Джон выжил в битве за Винтерфелл не иначе как чудом, возможно, это боги услышали её молитву, но страшное существо, которое называли Королём Ночи, и которое отобрало у неё Визериона, не забрало самого близкого человека. Его меч прошёл мимо, и Джон был лишь ранен, когда должен был погибнуть. Они улетели на Дрогоне от Винтерфелла, только вот с каждым днём Дени всё больше и больше казалось, что она всё же потеряла Джона в том сражении. Его рана была не опасна, и мейстер сказал, что он вскоре поправится, но те раны, что были не видны глазу, оказались намного опаснее. Ей было неизвестно, что именно случилось, но она знала, что Джон потерял то желание сражаться, что она видела в нём с самой первой их встречи. Ей рассказывали об этом Санса и Тирион, и даже боевая и, кажется, не способная на грусть и сожаления Арья обмолвилась парой фраз. Сама Дени так и не зашла к любимому за эти дни. На этом настоял Тирион, он сказал, что людям нужна королева, способная вести их за собой, бороться и вдохновлять своим примером. Она не имела права на слабость, не могла предаться сожалениям и позволить боли взять над собой верх. И она согласилась. Она помнила, каким потерянным выглядел Джон, когда она помогала ему спуститься с дракона после той битвы, и, в глубине души, боялась. Боялась, что её Джон, тот, которого она полюбила, к ней уже не вернётся, что пережить эту потерю и остаться сильной она уже не сможет. Она нужна была людям и не могла сломаться, и она, как бы ей ни было больно, оставалась одна.
Но теперь они добрались до Рва Кайлин, мертвецы отстали, у людей было, как минимум, два дня на отдых, и она пришла сюда. Пришла для того, чтобы попробовать побороться за дорогого ей человека. Она знала, что остальные опустили руки, но она не могла сдаться, не попробовав. Не ради себя, она бы вынесла всю тяжесть этой войны, если бы потребовалось, боролась бы с Иными и победила бы или погибла, пытаясь спасти свою страну и своих людей. Нет, не ради себя, ради него, ради того смелого и дерзкого лорда, что посмел не преклонить колени перед королевой, ради советника, который умел сказать верные слова и направить её ярость по нужному пути, ради до безрассудства смелого, пошедшего за стену, чтобы получить шанс на мир с Серсеей Ланнистер, ради понимающего, способного понять всю её боль от утраты ребёнка, ради честного, не предавшего присягу ей даже ради спасения мира и ради любимого, самого любимого, дорогого и нужного. Однажды по её вине уже погиб тот, кого она любила, она не могла допустить, чтобы подобное повторилось.
Дени вдохнула, будто собираясь броситься в воду, толкнула дверь и вошла. Джон сидел в старом кресле возле одного из маленьких окон, едва пропускающих свет. Очаг не был разожжён, и в комнате было холодно и царила полутьма, неприятная, отчётливо напоминавшая о сумерках, что приходили вместе с Иными.
— Дени. — Когда она вошла, он поднял голову и улыбнулся, ей даже на мгновение показалось, что Тирион и Санса что-то напутали, но потом она заметила и сама. В глазах Джона не было жизни, не было ярких огненных эмоций, что так нравились ей, от них остались лишь едва тлеющие угольки.
— Здравствуй. — Она попыталась улыбнуться в ответ и развернулась к очагу. В этой полутьме было плохо и ей самой, как она могла убедить его в чём-то? — Как твоя нога?
— Мейстер сказал, что рана не опасна. Через пару лун будет уже и незаметно, что ранение было. — Огонь не хотел высекаться, Дени была не слишком опытна в обращении с огнивом, для неё огонь всегда разводил кто-то другой. Как же это было глупо - огненная королева, не способная даже разжечь очаг. — Давай огниво.
Она в изумлении повернулась. Джон подошёл так тихо, что она и не заметила. Не совсем понимая, что он хочет она вложила огниво ему в руку и подвинулась, уступая место у очага.
— Ты никогда раньше не разводила огня? — Для него это проблем не составило, и совсем скоро первые язычки огня стали робко облизывать поленья.
— Не приходилось. — Дени поджала ноги и повернулась к Джону. Он выглядел столь же потерянным, как и тогда, после боя. Что же с ним случилось? — Джон, что с тобой произошло?
— Произошло? — Он не мог не понять её вопроса, но всё же сделал вид, что не понял.
