Город за окном горел ярко, где-то ещё оставался и изумрудный огонь, но почти везде он уже уступил место обыкновенному — рыжему. Поджечь огромный город ради того, чтобы уничтожить её мертвецов — смелый и разумный ход, но благородство подвело того, кто его планировал. Ещё на подходе к городу Инайя почувствовала, что в нём остался лишь один живой человек, и заподозрила неладное. Когда чуть позже она ощутила огромное количество людей где-то с другой стороны города, то всё стало понятным. Она могла пройти вокруг города, но не сделала этого, а лишь оставила армию у ворот и вошла в город одна, предварительно убедившись, что назойливый смотрящий сквозь зелень больше не сможет подглядывать через ворон. Она была неуязвима для любых обычных ловушек, а если бы в городе её ждал избранный… что ж так было бы даже лучше, она давно ждала этой встречи.
Но ловушка оказалась рассчитана лишь на её мертвецов. Будь они в городе в момент взрыва, и у людей всё бы получилось, она бы осталась без армии, лишь с обращёнными детьми, которых люди слишком быстро научились убивать. Но ловушка оказалась бесполезной. Ей и её обращённым не составит труда провести мертвецов через горящий город. Пускай избранный посмотрит на то, как рушатся его надежды и решится, наконец. Одного бога может победить лишь другой бог. Пусть избранный думает, что без сделки его люди и его мир обречены. Инайе не было дела до людей, и она не желала гибели миру, но в этот раз избранный соображал намного медленнее, чем в прошлый. Тогда он быстро понял, что требуется жертва, а этот всё никак не мог сообразить. Что же, значит, нужно было подтолкнуть его к верному решению. Она ждала восемь тысяч лет и могла подождать ещё немного, но близость цели возвращала ей ещё одно человеческое качество — нетерпение, в прошлый раз оно едва не стоило ей победы, но в этот раз она всё рассчитала и, даже если Р’Глору удастся вновь одолеть её в поединке, живым он не уйдёт.
Тонких снежно-белых губ Инайи коснулось странное подобие улыбки. Легко она сошла по ступеням, ведшим к опустевшему трону, и двинулась к выходу из зала, уводя за собой двух новых слуг. Пора было проводить армию через город. Конец начатой восемь тысячелетий назад истории был близок, и она желала сделать его ещё ближе.
========== Душа огня ==========
Над Королевской Гаванью поднимались тяжёлые клубы чёрного дыма. Столица горела и, какой бы неприятной она ни была, Джону было горько смотреть на город, переживший столько всего, а теперь уничтоженный теми, кто должен был его защищать. Оставалось только надеяться, что всё это было не напрасно, что всё удастся, и Король Ночи лишится большей части своих мертвецов. Сражения с огромной армией измученные и уже многих потерявшие живые не выдержали бы. Кроме того, Брану так и не удалось выяснить, как победить Короля Ночи, всё, о чём смог рассказать брат, это кусок обсидиана, при помощи которого человека сделали первым иным. Бран предположил, что если вытащить обсидиан из сердца Короля Ночи, то тот вновь станет человеком. Пока решили придерживаться этого варианта, но Бран обещал искать ещё.
— Джон, Джон. — Бран будто специально подгадал своё появление. — Джон, я… — Его коляску толкал Сэм, и глаза у обоих были расширенны, будто они увидели что-то ужасное. Джон и не помнил, когда Бран в последний раз проявлял столь сильные эмоции, наверное, ещё до рокового падения. — Джон, я нашёл…
— Бран, успокойся. — Дени, его Дени. Она всё время была теперь рядом с ним. Помогала, советовала, теперь вот пыталась успокоить Брана. Джон не знал, что бы с ним было, если бы не она. После поражения под Винтерфеллом ему казалось, что весь мир рухнул, всё потеряло смысл, не хотелось ничего, всякая борьба утратила смысл. Тогда именно Дени смогла вернуть его к жизни, уговорить, объяснить. Он был обязан ей, и вся армия людей была обязана ей. Если бы ни она и Дрогон сейчас некому было бы сражаться. — Что случилось? Что ты нашёл?
— Того, кто ведёт армию Иных.
— Короля Ночи? — Бран с самой битвы за Винтерфелл не мог обнаружить их главного врага. Мёртвый дракон остался в Винтерфелле, заметить Короля Ночи среди его Иных с большого расстояния не удавалось, а близко они воронов к себе не подпускали. Несчастные птицы буквально замерзали на лету, а Бран после каждой такой потери оправлялся по несколько дней.
