– Негоже добрым людям кровь друг другу из-за пустяка пускать.
– То не пустяк! – сказал второй. – То приказ нашего господина!
– Ну, а я щас своего господина позову, то-то будет веселье! Говорю, прячьте оружие да идите себе с Богом!
Двое посмотрели друг на друга, оглянулись. В этот момент в закуток повалил народ. Да все, как один, на рожу косые. Откуда только столько взялось? Тот, который ему рожу бил, только сплюнул да нож спрятал. А этот, который у стены стоял, подхватил с земли какой-то ящичек, сделал жест, мол, «извини» и куда-то делся. Деркач даже не понял, куда. Первый повернулся к шорнику и изобразил зверскую рожу. Прошёл мимо, слегка задев плечом.
Дурацкая какая-то история. Вольфгангу Деркач о том рассказывать не стал. Да только за вечерней трапезой подбежал вдруг к нему какой-то малец, подёргал за рукав.
– Пойдём! Тебя тятя зовёт!
– Извините, я сейчас, – но на него никто не обратил внимания.
– Где твой тятя? – спросил Деркач, выходя из трактира.
– Пойдём! – потянул его мальчишка. – Тут недалеко. Вот, заходи!
И не хочешь, а зайдёшь. Потому что стоит возле дверей охрана и смотрит на тебя. Двери перед тобой отворяют. Нутро прям кричит стоит «Беги, глупец!», а куда бежать? Побежишь – догонят, да ещё спросят: «Чего убегаешь?». И докажи, что тебе просто внутрь не хочется!
Деркач на деревянных ногах шагнул в дверь. Ох, вот чего его дёрнуло вмешиваться в разборки на рынке, а? А сейчас даже никто не знает, где он и что с ним. И не спасёт никто. А, однова живём, кому он нужен? Вольфу? Да у барона и без него навалом слуг. И вот только что перед дверями стоял трясущийся и обмирающий от страха мужичок, внутрь вдруг шагнул вальяжный, самоуверенный мужчина. Прошёл по коридору. Поднялся по лестнице. Вошёл в комнату.
За столом сидел молодой вельможа, разодетый, с длинными холёными усиками, но бритым подбородком. Посмотрел на вошедшего, хмыкнул, махнул рукой, приглашая в кресло. Деркач уселся. Кресло было мягким, сидеть на таком оказалось непривычно. Он даже не понял, нравится ему барская мебель, или нет?
– Сударь, а скажите-ка, правду ли мне рассказали, что вот вы вот так вот прямо взяли и вступились за моего курьера?
Вся бравада слетела, как пух. Решительно ломанувшийся в последнюю битву Деркач вдруг оробел.
– А это был ваш курьер?
– А, то есть, вы, милейший, вообще были не в курсе происходящего? А что здесь везли – тоже не знали? – вельможа указал на ящичек, стоявший перед ним. Крышка была открыта, и стоило приподняться – можно было и заглянуть.
– Нет. Я вообще не знал, что они делят. Смотрю, люди дерутся. Уже за ножи схватились. Нешто я мимо пройду?
– А за свою жизнь вы не опасались?
– Да моя жизнь вообще и медной монетки не стоит. Что с меня взять?
– И вы рискнули своей ничтожной жизнью просто ради незнакомого вам человека…. А то и двух. И не смутило, что они иноземцы?
– Так это ж… Это ж только хуже! Значит, случись что – наших хоть искать будут, а так – никто не поможет даже… Не по христиански это!
– А вы в Христа верите?
– Да, есть такое.
– И что, из-за этой веры вы совершили столь дерзкий поступок?
– Да причём тут моя вера? Просто не хотелось, чтобы люди друг друга поубивали. Что, для этого какая-то особая вера нужна?
– Вообще-то да, – вельможа весь разговор смотрел исключительно в ящичек, а тут поднял глаза. – Вообще-то на самом деле людей приходится долго уговаривать, чтобы они друг друга не убивали. Но как бы там ни было, а вы совершили геройский поступок.
– Я?! – изумился Деркач.
– Как мало надо, чтобы оказаться героем, правда? Всего минута промедления – и вот, этого ящичка у меня бы не было… А ведь в него вложено столько денег и труда… И всё бы оказалось бы напрасным, если бы не ваша героическая самоотверженность. Однако, скажите, что бы вы хотели в награду?
– А жену мою вернуть сможете?
– Сбежала с другим? Разлюбила? Поссорились?
– Умерла.
На вельможу это не произвело ровно никакого впечатления. Он ответил таким же спокойным и вежливым тоном:
– Нет, этого не смогу. А что-нибудь попроще?
– А зачем оно мне? Я живу только чтобы отомстить.
– О! Месье ещё и мститель! Бесстрашный мститель, не обделённый человеколюбием и не имеющий забот в этом мире! И кому же?
– Дракону.
На холёном лице с усиками впервые появилось хоть что-то, напоминающее чувства.
– Однако! В одиночку?
– Нет. Барон Рауфер согласился взять меня в свою… свиту. Я ему помогу, и тем отомщу.