— Ты собирал армию для того чтобы бороться с мертвецами, созывал весь Вестерос на войну, готов был примириться с Серсеей Ланнистер ради этого. А теперь, когда армия здесь, и ты ей так нужен, ты устраняешься от командования. Что случилось?
— Какой смысл? — Он отвёл глаза, и Дени не смогла понять, о чём он говорит. Неужели решил, что с Королём Ночи бессмысленно сражаться, что не стоит даже пытаться одолеть смерть. — Я проиграл свой бой и выжил лишь потому, что врагу вздумалось пощадить меня и потому, что ты, рискуя жизнью, спасла меня. Какой смысл от меня в этой войне?
Так вот оно что. Теперь понятно. Дени так же чувствовала себя в Миэрине накануне свадьбы с Хиздаром, в яме Дазнака. Она проиграла, отдала то, что так хотела защитить и уже почти сдалась, но потом прилетел Дрогон и напомнил ей, кто она такая. К Джону дракон не прилетит, но это было и не нужно, у Джона была она. — Джон, послушай. Я не знаю, что произошло, и почему Король Ночи отпустил нас, но я видела, как ты сражался. И видела, как этот монстр расколол валирийский клинок. Никто не смог бы одолеть его, Джон, но ты сделал всё что мог. Его армия перестала преследовать людей, пока вы сражались, ты спас десятки, а возможно, и сотни жизней.
— Ты сама говоришь, что никто бы не смог его победить. — Он только опустил глаза и покачал головой. — Как с ним тогда сражаться? Как победить того, кого невозможно убить?
— Я не знаю. Но Бран найдёт ответ, я верю в него, Джон. Он тратит почти все силы на то, чтобы понять, как одолеть Короля Ночи. Он пока не нашёл ответа, но обязательно найдёт, а наша задача спасти как можно больше людей и дать Брану время.
— Вряд ли я смогу помочь. — Тихо и по-прежнему потерянно, что же ей делать? — Видно, я настолько бесполезен, что даже наш самый страшный враг меня отпустил.
— Он отпустил нас обоих Джон. — Почти в отчаянии произнесла Дени, чувствуя, что ничего не получается. — И из-за меня и Дрогона так и не смог добраться до нашего войска, и, наверное, уже жалеет о том, что позволил мне уйти. — Понимание того, что нужно сказать пришло само собой. — Джон, он отпустил тебя, да. Так сделай так, чтобы он пожалел об этом. Чтобы это решение стало самой страшной ошибкой за всё время его существования.
Когда она начинала говорить, Джон ещё смотрел в пол, но на последних словах их глаза встретились, и в его вновь был, казалось, затухший огонь. — Чтобы пожалел. — Медленно, будто раздумывая, повторил он. — Да, ты права. Не важно, почему он это сделал, важно, как я этим воспользуюсь. Спасибо тебе, Дени. Прости меня.
— За что? — Она была так рада, что он вернулся. Настоящий он, такой, каким она его увидела впервые, такой, каким она его полюбила.
— За то, что бросил тебя. Не помогал. Повёл себя как трус.
— Ты не трус. — Она подвинулась к нему и положила ладонь на его плечо. — Моменты отчаяния бывают у всех. Лучшим извинением будет, если ты вернёшься к людям. Ты нужен им сейчас, и мне тоже нужен.
— Разумеется, моя королева. — Он улыбнулся, и эта улыбка была настоящей. — Но, возможно, люди подождут всего одну ночь?
Как же ей хотелось услышать эти слова, снова остаться с ним, позволить всем страхам, тревогам и горестям исчезнуть ненадолго. Желая растянуть это восхитительное мгновение, она вновь посмотрела в его знакомые близкие и такие любимые глаза. — Да, и люди, и Иные, и весь остальной мир подождёт одну ночь.
========== Слава королеве ==========
Да, ты будешь королевой, пока не придёт другая — моложе и красивее тебя, чтобы низвергнуть тебя и забрать всё, что тебе дорого
Тронный зал Красного Замка был освещён слабо, ни один луч света не попадал в него сквозь окна, и лишь развешенные по стенам факелы не давали залу погрузиться в темноту. Серсея стояла у подножия Железного Трона в окружении множества людей. Она не узнавала их, но точно знала, что они имеют право находиться здесь и даже более того, они ждут того же, чего ждёт она. Людей было так много, что увидеть их всех не было никакой возможности, казалось, что их было больше, чем способен был вместить тронный зал, но они все были здесь. И, несмотря на то, что их было так много, Серсея всё же стояла совсем рядом с троном, ей оказали достойное её уважение. Ближе чем она, к трону был только один человек - мужчина в чёрном, чьего лица она никак не могла разглядеть.