— Нет. Джон, мы ошиблись. — Речь его по-прежнему была отрывистой и сбивчивой, но теперь хотя бы было возможно разобрать, что именно Бран хочет сказать. — Нет никакого Короля Ночи. Это была всего лишь пешка, фигурка, которую убрали сразу после Винтерфелла. Иных ведёт… — Брат неожиданно прервался и перевел взгляд куда-то за спину Джона. Оставалось только повернуться, чтобы увидеть, как из ворот Королевской Гавани не торопясь выходит человеческая фигурка, доспехи которой холодно поблескивали даже в мутном свете пришедшего с Иными снегопада. — Она.
Голос Брана дёрнулся и сорвался, но вниманием Джона уже полностью завладел вышедший из ворот. Неторопливо, будто осознавая своё превосходство, он остановился, посмотрел на армию людей, и, несмотря на расстояние, Джону показалось, что этот взгляд предназначался именно ему, а затем поднял руки в том самом жесте, которым Король Ночи поднимал мертвецов в Суровом Доме. А потом ворота, до того едва приоткрытые, распахнулись, и из них толпой повалили мертвецы.
— Не может быть — Выдохнула за его спиной Дени. — Не может быть.
— Сир Давос, выводите людей, пусть Грейджои спускают лодки и грузят на корабли всех, кого смогут. Мы задержим мертвецов. — Джону казалось, что мир второй раз рушился вокруг него, но он не мог вновь позволить себе слабость. Он не мог сдаться, он должен был сражаться хотя бы для того, чтобы мирные жители Королевской Гавани могли добраться до бросивших якоря недалеко от берега кораблей раньше принадлежавших Эурону, а теперь Теону Грейджою. — Бран, кто такая эта она? Как с ней сражаться ты знаешь?
— Да, знаю. — Сир Давос подчинился беспрекословно, а Бран кивнул сухо и болезненно. — Она Великая Иная, божество льда и холода, и она неуязвима для нашего оружия. Есть лишь одна вещь, способная убить её — огненный меч Р’Глора.
— И как получить этот меч? — Голос повиновался с трудом, в памяти сразу возникли слова двух жриц огненного бога — Мелиссандры и Кинвары.
— Надо призвать Р‘Глора. Нужна жертва. — Бран отвёл глаза, но Джону и не нужно было продолжение, всё было ясно. Он вновь перевёл взгляд на врагов. Та, кого Бран назвал Великой Иной медленно шла к армии людей, а вот вся её армия замерла у ворот, вся кроме одного мертвеца, который значительно быстрее своей хозяйки приближался к людям. Уже можно было разглядеть короткие золотистые волосы, увенчанные серебряным ободком короны, длинное чёрное платье и мертвые голубые глаза той, что когда-то была Серсеей Ланнистер. По привычке Джон положил ладонь на рукоять меча, но вытащить клинок, заменивший погибший под Винтерфеллом Длинный Коготь, ему не дали.
— Нет, я должен это сделать. — На лицо Джейме Ланнистера, когда он, сказав это, шагнул из-за спины Джона, было больно смотреть. — Это моя вина. Если бы я убедил её уйти этого бы не случилось.
Джон только склонил голову и вновь отвернулся. Ему не было дело до Серсеи Ланнистер, предавшая их и обезумевшая женщина заслужила свою участь, но смотреть почему-то совсем не хотелось.
— Джон. Мне кажется, она хочет драться с тобой один на один. — Голос Брана был всё таким же ломким и болезненным.
— Ваша милость. — А вот этот голос, тихий и вкрадчивый заставил его вздрогнуть. — Вы должны принести дар Владыке и принять вызов Врага.
— Леди Мелиссандра. — Твёрдая уверенность, отразившаяся в алых глазах, вызывала почти ненависть. — Я уже говорил, что с вами будет, если вы вновь выскажете это предложение.
— Можете делать всё, что пожелаете, Ваша милость, но это единственный шанс на победу. — Она набралась уверенности после того, как побывала в Волантисе. — Владыка не явится, пока не принесена жертва. Посмотрите на всех этих людей, без вас они все погибнут, но одна жизнь, отданная Владыке, может спасти тысячи.
