— Но вампир не мог уничтожить сердце. Его можно было пронзить лишь клинком изгоев и удар должна нанести человеческая рука.
— Но почему я? — тихо бросил Фил. — Я обычный таксист. Откуда вы знали, что я не выброшу эту шкатулку и уничтожу сердце?
— Оно само выбрало тебя, Филипп. Это сердце Беллариэля. Высшего вампира и первого изгоя в нашей истории. Проклятая реликвия уникальна. Сначала мы решили похитить его из-под носа Репробари, чтобы спокойно изучить и затем уничтожить. Мой брат погиб, чтобы достать его. Но тут в игру вступил ты. Видишь ли, сердце признало тебя своим слугой, когда Петр погиб. Разве ты не заметил, как сияют руны, когда ты брал в руки шкатулку? Поэтому Фремиту не видел шкатулку, хотя она лежала рядом на столике, когда тебя пытали изгои. Ты не хотел, чтобы он её увидел, и он её не видел.
— Поэтому Владимир дал мне статус нейтрала?
— Отчасти. Мы сами не понимали, почему сердце так привязано к тебе, пока Микаэла не нашла в библиотеке сведения о том, как его уничтожить. Лишь тот, кого ничто не держит на земле, способен уничтожить сердце Беллариэля. И мы приняли решение рискнуть, дав тебе доступ в нашу библиотеку, чтобы ты помог открыть шкатулку. Но как открыть шкатулку знали только Репробари.
— Тот совет, это была фикция, чтобы обмануть сердце и наполнить твою голову нужными мыслями. Фульгур и его сын великолепно читают эмоции и чувства, поэтому мы не могли рисковать. Микаэла подмешала тебе снотворное в вино и применила гипноз, чтобы ты не проснулся раньше времени.
— Давно не практиковалась, — хмыкнула вампирша. — Но вроде получилось неплохо. Я похитила тебя, сообщила Фульгуру, что у меня есть сердце и его слуга — человек. Уродец купился на то, что я провела сто лет в подвалах, добросовестно ведя игру Анны и Владимира, а значит, озлоблена на них до крайности. Плюс это я помогла изгоям выйти на след сердца и я же помогла Петру выкрасть его. К сожалению, не угадала с числом изгоев, которых Фремиту взял на помощь, чтобы обчистить тот музей.
— На войне случаются жертвы, — скупо бросила Анна и мотнула головой. — Петр пал во имя великой цели. Естественно, Микаэла не брала твою кровь и никуда не отсылала. Метка работала и мы следили за тобой. Видели, что Микаэла поехала в Зеленый лес, где находилось логово изгоев. А дальше нам надо было лишь дождаться знака.
— Уродцы не удосужились даже обыскать меня, — покачала головой Микаэла. — Осталось только активировать заряд и открыть семье дверь в логово Репробари. Но, справедливости ради, человечек, если бы ты не помог Анне, то она бы не выстояла против Фремиту.
— Моя кровь, — тихо вздохнул Фил. — В ней все дело?
— Вампир, вкусивший человеческой крови, удесятеряет силы. Она, как наркотик, увеличивает силу и скорость. Поэтому Фремиту бился, как псих, когда цапнул тебя.
— Только поэтому?
— Не только. Когда вы возбуждены, то ваша кровь наполнена адреналином. Мы в силу своей особенности лишены этого, поэтому предпочитаем сначала возбудить, а потом приступать к трапезе, — буркнула Микаэла. — Возбуждение может быть любым, но сексуальное сильнее всего. Адреналин зашкаливает и дает нам то, что необходимо для выживания. Ты был напуган и растерян, Филипп. Твоя кровь стала допингом для Анны и позволила ей сдержать не только Фремиту, но и Фульгура, пока ты не пронзил кинжалом изгоев сердце. Иными словами, ты спас жизнь не только своему племени, но и ей.
— И я хочу сказать спасибо, Филипп, — улыбнулась Анна, слабо сжав плечо Фила. — Жертва, принесенная тобой, была великой. Ты пожертвовал своей жизнью ради меня. А мы ценим это.
— Бла-бла-бла. Поцелуйтесь еще тут и потрахайтесь, — буркнула Микаэла, скрестив руки на груди. Она проигнорировала тихое шипение Анны, а потом облегченно вздохнула, когда дверь раскрылась, впуская в комнату маленькую фейри.
— Совет ждет вас и мастера Уорда, — мелодично пропела она.
