====== Начало ======
Здесь тесно! Очень тесно и темно. Куда ни повернусь, повсюду преграда. Да еще эта тяжелая штука на носу, ужасно неприятно!.. Она мешает и нужно избавиться от нее.
Я вытянул лапу — лапу? — и ударил по преграде, ничего…
Я хочу, чтобы это штука на носу исчезла, и я хочу… туда! За преграду! Я хочу туда! И… Я — кто? Кто-то. А там мама.
Я хочу к маме, а мама там, за преградой. Я понял это и стал долбить стенку носом. Долго, долго долбил и вдруг она треснула! Образовалась щель, и в нее я уперся носом, чтобы расширить. И тут верхняя часть стенки поднялась и я увидел маму.
Как много воздуха! Мои легкие раздались вширь, и я закричал.
Это был мой первый крик.
Мама засмеялась и сказала:
— Ну вот ты и родился, малыш!
Прочистив легкие и хорошенько прокричавшись, я выбрался из остатков яйца, утвердился покрепче на слабых, подгибающихся лапах и принялся оглядываться по сторонам, знакомясь со своим вторым миром.
То, что у меня шесть конечностей, я определил еще в яйце. Четыре лапы и два крыла. Вот с лапами я и начал разбираться.
Я поднял лапу и поставил ее впереди другой. А дальше что? А теперь, теперь придвинуть к этой лапе заднюю, вот только… какую? Что-то подсказало — противоположную, то есть, к правой передней — левую заднюю, для равновесия, и наоборот. Первые шаги сделаны!
А потом я запутался в лапах, лапа зашла за лапу, я шлепнулся на пузо и долго соображал, как подняться, что для этого делать и куда какую лапу ставить. Пока лежал и думал, успел сделать две вещи — подремать и отдохнуть.
С отдыхом пришло понимание. Пока я возился с лапами, мои маленькие крылышки трепыхались за спиной, помогая поддерживать равновесие и если не думать о лапах, то можно вполне уверенно ходить.
Я снова стал смотреть по сторонам, но мало что понял из окружающего, ничегошеньки я не знал! Даже того, кто я! Чтобы узнать это, я посмотрел на маму, она поняла мой невысказанный вопрос и пояснила:
— Ты дракон, тебя зовут Скайнесс.
А я продолжал смотреть на маму, потому что мама оказалась… не хватает слов, я еще так мало знаю… А мама... а мама красивая! Не знаю, откуда взялось это слово, но оно — верное. Мама — красивая.
Несколько часов спустя я смог определиться и с описанием мамы. У нее длинная, узкая голова и тонкая, гибкая шея, лоб темно-голубой, масть всего тела — полосатая, фиолетово-голубая, а начиная со лба, вдоль по хребту тянется оранжевый гребень. Кроме этого, голову украшает длинный затылочный рог, тоже оранжевый, еще на изгибах крыльев и локтях есть шипы. А еще у мамы зеленые глаза и теплый, любящий взгляд.
Полный любопытства, я облазил гнездо, но кроме скорлупы одного яйца здесь ничего интересного больше не было, зато в голове появился вопрос: я один?
Более пристальный осмотр гнезда подтвердил мою печальную догадку, да, я — один. Здесь больше никого нет, кроме меня и мамы. Так я сперва думал, пока мое внимание не привлек писк где-то над головой. Заинтересованно завертевшись, я наконец с трепетом увидел крошечное гнездышко на выступе скалы. На его краю сидела крохотная птичка, серенькая с глазками-бусинками. Но пищала не она. А кто-то, кто-то внутри гнезда… Мне очень-очень хотелось посмотреть, кто там. Но что-то подсказало мне, что надо дождаться, когда улетит птичка.
Дождался, птичка улетела. Я подошел к стене, заскреб по ней передними лапами, опираясь на стенку, поднялся на задние и заглянул в гнездышко. Ой... Птенчик! Тоже один, из-за этого я сразу проникся к нему симпатией, он один и я один. Но какой же он крошечный! Едва видно, малюююсенький. Мне вдруг стало страшно, не знаю чего, но я испугался. Проглотив внезапно появившийся в горле комок, я попятился. Мама заметила мой внезапный испуг и с тревогой спросила:
— Что такое, что случилось, маленький?
Я опять сглотнул и кивнул на гнездышко.
— Что это?
Мама бросила равнодушный взгляд в ту сторону, успокоилась и так же равнодушно сказала:
— Воробей, ничего страшного.
— Да нет, он живой? Он такой маааленький.
