Порывисто обняв ее за шею, Кусика шепнула:
– Держись. Лао сказал: осталось немного.
Волчица лизнула ее в нос.
– Ступай, дурёха. Тебя жених ждет. – С этими словами она помчалась за отъезжающим царевичем.
Взяв Кусику за руку, император Лао прокричал им вслед:
– Я пришлю гонцов с приглашением на свадьбу!
– Приеду с подарками! – отозвался Василий, погоняя коня.
Волчица бежала рядом. Царевич хотел было обменяться с ней впечатлениями об императорском саде, однако она отвернула морду. Удивлённый Василий поинтересовался, какая муха ее укусила, но волчица и на сей раз не ответила. Она легко бежала у ног коня, храня угрюмое молчание. Все усилия царевича втянуть её в разговор оказались тщетными.
Когда дворец китайского императора остался далеко позади, волчица вдруг прорычала:
– Стой!
Царевич притормозил.
– Что еще такое?
Волчица ощерилась.
– Слезай, бери меч – сражаться будем!
– Ага, щас! – Царевич покрутил пальцем у виска. – Ева, у тебя совсем крыша поехала?
– Ты обещал мне, фехтовальщик!
– Чёрта с два! Я обещал сражаться, когда вернусь домой и вообще… Не буду я с тобой сражаться. Даже не заикайся.
– Как это? – растерялась волчица.
Царевич подбоченился на коне.
– А вот так это! Я не стану потворствовать твоим закидонам!
– Но ведь ты обещал! Значит, нарушишь свое слово?!
– Запросто!
– И как же ты после этого в глаза мне…
– Легко!
Волчица вздыбила загривок.
– Ты трус! Жалкий трус!
– Ага! – Показав ей язык, Василий пустил коня вскачь.
Присев на задние лапы, волчица чуть подумала, тряхнула мохнатой головой и понеслась вдогонку.
И вновь она бежала рядом с конём царевича, не вступая в разговор и не отвечая ни на какие вопросы. Лишь когда стемнело и Василий, готовясь к ночлегу, развёл в лесу костер, волчица деловито предложила:
– Спи, я покараулю.
Царевич внимательно на неё посмотрел.
– Думаешь раджа нападёт?
Волчица фыркнула.
– Не думаю, Вася, а знаю. Поэтому спи, держа меч. И, когда я тебя разбужу, руби, не мешкая. Чуть промедлишь – Калисингх наведет на тебя такой паралич… В общем, что объяснять? Ведь ты уже испытал.
Царевича передернуло.
– Да уж… Будь спокойна, Ева, врасплох он меня не застанет.
– Вот и хорошо. Спи. – Волчица прилегла у костра, чутко поводя ушами.
Василий прилег на плащ и моментально заснул как убитый. Ну, еще бы! Они с императором Лао протрепались всю прошедшую ночь напропалую. Когда ж было выспаться?
В кронах деревьев шелестел ветер, уютно потрескивал костёр. Василию привиделся полупрозрачный раджа Калисингх, с ухмылкой выползающий из императорского кувшина. «Сейчас, – хихикнул раджа, – омолодим твоего папашу!» Царевич схватил меч. «Сдохни, гадина!» – Он рубанул колдуна по шее. Потом еще раз и еще…
Василий пробудился, ощущая себя стоящим на ногах. В руке его был меч.
– Сдохни, гадина! Сдохни! – услыхал он собственный голос, а рука продолжала рубить раджу.
Тут он очнулся окончательно. Костёр почти догорел, светились лишь угли. С меча капала кровь, а у ног Василия… у его ног межала изрубленная волчица.
– Боже правый… Ева! – Меч выпал из руки царевича, ноги его подкосились, и он рухнул на колени, обнимая мертвого зверя. – Как же это?… Ева… Что я натворил?
Внезапно ему померещилось, что волчица шевельнулась. Царевич отпрянул. По шерсти волчицы точно ветерок прошёл, тело ее вдруг вспыхнуло ослепительным светом. Василий невольно прикрыл рукой глаза, и в этот момент чей-то серебристый голосок произнес:
– Не называй меня Евой! Сколько раз тебе… – тут голос запнулся.
Царевич открыл глаза.
Перед ним, на волчьей шкуре, сидела девушка. При свете зари ее густые волосы до плеч отливали золотом, а глаза… глаза синели, как небо. И была девушка так прекрасна, что прямо дух захватывало.
– Ох! – только и вымолвил Василий.
Девушка недоверчиво себя оглядела.
