Кобра продолжала свой путь до глубокой ночи. Остановиться, значит, дать Дим Димычу шанс догнать ее. Это было слишком непозволительной роскошью в данной ситуации. Она проспала всего пару часов на чердаке старого полуразвалившегося дома. А потом снова в путь, и снова пальба, и снова мутанты и аномалии. Все ее мысли были направлены только на то, что уже давно пора все это кончать.
Отсутствие КПК на ее предплечье никак не действовало на Кобру. Она уже давно назубок выучила всю карту Зоны, а при поиске аномалий и всяких подлянок пользовалась сталкерской чуйкой, которая за годы отточилась до уровня величия. Единственное, что из приборов она не отключила — счетчик Гейгера. Пусть себе мерно пощелкивает. Сталкерские уши быстро к нему привыкают и могут спокойно вычленят из щелкотни другие звуки.
Она дошла до точки назначения на третий день своего пути. Уставшая, потрепанная в дороге нападками мутантов, но преисполненная решимостью покончить с давними страхами. Он же был там. Он ждал ее там давно. Он знал, что рано или поздно она придет к нему. Это был старый хуторок с тремя домами по периметру. Раньше сталкеры частенько останавливались здесь для ночевки. Мутанты не трогают, крыша и четыре стены есть, от ветра и дождя защищают. Что еще для счастья надо.
Он сидел посреди двора прямо на земле, скрестив ноги по-турецки, курил. Перед ним мерно горел костер. Все такой же, как много лет назад, каким запомнила его Кобра еще с Большой Земли. Огромный, под два метра, широкоплечий, взгляд хладнокровный резкий, словно два пистолетных дула, смотрящих тебе прямо в душу. Он не вписывался в пейзажи Зоны. На нем не было защитного костюма и он наверняка уже давно был обречен на смерть, судя по его абсолютно безволосой голове и лицу и потрескавшейся гнойными рубцами коже. Его визиты в Зону не остались без следа и Зона пытается избавиться от него своими силами, а не силами своих детей, которые ему оказались по плечу.
Кобра медленно приблизилась к нему, не испытывая ни угрызений страха или ужаса, ни желания больше жить в таких условиях. Он будто бы подавлял ее волю, подчинял себе, заставляя слушаться и переставлять ноги. Ему так казалось. А Кобра хотела именно этого.
— Ну здравствуй, Алина, — сломанным басом приветствовал противник, не поднимая головы.
— Здравствуй, Смертник. — Кобра не стала его поправлять по поводу своего имени.
Той девушки, что носила это имя, уже давно нет в живых.
— Какое глупое прозвище, — булькнул противник, будто бы пытаясь посмеяться. — Так прозвали меня твои глупые собратья, как вы их называете. Сталкеры, — с презрением выплюнул противник. — Преступники. Гниды подзаборные.
— Ты такой же, — ввернула Кобра, напоминая ему о прошлом, а, может, и о настоящем.
— Только у сталкеров есть свой Кодекс, свои правила. Они живут, следуя этому Кодексу, и остаются гораздо чище, чем были на Большой Земле.
— Ты такая же, как они. Грязная испорченная девка. — Смертник подскочил на ноги и, наконец, посмотрел на Кобру красными воспаленными глазами навыкате. — У тебя было все, что угодно. Но ты предпочла сбежать, — ядом плевался он.
— У меня было все, что угодно, и не было ничего, — подтвердила Кобра. — А сейчас весь мир у меня на ладони или я на ладони у всего мира. Если бы ты только смог увидеть красоту Зоны. Ты бы смог понять, почему люди стремятся сюда и почему потом не могут уйти.
— Глупые предрассудки выброшенных на ветер людей. Ты, и такие, как ты, просто никому не нужны там, — он разозлено махнул рукой, сжимающей пистолет, в пустоту. — Вы думаете, что вы кому-то нужны…
— Никто так не думает, — перебила Кобра. — Сталкеры потому и сталкеры, что не нужны никому и им никто не нужен. Если бы ты попытался понять.
— Ты была нужна мне.
— Я тоже так думала, пока ты не избил меня и не запер.
— Это было ради твоего же блага.
Кобра рассмеялась, открыто, как смеялась когда-то на Большой Земле от его веселых шуток.
— Увы, сейчас все кончилось. Раньше я позволяла тебе решать все за меня. Теперь же за меня никто ничего не решает. Разве что сама Зона.
