— Потому что это единственный способ собрать коллекцию раритетов, — согласилась Ингрей. — Я знаю, мой брат — коллекционер.
От одной мысли о Данаке у нее пропал аппетит. А еще и оттого, как Гарал смотрело на ее лапшу, пока она ела.
— Неужели. — В тоне голоса Гарал не было даже намека на вопрос. — Да, если ты лишь недавно сделал себе состояние и имя или если ты дальний родственник старого мешка с деньгами, то как еще изобразить, будто у тебя есть связи? Ну и, конечно же, подобные раритеты могут принести пользу. Только представь, какую энергию содержат в себе эти пригласительные или любой другой предмет из рук не самого важного родственника Основателя. А если уж его величие побывало рядом, то и говорить не о чем! Даже мелкие сувениры могут оказаться драгоценными. Ну и всегда есть вероятность, что судьба изменится и этот племянник станет большой шишкой.
Наверняка ты… Хотя ты же сказала, что не коллекционируешь подобное. Значит, твой брат потратил на это много денег. Представь, как бы он разозлился, узнав, что его обманули.
— Сколько раритетов ты подделало?
— Очень много. Я специализировалось на пригласительных, они пачками лежат в разных хранилищах. Иногда их выбрасывают, когда человек умирает, а наследников у него нет, в общем, найти старую бумагу довольно просто. А потом лишь немного изменить реально существующий раритет, главное — выбрать нужное. У меня хорошо получалось. Я продавало их сотнями, моими клиентами были десятки начинающих коллекционеров вроде твоего брата. Поэтому когда меня поймали, то сразу сочли рецидивистом, несколько состоятельных граждан давно хотели меня убрать.
Неужели это правда? Ингрей смутно помнила, что когда–то поймали и осудили мошенника, торгующего фальшивками. Давно это было, когда она еще носила детское имя и случайно услышала обрывки взрослого разговора. Мог ли он выглядеть как Палад Будраким? Почему бы и нет. Проверить она не могла — от тирской системы связи их отрезали, а даже если бы связь и была, Ингрей слишком далеко от Хвай, чтобы получить подобную информацию бесплатно.
А если все, что он рассказал, правда, то это многое объясняет.
— Значит, — сказала Ингрей, медленно положив палочки на стол и все еще размышляя над тем, что ей только что пришло в голову, — ты смогло бы сделать копии гарседдианских раритетов Будракима…
— Нет–нет, — сказало Гарал то ли с отвращением, то ли с насмешкой. — Копии делать бессмысленно. Особенно копии самых известных раритетов. Слишком легко попасться. Нет, смысл в том, чтобы сделать нечто новое, что с большой достоверностью могло бы существовать. Это не так бросается в глаза и вызывает гораздо меньше вопросов. Я могу изготовить пригласительные восьмого века в любом количестве и личные записки, главное — найти холст или бумагу того времени. Могу и другое, хотя пригласительные получаются у меня лучше всего. Но даже в этом случае… — Оно подняло руки ладонями вверх. — Никто не застрахован от ошибок, гарантий безопасности нет. Кроме того, я не соглашалось лететь с тобой.
— Это так. — Она задумалась. Снова взялась за палочки и отправила в рот очередную порцию лапши. — Наверное, ты всерьез занималось изучением генеалогии. И знаешь всех представителей наиболее влиятельных кланов.
— Да.
— Значит, ты солгало о том, что никогда не слышало о Палад Будраким. Оно не просто член влиятельного клана, оно было хранителем известной коллекции раритетов. Даже если тебя отправили в «Милосердное устранение» задолго до того, как оно получило эту должность, ты бы все равно знало о его существовании.
— Подловила. — Уголок его рта дернулся в подобии улыбки. — Я понятия не имело, что его отправили в «Милосердное устранение». И, честно говоря, не верю в то, что ты мне рассказала. Насколько я знаю, Палад Будраким вряд ли совершило бы подобную глупость. С чего бы ему вдруг красть самые редкие и дорогостоящие раритеты у собственного отца? Что бы оно с ними делало? Оно бы даже продать их никому не смогло.
— Ты когда–нибудь с ним встречалось?
Если бы Гарал знало Палад Будраким лично, это могло оказаться полезным, но выяснилось, что они никогда не встречались, да и вообще Гарал уже говорило, что не собирается возвращаться на Хвай вместе с Ингрей.