— Пошли, Филипп, пока Микаэле не пришла в голову очередная глупость, — строго произнесла Анна и нахмурилась, когда вампирша показала ей язык.
— То не глупость, а правда, сестренка, — усмехнулась Микаэла, указывая на шкаф. — Одевайся, человечек. Совет ждать не любит.
В главном зале замка в этот раз кроме глав семей не было никого. Разве только черная Триада молча стояла в стороне. Фил робко поклонился им, но мантии даже не шелохнулись, зато с трона встал Владимир и, подойдя к Филу, протянул руку. Фил осторожно её пожал, слабо поморщившись, когда железные пальцы главы семьи де Луна сжали пальцы слишком сильно, но в итоге улыбнулся и поклонился другим главам семей.
— Филипп Уорд, — громко произнесла Каелеа, уставившись на Фила жутковатым зеленым взглядом. Владыка Смарагд, как и всегда, была одета в зеленое платье, но широкие разрезы по бокам говорили о том, что Каелеа запросто сможет в этом платье не только бежать, но и вполне успешно драться.
— Госпожа, — поклонился Фил, как подсказала ему Анна, до начала церемонии. Сама она стояла рядом с Микаэлой в углу и задумчиво покусывала губу. Её спутница без лишней скромности попивала вино из пузатого бокала и стреляла заинтересованным взглядом в сторону Триады. Каелеа меж тем продолжила.
— Ты выказал доблесть в уничтожении проклятой реликвии, а доблесть мы чтим сильнее всех добродетелей. Моя семья благодарит тебя за это, — Каелеа вернулась на свое место, уступив право голоса могучему Вегейру. Тот поднялся с кресла тяжело, нахмурил брови, изучая бледного Фила, и его потрепанный вид темно-синими глазами, а потом заговорил.
— Филипп Уорд.
— Господин, — снова поклонился Фил.
— Без силы, в том числе и внутренней, ты не смог бы уничтожить сердце, а силу мы чтим более всех добродетелей. Моя семья благодарит тебя за это, — Фил поклонился в ответ и облегченно выдохнул. Синеглазый здоровяк немного его пугал, но улыбка Анны, когда Фил робко посмотрел в её сторону, вернула спокойствие в душу.
— Филипп Уорд, — мягко и тихо произнес Раду, поднявшись с кресла. Его лицо по-прежнему скрывал черный капюшон, но сама мантия была гораздо светлее, чем мантии Триады.
— Господин.
— Мы ценим ум свыше прочих добродетелей. Каким бы могучим ни был воин, он спасует перед более слабым, если тот умнее. Ты явил нам ум, которым так славятся Тенебра, и уничтожил сердце. Моя семья благодарит тебя за это.
— Филипп Уорд.
— Госпожа, — Фил повернулся в сторону Джии, голос который был по-прежнему тих и еле слышен.
— Ты пожертвовал жизнью, чтобы спасти других. Мы ценим жертву, как никто другой. И моя семья благодарит тебя за твою жертву, — она слабо улыбнулась и, подойдя к Филу, осторожно поцеловала его в щеку, вызвав знакомый жар и затаившееся в глуби сердца желание.
— Филипп Уорд, — Фил улыбнулся Владимиру, который все это время стоял рядом.
— Господин.
— Я ценю одно лишь благородство, но оно крайне редко в жизни. Больше благородства я ценю тех, кто помог моей семье в минуту страшной опасности. Вы спасли мою дочь, господин Уорд, и я благодарен вам за это. Преклоните колено, — мягко произнес Владимир. Фил удивленно выполнил просьбу вампира, а тот, подойдя ближе, протянул свою руку с древним золотым перстнем, на котором была изображена луна в окружении бриллиантовых звезд. Осторожно поцеловав холодный металл, Фил вздрогнул, когда глава семьи положил свою руку ему на голову и продолжил. — Призываю в свидетели Совет Пяти и черную Триаду. Этот человек доказал преданность моей семье, спас дочь и готов был пожертвовать жизнью, как и любой де Луна. Я с радостью называю Филиппа Уорда другом. Отныне ты часть нашей семьи, Филипп.
— Благодарю, владыка, — поклонился Фил. Ноги противно дрожали, в горле моментально пересохло, а в груди горел жар, как от яда изгоев.
— Не волнуйся, в вампира тебя превращать никто не собирается, — буркнула Микаэла среди звенящей тишины. Даже Раду Тенебра заинтересованно поднялся с кресла и о чем-то тихо говорил с Джией.
