Все, что Дэн заметил — это то, что дом зеленый и деревянный. Женщина раскинула по креслу у открытого огня большую синюю махровую простыню. Мужчина поставил Дэна на ноги и сказал:
— У тебя шок. Ты замерзнешь в мокром.
Он быстро стянул с Дэна мокрый свитер и футболку, а потом — джинсы и трусы. Усадил Дэна в кресло, закутал его в простыню, легонько сжал плечи и сел перед ним на пол. Женщина принесла откуда-то большую — не меньше чем на литр — чашку со странно пахнущим чаем, дала Дэну. У того все еще тряслись руки, и мужчина помог ему удержать чашку. Дэн отпил. Это был не чай. Какие-то травы, не ядовитые. И что-то вроде сахара, много, но не сахар. Глюкоза и фруктоза, без сахарозы.
— Пей, — сказал мужчина.
Дэн послушался. Женщина устроилась на подлокотнике кресла и принялась вытирать Дэну волосы небольшим полотенцем.
— Я Туу-Тикки, — сказала она.
У нее был мягкий приятный голос.
— Я Грен, — представился мужчина.
— Дэн, — выдавил Дэн.
— Добро пожаловать, — в один голос сказали они.
Дэн смотрел на огонь, и пил, и ничего, совершенно ничего не понимал. В голове не было ни единой мысли. Даже системные сообщения напрочь отсутствовали. Дрожь неохотно отступала. Состояние очень походило на последствия критического перенапряжения, но его причин Дэн не понимал. Он пил чай на травах и согревался, и понемногу успокаивался. Люди, окружавшие его, молчали, но молчание было уютным.
— Это рай? — странным для самого себя голосом спросил он, вспомнив челоческие верования в посмертие.
— Нет, что ты, — с улыбкой ответил Грен. — Это Сан-Франциско.
Город на Земле. Но Дэн был на Земле — она не такая. Не зеленая, не деревянная, без птиц и нетопырей. Без запаха цветов.
— Ты в Доме-у-Дороги, — продолжила Туу-Тикки.
В мозгу у Дэна что-то щелкнуло.
— Дорога, — тупо сказал он. — Вы знаете Дэнниса Свифта?
— Дани? — уточнил Грен. — Знаем, и давно.
— Он хороший, — добавила женщина.
Дэн почувствовал, как исчезает мышечное напряжение. «…есть Дорога, а на ней есть место…» Что же, он оказался в этом самом месте? Как? Почему? Зачем?
Грен забрал у Дэна опустевшую чашку. Дэн зевнул. Он согрелся, больше не дрожал, его клонило в сон. Он чувствовал себя в полной безопасности, и это было самым странным.
Туу-Тикки обняла его за плечи, поцеловала в макушку.
— Все плохое ушло, — тихо сказала она. — Все в прошлом. Ты дома.
— Ты в безопасности, — потвердил Грен.
Искренность более девяноста процентов. Невероятно. Дэн закрыл глаза. Он был готов уснуть прямо тут. Все напряжение и недосып последних недель сказались разом.
Грен поднял Дэна из кресла и на руках понес куда-то наверх. Туу-Тикки снова шла впереди. Дэна еще никогда не носили на руках. Это оказалось странное, очень странное, полное каких-то непонятных ему самому эмоций ощущение.
Его принесли в большую комнату с окном и кроватью. Уложили на постель. Вытащили из-под него влажную махровую простыню. Туу-Тикки укрыла Дэна тяжелым теплым одеялом. Дэн тут же свернулся под ним в позу эмбриона.
— Мне не уходить? — спросила Туу-Тикки, присаживаясь на край кровати.
Дэн взял ее за руку. Маленькая, теплая, мягкая, с кольцом. На кончиках пальцев мозоли. Ногти выкрашены темно-коричневым с блестками лаком.
— Хорошо, — кивнула она. — Я почитаю тебе сказку, пока ты не уснешь.
В ее свободной руке непонятно откуда появилась большая яркая бумажная книга. Грен помог открыть ее, обошел кровать и что-то делал с той стороны. Что-то чиркнуло, коротко прошипело, запахло горящей серой и фосфором, и за спиной Дэна появился дополнительный, очень слабый источник света.
— Спокойной ночи, Дэн. Ванная комната — первая дверь направо, — сказал Грен и вышел, прикрыв за собой дверь.