— Пфрррр, ничего с ним не случится, живучие, твари…
Я снова заглянул в гнездышко, посмотрел на птенчика, значит, это воробей и он живучий твари… твар? Хм… не знаю, как правильно, но он маленький, симпатичный, и он один, как я. Ах, какой ты кроха! И ты живой, живая крошка, крошка, капелька жизни…
Я любовался своим маленьким соседом, пока не вернулась его мама с червячком в клювике, и дальше я с восторгом смотрел, как она кормит своего малютку. И тут я понял, что тоже голоден и решительно пошел к маме просить покушать. Мама меня покормила какими-то кусками непонятно чего, но я не спрашивал, я был голоден и молча глотал пищу, не ощущая вкуса. Наевшись, я почувствовал, что устал и хочу спать, что я и сделал — лег и заснул. Мой первый день был долгим, очень долгим. Когда я проснулся, то испугался, вокруг было темно и холодно, белое, теплое Светило исчезло, вместо него в черном небе светились яркие точечки и круглый голубой шар. А самое главное, рядом не было мамы, я был совсем один! Я закричал от страха:
— Аааааааааааааааа!!!
Что-то просвистело в воздухе, я опомнился и затих. На край плато опустилось…
— Ну что ты кричишь? — спросило оно.
— Мне ссстраашно…
— Чего ты боишься, чудак?
— Те-темно, и мамы н-нетуууу…
— Дурашка, темно, потому что ночь, а мама твоя вернется, она, наверное, на охоту улетела, чтобы поесть, понял?
— П-понял… а ты дракон, да?
— Ну нет, я не дракон, я грифон. Как тебя зовут, чудо?
— Скайнесс.
— Хм, а не рано ли тебя так назвали?
— Так меня мама зовет.
— Значит, рано зовет, тебе больше подходит Несси.
— Правда? А тебя как зовут?
— Мое имя Джесси Аркон.
К сожалению, было слишком темно и я не мог толком разглядеть ночного гостя-собеседника. Видно было лишь таинственное мерцание его глаз да контур его тела. Свет ночного Светила от чего-то отражался, я присмотрелся — свет отражался от перьев, гладких, блестящих перьев. Пернатое... Грифон — птица?
На мой вопрос он засмеялся:
— Да ты маленький совсем, сегодня родился?
— Ага, а почему темно?
— Маму спроси, ну ладно-ладно, слушай... Солнце, дневное светило, восходит на востоке, это вон в той стороне, в течении дня оно движется по небосклону, и к вечеру опускается на западе, вон там, а так как оно скрывается, то становится темно, тогда наступает ночь. Ночное светило называется луна, но она может быть и месяцем.
— Ух ты! А как называются точки?
— Какие точки?
— Ну вон те, которые светятся.
— А, так это звезды.
— Что такое звезды?
— Я не знаю, Несси, звезды и для меня загадка, я не все на свете знаю, маленький дракон.
— Дядя Джесси, а светло будет?
— Конечно, скоро рассветет. Да, кстати, о рассвете, пора мне, Несси. Скоро вернется твоя мама, я бы не хотел с ней встречаться, наш род не в ладах с вашим.
— Дядя Джесси, ты еще прилетишь ко мне?
— Я не знаю, Несси, никто никогда не ведает, что принесет завтрашний день, но я постараюсь вернуться. Прощай, маленький дракон.
Маму я не дождался. Устав от ночного разговора, я заснул и проспал свой первый рассвет.
Разбудил меня шум крыльев, это вернулась с охоты мама. Она положила что-то на землю, принюхалась и злобно зарычала.
— Грифон?! Что он здесь делал? Убью!
Я зевнул, потянулся и попросил поесть. Начинался новый день.
====== Беседы с самым собой ======
Сегодня я чувствовал себя крепче и сильнее, чем вчера, меньше спотыкался и почти не задумывался о лапах.
Проведал птенчика, тот склонил крошечную головку и посмотрел на меня одним глазиком, чёрненьким и блестящим.
— Привет, воробей, меня зовут Скайнесс, но знаешь что? — я перешел на заговорщицкий шепот. — Кое-кто назвал меня Несси, и знаешь, мне это больше нравится, но тсссс, это секрет. А тебя как зовут?
— Пип.
— Пип? Так коротко? Ладно, как думаешь, дядя Джесси прилетит?
— Чирик.
— Ты не Пип! Ты просто пищишь, а я думал, что тебя так зовут.
— Чик.
— Чик, чирик, и это все? Ты говорить умеешь вообще?
— Пип.