— Нет. А ты?
— Я пару раз оказалась с ним на одних и тех же мероприятиях. Например, на открытии Ассамблеи. Но я тогда была еще маленькой.
— Надеюсь, ты сохранила пропуск. Именно такие сувениры я и искало, когда было в деле. В смысле подделывало современные раритеты. Всякую мелочь с довольно важных, но повседневных мероприятий. Обычно их куда- нибудь засовывают и благополучно забывают, никто за ними не охотится и не вносит в каталоги до тех пор, пока не выплывают связи со знаменитостями… или, например, с человеком, имеющим дурную славу.
— Вообще–то я продала его брату.
На оплату услуг «Золотой орхидеи», которая пообещала помочь ей вытащить Палад Будраким из «Милосердного устранения», ушли в том числе и эти деньги.
— Надеюсь, он хорошо тебе заплатил. А в этих каютах двери закрываются?
Ингрей не сразу сообразила, что Гарал сменило тему.
— Скорее всего. Только уверена, что капитан Уйсин может в любой момент их открыть.
— Если не проснусь к ужину, постучи, пожалуйста.
— Конечно, — кивнула Ингрей. — Наверное, я и сама прилягу отдохнуть после того, как закончу с завтраком.
Что еще делать на борту, когда даже связь им отрезали? Может, стоило еще раз просмотреть договор о перевозке? Если все повернется не в пользу капитана Уйсина, вдруг ей все–таки удастся возместить билеты. У нее уйма времени. Ингрей отлично знала, как работают госчиновники. Когда еще появится этот посол Гек? И кто знает, сколько пройдет времени, пока она… или он… или оно… нет, представитель правопорядка четко сказал «она»… В общем, кто знает, сколько пройдет времени, пока посол сделает то, что решила.
Ингрей, конечно, недооценила заинтересованность посла Гек.
Тем же вечером капитан Уйсин и его пассажиры ужинали на камбузе, капитан без лишних слов предоставил им еду из запасов корабля. Гарал снова быстрее всех торопливо расправилось с растворимым супом. Капитан Уйсин спросил спокойным голосом:
— Хотите добавки, светлость?
— Нет, благодарю вас, капитан.
Не дослушав его, капитан выпрямился, поставил миску на стол и посмотрел в сторону коридора. Оттуда раздавались щелчки и шорох, мимо торопливо прошмыгнули четыре паука–меха.
— Простите, светлости, — сказал капитан Уйсин, все еще вглядываясь в глубь корабля. — Похоже, посол Гек только что прибыла в наш отсек. Не стоит заставлять ее ждать.
— Не стоит. — Ингрей поднялась, чтобы пропустить капитана, и торопливо нашла договор о перевозке.
— Думаю, они недавно пришвартовались, — заметило Гарал.
— Скорее всего, — согласился капитан, торопливо проходя мимо.
Ингрей посмотрела вслед удаляющемуся капитану, потом перевела взгляд на Гарал:
— Ты когда–нибудь видело Гек? Хотя бы на картинке?
— Нет.
Из коридора раздался голос капитана Уйсина:
— Если вам интересно, идите сюда, только тут и смотреть–то особо не на что.
На секунду Ингрей задумалась, откуда ему это известно, но затем вспомнила прошмыгнувших мимо пауков–мехов. Видимо, один постоянно дежурит у шлюза. Наверняка капитан увидел Гек их глазами.
Но как только они с Гарал вышли наружу, Ингрей сразу поняла, почему капитан так сказал. В этот же миг она довольно четко осознала: ей повезло, что в договоре на провоз ничего не упоминалось о возмещении в том случае, если Гек конфискуют корабль. Несмотря на вроде бы настоящие документы капитана, она решила, что он почти наверняка угнал его.
В отсеке находилось все то же представитель правопорядка, около него стояла женщина в серебристо–зеленом саронге и пиджаке, одновременно скромном и роскошном, каждый сгиб и складка ткани лежали на своем месте и выглядели идеально. Лицо ее показалось знакомым: Ингрей почти сразу поняла, что видела ее в новостях два дня назад. Она была президентом Тира Сииласа. У ее ног на корточках сидел биомех с отвратительным желеобразным телом, множеством волосатых конечностей и глаз. Очень похожий на тех, что спрятались в дальнем отсеке корабля, может, лишь чуточку больше. Когда Ингрей, Гарал и капитан Уйсин вышли, биомех неторопливо, тяжело ступая, шагнул им навстречу. Двигался он вовсе не так легко и грациозно, как корабельные мехи.