— Ах, да. Микаэла, — улыбнулся Владимир. Старый вампир поманил девушку к себе и, когда та подошла, велел так же преклонить колени. — Ты официально оправдана.
— И все? — хмыкнула вампирша, но тут же поспешила извиниться, когда глаза главы семьи моментально замерзли и угрожающе заблестели. — Благодарю, владыка. Одиночество превратило меня в жуткую стерву.
— Микаэла! — зашипела Анна, но Владимир, улыбнувшись, покачал головой и поднял руку.
— Не забывай, кто ты, дитя, — сурово произнес он и повернулся к Триаде. Те, все так же молча, поклонились и вдруг растворились в большом черном облаке, возникшем из ниоткуда.
— Триада одобрила твое решение, Владимир, — буркнула Каелеа и поежилась. — Я бы чего-нибудь выпила.
— Прошу, — поклонился Владимир, указывая на стол с закусками. — Необходимо подкрепиться, прежде чем завершить Совет.
— Филипп, пошли, — шикнула Анна и поманила Фила за собой. Остального ему знать не полагалось и Фил, поклонившись, вышел из зала. Он еще не знал, что новость, о произошедшем в замке де Луна, облетела земной шар трижды с того момента, как он поднялся с колен. Впервые за всю историю, де Луна допустили в семью человека.
Личные покои главы семьи де Луна.
— Отец, весь мир бурлит.
— Я знаю. Более того, я надеялся, что так и будет, — Владимир усмехнулся и, подойдя к окну, задумчиво посмотрел на полную луну. — Все началось со слухов, когда я дал ему знак нейтрала, потом поползли сплетни, а сейчас весь мир обсуждает этого человека.
— Он человек.
— Знаю. Но очень умный человек. В его голове содержатся исключительные знания, в том числе о нашей истории. Я не могу упустить такую возможность, чтобы не укрепить позиции семьи. За несколько дней он умудрился расшифровать манускрипты, над которыми бились наши лучшие умы. Он слишком ценен, чтобы просто так отпустить его. Поверь, Смарагд, Малуа и Тенебра с радостью предоставили бы ему место в своих семьях. Но теперь они будут вынуждены обратиться ко мне, если им понадобится его помощь, а он, как благодарное существо, обо всем доложит мне.
— Понимаю, но риск все же велик.
— Конечно. Выбор, который делает человек, порой предсказать невозможно. Поэтому его племени удалось не только выжить, но и почти истребить нас, загнать в ночь и превратить в призраков, о которых рассказывают глупые сказки.
— Значит, Алая ночь…
— Она не закончилась. То, что Репробари не справились со шкатулкой, еще не говорит о том, что они не найдут другие проклятые реликвии. В наших интересах найти их первыми. Если хоть одна семья перехватит реликвию, то чаши весов качнутся и определенно не в нашу пользу. Налей себе вина. Теперь ты понимаешь, зачем мне нужен этот человек? Он — наш компас. Тот, кто поможет найти проклятые реликвии раньше других семей и раньше Репробари. Я не хочу больше рисковать семьей. Де Луна всегда славились своей хитростью, которая позволяла обойтись без жертв там, где остальные теряли тысячи лучших воинов. Пусть гибнут Малуа, Тенебра, Смарагд или Санави. Мне плевать на них, но не на нас.
— А Триада?
— Триада… Им нет дела до наших войн. Для них они песчинка в водовороте времени. Им нет дела до нас. Да, они придут на помощь, когда будет нужно, но обязательно опоздают на несколько драгоценных минут. Понимаешь?
— Да, отец. Теперь понимаю.
— Рано или поздно время Триады пройдет и древние маги исчезнут в своем водовороте, потеряв связь с реальностью. Им куда веселее стравить всех между собой, а потом мудро пожурить пальцем победителя.
— Они промолчали, когда ты признал человека частью нашей семьи.
— О, поверь. Им не плевать на это, но молчание все же одобрение. Они затаятся во тьме и будут ждать, к чему приведет мое решение. Если бы они чувствовали опасность, они бы никогда не одобрили это. Наоборот, они видят одно лишь благородство, не замечая других добродетелей этого человека. А то, что он часть семьи… и пусть. Неблагой двор тоже часть семьи, а он стоит ниже, чем они. Ниже бесполезных старых фейри, понимаешь? Человек не узнает о том, о чем я не хочу, чтобы он узнал. Он будет знать лишь то, что я сочту нужным. И он будет верен.
