- Спасибо за напоминание, наставник, – и Дэнни безмятежно улыбнулся мне.- Я буду благодарен, если ты и впредь будешь указывать мне на ошибки подобного рода.
- Зачем? Врагу будет наплевать, с каким лицом ты нанесешь смертельный удар.
- Это если удар действительно окажется смертельным. Я не настолько великий воин, знаешь ли. Выглядеть — это то, что я умею по-настоящему хорошо, на это и будет основная ставка в любой ситуации.
Цену его актерским упражнениям я увидел еще декаду спустя, когда близнецы закончили на корабле первичную реорганизацию. Было созвано большое и очень официальное собрание командного состава, включая лейтенантов и старост отсеков. Оказывается, официально близнецы теперь именовались: господа Рал, Лемюэль Рал и Даний Рал. Я сидел за верхним столом вместе с ними, но чуть сбоку, что давало мне возможность хорошо их разглядеть. Я впервые видел всех троих одновременно, и не мог не изумиться, какими разными они были при абсолютном внешнем сходстве. На пикте я бы их не различил. Но в реальности Рал был старшим, пропитанным волей Четверки, слегка отстраненным и безмерно притягательным. Когда он начинал говорить, тишина в зале становилась воистину пугающей. Лем был воплощенный закон: сдержанный, надежный, не допускающий сомнений, выверенный в каждом слове и каждом жесте. Недаром он всегда мне больше нравился. Дэнни был сила и решительность, уверенный взгляд и готовность к действию, чуткая бдительность и неприкрытая гордость командира. Когда он говорил о наших боевых подразделениях, упоминаемые им люди расцветали и расправляли плечи. Я мог бы посмеялся над боевом задором этой горстки не самых лучших воинов. Но куда более меня веселила неукротимая, заражающая всех энергия самого Дэнни, которого двадцать минут назад я видел в тренировочном зале полумертвым от усталости.
Было и другое занимавшее меня наблюдение. Близнецы много внимания уделили внешней стороне изменений. Они сами обзавелись белыми парадными кителями, старшие офицеры уже облачились в новую форму, остальные разными способами обозначили на своей одежде цвета и геральдику «Шепота», то есть «Сияния». Смена власти и полное отторжение наследия предыдущего капитана подчеркивались множеством мелких незаметных по отдельности штрихов. Похоже, над формой братья думали всерьез, поскольку результат даже мне показался идеальным с точки зрения дисциплинирующего и сплачивающего команду воздействия. Ни чем иным я не могу объяснить то раздражение, которое вызвал у меня мой собственный вид. В зале, наполненном людьми, я выделялся не как Легионер, а как единственный чужак, к тому же чужак недостойный. Я не сомневался в умении Лема задавать тон и настроение команде, но не ожидал, что это его умение так сильно повлияет на меня самого.
Через полчаса после окончания этого сборища Дэнни снова был в зале, на его тренировочной робе появилась белая нашивка с золотой кляксой. Фехтуя с ним, я продолжал размышлять. Слова «Тебе пора красить доспех, легионер» назойливо звучали в моем сознании, и я начал закипать.
- На кого гневаешься, наставник? – полюбопытствовал человек, и конечно, сразу сбил дыхание.
- Не болтай! Если бы ты полностью сосредоточился на тренировке, а не занимался все время своими мозгоедскими изысками, может и успехи были бы заметнее! – договаривая, я уже понял, что нашел простой выход для своего раздражения и немедленно разозлился снова.
Дэнни заткнулся, но демонстративно проследил, как я в очередной раз спотыкаюсь взглядом о его нашивку. Я остановил бой.
- Выскажись. Потом будешь отжиматься, пока мне не надоест. Потом продолжим.
- Ну работаем мы так, досточтимый! Все что у нас есть – умение настраивать людей на нужный лад. Если бы ты был с нами – это было бы охренительно. Это была бы самая вдохновляющая картинка – космодесантник в цветах «Сияния Бездны». Но заставить тебя, естественно, никто не может. Ты – почетный гость, ты не обязан становиться частью нашей команды.
Я зло хмыкнул, и Дэнни невинно добавил:
- Под «нашей командой» я подразумевал нас – Рала, Лема и меня. Тех, кто реально в курсе, что и как мы тут делаем.
- Высказался?