Пообщавшись с воробьем, я отошел от гнезда и направился на край плато, сел и обнаружил, что сегодня я и вижу лучше. Внизу далеко, до самого горизонта раскинулась цветущая зеленая долина, красиво изгибалась река с высокими берегами, поросшими деревьями. Саму долину окружали горы, почти отвесные скалы, испещренные серебристыми лентами водопадов, вздымались ввысь, снежные вершины дальних гор тонули в облаках. Это было так красиво, что у меня дух перехватило от восхищения. Вот такой ты, второй мир!
Мне даже в голову не пришло, а откуда я это знаю? Просто знаю. Все это как-то само собой ложилось мне в голову. Поймав себя на этой мысли, я задумчиво посмотрел вверх, на синее небо, там, за облаками, ночью светят звезды, может быть я узнаю эту тайну когда-нибудь…
Я оглянулся на маму, спит, устала на ночной охоте. Так, а мне что делать??? Мама, ну почему я родился один? Где братья и сестры?
«Какие братья? Какие сестры? Ты ж дракон!»
— Ой! Кто это? Кто сказал?!
«Да ты сам же и сказал, дурачина!»
— Кто, я?
«Ты, ты».
Я озадаченно уставился в одну точку перед собой. Не понял… начинаю разговаривать сам с собой? От одиночества, не иначе.
«А что в этом плохого? Скажу тебе по секрету, многие так делают, даже если ты не один, а находишься посреди огромной толпы, и это нормально, это всего лишь мысли».
Правда? Ведь правда же? Наверное, это и называется — думать?
«Да».
А почему я один, ты знаешь?
«Ты дракон, поэтому ты один».
Ты хочешь сказать, что это навсегда? Вот ужас…
«А ты куда-то торопишься? Ты всего-то второй день живешь, и уже страшно?»
Ну если подумать, то да. Мне уже скучно, не с кем поиграть, повеселиться.
«Никогда не видел веселого дракона. Как он выглядит?»
Да пошел ты!
«Ты сам себя-то не посылай».
Заткнись! Лучше подскажи, чем мне заняться.
«Пипа спаси, его сейчас съедят!»
Какого Пипа? Я оглянулся и заметил черную юркую тень, она скользила по стене к маленькому гнездышку, блеснула чешуя, мелькнул крошечный раздвоенный язычок. Змея! Она сейчас сожрет птенчика!
Я рванулся, чуть не упал, но удержался, подбежал и лапой смахнул гадюку наземь. Пошла прочь, гадина. Я не дам тебе сожрать Пипа!
Заглянул в гнездышко, птенец с любопытством глянул в ответ.
— Ты в порядке, Пип?
— Чики.
— Отлично.
Я перевел дух, а голос-то, голос! Глаз на затылке у меня нет, змею я не слышал, но что-то подсказало мне, что Пип в беде. Пип? А почему бы и нет, в конце концов, он сам так назвался.
Этот день тянулся бесконечно долго, и я начал по-настоящему переживать о том, что мне уготована долгая жизнь в полном одиночестве. Это никуда не годится!
Маме вон не скучно, она на охоту летает, большой мир видит. А я? Да я пока вырасту, сто раз со скуки помру!
Происшествие со змеей заставило меня понервничать, и я страшно устал, поэтому, послонявшись по гнезду, я решил лечь спать. Благо, что во сне время течет быстрее.
Странно, но после того, как голос предупредил об опасности, он замолчал, больше я не слышал его. А время да, побежало, потекло. Я спал, ждал маму с охоты, разговаривал с Пипом, ел и рос. Ел я то, что приносила мама с охоты — разные животные; у меня появился вполне понятный интерес разглядывать мамину добычу, так я узнавал хотя бы, кто живет на свете. А жило на свете немало: олени, горные козы и бараны, один раз мама принесла половину быка, его мясо оказалось самым нежным. Потом еще один бык, теленок, снова бык… А однажды мама принесла коня, при этом она было страшно довольна собой, мурлыкала и сыто рыгала. Ну что сказать, конина тоже оказалась нежной…
«Как и все мясо домашних животных».
Ой! Голос вернулся… А при чем тут домашние животные?
«А ты разве не понял? Твоя мама ворует домашний скот. И кое-кому это не нравится».
Мне бы призадуматься, но, как все дети, я был беспечен и беззаботен и продолжал пожирать мамину добычу. Я рос и постоянно хотел есть. Как и маленький Пип... Воробушек оперился и скоро он покинет гнездышко, скоро он научится летать. Так и случилось! И я с восторгом следил за первым полетом моего маленького друга. Пип весело порхал вокруг меня, задорно чирикая и свистя. Как же я радовался за него.