— «Было семь часов знойного вечера в Сионийских горах, когда Отец Волк проснулся после дневного отдыха, почесался, зевнул и расправил онемевшие лапы одну за другой, прогоняя сон. Мать Волчица дремала, положив свою крупную серую морду на четверых волчат, а те ворочались и повизгивали, и луна светила в устье пещеры, где жила вся семья», — распевным негромким голосом начала читать Туу-Тикки.
Дэн закрыл глаза и слушал. Туу-Тикки читала долго. Когда она произнесла «Начинал брезжить рассвет, когда Маугли спустился один с холма в долину, навстречу тем таинственным существам, которые зовутся людьми», Дэн уже почти спал. В полусне он слышал, как Туу-Тикки закрыла книгу, в полусне почувствовал, как она поправляет одеяло на его плече, в полусне ощутил мягкое прикосновение губ к виску.
А потом почти весь свет погас, и Дэна охватил глубокий спокойный сон.
========== 4 ==========
Дэн просыпался медленно. Он согрелся, наполовину сбросил одеяло и разметался по широкой кровати. Во сне он нагреб себе под голову несколько подушек, и первым, что увидел, открыв глаза, оказалось фиолетовое на голубом пятно — наволочки были с цветочным принтом. Пододеяльник и простыня — тоже. Дэн сонно подумал, что еще никогда не спал на цветной кровати. На «Мозгоеде» постельное белье было белым и пахло иначе. Только Полина купила себе два комплекта синего в желтых звездочках белья. До «Мозгоеда» постельного белья просто не было. Дэн так и не понял до конца, какой в нем смысл.
Система оповестила его, что он проспал тридцать два часа сорок три минуты. Дэн перевернулся со спины на бок, натянул на себя одеяло. Вставать ему еще не хотелось, хотя продолжительность сна была неестественно большой. Столько не спал даже Ланс после ранений, нанесенных Ржавым Волком.
Хотелось есть — просто есть, а не восполнить потраченную энергию. Хотелось опорожнить мочевой пузырь. Хотелось в душ — кожу покрывала морская соль, а волосы от нее стали жесткими и топорщились во все стороны. Но больше всего хотелось пить.
Дэн лениво повернулся на другой бок и обнаружил, что на тумбочке у кровати горит наполовину оплывшая толстая белая свеча. Настоящая свеча с подрагивающим язычком пламени. Рядом со свечой стоял стакан с какой-то жидкостью нежного желто-зеленого цвета. Дэн сел и взял стакан. Попробовал жидкость кончиком языка. Вода. Просто вода, очень чистая, с незначимой примесью кремния и железа. Но от нее пахло зеленой травой и чем-то еще, малознакомым, а Дэн очень хотел пить. Он медленными глотками выпил воду, прохладную и вкусную, и поставил пустой стакан на место. Потом оглядел комнату.
Она была втрое больше каюты на «Космическом мозгоеде». Широкая и длинная — два на два с половиной метра — кровать, сколоченная из необработанных бревен. Бревенчатые стены, деревянный потолок с тяжелыми темными балками, деревянный пол. Большое окно с рамой из ошкуренных веток, с занавеской из грубой серой ткани с белой вышивкой. Кресло из кривых полированных палок с мягким сиденьем, стул, стенной шкаф, тумбочки из тех же палок по обеим сторонам кровати. Дэн никогда в жизни не видел подобной обстановки и даже не подозревал, что она бывает. Он не заметил ни одной пластиковой детали. Точечные светильники были утоплены в стены и при дневном свете не видны.
Дэн выбрался из-под одеяла, не подключая импланты, хотя все еще чувствовал слабость во всем теле. Встал, потянулся, прогнулся. Щелкнул, вставая на место, седьмой грудной позвонок. Это было что-то новенькое. До сих пор ни от каких нагрузок позвонки у Дэна не смещались.
«Ванная — первая дверь направо», — вспомнил он и вышел за дверь, в широкий коридор, освещавшийся окнами с двух сторон. Коридор оказался таким же деревянным, как и комната. Слева он загибался, а справа Дэн заметил проем и лестницу вниз. Ну да, его несли наверх. Грен. На руках.
Войдя в ванную, он фыркнул: почему-то стало смешно. Может, потому, что ванна и раковина тоже были деревянные. А древний смывной унитаз под деревянной крышкой — нет, он был из фаянса. Дэн воспользовался им по назначению и задумался. Он знал, зачем людям ванны, хотя на космических кораблях не встречал ни одной. Было интересно и хотелось попробовать. Но тут была и душевая кабинка, довольно сложная, с множеством форсунок. И халаты разных цветов. И полотенца. И примитивные зубные щетки. И куча всего еще.