– Неужели получилось? – обрадовалась она, вставая на ноги. Одета она была своеобразно: светлое платье с коротким рукавом дюймов на десять не доходило ей до колен. На ногах девушки красовались туфельки на высоком каблучке, а ее голые ноги были такими потрясными, что…
Василий смущенно отвел взгляд.
– Странное, однако, одеяние, – буркнул он.
Девушка развела руками.
– В Европе такая мода. – Она поправила рукой волосы. – И ни одного зеркала за сто верст!
Набравшись храбрости, царевич окинул ее взглядом.
– Не холодно? – спросил он.
– Слава Богу, лето, – отмахнулась девушка. – В чем была, в том и заколдовал, козёл!
– Раджа? – уточнил Василий.
– Он, подонок!
– Так и думал. Я давно догадался, что ты заколдована.
Девушка присела к Василию на плащ и положила голову на его плечо.
– Знаю, что догадался. Мне так хотелось все тебе рассказать… Но тогда бы я до конца своих дней осталась в облике волчицы.
Царевич ободряюще ее обнял.
– Расскажи сейчас, если не трудно.
– Ничуть, милый. Я была манекенщицей, работала в Париже. И однажды…
– Что такое манекенщица?
– Ну, как тебе объяснить?.. Профессия, вроде, такая. Прохаживаться перед публикой в разных платьях, чтоб дамы знали, чему подражать. В этом деле я была, без похвальбы, лучшей. Кстати, – отстранившись от Василия, девушка посмотрела ему в глаза, – ты даже не спросил, как меня зовут.
– Прости, – смутился царевич, – я так обалдел, что… Как тебя зовут?
– Ева, – хихикнула девушка.
– Что ж ты тогда…
– Ну знаешь! Если б тебя превратили в волка и звали при этом Васей…
– Понял. Рассказывай дальше.
Ева вновь прижалась к его плечу.
– Однажды этот урод, раджа Калисингх, увидел меня на подиуме и втюрился по уши. Слал мне корзины роз, осыпал бриллиантами и устраивал фонтаны из шампанского. Вино такое, шипучее.
– Знаю. Продолжай.
– Короче, у него совсем чердак съехал. Выходи, говорит, за меня замуж. Я ответила: ха! ха! ха!.. Кстати, фехтовальщик, ты собираешься на мне жениться?
– Разумеется. Приедем – и сразу под венец. Продолжай.
– В общем, раджа заявил мне, что отказа не потерпит. А я говорю: пошел ты… чурка! В то время я еще не знала, что он собой представляет. Тем более, что я и сама немножно ведьма. Думала, отошью его…
– Погоди. Что значит «немножко ведьма»?
– Вась, немножко значит немножко. Не бери в голову: я хорошая.
Царевич улыбнулся.
– Не сомневаюсь. Продолжай.
Ева чмокнула его в щёку и с возмущением произнесла:
– В итоге этот кобель поставил мне ультиматум: либо я лягу с ним в койку, либо…
– Что-о?! – взревел Василий. – Да я этого гада!.. Ох, он мне еще попадется!
– Успокойся, милый. Я послала его, знаешь, куда?
– Куда?! Мне жутко интересно!
– Сядь, пожалуйста. Царскому сыну таких слов слушать не полагается.
– Чепуха! Я еще похлеще слова знаю!
– Значит, сам догадаешься, куда я его направила. – Ева погладила Василия по щеке и вздохнула. – Только вышло мне это боком. Однажды, на презентации новой коллекции, этот скунс подсыпал в мое вино какой-то порошок. Стоило мне лишь глотнуть, как я превратилась в волчицу. Видел бы ты его самодовольную рожу! «Ходить тебе в этом облике, – пробормотал он мне на ухо, – пока тот, кого ты полюбишь, не зарубит тебя мечом. Но, если ты поведаешь ему о моем заклятье, останешься зверем до конца дней своих». А затем – представь, каков мерзавец! – как вдруг заорет: «Полиция! Полиция! Здесь волки!» Еле ноги унесла. И с тех пор по лесам скиталась.
Василий обнял ее и прижал к груди.
– Клянусь, он за это заплатит!
Ева всхлипнула.
– Вот такое было заклятье. А ты, задница, не хотел со мной сражаться.
Царевич задумчиво на нее посмотрел.
– Интересно, а если б я был волком… ты смогла бы меня зарубить?
– Да, – кивнула Ева, – когда ты всю дорогу пялился на эту Кусику.
Они рассмеялись и поцеловались.
Когда солнце показалось над верхушками деревьев, Василий посадил Еву впереди себя на коня и отправился в путь.
– Домой? – улыбнулась Ева.