- Да, наставник.
И он приступил к отжиманиям. Помолчит хоть. Я обдумал услышанное и велел ему подняться.
- Объясни свою последнюю фразу.
Дэнни несколько секунд помолчал, взгляд его стал внимательным и серьезным.
- Если Рал начнет тебе приказывать, ни чем хорошим это не кончится, мы все это прекрасно понимаем. Ты присягнул, по сути, в том, что не будешь причинять нам вред или сознательно нам мешать. Ты – почетный гость «Сияния», мы обращаемся к тебе с просьбами, ты занимаешься тем, что тебе интересно. Ты – сам по себе, отдельно от нас. Ты не разделяешь наши цели и задачи. Ты не будешь нам помогать, если тебя не попросят. Ты – не часть происходящего, а лишь наблюдатель с возможностью вмешиваться. Тебя это устраивает?
Я промолчал.
- В таком состоянии ты долго не пробудешь, это очевидно. Что должно измениться, чтобы ты снова начал жить, а не ждать? И чего ты ждешь? Подходящего повода наплевать на договор с Ралом, чтобы захватить корабль и двинуть обратно в Вихрь, воевать с Зо? Знамения Четверки?
- Ты можешь конкретно сказать, чего вы от меня хотите?
- Чтобы ты был с нами.
- Я с вами.
- Нет. Сейчас ты с Зо Сахаалом. Дважды. Во-первых за себя: вынашиваешь планы мести. А во-вторых за самого Зо Сахаала – с его легионом, с его мертвым примархом, с его потерянной короной. Хотя на самом деле тебя нет ни там, ни там. До Зо тебе физически не достать, а легион и корона вообще не…
- Замолчи! Не упоминай Легион. Ты не понимаешь, о чем говоришь, – против собственных ожиданий, я почти не повысил голоса.
- Я очень даже понимаю, о чем говорю. Единственный на этом корабле, кто по-настоящему понимает, что для тебя Легион. Потому что со мной всё прошлое Лема. Там есть, за что мстить и что оплакивать, поверь мне. И мои братья не упустят случая этим заняться. А я буду им помогать, потому что мои братья – это мое настоящее, у меня с ними одна дорога. Но их прошлое – не моё, лемовы раны – не мои. И мы, все трое – твое настоящее, Тиб. Нас можно убить, с нами можно дружить, это уж как тебе больше нравится. А ты живешь в прошлом, причем в чужом.
Я покачал головой.
- Ты сказал много слов, часть из них повторяется, часть просто сотрясает воздух. А я спросил, чего вы конкретно от меня хотите. Ралу надо, чтобы я носил ваши цвета?
Дэнни вздохнул.
- Например.
- Не возражаю. Пусть доспех перекрашивают, как вам хочется.
- Тиб, я не этого…
- К бою.
- Тиб…
- К БОЮ!
- Да, наставник.
Через два дня наступила пора очередной тренировки в броне. Я приказал доставить её в мою комнату. Отослал рабов и долго смотрел на чистую белизну и сверкающее золото, изящные строгие линии вместо изломанных молний. И тьма, которой мне так не хватало на этом корабле, проснулась внутри меня и плеснула сплошной чернотой Ностраманского неба.
- Здесь не хватает отделки,- произнес я вслух и вызвал раба.
Я оторвал ему голову и за волосы подвесил к бедренной пластине. Кожей с кистей рук украсил пояс. Еще несколько длинных лоскутов кожи закрепил на наплечнике. Полюбовался результатом, и вызвал следующего раба.
Вместо него вошел Дэнни.
- Я думал, трофеи берут от врагов. Воистину скорбны твои дни, о могучий, если ты не брезгуешь жалкими останками раба.
Я по-птичьи склонил голову на бок, глядя как он подходит, осматривает украшенный доспех, останавливается в шаге от меня, глядит с тревогой и сочувствием.
- Как тебе помочь, Тиб?
Я хрипло рассмеялся.
- Разве я не приказал тебе продолжать упражнения? Почему ты не в зале? Ты ослушался меня, человек.
- Опасный момент, да? – меланхолично произнес Дэнни.- Повелитель Ночи имеет все основания наказать человека. Строго и по делу.
И без перехода холодно приказал:
- Легионер Тибериан, определись с реальностью, в которой находишься.