Дэн выбрал душ. Разобрался с кабиной он быстро, а стоял под упругими струями воды, бьющими со всех сторон, долго. Вода приятно массировала кожу, шампунь и гель для душа, найденные в кабине, пахли молоком и карамелью. Дэн тщательно вымылся, вытерся и натянул желтый халат, вспомнив, что люди считают полное обнажение неприличным. Дэн не очень понимал, почему, но собирал исключения из этого правила: врачебный осмотр, секс и, видимо, шок, как вчера. Не вчера, позавчера, сообразил он.
Когда он вернулся в комнату, постель была уже застелена, поверх одеяла лежало пестрое вязаное покрывало из разноцветных квадратов. На покрывале сидел большой грустный медведь из серого меха с заплатками на подошвах и голубым носом. Дэн удивился. В комнату точно никто не заходил. Он бы услышал даже под душем. Определил по колебаниям пола, по звукам. Странно.
В шкафу нашлась одежда. Много одежды. Белье, несколько пар джинсов, футболки, пара толстовок и собственный свитер Дэна — тот самый, подаренный, в шоаррских оленях, выстиранный и высохший. Дэн задумался, надевать его или нет. В доме было тепло, снаружи ярко светило солнце, озноба он не чувствовал, так что надел футболку. Не свою — «Лучший навигатор галактики», а здешнюю, темно-синюю с голубым принтом собаки незнакомой породы. Обуви Дэн в шкафу не нашел, да и своей у него здесь не было — в шлюз он вышел босиком.
Он спустился по обманчиво корявой лестнице вниз, в большую комнату, которую смутно помнил. Осмотрелся. Ниша с живым огнем. Кресла и диваны. Низкий столик. Пол из спиленных деревянных кругов, залитых какой-то прозрачной смолой. Экран на стене. Большое зеркало в причудливой раме. Высокие, оплетенные лианами колонны. Затянутый этими же лианами потолок. Несколько дверей. Большие, от пола до потолка, окна, за которыми виднелись растения. Странный музыкальный инструмент — бело-фиолетовая рама неправильной формы с натянутыми на ней струнами.
За инструментом, едва-едва касаясь струн, сидел Грен. Дэн подошел к нему и присмотрелся. Неоформленное впечатление подтвердилось: Грен и вправду был очень похож на Элиаса Эккенера. Не копия — другая прическа, серьги в ушах, другая одежда, выглядит намного моложе, но похож.
— Доброе утро, — улыбнулся ему Грен. — Это арфа, если тебе интересно.
Дэн встал перед ним и спросил невпопад:
— Элиаса Эккенера ты тоже знаешь?
— Это мой младший брат, — охотно ответил Грен.
Дэн озадачился. По его оценке, Элиасу Эккенеру было сорок лет. Точнее определить не получилось. Грен же выглядел… И тут Дэн завис. Он не мог определить возраст этого человека. Он выглядел молодо, да, но… А человек ли он вообще? Лицевой скелет имеет отличия от человеческого. Радужка глаза — не стандартные человеческие двенадцать миллиметров, общие для всех, от младенцев до стариков, а шестнадцать. Цвет глаз — ярко-синий, у людей такого не бывает вообще. Дэн напрягся и попробовал вспоминить, как Грен пах позавчера. Нет, тоже не как люди. Не то соотношение гормонов, не тот феромонный коктейль. У Туу-Тикки, кстати, тоже.
Осознав это, Дэн почувствовал себя лучше. Свободнее. Не люди. Значит, все непонятное можно списать на расовую разницу. Но… кто они? В обжитой вселенной людям еще не встречались настолько похожие на них гуманоиды. И эти… существа жили на Земле, в человеческом городе. Дом, хоть и имел свои особенности, в целом тоже был человеческим. И, кстати, Элиас Эккенер выглядел как человек.
— Дэн, солнышко, доброе утро! — из дверного проема выглянула Туу-Тикки. Дэн заметил, что у нее тоже нечеловечески большие и нечеловечески синие глаза. — Грен. Идите завтракать.
— Пойдем, — поднялся Грен. — Мы не знали, какое твое любимое блюдо, поэтому готовили на свой вкус.
Дэн задумался. Любимого блюда у него, кажется, не было. Были любимые продукты, сгущенка, например, или мороженое. Но блюдо?
На большой кухне Дэн уселся за здоровенный стол — с краю, поближе к плите. Стол был предсказуемо деревянный, тяжелые стулья — тоже. Рядом с Дэном на стул вспрыгнула большущая — в холке примерно на двадцать сантиметров выше Котьки — черная кошка с яркими желтыми глазами.