— Джон, о чём она говорит? — Голос Дени, его Дени. Она стоит рядом, внимательно смотрит своими большими фиолетовыми глазами, способными, кажется, проникнуть в самую душу. Самая красивая, самая любимая, самая необходимая. Даже подумать о том, чтобы пронзить мечом её сердце, как требует Мелиссандра, невозможно. Одна жизнь против тысяч. Одна, но самая нужная и родная жизнь против тысяч, но чужих и безликих. Его долг защитить людей. Ради этого долга он готов отдать собственную жизнь, но этого мало. Он должен отдать жизнь Дени, и вместе с богом, забравшим его сердце, идти сражаться против бога, который хотел забрать жизни всех людей. Чем же один бог лучше другого? Почему доброму богу нужна жертва, чтобы помочь? Нет, так было нельзя, нельзя было взять и предать Дени, ни ради чего. Сделав это, он убил бы себя в первую очередь. После победы, добытой такой ценой, оставалось бы только броситься на меч. Так было нельзя.
— Ни о чём, любимая. — Джон шагнул к ней, осторожно положил руку на плечо, прощаясь. — Садись на Дрогона и улетай. Если это существо хочет боя один на один, то значит, она его получит.
— Джон, нет, так нельзя. Должен быть другой способ.
— Нет, Дени. Другого нет. — Он осторожно вытер слезинки, катящиеся по её щекам, и наклонился для того, чтобы поцеловать в последний раз. Её губы солёные из-за слёз, и она обхватила его руками за шею так крепко, что ему даже не сразу удалось отстраниться. — Береги себя, Дени, и нашего ребёнка тоже. Возможно, однажды у наших потомков будет шанс вернуться. — Она схватила его за руку, может, хотела что-то сказать, но Джон не дал ей. Враг уже ждал его, и если он сейчас позволит себе обернуться, то идти на верную смерть будет ещё страшнее, а он не может бояться, страх помешает в сражении, а Джон должен дать людям как можно больше времени, чтобы спастись.
— Ваша милость. — Мелиссандра вновь появлась рядом, тихая, как призрак. — Снимите перчатки. Великий Р‘Глор не сможет помочь вам, если вы не будете касаться меча.
— Я уже всё сказал вам. Я не буду…
— Я и не прошу. — Голос её тихий и спокойный, но решительный почему-то успокоил, зародившуюся было злость. — Я уже всё поняла. Я прошу лишь снять перчатки.
Снять перчатки это недолго, и, хотя пальцы сразу начинают мёрзнуть, Джон не спорил, он слишком хотел закончить это прощание, быстрее просто послушаться. Перчатки он просто бросил на снег, больше они никогда не понадобятся, ладонь легла на меч, и тот послушно выскользнул из ножен. Этот клинок из валирийской стали отдала ему Мира Рид, когда осталась вместе с немногочисленными болотниками, чтобы хоть немного замедлить мертвецов. Меч не принёс счастья прежней своей владелице, не принесет и ему, но он может помочь спасти множество жизней. «Я щит охраняющий царство людей». Прозвучали в сознании слова древней клятвы. Что же больше никто не произнесёт эту клятву, даже он сам, но сегодня он защитит людей в последний раз.
Леди Мелиссандра возникла перед ним так неожиданно, что он даже не успел понять, откуда она взялась. Каким-то совсем не человеческим движением, будто она была и не женщиной вовсе, а живым пламенем, она подхватила лезвие меча, направила себе в грудь, посмотрела в глаза Джона и улыбнулась. — Во имя победы и славы твоей, Владыка, прими жертву мою. — Слова ещё не успели отзвучать, а жрица улыбнулась вновь и сделала шаг вперёд. Оружие не должно было быть опасно в ослабших руках Джона, но почему-то меч пронзил сердце леди Мелиссандры с невероятной лёгкостью. Она вновь улыбнулась, что выглядело особенно жутко в этот момент, последний раз тихо, одними губами прошептала, — За тебя, Владыка, — и умерла, а её тело так же легко соскользнуло с меча. И в ту же секунду меч вспыхнул огнём, а Джон почувствовал присутствие кого-то невидимого и почти неощутимого, но невероятно могущественного. Жертва была принесена, пусть и не такая, на которую рассчитывали жрецы, и, возможно, теперь у него был шанс. Джон выдохнул, крепче сжал меч, запретил себе думать, о чём-либо кроме предстоящего боя, и шагнул к терпеливо дожидающемуся его врагу.