Больше никого в отсеке не было, хотя капитан и сказал, что прибыла посол Гек. Неужели это она и есть? Или это просто мех, которым она управляет?
— Светлости, я предоставил властям всю необходимую документацию, — сказал капитан Уйсин. Капитанская табличка вновь перешла в руки представителя власти. — Я приобрел этот корабль пять лет назад, уплатил полную сумму и долгов не имею.
Президент внимательно посмотрела на капитана.
— Здесь говорится, что сделка была заключена на Тир Сииласе.
— Так точно. Договор подписан при свидетелях в регистрационном бюро станции. Там должны храниться все записи.
— К счастью, — сказала президент, — вы сделали все возможное, чтобы подтвердить законность и достоверность сделки.
— Это моя неизменная привычка, президент. Можно и потерпеть немного, чтобы потом не пришлось плакать.
— Совершенно верно. — Президент посмотрела на меха, который пожирал взглядом капитана Уйсина.
— Посол, боюсь, что документы светлости Тика Уйсина говорят сами за себя. Сделка законна, имеется список всех предыдущих владельцев корабля с момента его выпуска с судоверфи. Сам же светлость Уйсин является гражданином Тир Сииласа. Сегодня утром я лично проверила все записи. Мы не можем задерживать его без всякой причины и уж тем более наложить арест на его имущество без веских юридических оснований.
— Негражданин, — уверенно прошептал паук–мех свистящим голосом. — Невозможно.
— Он заплатил пошлину, — сказала президент. — Исполнил все необходимые требования для получения гражданства и с тех пор не нарушал законов. На него не было наложено даже небольшого штрафа.
— Деньгами гражданство не купишь, — прошипел паук–мех, глаза на стебельках упрямо смотрели на капитана Уйсина.
— Здесь это возможно, посол, — ответила президент. — По крайней мере, в данном случае.
И тут заговорил капитан Уйсин своим невероятно спокойным и ровным голосом:
— Как можно стать гражданином Гек, посол?
Тело паука–меха задрожало, он приподнял коготь и щелкнул им об пол, но не ответил.
— Уверена, что вы поймете, посол, почему Тир не может выдавать вам своих граждан, — сказала президент. — Наверняка, если бы мы потребовали арестовать кого–то из ваших граждан, вы бы не выдали его без предъявления серьезных доказательств о составе преступления.
— Не ваш гражданин, — прошипел паук–мех.
— То есть вы хотите сказать, что я гражданин Гек? — мягко спросил капитан Уйсин.
Тело меха затряслось еще сильнее. Он стукнул когтем по полу дважды.
— Вот почему, — прошипел он. — Вы не понимаете почему. Спрашиваете и спрашиваете. Вот почему.
Капитан Уйсин ответил:
— Могу лишь извиниться перед послом за то недоразумение, которое привело ее сюда. Конечно, я с радостью послужу посланнику Гек к Пресгер всем, чем смогу. Но я — гражданин Тира, и даже у самого светлейшего посла нет права вмешиваться в мои дела. Не сомневаюсь, что когда она ознакомится с условиями межрасового соглашения, то обнаружит, что это именно так.
— Дерзкое дитя, — прошипел паук–мех. — Я знаю условия соглашения лучше, чем ты знаешь самого себя. Ты — не гражданин Тира. Этот корабль ты угнал. Где остальные?
— Я — гражданин Тира, — отозвался капитан Уйсин. — И мои документы на корабль оформлены по закону.
Мех с трудом развернулся, словно раздумывал, куда ставить ноги, одну за другой, и пошел прочь из отсека в коридор.
— Посол! — вскрикнуло представитель власти и бросилось следом.
Президент обратилась к капитану:
— Можно немного потерпеть, как вы и сказали, светлость, чтобы потом долго не плакать. Очень хорошо, что вы тщательно оформили документы, иначе сегодня вам пришлось бы непросто.
— Как скажете, президент, — ответил капитан Уйсин.
— Я очень редко лично занимаюсь подобными делами, — продолжила она. — Но я обязана защищать законные и приобретенные права наших граждан. Ваша сознательность облегчила мне работу, за что я вас благодарю. Но настоятельно советую вам не показываться мне на глаза в ближайшее время.