Я, как всегда, ждал маму, она обычно возвращалась на рассвете с какой-нибудь добычей. Вот уже рассвело, вот уже полдень, а мамы все нет и нет. Почему-то она задерживается…
Вот и вечер на подходе, я к тому времени перегрыз-пересосал все кости, какие смог найти, в животе было пусто, очень хотелось есть. Где же мама?
Ночь я кое-как проспал, стараясь не обращать внимания на голодное бурчание своего желудка. Утро следующего дня не принесло ничего нового, еще один голодный день. Меня уже давно грыз страх, который я тщательно давил — с мамой все в порядке, она скоро вернется!
Прилетел Пип и положил перед моим носом… червячка.
Страх обрушился на меня лавиной. Шел пятый день бесполезного ожидания. Я от голода совсем ослабел, а этот червячок стал последней каплей моих сомнений, и вместе с тем пришло понимание. Мама больше не вернется.
Вспомнился конь, в тот день мама была счастлива и очень довольна, и в тот же день вернулся голос, который что-то сказал… Что он сказал, о чем предупредил?
«Мама ворует домашний скот, и это кое-кому может не понравиться...»
Кому?..
«Может быть, хозяину коня?»
Что мне делать?
«Спасаться. Попробуй спуститься в долину».
Я подошел к краю плато и посмотрел вниз. Отвесная круча... Отсюда можно спуститься только на крыльях. Я посмотрел вверх, вдоль стены — еще круче.
«Ничего странного, гора называется Лонглейдер, а утес, на котором ты сидишь, Орлиная высота».
Это поможет мне спуститься?
«Хм, нет, прости…»
Я снова посмотрел вниз, невольно заныли лапы, будто уже заранее готовые сломаться. Остается только одно, прыгать.
«Кстати, внизу река, если тебя это утешит».
Ты издеваешься? Какая река? Там тоненький ручеек.
«Это обман зрения, то, что кажется ручейком с такой высоты, на самом деле полноводная река».
Я проследил все изгибы ручейка, ммм, может, и правда река? Я посмотрел в небо, там, за облаками, ночью светят звезды, узнаю ли я когда-нибудь эту тайну, а Джесси так и не прилетел, а ведь он обещал, а говядина самая нежная, а Пип принес червячка… Я зажмурился и шагнул в бездну.
Стремительное падение, удар. В рот, нос и уши хлынула вода, сильное течение подхватило меня. Я вынырнул, кашляя и задыхаясь, стал бороться с течением, меня очень сильно, со всего маху швыряло о камни.
А потом я услышал зловещий гул. Глянул вперед, там вода кончалась, там была... было небо. Меня влекло прямо в водопад, это что, опять обман зрения и хитрости ландшафта? Ведь сверху я никакого водопада не видел…
«Зато ты их видел на склонах других гор».
Это была последняя моя мысль.
====== Новый дом ======
Кажется, я жив, потому что чувствую боль. Хочется открыть глаза и посмотреть, что вокруг происходит и куда я попал, но голова чугунная, веки тяжелые, во всем теле дикая слабость. И боль, повсюду боль, все болит… Кажется, я плачу, потому что кто-то проводит чем-то по моей морде, вытирая слезы. Потом этот кто-то поднимает мою голову, разжимает челюсти и в мой рот вливается теплая жидкость, глотаю, давлюсь, кашляю. Меня тормошат, хлопают по спине, я рыдаю в голос — больно, очень больно, пустите, оставьте меня.
Тепло, темнота, боль. Тепло, темнота, боль…
И кошмары. Полет, звезды, бездна. Водопад из ниоткуда. И почему-то перья. Перья съеденного воробья. Мама, конь, съеденный мамой… Кричу. И просыпаюсь.
Где я? Что это за место? Я с удивлением осмотрелся по сторонам.
Что-то вроде пещеры, здесь уютный зеленый полумрак. Присматриваюсь — пещерка образована кронами толстых деревьев, я нахожусь в теплой нише на грубой плетеной рогоже, бока и правая передняя лапа перевязаны чем-то вроде холстины. Пытаюсь понять, как я тут оказался. Бесполезно, не помню. Наверное, меня кто-то сюда принес, другого объяснения не вижу. Послышались шаги, и в пещерку, нагнувшись, зашло престранное существо. Я заморгал, потряс головой, замер, ошарашенно взирая на… него. Он подошел, согнул передние ноги, взял меня за морду, поднял, посмотрел в глаза, хмыкнул и сказал: