А Фил без успеха пытался оторвать от себя руку Фульгура, который с булькающим шипением медленно подтягивал человека к пасти. Время словно замерло, когда Фил увидел жуткие клыки изгоя рядом со своим лицом. Желудок скакнул вниз, а в горле запершило от увиденного. Фульгур тоже почувствовал страх и, обрадованный, собрал все силы. Лишь несколько сантиметров отделяли его от перепуганного человека. Еще рывок и клыки впились в оголенную кожу, причиняя Филу дикую боль.
Голова закружилась, и даже свет померк, когда Фульгур принялся жадно пить алую кровь, хлынувшую из пробитой вены. Фил жалобно застонал и сделал еще одну попытку пронзить уродливое лицо вождя Репробари, но промахнулся и, клинок, звякнув, отлетел в сторону к шкатулке. Торжествующий рев восстановившегося Фульгура вызвал злую улыбку у Фремиту, который воспользовался секундной паузой и сбил Анну с ног, а сам насел сверху и страшно лязгнул зубами в непосредственной близости от красивого лица девушки. Та в ответ сжала зубы и, чудом извернувшись, сумела поставить черный стилет на пути клыков, которые сомкнулись на стали. Фремиту был слишком силен и Анна понимала это, но раз за разом отпихивала вампира в сторону. Она жалобно посмотрела на подползшего к ней Фила, взглянула в его почти потухшие глаза и все поняла без лишних слов, когда он протянул ей свою искусанную руку. Дальнейшее было действием нескольких секунд.
Анна напряглась, отшвырнула Фремиту в сторону, а затем жадно впилась в руку Фила, который застонал и перевернулся на спину. Глаза девушки моментально вспыхнули ярким белым светом, а из горла донесся сиплый рык. Черты лица заострились, уши вытянулись, а клыки жутко блеснули в сумраке кельи, когда она редко поднялась на ноги и с ненавистью посмотрела на удивленного Фремиту.
— Пора отправиться к Кровавому богу, изгой, — прошипела она, без раздумий кидаясь на сына вождя. Тот не успел уклониться от удара и хрипло что-то буркнул, когда тонкая рука Анны прочертила на шее четыре рваных полосы, из которых на землю хлынула кровь. Фремиту заскулил и отскочил в сторону, после чего повернулся к Фульгуру, который дрожал, словно в лихорадке.
— Отец… — прохрипел он, держась за шею.
— И потонули города, когда кровавые реки вышли из берегов, — звучно произнес Фульгур, поднимаясь на ноги. От его фигуры так и веяло силой, но Фил, в отличие от Анны, завороженно смотрел на шкатулку с сердцем и лежащий рядом с ней кинжал. Стиснув зубы, он медленно пополз в ту сторону, собрав все имеющиеся силы. Фил понимал, что сможет нанести лишь один удар. На большее его не хватит. Сердце билось медленно и словно затихало, рука и рана на шее горели огнем, как и вся грудь, ноги тряслись, а на лбу выступил холодный пот. И черная тьма перед глазами становилась все плотнее и гуще. Фил полз вперед, сдирая пальцы в кровь об острые камни. Кусал губы до крови, когда понимал, что силы почти покинули его. И облегченно вздохнул, когда в руку легла прохладная рукоять кинжала. Он медленно улыбнулся, привстал на локтях, а затем занес руку над мерзким сердцем, которое билось все сильнее и сильнее.
— Филипп! Нет! — закричала Анна, вцепившаяся в горло смеющемуся Фульгуру, у которого смех застрял в горле, когда он увидел то, что видела она.
— Скот! — прошипел Фремиту, неловко ковыляя к Филу и протягивая когтистые руки.
— Пшел… в жопу, — выдохнул Фил и опустил клинок вниз, вбив его прямо в уродливое сердце Беллариэля. Дикий крик сотряс стены кельи, когда сталь проткнула тугой узел мышц и из сердца на пол хлынула черная кровь. Оно вспыхнуло оранжевым пламенем, которое быстро перекинулось на клинок, а потом и на израненную руку Фила. Боль была адской и затмила собой даже вампирский яд. Оранжевый огонь жег сильнее раскаленного металла, впивался в кость и выпаривал кровь, наполняя удушливый воздух кельи ароматом паленого мяса. Но Филу было все равно. Он с глупой улыбкой смотрел на Фульгура, который задрожал и рухнул на землю, после чего забился в конвульсиях. Вождь изгоев яростно катался по земле, сдирая с себя кожу скрюченными пальцами, выл и грыз собственную плоть, столь сильна была ярость проткнутого сердца. Замерли ворвавшиеся в келью Бледные лучницы и Сестры Огня, которые с ужасом отпрянули, когда тело Фульгура воспламенилось, отбрасывая на влажные стены причудливую пляску теней. А вождь Репробари хрипло рассмеялся, когда огонь утих, но вновь умолк, увидев, как из темного угла появляются три фигуры в черных мантиях. Замер и Фремиту, на лице которого застыла маска страха и дикой злобы.
Одна из фигур подошла к шкатулке, превратившейся в тлеющий уголь, и склонилась над ней. Затем, не обращая внимания на удивленные вздохи, аккуратно взяла тлеющую оранжевым огнем реликвию в ладони и отошла к другим фигурам, которые словно не замечали замерших вампиров и изогнувшегося от дикой боли человека, над которым склонилась дочь де Луна. Когда фигура, взявшая шкатулку, заговорила, волосы встали дыбом даже у повидавших всякое Сестер Огня. Голос был наполнен тошнотворным ужасом, невероятной волей и силой. Из голоса теперь состоял воздух.
— Триада опоздала, — пробулькал Фульгур, констатируя очевидный факт.
— Триада никогда не опаздывает, — мягко ответила ему фигура, держащая шкатулку. — Триада приходит ровно тогда, когда считает нужным.
— Сердце напилось крови скота во славу Беллариэля, — мрачно усмехнулся вождь Репробари. — Алая ночь наступила.
— Сердце уничтожено, Фульгур, — капюшон второй фигуры слабо качнулся, а в его глубине зажегся недобрый светло-золотой свет. — Уничтожено человеком, как и гласило черное пророчество.
— Что? — воскликнул изгой и тут же безумно рассмеялся. — Чушь! Я знаю пророчество наизусть, как и каждый из моей семьи.
— У тебя нет семьи, — прошелестела третья фигура. — Как нет и знаний о сердце Беллариэля. Лишь одно существо может уничтожить сердце. То, которое напоит его своей кровью. То, которое сейчас умирает, лежа рядом с тобой, изгой. Лишь Рамиэль слышал последние слова своего брата, когда он выкрикнул пророчество. И он передал их только Триаде. Сердце уничтожено, Фульгур. Прими свой конец достойно, как и правду, которую узнал лишь сейчас.
— Это еще не конец, — усмехнулся вампир, с ненавистью смотря на Триаду. — Я-то уйду, но семя будет жить…
— Фремиту… — прохрипел Фил, сильно сдавливая руку Анны, которая с жалостью смотрела на него. Девушка скрипнула зубами и обвела взглядом келью, но сын вождя пропал, будто его здесь никогда не было.
— Он ушел. Это правда. У Репробари должен быть вождь. Вождь, а не глава семьи, — с легкой издевкой ответил один из Триады. — Ты не учел одного, Фульгур. Скот тоже является частью нашего мира и с ним необходимо считаться даже Триаде.
— Плевать, — поморщился Фульгур. — Ваше время подошло к концу, черные коршуны. Скоро оранжевый огонь загорится вновь и испепелит вас всех.
— Ты совершил святотатство, изгой. И понесешь заслуженное наказание, — громко перебила его фигура, держащая шкатулку. — Триада приговаривает тебя к смерти, Фульгур Репробари.
— Да не вспомнит о тебе даже презренный скот, которым ты питался, — дополнила вторая фигура. Во мраке блеснуло что-то черное и острое.
— И не найдешь ты покой даже после смерти, — закончила третья фигура, подходя к смеющемуся вампиру. Тот зло расхохотался, а потом замолчал, когда в голову вонзился длинный черный шип. Раздалось жадное чавканье и Фил отвернулся, когда понял, что таинственные существа просто выпивают из Фульгура жизнь. Звук был омерзительным и напоминал трение металла по стеклу, но Фил, сжав зубы, слушал его, пока не наступила тишина, которую нарушил тихий шорох. Кто-то подошел к нему.
Повернувшись, Фил увидел склонившуюся над собой фигуру в черном, а когда услышал тихий смех, не сдержавшись, скрипнул зубами. Анна, держащая его за руку, лишь нахмурилась. Фил почувствовал, как к искалеченной и обожжённой руке прикасаются холодные пальцы, но не успел подивиться, как боль ушла, оставив лишь слабый зуд.
— Смелый человек, — тихо произнесла фигура и, повернув капюшон в сторону Анны, добавила. — Смелая дочь де Луна. Отец может гордиться тобой.
— Благодарю, великая Триада, — сухо ответила Анна.