— Ты тупая идиотка…
— Где ЭйДжей? — грубо оборвала Кобра.
— А, твой стойкий герой-любовник, — скрипуче хохотнул Смертник.
Он ушел в один из домов и вытащил, по другому и не сказать, бесчувственное тело ЭйДжея. Сердце Кобры подпрыгнуло и застряло где-то в области горла, перекрывая доступ к кислороду. На теле сталкера не было живого места. Сплошная кровавая каша. Куски кожи, оголенное мясо. Впервые за долгое время Кобра почувствовала острый приступ тошноты и жалости.
— Что ты с ним сделал? — осипшим голосом спросила она, не отводя взгляда от еле дышащего трупа.
— Он не хотел признаваться, где ты. А я бываю очень и очень настойчивым. — Смертник хищно улыбнулся. — Но я могу помочь ему.
— Как?
— Я немного разобрался в ваших артефактах. У меня есть арты, которые за считанные дни исправят все то, что я натворил, — не без хвастовства ответил Смертник.
— Что ты хочешь взамен? — и в этот момент остатки души Кобры умерли.
— Тебя.
— Не-е-т… — еле-еле просипел бесформенный кусок мяса, валяющийся на земле.
Он еще жив, — мелькнуло у Кобры в голове.
— Мне недолго осталось, — сквозь вату в ушах слышала она далекий голос Смертника.
— Ты и твоя проклятая Зона убили меня. Но я не хочу умирать так, как вшивая собака. Только после тебя.
— Стреляй.
Кобра аккуратно положила винтовку на землю, любовно погладив ее по ствольной коробке, мол, свидимся еще, моя хорошая. Отстегнула от бедра кобуру с пистолетом, положила рядом с винтовкой. Туда же и отправился полупустой рюкзак и разгрузка. Она осталась в камуфляжных штанах и тонкой майке. Подул сильный ветер, начал накрапывать дождик. Мысленно Кобра попросила Зону не плакать, благодаря ее за тот шанс, когда она приняла ее и дала ей право свободно разгуливать по своим территориям.
Кобра поежилась, ветер только усилился. Она тряхнула волосами, откидывая прилипшие пряди с лица, посмотрела прямо, с вызовом, в глаза своего убийцы. Смертник не спешил стрелять. Стоял, открыто любовался ею.
— Ты умрешь не так, нет, это слишком просто, — наконец, скрипуче протянул он, растягивая потрескавшиеся сухие губы в зверином оскале. — Я хочу видеть, как тебя разрывает на куски, перемалывает на молекулы, хочу слышать хруст твоих костей, треск рвущихся сухожилий.
Она поняла, что он имеет ввиду. Веселая аномалия «Карусель». И на карусели покатает, и мир с высоты птичьего полета покажет, и землю твоими останками удобрит. Еще она поняла, что он гораздо кровожаднее, чем она думала, чем мог подумать любой другой сталкивающийся с ним однажды сталкер.
— Ты спасешь его? — спросила она.
— Ты же знаешь, я человек слова.
— Знаю.
Он ткнул ее стволом пистолета, указывая направление. Кобра в последний раз взглянула на ЭйДжея и даже смогла увидеть проблеск зеленый кошачьих глаз.
— Тебя брат ищет, — сказала она напоследок и двинула туда, куда ей указывал Смертник.
Поле аномалий прямо за хутором. Там этих «Каруселей» на любой вкус и цвет. Перед глазами Кобры проносилась вся жизнь исключительно приятные моменты. Первая шоколадка, первое знакомство с милым молодым человеком по имени Кирилл, первый цветок, первое свидание, первое признание в любви с букетом роз в шикарном ресторане. И сразу же за этим первое убийство, первый мутант, принятый на нож, первый артефакт, первое огнестрельное ранение, первая ходка, первая встреча с Серым.
При воспоминание о нем сердце Кобры екнуло. Ей потребовалось всего несколько суток, чтобы влюбиться в него, хотя многие сталкеры посягали на неприступное сердце не менее неприступной сталкерши. Воспоминание об этом молчаливом и необщительным сталкере наполнило душу Кобры теплотой. Не сразу она поняла, что горячие капли, стекающие по ее щекам, вовсе не капли дождя, а ее собственные слезы. Она так давно не плакала, что уже забыла об этой жизненно-необходимой потребности организма. Плакала Кобра, Зона подхватывала раскатами грома и молний, хлестала ее обидчика колким дождем, но тот не обращал внимания на это, считая Ее мелочью.
