— И что со мной будет? Палад из клана Будраким, ведь так? А попало в «Милосердное устранение». И за что, за кражу? За одну кражу туда не посылают, особенно если ты богатый человек со связями. Но если оно совершило что–то серьезнее кражи, то у тебя бы вообще ничего не получилось. То есть либо пролокутор Будраким, самый влиятельный человек на Хвай, очень сильно ненавидит Палад, либо ему все равно, живо оно или умерло. Как ты думаешь, что случится, когда он узнает, что Палад вернулось? Или это его ты собралась шантажировать?
— Вообще–то нет, но полагаю, если дело выгорит, можно и попробовать.
Оно промолчало.
— Если мы все разыграем как надо, то не придется. Корабль, на который я купила билеты, не слишком быстроходный, так что у нас будет несколько недель, чтобы разработать детали.
— Несколько недель наедине с мертвым, с юридической точки зрения, беглым осужденным. Ты даже не знаешь, что я сделало.
Ингрей уже успела об этом подумать. Как о таком не думать?
— Если ты причинишь вред капитану Уйсину, пока мы будем в шлюзе, то я очень сомневаюсь, что ты само сможешь пилотировать корабль.
Конечно, ему, скорее всего, ничего не понадобится делать, пока корабль в полете, но, когда они прибудут в систему Хвай, кому–то придется снижать скорость, лавировать среди других кораблей и швартоваться в доке.
— Твое удостоверение личности не соответствует документам на владение кораблем. Одно дело — спокойно прибыть в порт и пойти своей дорогой, не вызывая подозрений, и совсем другое — прилететь па корабле, которым ты не владеешь и не умеешь управлять, учитывая, что капитан и второй пассажир мертвы или пропали. Тревога точно поднимется. Думаю, ты вернешься обратно в «Милосердное устранение».
Оно не дрогнуло, даже не моргнуло. Повисло долгое молчание.
— Условия работы тут, на Тире, просто ужасные.
— Уж всяко лучше, чем в «Милосердном устранении».
— Корабль уходит через полтора дня. Вообще–то почти через два.
— У меня есть идея получше. Почему бы тебе просто не отдать мне документы, тебе они все равно не пригодятся, а мне послужат. А потом ты выйдешь отсюда и оставишь меня в покое.
— И чем это лучше?
Оно даже не удосужилось ответить. Для него–то, понятно, лучше.
Документы стоили денег. Кроме того, они были единственным козырем, который мог убедить его согласиться с ней. Ингрей не могла отдать их просто так.
Но зачем они ей теперь? Какой смысл за них держаться? Пузырек для ДНК в них пустой, это правда, потому что ей, как она и сказала капитану Уйсину, не удалось достать образец Палад. Вместо этого она купила набор, с помощью которого, как ей обещали, можно взять образец ДНК у кого угодно и поместить его в пузырек. Она даже думала, не использовать ли документы самой, но она не подходила под описание Палад и вряд смогла бы сойти за неино. Разве только ненадолго. Она вздохнула.
— Ты право, мне они не пригодятся. Можешь забрать их. Идем со мной на корабль, и я их тебе отдам.
Молчание.
— Не беспокойся, я не смогу принудить тебя лететь со мной. Капитан Уйсин отказывается брать пассажиров против их воли. Именно поэтому мы разморозили тебя прямо в отсеке, он не позволял мне взять тебя на борт, не спросив прежде твоего согласия. Ты сможешь просто уйти.
Оно не ответило. Молчание затянулось.
— Ну, как знаешь, — наконец сказала она как можно спокойнее. Встала и ушла.
Рано утром паук–мех тихонько постучал своим жутким когтем по стене крошечной каюты Ингрей.
— Светлость, — сказал тоненький голос. — К вам посетитель.
Она была уверена, что к ней мог прийти только один человек.
— Спасибо, — ответила она и выскочила из постели. Быстро натянула юбку и блузку, собрала волосы в пучок и воткнула несколько шпилек, чтобы удержать прическу хоть ненадолго. Вытащила из–под койки сумку, достала из нее невзрачную серую коробку, в которой лежала фальшивая табличка и набор для образца, и пошла по узкому коридору к выходу.
Капитан Уйсин сидел в камбузе, поглощая лапшу и рыбу быстрого приготовления.