— Мррмя? — спросила она Дэна.
— Привет, — кивнул он кошке. — Я Дэн.
— Это Баста, — представил кошку Грен.
Баста потерлась о локоть Дэна, громко мурлыча. Туу-Тикки пододвинула к Дэну тарелку с пышными оладьями, политыми чем-то густым, желто-коричневым. Дэн оглядел стол. Там стояло множество блюд и мисок. Мясная нарезка, сыры, салат из свежих овощей, большая деревянная миска с разными фруктами, синий кувшин, стаканы, чашки, баночка с тем же прозрачным желто-коричневым, мисочка с чем-то непонятным …
— Бери что хочешь, — предложила Туу-Тикки.
Грен спросил:
— Тебе чай или кофе?
— Чай, — ответил Дэн и уточнил: — Черный.
Туу-Тикки налила ему крепкого горячего чаю в прозрачную синюю кружку обычного размера, придвинула сахарницу. Грен тем временем что-то делал у плиты. Дэн посмотрел на него и обнаружил, что волосы у Грена длинные, до ягодиц, черные с синим отливом, волнистые и блестящие. Их почему-то очень хотелось потрогать, и Дэн не удержался — протянул руку и коснулся этих волос. Они оказались шелковистыми, мягкими и теплыми. А Грен даже не напрягся, когда Дэн его тронул.
Туу-Тикки села за стол напротив Дэна, наискосок, и положила себе салат. Дэн спохватился и открыл сахарницу. Там оказались не кубики и не песок, а крупные коричневые кристаллы неправильной формы.
— Это тростниковый сахар, — объяснила Туу-Тикки.
Дэн взял кристалл на пробу. Датчики собрали информацию и сообщили состав и пищевую ценность. И правда сахар. Дэн кинул кристалл в чашку и добавил к нему еще десяток.
Сильно и остро запахло кофе и еще чем-то незнакомым, но притягательным и приятным.
— А я буду кофе, — сказал Грен.
— А я белый чай, — улыбнулась Туу-Тикки.
Оладьи оказались очень вкусными, а желто-коричневая жидкость — сладкой смесью фруктозы, глюкозы и натуральных ароматических веществ.
— Это мед, — объяснила Туу-Тикки.
Кофе пах умопомрачительно.
— Кофе я тоже буду, — невпопад сказал Дэн.
— Тогда чуть попозже я сварю и для тебя, — Грен сел за стол и поставил перед собой конусообразный ковшик из меди с выбитыми узорами.
Сначала Дэн ел теплые оладьи с медом, потом начал есть оладьи с медом и сыром. Здесь были сыры разных сортов, таких он раньше не пробовал. Больше всего ему понравился плотный белый сыр с включениями пряных трав. Мясо тоже оказалось вкусным. Здесь вообще была очень вкусная еда. Гораздо вкуснее той, к которой Дэн привык.
Грен ел салат и мясо, Туу-Тикки — салат и сыры. Дэн положил салата и себе. Он знал не все овощи, но они ему понравились. Ему вообще понравился завтрак.
— Спасибо, — сказал он, наевшись, пока Грен готовил кофе и ему. Именно готовил — кофе был не растворимый и даже не молотый, а в зернах, и Грен добавлял к кофе какой-то растолченный орех, палочки и сушеные бутоны. — Очень вкусно.
— Я рада, что тебе понравилось, — улыбнулась Туу-Тикки. — Вообще, если захочешь перекусить — холодильник и кладовка в полном твоем распоряжении.
Дэн кивнул и пододвинул себе миску с непонятными оранжевыми кусочками в сиропе.
— Это персиковое варенье, — сказала ему Туу-Тикки.
Дэн решил, что персиковое варенье ему очень нравится. Даже больше, чем мед.
Грен поставил перед ним чашку с кофе.
— Вот сливки, — он указал на маленький кувшинчик из бело-синего фарфора. — Туу-Тикки считает, что кофе без сливок — деньги на ветер.
С тростниковым сахаром и жирными желтоватыми сливками кофе был намного вкуснее того, что пили на «Мозгоеде». Баста свернулась на стуле возле Дэна и даже не поглядывала на стол. Дэн присмотрелся к ней. Кошка оказалась не чисто черной, а черной с черными полосами.
— Баста — тайгерис, — сказал Грен. — Такая порода. Обычно они рыже-черные с белым, как тигры, но Баста — меланист. Маленькая пантера.
Дэн облизал губы после кофе, отправил в рот еще ложку варенья.