Последний сильный толчок в спину. Она осталась одна. До аномалии десять метров. Кобра шла медленно, смотря Смерти прямо в глаза. Она зачаровывала, забирала часть страха. Будто бы говорила: «Иди сюда. Больно будет всего секунду. Потом отпустит. Отпустит». И Кобра шла, думая о последнем прекрасном моменте, о последней ночи с Серым. Его сильные обнимающие руки, его подбородок, упирающийся в ее макушку, его горячее согревающее дыхание. И она, в последний свой миг, поняла, что такое настоящая искренняя любовь.
***
Мысли опустели. Кобра опустила веки, чтобы не видеть смерти. Не видеть, как сделает последний шаг. Она снова поблагодарила Зону и попросила у нее, как желание умирающего, помощи для ЭйДжея. Скоро все закончится, скоро все будет иначе. Кобра занесла ногу, мысленно прощаясь с Серым, и в этот момент что-то грузное сбивает ее с ног. Твердая, размытая дождем земля, выбила из нее дух так, что Кобра подумала, что ей обещали безболезненную смерть и обманули. В голове гудело от невероятно мощного раската грома, в глазах плясали огоньки от ослепляющей молнии.
Ничего не слыша и не видя, она попыталась вцепиться в то, что сбило ее с ног, но ее руки прижали над головой к земле. С мыслью «Сталкеры так просто не сдаются», она наугад махнула головой. Удар, на лицо брызнуло горячим, сквозь шум в ушах она услышала гневные ругательства, но хватка на ее руках не ослабла. Чудом прозрев, она увидела над собой… Серого. С разбитым носом.
— Что произошло? — громко спросила она, все еще ничего не слыша.
Вместо ответа, он поцеловал ее. Что ж, исчерпывающе, — радостно подумала Кобра, с удовольствием принимая поцелуй, завязанный на крови. Парень быстро опомнился, поднялся на ноги, помог ей встать. Кобра оглянулась туда, где в последний раз видела Смертника. Он стоял на коленях, руки за головой, а в затылок ему смотрело дуло автомата. Дим Димыч сощурился неодобрительно и покачал головой, глядя на нее. И в этот момент Смертник совершил свой последний, отчаянный шаг.
Он крутанулся на земле, ударом ноги опрокинув Дим Димыча на спину, схватил пистолет, валяющийся рядом и выстрелил. Два выстрела слились в один грохот. Кобра не успела ничего предпринять, когда Серый в долю секунды встрял между ней и пулей. А в следующий миг он уже плавно заваливался на нее.
Приняв на себя пулю, предназначавшуюся ей. Кобра подхватила его, плавно опускаясь на землю вместе с ним. Она не видела, что стало со Смертником, да ей было плевать на него.
Струйка крови побежала из уголка улыбающихся губ Серого по щеке, закапала ей на колено. Слезы безостановочно катились по щекам Кобры. Так вот, по кому плакала Зона. Не по приевшейся уже Кобре, а по новенькому сталкеру, которого должно было ждать большое будущее. Он протянул руку, из последних сил касаясь ее щеки. И закрыл глаза. Девушка взвыла голосом раненного зверя, обратив свое лицо к тяжелому небу Зоны.
========== Глава 8 ==========
Серый с трудом приходил в себя. Нестерпимая боль во всем теле, затрудненное дыхание. Кислород еле-еле поступал в изможденные легкие. Он открывал глаза на секунду, снова закрывал и пропадал в своем собственном туннеле, светом в конце которого был тихий девичий голос. Он пел песню-Легенду о девушке с небесно-синими глазами, влюбленную в бродягу-сталкера.
Серый шел к этому голосу и снова открывал глаза, но не видел ничего, кроме нестерпимо белого света. Иногда он слышал другой голос, старый, скрипучий, но не понимал, что говорит голос. И тогда девичий голос звучал печально и тоскливо, словно его обладательница горько плакала. Ему хотелось встать и успокоить милую девушку, но он ничего не мог поделать. Только продолжал бежать сломя голову в конец туннеля.
Изредка Серый чувствовал нежные прикосновения к своему лицу или губам и от этих прикосновений становилось легко, боль отступала, приходило редкое облегчение. Во времена затишья, когда девичий голос замолкал, он чувствовал себя подавленно, тоскливо. И всеми силами Серый стремился достигнуть света, чтобы слушать этот прекрасный голос всегда. Однажды ему это удалось.