— Ваш гость ждет в отсеке, светлость, — сказал он. — Это тот, о ком вы думаете? Хочу напомнить, что я не возьму человека на борт, если он этого не хочет.
— Я помню. Благодарю вас, капитан.
He–Палад Будраким стояло в нескольких метрах от шлюза так, чтобы через широкую дверь видеть все, что происходит во внешнем коридоре. Одежды на нем не было, только оранжево–коричневое одеяло капитана Уйсина окутывало плечи, как вчера. Неровно стриженные, непослушные волосы все время падали на глаза. Интересно, где оно провело ночь, подумала Ингрей, и ело ли?
— Доброе утро, — сказала она и кивнула на коричневую коробку. — Наверное, ты за этим?
Нарядные люди в лунги, брюках и рубашках шли по внешнему коридору — наверное, в соседнем отсеке недавно пришвартовался корабль или, наоборот, как раз собирался отходить. В Тире было разрешено многое, что запрещалось в других системах, и, хотя жители Тир Сииласа славились тем, что не совали свой нос в чужие дела, Ингрей не хотела, чтобы кто–нибудь увидел и понял, чем они тут занимаются.
— Может, зайдешь внутрь?
Не–Палад заколебалось на какой–то миг и сказало:
— А ты мне их тут отдать не можешь?
Его не волновали люди в коридоре.
— Наверное. — Она шагнула вперед и протянула коробку. — Может, сунешь ее под… под одежду и найдешь укромное местечко, чтобы заполнить пузырек? Кажется, там дальше по коридору есть туалет. А можешь подняться на борт и сделать все тут, если хочешь, конечно. Просто подсказываю тебе варианты.
— Спасибо, Ингрей Аскольд, — сказало оно. То есть Гарал Кет, если, конечно, оно собирается стать человеком, чье имя написано на табличке. Ингрей предположила, что именно за этим оно сюда и пришло.
— Пожалуйста, Гарал Кет.
Оно улыбнулось, или Ингрей просто показалось, что у него слегка дернулся уголок рта. Чуть склонило голову, спрятало коробку под краем одеяла и собралось уходить.
Но успело сделать лишь три шага в сторону коридора, когда в отсек вошел неино в красно–желтой форме правоохранителей, за ним последовали двое патрульных в желтых куртках, красных лунги и с шокерами на поясе.
— Прошу прощения, светлости, — сказало представитель правопорядка. — Этот отсек и корабль под запретом. Никто ни при каких обстоятельствах не может войти сюда или выйти. Позвольте проверить ваши документы.
— Нам нужно подняться на борт, чтобы взять таблички, светлость, — сказала Ингрей, надеясь, что ее голос не выдаст колотящееся от неожиданности и, что уж скрывать, от страха сердце. — Похоже, Гарал, придется отложить твои дела на потом. — Она поманила Гарал Кет, только что получившего новое имя, к шлюзу и спросила: — Капитан Уйсин уже знает, что происходит?
— Узнает, когда я ему расскажу, — сказало представитель правопорядка.
Люди, идущие мимо по коридору, заглядывали в отсек, но, увидев, что происходит, ускоряли шаг.
— Мы скажем ему, что вы пришли. — Ингрей широко улыбнулась. Гарал поднялось за ней на борт, даже не изменившись в лице.
Капитан Уйсин только заканчивал завтрак.
— Капитан, — сказала Ингрей. — В отсеке представитель правопорядка и два патрульных. Оно говорит, что корабль под запретом и никто не может ни войти, ни выйти.
Уйсин проглотил остатки лапши, допил бульон и лишь потом сказал:
— Значит, надо побеседовать с ним.
— А вас это, похоже, не удивляет, — сказало Гарал, стоя в коридоре за спиной Ингрей.
— Я такого не ожидал, — ответил капитан Уйсин. — Но подобное случается, вы правы, меня это не удивляет. — Он встал. — А вам обоим лучше достать свои документы.
— Да, — сказала Ингрей. — Мы как раз собирались.
— Похоже, вы и не особо беспокоитесь, — заметило Гарал.
— Нет. Только мне до моих документов не добраться, если вы так и будете тут стоять, вместо того чтобы пропустить меня, светлости.
— Конечно.
Ингрей пошла дальше по узкому коридору к своей крошечной каюте, Гарал за ней. Она села на койку и достала из сумки табличку.
— Ты знаешь, как пользоваться набором для образца? Там есть инструкция.
— Знаю.