Именно приказал. И тьма внутри меня подчинилась.
Я рвано выдохнул и сплюнул на и так загубленный ковер.
- Ты упорно стараешься умереть! Какого демона тебя принесло?
- Тиб! – не менее злобно отозвался Дэнни.- Мы свалили от Зо Сахаала, ты понял? Я не желаю его видеть в твоей комнате! И грязищу эту!
- Ты? Не желаешь видеть? В моей комнате?
- Не желаю! Могу я желать или не желать? Не хочу. Я не пытаюсь командовать, я просто действительно не хочу. Не пускай его сюда, Тибериан, пожалуйста! – И он просительно улыбнулся.
Я понял, почему его приказ сработал. Тьма не разглядела в нем жертву, от него не пахло страхом вообще. Он словно выклянчивал день отдыха, а не рисковал украсить собой доспех. Я тяжело опустился на край ложа.
- Смертный… Выйди. Дай мне время успокоиться, – я обнаружил, что тоже почти упрашиваю его.
- Ты уже посидел тут один. Я буду молчать, обещаю.
Я чуть промедлил с ответом, и Дэнни воспользовался паузой. Он с ногами залез на кровать и уселся, прижавшись спиной к моей спине. И замер.
Это было так неожиданно хорошо: не видеть и не слышать его, но чувствовать спиной живое тепло. Я передумал его выгонять. Сидел неподвижно, созерцал дело рук своих, и думал, что человек прав. Растерзанный раб на полу был грязища, и ничего больше. Да и на броне тоже. Когда мы вынырнем в Империуме, я найду повод и подходящую планету, чтобы вспомнить традиции Легиона. Но конкретно на этом корабле устрашающие трофеи действительно выглядели неуместно. И раб был хороший, грамотный, гимны декламировал. И ковер мне нравился.
Я пошевелился и Дэнни подозрительно шатнуло.
- Смертный, ты там спать пристроился? – изумился я.
- Ну вот, спалился…
Он вынырнул у меня из-за спины, действительно слегка осоловелый. Логично, гоняю я его хорошо, он устаёт. Но заснуть вот так, за спиной у неадекватного легионера Хаоса?
- Тепло, уютно, – он глянул на останки на полу и хмыкнул. Потом поднял взгляд на меня. – Пошли что ли, наставник? А то видишь, расслабился я у тебя.
Несколько часов прошли в незначащих упражнениях. Потом я всё же послал уборочного сервитора в свою комнату. Потом приказал рабам отмыть доспех. Это был день тренировки в броне, и я не собирался отменять ее. Дэнни категорически настоял на том, чтобы самолично помогать мне облачаться. Впрочем, я уже был почти спокоен. Более того, Раловы цвета вызывали у меня меньшую неприязнь, чем неряшливые разводы. По окончании тренировки я не поспешил, как раньше, избавится от брони, а вызвал Дэнни и некоторое время развлекался, на практике демонстрируя ему возможности доспешного Легионера. Сполна ощутив, насколько обычный человек жалок и беспомощен в руках космодесантника в полном облачении, Дэнни с явной радостью помог мне снять броню. Я еще немного повеселился, отправив его приседать в моих наплечниках. Потом он повторил это упражнение в награду за реплику о том, что я-то «эти штуки» на себе не таскаю, их остальная броня держит. Когда он не смог в очередной раз разогнуться, я ехидно напомнил, что именно это и называется «проверка пределов возможностей». Дэнни насмешливо улыбнулся прямо сквозь болезненную гримасу.
- Нет Тиб. Это называется «нашел способ отыграться».
- Что ты сказал?
- Глупость сказал, наставник. Виноват! – и по чересчур легкому тону я понял, что сейчас он действительно раскаивается в произнесенных словах.
- За что мне отыгрываться? На тебе?
Человек как раз смог подняться и стоял теперь, уперевшись ладонями в колени. Он опустил голову и короткие фразы падали из-под волос вместе с каплями пота.
- За броню. За ее цвет. За то, что она тебя бесит. За то, что ты с этим бешенством сам не справился. За то, что я тебя остановил.
- Ты говоришь глупости, смертный. Ты сам просил серьёзных нагрузок, и не впервые не справляешься с ними.
- Но впервые это доставляет тебе удовольствие.