— Так точно, если получится, президент, — ответил капитан Уйсин.
— Хорошо, — сказала она и вышла из отсека, патрульные последовали за ней.
Тихий шепот в ухе сообщил Ингрей о том, что открылась ее любимая лапшичная. Доступ к средствам связи был восстановлен.
— А вы двое чего уставились? — спросил капитан Уйсин.
— Вы же разрешили нам посмотреть, — сказало Гарал.
— И действительно. — Капитан помолчал и добавил: — У меня есть бутылка хорошей араки на борту. Я собирался открыть ее сегодня вечером. Выпить не желаете? А я так точно выпью.
Не дожидаясь ответа, он обогнул их и зашел в шлюз.
В камбузе капитан Уйсин выставил на стол три большие белые чашки для шербета и плеснул в них араки. Выпил свою одним глотком и тут же налил снова.
— Итак, — сказало Гарал, не прикасаясь к чашке и даже не глядя на нее. — Вы все–гаки угнали корабль. Очевидно, чтобы сбежать из родной системы Гек.
— Полагаю, уже нет смысла это отрицать, — сказал капитан. — Я угнал три корабля. Продал два, чтобы хватило денег на гражданство и документы, подтверждающие, что я законно владею третьим. — Он прикончил вторую порцию араки. — И на его переоборудование.
Ингрей отпила из своей чашки. Напиток был крепким, как и обещал капитан, вкусным, сладким и обжигающим.
— Как вам удалось угнать три корабля?
Из коридора в камбуз протиснулся паук–мех. Ингрей посторонилась и едва подавила невольный вскрик, когда паук ухватился за край стола, поднялся на двух ногах и помахал ей. Потом он взял бутылку и плеснул еще араки в чашку капитана Уйсина, поставил ее обратно и удалился.
— Вы — Гек, — догадалась Ингрей. Ей очень хотелось, чтобы сердце стало биться помедленнее, но едва удавалось сдерживать себя, чтобы не начать отряхиваться при всех. — То есть я имела в виду, что вы — один из немногих людей, которые живут среди Гек. Как же вы можете быть гражданином Тира?
— Я не Гек, — ответил капитан. — Гек позволили подписать межрасовое соглашение во многом благодаря их близким связям с людьми. — Он крякнул. — Но здесь есть загвоздка. Как в соответствии с соглашением следует относиться к людям, живущим там? Как к людям или как к Гек? И не только у Гек с этим проблема. Этот пункт соглашения чрезвычайно сложный и неоднозначный, да и понятно — его же составляли переводчики Пресгер. В моем конкретном случае, с точки зрения соглашения, если я добровольно принимаю гражданство в системе, принадлежащей людям, то считаюсь человеком.
— То есть у Гек нет никакого права вмешиваться в ваши дела, пока это не затрагивает интересов соглашения? — сказало Гарал.
Капитан Уйсин шутовски раскланялся во все стороны.
— Погодите, — пробормотала Ингрей, ответ ее окончательно запутал. — То есть любой может объявить себя человеком, или Гек, или Рррррр, или вообще чем угодно?
— Не любой, — отозвался капитан. — Я же сказал, что все запутано. — Он повернулся к Гарал. — Позвольте постричь вам волосы. Такое ощущение, что вы сами себя обкромсали тупым ножом.
— Я думало, что даже люди, живущие на Гек, не любят покидать свои пределы, — сказало Гарал, проигнорировав замечание о волосах.
— Не любят, — согласился капитан Уйсин. — Для них это слишком большой стресс.
— Это же был мех, правда? — спросила Ингрей. — Не сама посол?
— Мех, — снова согласился капитан. — Сама посол выглядит… совсем по–другому.
— Так что же произошло? — спросила она, немного помолчав, и отпила еще араки.
Капитан поднял свою чашку, но в этот раз лишь пригубил и поставил на место.
— У меня не выросли жабры. Не смотрите на меня так, там, на Гек, это очень важно. Без жабр невозможно уйти на глубину. А если ты к определенному возрасту не сможешь этого сделать, то остаться на планете тебе не дадут.
Ингрей хотела переспросить, что он имеет в виду под «уйти на глубину», но решила, что его ответ все еще больше запутает.
— Могли бы зайти в любой мод–салон, заплатить деньги и выйти оттуда с отличными жабрами, — сказало Гарал.