Все еще стоя в коридоре, оно открыло коробку и принялось рассматривать содержимое. Вытащило крохотную автоматическую пипетку и нажало на нее большим пальцем. Сунуло пипетку обратно в устройство. Через пятнадцать секунд коричневая коробочка щелкнула и выдала твердую синюю полоску идентификационной таблички. Гарал протянуло бесполезную теперь коробку Ингрей, она засунула ее в сумку.
— Из–за чего могли наложить запрет? — спросило оно.
— Понятия не имею, — ответила Ингрей. — Давай узнаем.
Глава 3
Двое патрульных заняли места по обе стороны двери, ведущей из отсека в коридор дока. Представитель правопорядка стоял все там же, где его оставили Ингрей и Гарал, и капитан Уйсин что–то спокойно объяснял ему. Никто из них не выглядел даже немного встревоженным.
— Корабль принадлежит мне. Покупка была зарегистрирована здесь, на Тир Сииласе. У меня имеется полная документация. Вся история продаж с момента выхода судна с верфи, имена всех прежних владельцев записаны на табличке. На данный момент я — единственный полноправный владелец корабля. Гражданин Тира, зарегистрирован по месту проживания на Тир Сииласе.
Представитель правопорядка глянуло поверх плеча капитана Уйсина и заметило, что к ним подходят Ингрей с Гарал. Когда оно сообразило, что на Гарал нет ничего кроме одеяла, на лице на миг появилось озадаченное выражение и тут же пропало. Чиновники Тира никогда не интересовались тем, что не нарушало тирское законодательство.
— Это ваши пассажиры?
— Да, светлость, — ответил капитан Уйсин. — Забронировали билеты через кассы дока, и это можно проверить. Я не занимаюсь незаконной деятельностью.
— Не сомневаюсь, капитан. Светлости! — последнее относилось к Ингрей и Гарал. — Пожалуйста, предъявите документы. — Чиновник проверило их и вернуло. — Благодарю вас. К сожалению, капитан, от меня ничего не зависит. Вся ваша документация в порядке, но я ничего не могу сделать. Делегация Гек настаивает, чтобы вас задержали до тех пор, пока они сами не досмотрят ваш корабль. А это произойдет не раньше, чем через несколько часов. Возможно, даже позже.
— Похоже, — сказал капитан, обращаясь к Ингрей и Гарал, — делегация Гек на подходе к станции заметила мой корабль и решила, что он был украден у них.
— Это просто смешно, я понимаю, — откликнулось представитель правопорядка. — Подписали они соглашение с Пресгер или нет, но они не имеют права требовать ареста законопослушного гражданина. Мы им так и заявили.
— Но все боятся даже намека на возможность нарушения договора, — догадалась Ингрей. Пугала сама мысль, что Пресгер смогут освободиться от обязательств, принятых в рамках межрасового соглашения. Теперь даже к самой обычной делегации приходилось относиться с огромными предосторожностями, а в этот раз она была совсем не обычная. — Этот конклав всем действует на нервы.
— Именно так, — согласилось представитель правопорядка. — Несомненно, корабль принадлежит вам, капитан, и как только мы представим доказательства делегации Гек, вы сможете отчалить. А пока мы пообещали им, что никто не покинет отсек и не войдет сюда. Гек считают, что вы способны бежать или организовать какую–то аферу, именно так посол и сказала. Поэтому я и не предупредило вас о своем визите, и именно поэтому я должно настоять на том, чтобы вы и ваши пассажиры не покидали отсек и не выходили ни с кем на связь, пока сюда не прибудет посол. Уверено, вы понимаете, что в ваших интересах развеять все подозрения посла, насколько это возможно. У вас на борту достаточный запас воды и еды? Санузел работает нормально? Могут ли возникнуть какие–то медицинские проблемы, которые потребуют ресурсов извне?
— На первые два вопроса отвечу «да», а на последний у меня ответа нет. — Капитан оглянулся и вопросительно посмотрел на Ингрей и Гарал.
— Нет, капитан, мы в порядке. Так ведь, Гарал?
— В порядке, — согласилось оно.
Вернувшись на борт, Ингрей сказала:
— У меня нет запасной одежды для тебя, но я не хотела говорить об этом перед представителем правопорядка. Может, у капитана что–то найдется. Верхняя полка подойдет?
— Если никто не занимает это место, — оно похлопало по переборке каюты напротив, — то я предпочту его.