Сквозь долгий непрекращающийся кошмар он почувствовал, как на его пересохшие губы капают соленые горячие капли. Это было словно глоток холодной воды для умирающего от жажды. Он распахнул глаза и через силу и боль не закрывал их. Несколько секунд потребовалось для того, чтобы яркий белый свет раскрасился красками. И он, наконец, увидел прекрасную обладательницу самого милого на свете голоса.
Девушка с печальными синими глазами. Короткие темные волосы до подбородка обрамляли кукольное личико, прямой носик, полные дрожащие губы. Хрупкие плечи, руки, перевитые жгутами мышц, и сплошь и рядом заселенные синяками и кровоточащими царапинами. На предплечье правой руки повязка. Она прижала обе ладошки ко рту, сдерживая рыдания.
— Наконец-то, ты пришел в себя, — пробормотала она, справившись с собой.
Серый с трудом улыбнулся. Девушка встала и наклонилась к его лицу, приникла к его губам своими. Парень очень этому удивился, но на поцелуй ответил.
— Я уже думала, что больше никогда не увижу тебя живым, — осипшим от слез голосом прошептала девушка.
— Прости меня, но… Кто ты? — слова дались ему с трудом.
Девушка отшатнулась от него, округлив глаза и прижав ладонь ко рту. Серые глаза сначала наполнились слезами, после чего приобрели озлобленное выражение. Она выбежала из комнаты. Серый было подорвался за ней, но жуткая боль скрутила его и уронила обратно на койку. Он откинул одеяло и очень удивился. Его грудь была замотана в бинты. Это объясняло трудность с дыханием.
Серого очень обеспокоила реакция девушки. Вероятно, он чем-то обидел ее. Именно ей принадлежал тот голос, который он слышал, будучи в бессознательном состоянии. И ее губы, которые целовали его лицо, и сухие мозолистые ладошки, которые не прекращали удерживать его ладонь. Она очень милая девушка, но он не помнил ее.
— Что ж вы так, юноша? — в комнату вошел высокий пожилой человек в длинном коричневом плаще, с седыми волосами и такой же седой бородкой. — Что вам сделала бедная девочка?
— Я… мне надо догнать ее. — Серый предпринял еще одну попытку подняться, но лишь застонал от бессилия и боли. — Я совсем не помню ее. Она сидела здесь, когда я очнулся. Она пела мне песню.
— Она пела вам эту песню почти три недели, юноша.
Мужчина подошел к нему, проверил капельницу, посветил фонариком в глаза, ослепляя его, принялся осматривать тело. Серый не понимал, что творится, все его мысли занимала только та девушка.
— А вы кто? И где я? — решил он действовать через странного доктора, если он был доктором.
— Мое имя Болотный Доктор, — мужчина опустился на стул, на котором сидела та девушка.
— Что последнее ты помнишь?
— Я… — Серый закрыл глаза, — я прощался с братом. Мы пили. Он должен был уйти в Зону, в какое-то аномальное место, Саня почти не говорил о нем. Я напился и вырубился. А проснулся… здесь.
— С той поры, насколько мне известно, прошло уже больше двух лет, — в лоб выпалил Болотный Доктор. Дыхание перехватило. — Ты пришел в Зону три месяца назад. Тебя завербовали в «Долг», одну из самых могущественных группировок в Зоне. А месяц назад тебя подставили и ты бежал, чтобы найти брата. В итоге нарвался на пулю, что привела тебя ко мне.
— А кто та девушка? И что с моим братом? — спросил Серый, переваривая услышанное.
— Задай более важный для тебя вопрос, юноша.
Серый задумался. Ничего из того, что сказал Болотный Доктор, он вспомнить не мог. Больше двух лет просто напросто испарились из его памяти.
— Когда восстановится память?
— Кто знает, — пожал плечами Доктор. — Потеря памяти — защитная реакция организма от психосоматических травм. Память может восстановиться через несколько часов или дней, а может и не восстановиться никогда.
— Позовите ту девушку, — попросил Серый.
— О, сожалею, но ничем не могу помочь. — Болотный Доктор развел руками и встал со стула. — Девочка убежала. Думаю, ей надо проветриться. Смею предположить, что вы значили для нее нечто большее.