— Мной тоже можете гордиться, — Фил слабо улыбнулся, когда увидел, как одна из Бледных лучниц ввела в келью опершуюся на нее Микаэлу. Вампирша бросила разочарованный взгляд на сморщенное тело Фульгура и покачала головой. — Ну вот. Пропустила все веселье.
— Она… не… трогайте… её, — хрипло произнес Фил, вцепившись в руку Анны. Девушка слабо улыбнулась в ответ и кивнула. — Она… поняла…
— Никто не собирается трогать Микаэлу, человек, — в голосе черной фигуры послышалось раздражение. — Неужели ты ничего не понял? Или смелость — твое единственное достоинство?
— Это было спланировано, — с горечью буркнул Фил, смотря на Микаэлу, которая присела рядом с ним. Несмотря на испачканный костюм вампирша по-прежнему выглядела прекрасно.
— Прости, человечек. Ты должен был идеально сыграть свою роль, — в глазах Микаэлы блеснула грусть. Всего на мгновение, но он увидел. — И ты сыграл её идеально.
— Значит, это…
— Да, Филипп, — ответила за Микаэлу Анна. — Твое похищение было подстроено, а Микаэла давно водила Репробари за нос по приказу отца. К сожалению, Фульгур решил открыться только после того, как её обвинили в резне и заперли в подвале на двести лет.
— Мы долго планировали эту операцию, человечек, а ты, сам того не ведая, стал её ключевым элементом.
— Меня использовали, — слабо рассмеялся Фил. — В который раз.
— Благо семьи первостепенно, — кивнула Микаэла. Фил улыбнулся, заглянув ей в глаза.
— Я рад, что тебя не накажут, — тихо сказал он и повернулся к Анне. — Вам блестяще удалось разыграть партию, Анна.
— Филипп, — вздохнула девушка, но Фил слабо помотал головой и еще раз улыбнулся.
— Все в порядке. Если человечество избежало Алой ночи, то я даже рад, что смог поучаствовать, вместо того, чтобы развозить пьяных идиотов и надираться до бессознательности каждую пятницу. Как вы там сказали, господин? Прими свой конец достойно, как и правду, которую узнал лишь сейчас? Принимаю. И спасибо, что облегчили боль. Так правду принять куда легче.
— Конец? — усмехнулся один из Триады. — Смею огорчить, но ты будешь жить. Конечно, руку, контактировавшую с реликвией, восстановить не получится, но функциональность мы вернем…
— Но пророчество…
— Не досадить изгою на смертном одре непозволительная роскошь, человечек, — пояснила Микаэла. — Фульгур сдох, так и не поняв, что его одурачили. Все это было частью спектакля, чтобы найти гнездо и лишить Репробари такого сильного вожака. Да, Фремиту сбежал, но равновесие всегда должно быть. Впрочем, не думай сейчас об этом, а то голова лопнет.
— И вы пожертвовали реликвией? — уточнил Фил, до которого медленно доходил смысл сказанного.
— Мы давно хотели уничтожить сердце Беллариэля, — кивнул второй из Триады. — Но найти подходящего человека для этого было слишком сложно. Мало кто из вас способен пожертвовать собой ради высшей цели, человек. Вампир не может пронзить сердце первого изгоя. Только тот, кого он ненавидел сильнее братьев, способен на это.
— Человек, — кивнул Фил и поморщился.
— Человек, — подтвердила фигура в мантии. — Но не каждый. Лишь тот, кому нечего терять. Тот, чей ум чист и свободен.
— А если бы я не справился?
— Но ты справился, — улыбнулась Анна. — Думай лучше об этом, Филипп.
— Голова сейчас лопнет, — пожаловался он, тщетно пытаясь разобраться в запутанном клубке. — У вас нет сигареты, случайно?
— Держи, — усмехнулась Микаэла, протягивая Филу пачку. Но тот, только закурив, сразу же блаженно улыбнулся и потерял сознание…
Глава 9
Глава девятая. Жизнь.
Фил очнулся, когда солнечный луч ужалил его в левый глаз и вырвал из царства чернильной тьмы. Осмотревшись, Фил понял, что лежит на большой кровати в замке де Луна, словно и не было той изматывающей битвы, черной Триады и жуткой показательной казни над Фульгуром. Но забинтованная рука, которая нещадно болела, и перевязанная шея говорили о том, что все произошедшее, не было сном. Грудь все еще горела от яда, но боль была терпимой, а спящий в кресле Алистер, выводивший удивительные рулады, отгонял дурные мысли прочь.