***
Снег, снег, вокруг один снег. Интересно, и почему их сражения вечно происходили в снегу, неужели нельзя было на этот раз сразиться, скажем, в жерле вулкана? Иной это бы не повредило, а ему было бы приятно. Хотя какая, в целом разница, ему будет приятно, когда она умрёт, а то, что это произойдёт в снегу, в её царстве лишь добавит вкуса его победе. Хотя кое-что отравляло всё удовольствие от схватки.
Этот мальчишка, которого он, Великий Р‘Глор, сделал своим избранным, посмел ослушаться. Он не принёс давно намеченную жертву потому, что, понимаете ли, влюбился. Р‘Глор никогда, кажется, ещё так не злился. Или злился? Один раз, тогда, когда понял, что сестрёнка украла половину принадлежащей ему силы, и теперь он обречен остаться лишь бестелесным духом. Не важно. Сейчас злость была не намного слабее. Это глупое слово — любовь. Оно не должно было помешать. Он старательно подготовил ситуацию, он через видения в огне направил людей в ловушку Иной, он подарил ей дракона, чтобы она могла разрушить раздражающую Стену и прийти на встречу. Он всё рассчитал, у людей не было другого шанса, кроме как молить его о помощи. Избранный сам должен был прибежать к нему и принести эту свою любовь, но он посмел не сделать этого. Он посмел поставить эту свою любовь выше его Р‘Глора выгоды. Из-за этого его жрице, весьма милой и приятной девчушке, пришлось пожертвовать с собой, ради его победы. И теперь Р‘Глор с нетерпением ожидал окончания схватки, чтобы разобраться с дерзким мальчишкой. Он и так бы подчинил себе сознание избранного, Р‘Глор давно хотел получить себе настоящее тело, сильное молодое, тем более мальчишка всё равно принадлежал ему. Если бы Р‘Глор не пожелал, то тело нынешнего избранного давно лежало бы в могиле. О да, он всё равно получил бы то, что хотел, но сделал бы это чуть более аккуратно, сознание мальчишки просто постепенно уснуло бы, без мучений. Но не теперь, теперь Р‘Глор жаждал уничтожить посмевшего не подчиниться, доказать ему, что он ничто, что нельзя не подчиниться богу и остаться безнаказанным.
Ледяной клинок мелькнул как-то подозрительно близко, завладев его интересом. А мальчишка был совсем не плох, Р‘Глор почти не помогал ему, но он держался с Иной на равных. Хотя она, кажется, тоже сражалась не во всю силу, двигалась слишком медленно, да и в знакомых льдистых глазах не было ни азарта боя, ни холодной злости, которые он помнил ещё с предыдущей схватки. Скорее там была… задумчивость, а ещё лёгкий интерес. Что же, интересно, могло так заинтриговать эту воровку? Мальчишкина любовь? Возможно. Она была достаточно умна, чтобы понять всю нелепость ситуации. Хотя её понимание никакой роли не играло. Пора было заканчивать бой и наслаждаться плодами победы.
Он лишь легко коснулся сознания избранного, подсказал приёмы и движения, изобретённые им за эти восемь тысячелетий. Скорость боя сразу возросла, Иная почувствовала, его вмешательство и теперь сражалась по-настоящему. Сразу же появилась в её глазах и знакомая ненависть. Клинки со звоном скрещивались, и РГлор чувствовал себя более живым, чем когда-либо за время прошедшее с Рассветной Битвы. О да, вот так нужно было жить, быстро ярко, огненно. Сражаться и побеждать, покорять и уничтожать своих врагов. Ему хотелось хохотать во весь голос, останавливало лишь то, что тело мальчишки ещё не подчинялось ему. Но ещё немного, совсем немного и всё будет так, как и должно быть.
Но что-то всё же было не так. Иная не уступала, а тонкая и такая раздражающая улыбка на её губах стала откровенно насмешливой. Она многому научилась. Хотя она, несомненно, всё равно была слабее, всё портила неуклюжесть мальчишки. Но Р‘Глор знал, как её победить. Она всегда была слишком честной и правильной, её всегда было легко обхитрить. Он нашептал мальчишке обманное движения и тот послушался, со стремительной скоростью, которую ему давало присутствие Р‘Глора, провёл движение… И встретил блок. А потом ледяной клинок Иной скользнул вверх, она сама шагнула в сторону, и Р‘Глору на мгновение показалось, что она выиграла. Но потом она вдруг оступилась, дрогнула, и он понял, что мальчишка каким-то образом без его помощи нанёс ещё один удар.