Царевич покачал головой.
– Сперва за братьями.
Ева нахмурилась.
– Ох, не нравится мне это.
Царевич показал ей большой палец.
– Они вот такие ребята!
– Что-то сомневаюсь.
– Брось. Когда вы познакомитесь, твои сомнения развеются.
И они поскакали обратно, к замшелому камню на перекрестке дорог.
Тем временем братья дожидались решения своей участи, надеясь на благоприятные перемены в судьбе. И Бертольд, скуки ради, из трактира забрел в игорный дом навестить Арнольда. За чаркой вина они стали изливать друг другу душу.
– До чего обрыдло, – жаловался брату Арнольд. Он сильно похудел и потому выглядел еще более долговязым. – Сидишь тут, ждешь… только и развлечений, что мух на стене давить.
Бертольд сочувственно закивал. В отличие от старшего брата он значительно поправился и лоснился, как сытый поросенок.
– Трескать мне подгорелое жаркое! – вздохнул он. – Не жизнь, а каторга!
Братья сидели в комнате Арнольда за столом, уставленным снедью, и вино лилось у них рекой.
– Тебе-то грех жаловаться, – с укором произнес Арнольд. – Стряпаешь там свои гениальные супы…
– Ну да, гениальные! – сердито перебил Бертольд. – Васька попробовал да сплюнул! Соли, говорит, не хватает, а специй чересчур! Это он – мне!
– Так и заявил? – изобразил возмущение Арнольд.
Бертольд ударил себя в грудь.
– Глотать мне фасоль без подливы! Но ты-то, брат, чем не доволен? Живешь на всем готовом. Ешь, пьешь – все оплачено…
– Оплачено, говоришь?! – подскочил на стуле Арнольд. – А известно ли тебе, что Васька распорядился выдавать мне на игру червонец в неделю и ни копейки больше?
– Да ну?! – изумился Бертольд. – Тебе же этот червонец – просто тьфу!
– А я о чём?! Я ему прямо в глаза сказал: «Ну, стервец! Ты у меня дождёшься!»
– А он?
– Повернулся ко мне жопой и слинял!
Очевидно, братья долго еще могли бы вспоминать свои обиды, но внезапно в их запертой комнате, прямо из воздуха, появился какой-то тип в пестром одеянии и с чалмой на здоровенной башке. В одной руке он держал хрустальный шар, в другой – бытулку вина. И лицо его выражало такую лютую злобу, что у обоих царевичей сердца ушли в пятки.
– Приятно сознавать, господа, – сказал он с гадкой ухмылкой, – что у нас с вами общий враг. Но будьте уверены, с вашей помощью я завтра же с ним разделаюсь.
Арнольд пролепетал:
– Э-э… то есть, в смысле…
– А-а… чтоб меня! – прокашлялся Бертольд.
Однако жуткий незнакомец прервал их красноречие.
– Буду краток, – проскрипел он. – Завтра вечером ваш братец приедет за вами и войдет сюда. – Незнакомец топнул ногой, как бы указав место. – Вы угостите его этим винцом. Достаточно ему сделать глоток – и все будет кончено. Один из вас сядет на царство, другого я озолочу. А фифу его заберу себе. По-моему, сделка для вас неплохая. – Он поставил вино на стол. – Берегите эту бутыль. Пить из нее не рекомендую.
Толстяк Бертольд, белый как полотно, чуть привстал.
– Разрази меня гром, если я хоть что-то…
– Сидеть! – Тип в чалме тряхнул в сторону Бертольда кистью руки. Из его пальцев вылетели искры и вонзились в грудь среднего брата.
Вскрикнув Бертольд плюхнулся на стул.
Арнольд глянул на него в упор и сказал:
– Ешь рябчика, Берт, и не вякай. – Затем перевел взгляд на незнакомца. – Ваше предложение весьма заманчиво. Мы сделаем всё как надо.
– Не сомневаюсь. Однако, на всякий случай, предупреждаю: попытаетесь меня надуть – из-под земли достану. Здесь, – он ткнул пальцем в хрустальный шар, – вы у меня как на ладони.
– Надувать вас никто не собирается, – надменно заявил Арнольд. – Этот братец нам давно уж… – Он похлопал себя по загривку. – Можете твёрдо на нас рассчитывать.
Тип в чалме продолжал гадко ухмыляться.
– Надеюсь, что так. Завтра ждите меня здесь. Незадолго до приезда нашего клиента заскочу вас навестить.
– Зачем? – вырвалось у Бертольда.
На сей раз незнакомец его пощадил.