— Конечно, — отозвалась Ингрей, с облегчением, если уж совсем честно.
Гарал огляделось, нет ли кого в коридоре.
— Интересно, как можно угнать корабль Гек?
— Ты же не думаешь, что он украл его? Очевидно, у него есть все необходимые документы.
— Это Тир Сиилас, — сказало Гарал. — Если капитан мог позволить себе приобрести гражданство, то не трудно предположить, что он купил поддельные документы хорошего качества.
Оно промолчало об идентификационной табличке, которую все еще сжимало в левой руке, а та прошла проверку, не вызвав ни малейших подозрений у правоохранителя.
Ингрей немного подумала и сказала:
— Трудно даже представить, что он украл корабль у Гек. В том смысле, что они почти не покидают своей планеты, так ведь? Тогда зачем им вообще нужен корабль, который можно украсть? А если это правда, то что будет, когда они заявятся сюда?
— Понятия не имею, — сказало Гарал. — Но это случится лишь через несколько часов. А сейчас я бы не прочь поесть.
Целую миску лапши быстрого приготовления оно проглотило в считаные секунды.
— Ты вчера что–нибудь ело? — спросила Ингрей, сидя напротив него за маленьким столом в камбузе. И лишь потом сообразила, что есть ему было нечего, разве что оно украло еду где–нибудь.
Гарал ушло из отсека без денег, без счета в банке, даже без удостоверения личности, у него не было ничего, кроме одеяла, которое дал ему капитан Уйсин. Где оно могло бы достать еду?
— Неужели ты на самом деле хотела это спросить? — Оно отстранилось от стола и сунуло миску в устройство для переработки отходов.
— Конечно, иначе я бы не спросила. — Ингрей взяла палочки, набрала лапши и добавила: — Полагаю, это довольно глупый вопрос.
Оно взглянуло на нее, но на худощавом лице с тонкими чертами ничего не отразилось.
Ингрей сунула лапшу в рот, прожевала и проглотила.
— Что ты сделало? В смысле за что тебя отправили в «Милосердное устранение»?
Оно лишь слегка кивнуло, словно ждало такого вопроса, но ничего не ответило. Ингрей продолжила:
— Ты не похоже на убийцу.
— Не многие убийцы на них похожи, — сказало Гарал. Спокойно, словно это была самая обычная беседа. Можно подумать, оно регулярно общалось с убийцами. И тут до Ингрей дошло, что, наверное, так и есть. — У меня словарный запас и произношение интеллигентного человека, именно поэтому тебе трудно считать меня преступником. По крайней мере, законченным и опасным преступником вроде тех, кого отправляют в «Милосердное устранение». Я и само допускало раньше такие ошибки. Но большинство обитателей «Милосердного устранения», имеющие такое же образование и произношение, настолько жестокие, что их друзья и родные не видят для них другого пути, кроме «Милосердного устранения», либо изгоняют из системы задолго до того, как они туда попадают. Конечно, приютский выговор тоже не гарантирует, что человек безопасен. Совсем не гарантирует. Но шансы нарваться на преступника с городским акцентом и приличными манерами куда как выше.
— Ты мне не кажешься таким уж жестоким.
Гарал моргнуло.
— Ты вообще слышала, что я только что сказало?
— Слышала, — ответила Ингрей. — Знаешь, все это выглядит довольно странно, словно ты всерьез пытаешься убедить меня в том, насколько ты опасно. Хочешь, чтобы я тебя боялась?
— Вряд ли у меня это получится. — Гарал скрестило руки на груди и откинуло волосы с лица. Они тут же упали обратно. — Я подделывало документы. Уверено, ты знаешь, сколько денег можно получить за какой–нибудь раритет. Самые дорогие те, что напоминают о важных событиях или почитаемых, но уже ушедших людях. Чисто теоретически они могут иметь определенную цену, но практически их невозможно достать ни за какие деньги. Все они давно занесены в каталоги и находятся во владении самых богатых и важных кланов и отдельных граждан. Такие раритеты нет смысла подделывать, потому что обман обнаружится за несколько минут. Но если перейти на уровень ниже… Скажем, пара рукописных приглашений на ужин по случаю совершеннолетия племянника Основателя или, — оно слегка нахмурилось, — что–то подобное. Если их случайно обнаружат в каком- нибудь хранилище, их можно продать за большие деньги.