Факелы на стенах вспыхнули ярче, заливая весь зал своим белым светом, и Серсея поняла, что они дождались. По проходу, между двумя бесконечными шеренгами людей, шла девушка в платье из снежно-белого шёлка, с рассыпанными по плечам и искрящимися, будто иней под лучами солнца, белыми волосами, льдисто-голубые глаза двумя звёздами посверкивали на лице. Медленно и грациозно девушка подошла к трону, поднялась по ступеням, развернулась и окинула зал взглядом голубых глаз. А потом в её руках возник тонкий ледяной ободок короны, который она бережно водрузила на свои белоснежные кудри.
— Слава королеве. — Прошелестело по залу, и люди стали опускаться на колени перед владычицей. Опустилась на колени и Серсея, преклониться перед королевой было правильным и необходимым поступком.
Лишь один человек не встал на колени. Мужчина, что стоял ближе всех к трону, лишь низко поклонился королеве, и Серсея, наконец, смогла разглядеть его лицо и узнать его. Джона Сноу, мальчишку с Севера, который непонятным образом добился такого расположения у королевы.
— Слава королеве. — Вновь зашептал зал, когда королева опустилась на Железный Трон, и Серсея вторила этому голосу…
Только для того, чтобы проснуться в тронном зале, абсолютно пустом и освещённом светом немногочисленных и самых обычных золотисто-рыжих факелов. Она, кажется, уснула, сидя на Железном Троне, и ей приснился глупый сон. В этом королевстве была только одна королева — она, и никаким девицам с белыми кудрями и в красивых платьицах не забрать у неё её трон.
Серсея обняла пальцами мечи, из которых был сплавлен её трон. Может, этот сон намекал на девчонку Таргариенов? Нужно было позвать Квиберна, велеть ему узнать про белый огонь, могут ли драконы выдыхать такой? Она даже открыла рот, но вспомнила, что звать ей некого. Квиберн бросил её, предатель, как бросили до этого Эурон Грейджой и Джейме. Предатели. Джейме ещё возвращался, бормотал что-то про войну, что нужно оставить столицу и спасаться. Серсея только рассмеялась ему в лицо. Он думал, что она не понимает, чего он хочет, что стоит ей только отойти от трона, как его тут же займёт девка с драконами. Джейме ещё что-то твердил про безумие и смерть, но Серсея точно знала, что лучше она умрёт королевой, чем склонится перед узурпаторами. И он снова ушёл, предавший один раз предаст и вновь, но увёл с собой и её людей. Теперь у неё только сир Григор, сторожащий её подобно молчаливой тени, но она всё ещё королева, и она никому не отдаст свой трон.
За дверьми зала раздался тихий звон, будто льдинки падали на каменный пол и разбивались. Мерный звук, спокойный, завораживающий, его не должно было быть в покинутом замке. Звон затих, а затем с тихим скрипом отворились двери тронного зала и на его пороге остановился человек. Огненные блики отражались от его светлой, будто изо льда сделанной броне, окрашивая её в разные цвета. Несколько секунд в зале стояла завораживающая своей полнотой тишина, а потом человек двинулся с места, и по залу вновь разнёсся ледяной звон.
— Стой. — Сир Григор стал перед Серсеей, но спокойнее ей почему-то не стало. — Кто ты такой?
Идущий не ответил ей, пока ни прошёл весь зал и ни остановился прямо перед сиром Григором, дав себя разглядеть. Только теперь Серсея поняла, что её гость, кажется, девушка. Очень красивая девушка, с белыми волосами и необычными льдисто-голубыми глазами. Очень красивая и очень юная, Серсея не дала бы ей лет больше, чем девчонке с драконами.
— Мёртвый, но служит живым. Это интересно, никогда такого не видела. — Когда гостья заговорила, её голос звучал как перезвон маленьких льдинок и дуновение холодного зимнего ветра. — Ты сделала его таким?
— Нет. Это Квиберн, мой слуга. — Серсея не сразу поняла, что будто отчитывается перед гостьей, но когда поняла, её охватил гнев. Она королева Вестероса и она не позволит какой-то девчонке говорить с ней как с равной. — Кто ты такая и что здесь делаешь?
