарела, обзавелась еще одним десятком новых шалей и стала ещё более странной и неуравновешенной, чем раньше. Мы видели ее только на обедах в Большом зале. Завтракать и ужинать Трелони предпочитала у себя в башне.
— Ко мне поступило одно предложение, но, учитывая темное прошлое этого человека, министерство еще не одобрило его.
— И кто же это?
Я нахмурился. Человек с темным прошлым. Все Пожиратели Смерти были отловлены и заключены в Азкабан в течении двух лет после войны. Не осталось ни одного человека, связанного с Темным Лордом, который бы не подвергся судебному делу. Я сам прошел через несколько заседаний, и находились многие волшебники, в том числе и представители Визенгамота, желавшие если не засадить меня за решетку, то не допустить к преподаванию — точно. Если бы не горячее заступничество Поттера, неизвестно, где бы я сейчас был. Из тех, кто мог бы «похвастаться» своим темным прошлым, на свободе оставался только…
— Драко Малфой.
Поттер вскинул вихрастую голову и прищурился.
— Нет.
Все повернулись к нему.
— Вы ведь отказали ему, профессор?
— Все не так просто, Гарри, — мягко возразила МакГонагалл, — члены Визенгамота разделились на два лагеря относительно судьбы мистера Малфоя. Одни помнят, как поступал его отец, как он некогда запугивал и угрожал совету попечителей школы. Они припомнили его служение Волан-де-Морту, а так же и то, что на руке его сына стоит Черная Метка. А вторые возразили им на это, что сын за отца не отвечает, и что никаких конкретных злодейств Драко Малфой не совершал, а ошибиться может каждый. И… если уж на то пошло, в Хогвартсе уже есть один носитель Черной Метки. Даже убивший Альбуса Дамлдора, и это ничуть не мешает ему преподавать.
Все взгляды обратились ко мне, и я скривился.
— Прекрасно, — выплюнул я с отвращением.
Наверно, мне никогда не отмыть свое имя от этой смердящей лужи, в которую я окунул его в юности.
— Драко Малфой получил высшее образование во французском университете магии. Все обвинения с него сняты уже давно, не без вашего участия, Гарри, поэтому сейчас тому, что он может пополнить ряды преподавателей Хогвартса, противится лишь попечительский совет. — Продолжала МакГонагалл. — К тому же, история Малфоя серьезно всколыхнула магическую общественность в нашей стране. Люди начали поговаривать о том, что события войны пора бы уже забыть, принять к сведению и жить дальше. Они всерьез полагают, что существуют невинные жертвы, которых подставили и опорочили. Имя Малфоя стоит в этом списке первым.
Поттер покачал головой и резко выдохнул.
— В Малфое нет ничего, что нужно нашим ученикам, директор, — проговорил он твердо, — преподаватель — это не только сосуд, хранящий знания. Это еще и человек с жизненными принципами, определенными душевными способностями, которыми он готов делиться со своими учениками. В Малфое их нет.
— Откуда вы знаете, Поттер?
Я возразил прежде, чем успел сообразить, что это мой голос разнесся по кабинету резким эхом.
— Вы были знакомы с мистером Малфоем-младшим близко? Знаете все его жизненные обстоятельства, которым он подвергся? Или в вас говорит давняя неприязнь?
Поттер повернул ко мне голову и смотрел на меня в недоумении. А я внезапно почувствовал горечь на языке. Как часто мы думаем, что все знаем о человеке, а деле выходит-то совсем не так!
— При всем моем к вам уважении, — мой голос тверд и спокоен, — я встречал человека, который думал, что все знает обо мне…
Имя Джеймса Поттера повисло между нами невысказанное, и лицо его сына потемнело. Гарри поджал губы и ничего не ответил мне на это заявление.
— Дело ваше, профессор МакГонагалл, свое мнение я высказал.
Директор кивнула и села за свой стол.
— Во всяком случае, назначение мистера Малфоя шито белыми нитками, — примирительно проговорила она, — у нас в Хогвартсе и без него хватает проблем. На этой неделе нужно совершить вылазку в Запретный лес. В замке заколочены все тайные проходы, включая тот, который ведет в Кабанью голову из Выручай-комнаты, — она кивнула Поттеру, и я мгновенно понял, кто ей показал все эти выходы и входы, — школа осмотрена вся. Остается лишь Запретный лес. Если и есть здесь это таинственное существо, Северус, то оно в лесу.
— Я пойду, — мгновенно вызвался Поттер.
— Я тоже, — тут же откликнулся Конборн.
— Мы все пойдем, — взвилась неожиданно Трелони и вскочила на ноги, удивив всех, — вчера я глядела в шар предсказаний, и увидела что-то темное, многорукое и многоногое, могущественное существо, злое, наполненное яростью и ненавистью за вашей спиной, Северус! Вы в опасности. Мы все в опасности, в огромной опасности!
Она всплеснула руками и громко охнула. МакГонагалл закатила глаза и, вздохнув, покачала головой. Я слегка напрягся. Все знали, что Трелони — не мошенница, и что именно она изрекла пророчество, положившее начало второй войне волшебников. А сейчас она довольно точно описала чудовище, напавшее на меня. Я ведь не говорил, что оно многорукое, а ограничился лишь эпитетами «отвратительное» и «чрезвычайно сильное».
Поттер смотрел на меня мрачно, и было непонятно, о чем тот думает. После небольшой паузы, директор проговорила:
— Нам нужно разделиться на группы…
***
Если вы спросите, что в Хогвартсе меня по-настоящему пугает, я отвечу: Запретный лес. Еще студентом я побаивался входить под кроны этих древних деревьев. Мне казалось, что лес здесь был всегда, с момента основания школы. Он помнит все, хранит множество тайн и загадок.