Фил принял сидячее положение и вздрогнул, когда почувствовал, что к плечу прикоснулась чья-то рука. Обернувшись, он увидел стоящую возле кровати Анну. На девушке было привычное черное одеяние, только глаза были слишком уж уставшими и потухшими. Она улыбнулась Филу и подняла руки в извиняющемся жесте.
— Прости. Не хотела тебя пугать, — тихо сказала она. — Алистер заснул час назад, и я сменила его.
— Значит, все это не сон?
— Нет, Филипп. Это не сон. Ты потерял сознание в молельной келье, и мы перенесли тебя в замок де Луна.
— А по пути ты обделался и испачкал броню Анны своим дерьмом, — Фил снова вздрогнул, когда услышал голос Микаэлы. Повернувшись, он покраснел, когда увидел, что вампирша лежит рядом и лениво листает модный журнал. Она сверкнула острыми зубками и покачала головой. — Шучу, человечек.
— Почему вы любите так пугать? — возмутился Фил. — Хотя бы в ладоши хлопайте.
— Просто кто-то слишком ненаблюдателен, — усмехнулась Микаэла.
— Сколько я здесь уже?
— Вторые сутки. Я поспорила со Стьепаном, что ты очухаешься в течение трех дней. Как видишь, я выиграла.
— Очень любезно с твоей стороны, — съязвил Фил и повернулся к Анне, которая с улыбкой наблюдала за перепалкой. — Что вообще произошло?
— Не помнишь? — уточнила девушка. — Ты пронзил клинком сердце Беллариэля и оно сгорело…
— Это я помню, — улыбнулся Фил. — Я имею в виду, что произошло после того, как я потерял сознание.
— Триада немного подправила твою руку, но шрам все же останется, — поморщилась Анна.
— И на том спасибо, — хмыкнул Фил, разглядывая забинтованную конечность. — Так все плохо?
— Огонь ненависти Беллариэля очень силен. Тебе повезло, что ты смог отпустить кинжал, а то…
— Превратился бы в герцога прожаренных корок, — промурлыкала Микаэла. — Рука не мордашка, человечек.
— А Фремиту?
— Он ушел, — мягко ответила Анна. — В келье был еще один тайный ход, и изгой скрылся в нем, пока все были заняты отцом.
— У Репробари преданности, как у гулящей суки, — хмыкнула Микаэла, заставив Фила улыбнуться. — О, уже лучше. Румянец на щечках появился…
— Микаэла… — вампирша подняла руки и со скучающим видом уставилась в окно, позволив Анне продолжить. — Это наше упущение, Филипп. Но гнездо Репробари было почти полностью разорено. Тысячи сильных изгоев были убиты. Фремиту потребуется много времени, чтобы восстановить племя.
— Он будет мстить.
— Как и все они. Месть — смысл их жизни, — вздохнула Анна. — Фульгур был осторожен, но и он не смог избежать паутины де Луна. Для этого пришлось…
— Те деревни, которые вырезала Микаэла? — глухо спросил Фил, сжав кулаки. Анна кивнула, метнув в сторону Микаэлы осторожный взгляд. — Это тоже была часть плана?
— Да, Филипп, — ответила Микаэла. В голосе вампирши не было издевки. Только горечь. — Мы готовы на все, чтобы избежать Алой ночи. Даже на резню. Твое дело, верить мне или нет, но я без энтузиазма отнеслась к этой затее. Приказ главы семьи не обсуждается.
— Лучше погибнет тысяча человек, чем миллионы превратятся в рабов Репробари, — тихо произнесла Анна. Фил повернулся к ней и осторожно пожал руку, которая по-прежнему лежала на его плече. — Нам нелегко далось это решение, но иного выбора не было. Репробари стали слишком сильны, их стаи наводили ужас на всю Германию, а со временем и вся Европа бы окунулась в ледяную бойню. На Совете Пяти был брошен жребий и заниматься этим вопросом выпало нашей семье.
— Тогда Анна придумала этот дерзкий план, — хмыкнула Микаэла. — Только требовалось найти вампира, вхожего в элиту, который решил пойти против семьи. Выбрали меня. Я была Бледной лучницей, как ты наверняка успел заметить, человечек. В один миг мне дали приказ. Вырезать две деревни. Я не могла противиться ему, ибо семья первостепенна. Поверь, все, кого я убила, часто приходят ко мне во снах, Филипп. Я не прошу твоего прощения, потому что не могу простить себя. Эх… Ну а затем меня показательно обвинили в убийствах и дали двести лет наказания, заперев в библиотеке. Там я сливала Фульгуру много чего интересного, связанного с сердцем Беллариэля. Найти и уничтожить сердце тоже входило в наш план.