Я не ответил. Дэнни осел обратно на пол, поджав под себя ноги. Двумя руками откинул с лица волосы и посмотрел на меня устало.
- Понимаешь, Тиб, вот это – одна из доблестей, ценимых моими братьями: знать почему ты поступаешь так или иначе. Вот я завел этот разговор очень не вовремя – почему? Потому что ты меня действительно качественно дожал сейчас, и первую фразу я ляпнул, не подумав, чисто от бессилия. А почему ты меня дожал именно таким образом, всячески тыча меня носом в свой свежевыкрашенный доспех? И с каких пор тебя настолько веселит зрелище человеческой слабости?
- Ты сам просил предельных нагрузок.
- Ну, значит это у меня истерика от усталости. Одна из наших задач как раз в том и есть, чтобы выявлять вот такие мои слабые стороны. Продолжаем?
Я отправил его растягиваться, а сам собрал на гравиплатформу доспех. Довольно скоро со мною связался Лем, и попросил, когда это будет возможно, отпустить Дэнни пообщаться с братьями. Интересно, он сам обратился к Лему, или за нами так пристально следят? И еще интересно, его вызвали отчитывать или жалеть? Я обнаружил, что совершенно не представляю взаимоотношений близнецов между собой. Рал и Лем так убедительно изображали единый разум и единую волю, что этот вопрос не приходил мне в голову. Дэнни явно обозначил свое отличие от них, но при этом я не мог представить его разговаривающим с братьями. При мне он связывался с ними по нейролинку, и скорее всего, это был просто короткий обмен сведениями. На офицерском собрании братья обращались друг к другу вслух, и это явно был ритуальный спектакль, а не потребность. И почему же сейчас им недостаточно нейролинка?
Я с удивлением понял, что знаю ответ. Дэнни сам показал мне его около полусуток назад, когда молча прижался спиной к моей спине. Близнецы умеют использовать не только слова, но и собственные тела. Я фыркнул, отгоняя похабнейшие картинки «утешения», или, хуже того, «неодобрения» братьев. Хотя может и угадал, и Рал и сам Дэнни не стеснялись подобных отношений.
Я запнулся на мысли, что действительно отыгрываюсь. Мне доставляло удовольствие думать о Дэнни в нелепом, лучше непристойном ключе. Чем глупее, тем лучше. Кажется, люди добились своего, теперь близнецы, а не Зо Сахаал занимают мои мысли. «Будь с нами», да, человек? «В курсе, что и как мы делаем». Что ж, посмотрим.
Дэнни вернулся через полтора часа, бодрый и спокойный. Я взял его в спарринг, дождался, пока он выровняется и поймает ритм и тогда спросил:
- Зачем они сдернули тебя с тренировки?
- Проверили, что я не уйду в разнос, - проговорил он, явно более занятый своим клинком, чем разговором.
- Угроза твоей психике была так велика?
- Не то, чтобы. Просто ситуация опасная.
- Я тебя не понимаю.
- Ты можешь убить меня очень быстро. Я могу чуть медленнее превратить тебя в машину для убийства, которая с меня же и начнет, но мною не закончит. Примерно в четыре фразы, причем не обязательно произнесенные подряд. Братья решили проверить, что я не настолько опечален, чтобы произносить остальные три с половиной фразы. Разумная предосторожность. – Тут он впервые отвлекся от меча настолько, чтобы изобразить насмешку. – Я не сказал тебе ничего неожиданного?
- Пожалуй, нет.
- Я был уверен в этом.
- И как же они это проверили?
- Посредством вербальной коммуникации. Спросили, то есть.
- И твоего ответа достаточно?
- В определённых условий-яхых! - всё-таки он отвлекся.- Хороший метод тренировать внимание, я отчетливо не тяну. Продолжаем?
- К бою. Каких условиях?
Он несколько секунд молчал, выверяя движения, потом отозвался очень монотонно, явно стараясь не увлекаться разговором.
- Рал смотрит в Торрестус. Почти всегда. Он сказал Лему, что я иду сквозь пламя, неся порох в сердце. Лем встретил меня, мы поговорили, потом Рал сказал, что юные демоны насытились и нельзя мешать детям играть, охота мчится, но страха нет. Это не противоречило моему самоощущению и выводам Лема. …Переводить с птичьего на легионерский я в бою точно не могу, извини.