Вот и сейчас, стоя на опушке возле одной из самых широких троп, ведущих в недра леса, я чувствовал волнение. Не страх, но мне становилось не по себе, когда я смотрел на нависающую надо мной махину голых стволов и веток.
В ноябре темнеет рано, поэтому наша патрульная группа выбралась сразу после обеда. Минерва отменила наши занятия, и я уже видел, как ко мне приближаются Поттер и вездесущий Конборн.
На герое был только серый свитер с закатанными рукавами и расстегнутым воротом, черные брюки, а на ногах — кроссовки. Конборн тоже был предусмотрительно без мантии, но в теплой куртке подбитой чьим-то пушистым мехом.
— А вы не простудитесь, Поттер? — осведомился я вместо приветствия.
Он поднял на меня изумрудный взгляд, и меня посетило яркое, словно росчерк кометы на вечернем небе, воспоминание: я тайком целую эти красные губы, ощущая тепло его дыхания на своем лице.
— Северус, — ахнул Фрэнсис, и я передернулся, — вы так внимательны!
Наградив его мрачным взглядом, я заметил, что Поттер вгляделся в чащу леса и проигнорировал неадекватный выпад следователя.
— Мы должны закончить до темноты, — проговорил он напряженным голосом, — мне не нравится сама идея того, что нужно идти в лес.
С ним я был согласен, мы двинулись в путь.
Тропинка довольно скоро вывела нас на небольшую полянку. Из-за того, что листва облетела, в лесу не было привычного полумрака. К тому же, день выдался пасмурный, но небо было светлым, так что пространство Запретного леса просматривалось хорошо.
— Сдается мне, мы ничего здесь не найдем, — проговорил Фрэнсис приглушенным голосом.
— Гоменум Ревелио. — Прошептал Поттер, снова проигнорировав Конборна.
Заклинание вернулось пустым. В лесу из людей были лишь мы. Вот только, то, что напало на меня, совершенно точно не было человеком.
Мы бродили по скрипучему снегу, который выпал прошедшей ночью, еще полтора часа. Нашли несколько троп кентавров и благоразумно сворачивали от них в сторону. Поттер весь обратился в слух. Он напоминал мне вытянувшегося в струнку, полного сил лиса, который учуял запах добычи. Его палочка была наготове, слегка подрагивала в руке. На щеках от несильного морозца расцвели алые пятна, делая его таким красивым! Черные волосы слегка шевелились на ветру.
Конборн довольно быстро замолчал, видя, что ему не отвечают, и плелся позади нас. На лице у него было написано: «Что за напрасная трата времени!». Он был уверен, что мы ничего не найдем.
И действительно. Кроме лешего, семейства лукотрусов и мелкой нежити, которая разбегалась от одного звука наших шагов, за почти два часа патруля нам никто так и не встретился.
— Нам нужно возвращаться, — я слегка тронул Поттера за плечо, и он обернулся.
На его лице отразилась досада. Над нашими головами небо из серо-голубого с примесью белых перистых облаков стремительно превращалось в глубоко-синее, и тени в лесу удлинились, сливались, образовывали островки сумеречной мути.
— Скоро стемнеет.
— Да, наверное, вы правы, професс…
Он не договорил. Глаза Поттера расширились в ужасе, и он рванулся куда-то в бурелом. Я помчался за ним, а Конборн за моей спиной удивленно вскрикнул. Впрочем, он вскрикнул с куда более истеричной интонацией, увидев нашу находку.
Совсем недалеко от нас, на небольшой полянке лежал мертвый акромантул. И выглядел он так, будто его рвали на куски с неудержимой, чудовищной силой. Оторванные ноги гигантского паука лежали в нескольких метрах от его распотрошенного тела, которое кусками валялось в луже зеленоватой засохшей крови, а белые многочисленные глаза таращились в темнеющее небо жутким паучьим взглядом.
— Святые угодники…
Конборн закрыл лицо рукавом. Его явно мутило от разворачивающейся картины.
— Кто способен на такое? — ошеломленно спросил Поттер.
Я живо представил собственное тело в коридорах подземелий Хогвартса, в луже горячей крови, растерзанное и искалеченное. Именно так я мог бы выглядеть. Прямо как этот паук. Но что-то отвлекло от меня чудовище, и оно оставило мне жизнь.
— Нам нужно возвращаться, Поттер, немедленно, — отрезал я, схватив его за рукав, — идем. Фрэнсис…
Но когда я повернулся, Конборна рядом с нами не было. Увидев, что цепочка следов обрывается ровно там, где он только что стоял, я вскинул голову наверх. Над нами все ветви были сломаны. Все выглядело так, будто кого-то стремительно и бесшумно протащили прямо сквозь сеть мелких веток, вздернув с земли вертикально вверх.
Я одним резким движением выхватил палочку рукава.
— Назад, Поттер, оно способно гасить звуки. Я ничего не слышал тогда в подземельях. Осторожно.
Инстинктивно я протянул руку и крепко схватил его за запястье. Именно в этот момент нас накрыла абсолютная тьма, словно кто-то выключил закатное слабое солнце. Я потянул Поттера к себе, и почувствовал его прикосновение. Мы стояли спиной к спине.
— Люмос, — прошептал он, но огонек не показался.
Секунду висела тишина, а потом раздался оглушающий рев, и рука Поттера стала выворачиваться из моей руки.
— Поттер, нет!
Поздно. Его отдернули от меня с такой силой, что не удержал бы и Хагрид. До меня долетел его сдавленный вскрик, и я разъярился.
— А ну покажись, тварь! — заорал я, не помня себя от страха и гнева. — Или ты настолько труслива, что можешь нападать только в полной темноте?!