— Надолго ли хватит его верности. Ты сам сказал, что он умный. А умным легче всего догадаться, когда их выставляют дураками.
— У него перед глазами только два пути. Не больше. Он не знает, что всегда есть вариант повернуть назад, спрятаться, затаиться, умолчать и предоставить право сделать выбор другим, а потом наблюдать, как они сгорают от неправильного решения. А мы знаем об этих путях и видим их. Не забывай об этом и не сравнивай человечество с нами. Да, он благороден, умен и тактичен, но, как я уже говорил, его племя не славится постоянством.
— Значит, когда он найдет реликвии, то станет ненужным?
— В нашей истории много белых пятен, которые необходимо заполнить. Кто знает, может человек будет полезен и здесь. Но пока, повторю, я предпочитаю держать его рядом. Тебе все понятно, Петр?
— Да, отец, — высокий мужчина, очень сильно похожий на Владимира, кивнул и откинулся в кресле. Он на секунду задумался, а потом задал вопрос, который уже ждал глава семьи де Луна. — А что насчет Анны?
— Для неё он лишь игрушка. Ручной зверек, который жаждет ласковой руки, а не плети, — усмехнулся старый вампир. — Пусть она этого пока не понимает, но обязательно поймет.
— И никто по-прежнему не должен знать, что я жив?
— Нет. Не время, сын мой. Для тебя у меня есть другое задание.
— Куда нужно ехать? — улыбнулся Петр, вставая с кресла. Владимир молча протянул ему белый конверт с печатью семьи и тихо добавил.
— Прочти и узнаешь. Об этом никто не должен знать. Только я и ты.
— Да минет нас Алая ночь, отец, — вампир проводил сына взглядом и вернулся за стол, на котором лежала раскрытая толстая книга в темно-красной обложке. На гравюре, в половину листа, был изображен украшенный камнями кубок и иссохшая рука.
Клуб «Зеленая фея».
— Как можно писать такую белиберду?! — возмутилась Микаэла, бросая на стойку, за которой сидел Фил и Анна, толстую книгу с яркой обложкой, изображавшей красивую девицу с огромным мечом, которая сидела верхом на драконе. — И человечество это покупает?
— Я рад, что тебе так понравилось мое творчество, — улыбнулся Фил, делая глоток виски из стакана. Анна, сидящая рядом, слабо улыбнулась и, взяв книгу, погрузилась в аннотацию.
— Понравилось? Значит, белиберда для тебя комплимент? — фыркнула вампирша, подзывая бармена. — Дарак, будь добр, налей мне фирменный коктейль. Надеюсь, он смоет эту хрень из моей головы.
— Момент, Микаэла, — кивнул бармен.
— Это был сарказм. К сожалению, писателям тоже надо кушать, — Фил посмотрел на чуть зажившую руку, которая все равно выглядела очень уродливо. Оранжевое пламя превратило её в жуткую конечность, но санавский бальзам, который Фил сразу же закупил оптом на благодарность де Луна, понемногу превращал руке прежний вид.
— Кушать? Да лучше помои из бака жрать, чем потчевать читателей этим, — покачала головой Микаэла. — Я потратила три часа своей жизни на твою книгу, Филипп.
— Я предупреждал, что тебе она может не понравиться. — хмыкнул тот, а потом сразу посерьезнел. — Погоди. Три часа? Серьезно?
— Да, мы читаем быстро, — тоном, в котором сквозило превосходство, ответила Микаэла и насупилась. — Серьезно, Филипп. Кому могут быть интересны приключения такой тупой бабы, как эта леди Онейд? Я удивлена, как она вообще до второй главы дожила. Не иначе у Тенебра амулет удачи прикупила.
— А что с ней не так? — спросила Анна. — Она умна, красива и водит старый Форд?
— Нет, Мустанг, — оскалилась Микаэла и покачала головой. — Если серьезно, она — это ты, только в квадрате. Все у нее получается, все от нее без ума, а тысячи стрел, которые выпускают орки, чудом попадают в её бронелифчик, который только сиськи закрывает. А еще она красива, что только одно описание этой леди Онейд на две страницы растягивается, а манера разговаривать… Мне жуть как хотелось её убить, высушить, закопать, потом откопать, потом сжечь и в итоге скормить прах парочке слишком уж уродливых Репробари, но даже дерьмо изгоев, в которое бы превратилась эта девица, не успокоило бы мою ярость. Скажи, Филипп. Это действительно покупают?