— Квиберн, как интересно. — Казалось, девчонке не было дела до вопросов Серсеи. — И где же этот умелец?
— Сбежал, как и все они. — Серсея уже была в ярости. — И я в последний раз спрашиваю тебя, кто ты такая и почему не сбежала с остальными?
Она подняла свои голубые глаза и посмотрела на Серсею будто с насмешкой. — Да, в последний. Я Великая Иная, и это от меня сбежали люди.
Жутким холодом повеяло от этих слов, но Серсея отказалась им верить. Она помнила, что ей говорили в Логове на переговорах, и там не было ни слова о девушке, только о неком Короле Ночи. — А я была уверена, что они разбегаются от некого Короля Ночи.
— Король Ночи уже восемь тысячелетий как мёртв. — Она сделала ещё шаг, но сир Григор заступил ей дорогу, не пуская к Серсее. — Есть только я, и разве имеет значение, как меня зовут люди? — Она протянула тонкую руку и положила её на грудь сира Григора. Серсея уже подумала, что сейчас её верный рыцарь уничтожит ту, что звала себя Иной, но он ничего не сделал. Стоял ещё несколько мгновений, а потом вдруг шагнул в сторону, и глаза его в прорезях шлема теперь светились голубым светом.
— Ты, ты что делаешь? — Серсея вжалась в свой трон, стараясь оказаться подальше от девушки, уже неторопливо поднимающейся по ступеням. — Отойди от меня, я королева, никто не имеет права ко мне прикасаться.
Тишину зала неожиданно разорвал страшный грохот, всё вокруг осветилось зелёным свечением, которое, коснувшись стоящей перед Серсеей девушки, вдруг сделало её похожей на королеву из недавнего сна.
— Ловушка захлопнулась. — Тихо и непонятно произнесла она.
— Какая ловушка? Что тебе от меня надо? — Серсее вдруг захотелось оказаться где угодно, но только не здесь, можно даже без трона и короны, но только подальше отсюда.
— Ничего. Ты слишком много говоришь. — Девушка сделала шаг вперёд, а затем тонкие, холодные, будто лёд, пальцы, коснулись горла Серсеи.
***
Зелёный свет скользил языками по стенам зала, делая странную постройку людей ещё более уродливой и нелепой. Лишь некое подобие трона, состоящего из множества мечей, эти отсветы не искажали. Напротив, трон, отчётливо пахнущий драконьим огнём, только в этом свете обрёл величие, которого был лишён при обычном огне. Хотя, возможно, дело было в том, что он избавился от сидящей на нём человеческой женщины.
Инайя перевела взгляд на тело, распростёршееся у неё под ногами. Она до последнего цеплялась за мечи, из которых состоял трон, а ещё кричала что-то про королевскую власть, боялась, но вместо того, чтобы убегать лишь крепче вжималась в железо. Тонкая ладонь коснулась трона. Обычный, совсем обычный, пусть даже он и пах драконьим огнём. Инайя не понимала, почему эта вещь была для женщины дороже собственной жизни. Из любопытства она наклонилась и подняла тонкий серебряный ободок, скатившийся с головы женщины, покрутила в руках. И здесь ничего, лишь множество тонких нитей серебра, переплетённых между собой. Может, стоило попробовать совместить две эти вещи? Инайя повела плечами и опустила ободок на голову, а потом осторожно устроилась на сделанном из мечей троне. Но ничего так и не произошло. Да и чего она ждала, если соединить две обыкновенные железки — магическими они не станут. Даже сидеть на троне было неудобно, и Инайя встала. Ей было восемь тысяч лет, восемнадцать из которых она и сама была человеком, но поступки людей всё же оставались для неё загадкой.
Серебряный ободок она вернула на голову прежней владелицы, одновременно вытянув бывшую королеву пустоты обратно в мир живых. Люди оставили её, но замок, где она сидела, зелёное пламя всё же не тронуло, а значит, она была им дорога. Возможно, наглядная демонстрация смерти близкого, наконец, заставит избранного остановиться и перестать убегать от неё. Она и так слишком долго позволяла ему и его армии бегать, почти не трогая их, хотя могла бы уничтожить одним ударом. Она ждала, что он сам поймёт необходимость сделки с Р’Глором, но он не хотел понимать. Вот и сейчас вместо сражения она получила лишь очередную ловушку.