– Чтобы проверить вашу боевую готовность, – ответил урод и начал растворяться в воздухе. – Не вздумайте сбежать.
Последним исчез храстальный шар.
Братья застыли, уставясь друг на друга.
– Сварить меня в борще! – воскликнул наконец Бертольд. – О какой-такой фифе он молол?
Арнольд молча встал, прошёлся по комнате и уставился в темнеющее окно.
– Серьёзный мужик, – произнёс он задумчиво.
Бертольд опасливо потрогал оставленную незнакомцем бутылку.
– Арик, там отрава?
– Надо думать, не медовуха. – Арнольд подошёл к столу, опёрся о него руками и посмотрел на брата в упор. – Скажи-ка, Берт, если б этот хрен явился к Ваське и предложил… э-э… предложил бы что-то сделать с нами… э-э… Как думаешь, что бы Васька ему ответил?
Бертольд рассмеялся.
– Ничего бы не ответил. Просто порубил бы его на котлеты… – Толстяк резко оборвал смех. – Арик, если ты против Васьки что замыслил, имей в виду: я буду его защищать. Я его в колыбельке качал.
Арнольд схватил брата за грудки.
– У тебя что, мозги салом заплыли?! – заорал он. – Что ты обо мне подумал, кретин?! Я ж вас обоих качал, засранцев!
Бертольд часто заморгал.
– Какого ж ты рожна с этим хмырём…
Арнольд отпустил его рубаху.
– Из тактических соображений, – вздохнул он. – Чтоб время выиграть. Очень опасный тип. Но теперь у меня возникла идея.
Бертольд округлил глаза.
– Чтоб меня… Какая идея, Арик?
Арнольд приложил палец к губам и с опаской выглянул за дверь. Не обнаружив ничего подозрительного, он тем не менее изложил свой план брату на ухо. Бертольд в восторге хлопнул себя по ляжке и захихикал.
На следующий день, к вечеру, таинственный урод вновь материализовался из воздуха.
– Ваш младшенький уже на подходе, – возвестил он с ухмылкой. – Вы готовы?
Братья, как и накануне, сидели за столом.
– Готовы – не то слово! – заплетающимся языком заверил Арнольд. – Мы ему пасть порвём!
Бертольд икнул.
– Задушу его этими вот руками, жрать мне коровьи лепёшки!
Оба они были пьяны в стельку.
Хмырь в чалме аж зубами заскрежетал.
– Нажрались, канальи! Да я вас за это…
– Умолкни, тупица! – гаркнул Арнольд. – Сказано тебе, мы его сделаем! Но винцом твоим с ним делиться – уж извини… самим не хватит. Такого я отродясь не пробовал.
– Нектар! – закатил глаза Бертольд. – Амброзия!
– Сами всё выпьем. – Арнольд, пошатнувшись едва усидел на стуле. – А Ваську и так уроем за милую душу! Будь спок!
– Бутылкой по башке – и оттаскивай! – Бертольд вновь икнул. – Ходить мне под себя!
Тут раджа Калисингх (а это разумеется, был именно он) заметил, что его бутыль с колдовским пойлом опустела наполовину. Более того, прямо у него на глазах раскрасневшийся толстяк плеснул из неё себе в стакан и заглотил, жмурясь от удовольствия. И ничего с ним не случилось, просто закусил солёным грибком.
Раджа застыл, опешив. Из оцепенения его вывел возмущенный рык Арнольда:
– Берт, что за манеры?! Себе наливаешь – а мне?!
– Извини, увлёкся. – Бертольд наклонил бутыль к стакану брата.
Раджа метнулся к нему, как дикий кот.
– Отдай, никчемный пьяница! – завопил он, пытаясь завладеть бутылкой.
– А вот это видал?! – Показав ему кукиш, Бертольд успел передать бутыль брату. – Хлебни, Арик, пока этот жадина не отобрал!
И Арнольд присосался прямо к горлышку.
Обескураженный колдун протянул руку к бутыли.
– Ничего не понимаю… Дай сюда!
Оторвав губы от горлышка, Арнольд спрятал бутылку за спину.
– Слушай, приятель, – заканючил он, оставь, не вредничай. Там всего-то пара глотков.
– Отдай, жалкая мокрица! – заорал раджа и для вящей убедительности пустил в Арнольда небольшую молнию.
Арнольд вскрикнул от боли.
С воплем «Ах ты, ублюдок!» Бертольд швырнул в раджу мочёным яблоком. Не успел раджа отреагировать, как перепуганный Арнольд достал бутылку из-за спины и залопотал, еле выговаривая слова.