– А дальше?
– А что «дальше»?
– Что вы будете делать дальше? После того, как отомстите?
Деркач задумался.
– Вижу, – тут же отреагировал вельможа, – не знаете. Тогда сделаем так. Мне не жаль для вас ни золота, ни роскошных нарядов, но и тратить их впустую я тоже не хочу. Вы не получите с того ни удовольствия, ни пользы. Сделаем так. Симон!
Дверь отворилась и вошёл слуга.
– Симон, кликни нам Фе.
Слуга кивнул и вышел. Подождали. Дверь снова отворилась, и вошёл узкоглазый и круглолицый мужик, сам себя в ширину толще.
– Фе, своди вот этого достойного господина к своей тётушке. Пусть она с ним поговорит. Если кивнёт – научишь его знаку. И объяснишь, что за знак, когда и где его можно, а где лучше не надо. Если не кивнёт – то просто отпустишь. А если он сам не сможет дойти – проводишь.
Обратился к Деркачу и самым ласковым и серьёзным тоном сказал:
– А от меня лично – огромное «спасибо». Таким бы людям жить да жить, земля была бы счастлива! До свидания.
– Ага, – невпопад ответил Деркач.
Потоптался, неловко поклонился и пошёл к двери.
Огромный и молчаливый Фе повёл Деркача куда-то в дебри города. Здесь он никогда не был и обратно бы сам, наверное, и не вышел бы. Хорошо, что этот усач приказал обратно вывести. Задавать вопросы этому бугаю совершенно не хотелось, хотя куда они идут – было интересно. Но шли недолго. Поплутав по каким-то переулкам и протиснувшись между домами, они оказались в тихом дворике, грязном, неухоженном, с курами и рывшимся в земле поросёнком. А вот домик, стоящий в нём, резко не соответствовал третьесортному деревенскому окружению. Он был сложен ровной кладкой, выкрашен, да ещё и украшен какими-то узорами. Над дверью были нарисованы ещё две арки, синяя и красная. Красная была вообще непонятной, какие-то колонны с завитушками. Между ними была намалёвана аккуратная синяя дверь. В которой уже была настоящая, деревянная. Фе вошёл туда, жестом велев Деркачу стоять снаружи. Торчать в одиночку в этом дворике было неуютно. Но и бежать тоже уже глупо. Мало ли что? А главное – куда? Но Фе скоро вышел, махнул рукой и сказал:
– Зяхади. Тама повидишь.
Деркач глянул в проём. Как-то боязно заходить. Ну, не мог же этот усатый таким образом отправить его на смерть? Ах, он же уверял, что смерти не боится. В раю увидится с Дусей. Так почему так страшно? Он решительно шагнул в проём, понимая, что боится не смерти, а вот этой неизвестности.
За дверью был коридор. В конце коридора – дверь. Деркач её и открыл, а что тут сложного? Комната, захламлённая так, что любой селянин решил бы, что это сарай. Стол с зелёной скатертью, с той стороны – кресло. В кресле сидела седая женщина. Смуглая кожа, крупный нос, полные щёки. Плечи и грудь под стать. И взгляд раскосый, явно тётушка тому Фе.
– Проходи, садись, – сказала она голосом странным. Он когда-то был мелодичным, сейчас же надтреснул, и скрёб по ушам, оставаясь богатым и музыкальным. – Молодец, боишься того, чего надо.
Вот тут Деркач испугался ещё сильнее. Почти по-настоящему.
– Ты ведьма?
– Можно и так сказать, – хрипло засмеялась она. – Но неужто ведьма страшнее дракона?
– Не знаю, – Деркач всё-таки сел.– Я никогда не видел ни тех, ни других.
Ведьма неожиданно откинулась назад и захохотала.
– Вот теперь я вижу, почему тебя ко мне прислали! – она подхватила со стола платочек и изящно промокнула уголки глаз. – Нет, какой ты… забавный! Значит, слушай меня. Ты на того дракона сильно сердит?
То, что ведьма, впервые увидев его, сразу же правильно узнала и про дракона, и про чувства – впечатляло. Но вот ответить на её вопрос он не смог бы… Честно.
– Сам не знаю…
– Вижу. Потому и спрашиваю. А если я тебе дам с женой твоей поговорить – простишь дракона?
Деркач крепко сжал челюсти, аж желваки выступили. Он прекрасно понимал, что месть дракону – это просто цель его нынешнего существования. Если не это, то он не знает, чем заниматься, что делать. И перед женой стыдно, и перед соседями. А перед собой… А, что уж говорить, и перед собой тоже стыдно. Но в другом. Если он простит дракона, то получается, что и жену не любил? Твёрдо взглянув женщине в глаза, Деркач ответил:
– Про то, что Дуся дракона простила бы – сам знаю. А я не могу!
Ведьма ещё раз внимательно осмотрела его, с головы до ног и обратно.
– Ну, нет так нет. Не в том важность. На дракона тебе идти в любом случае. Одно тебя прошу, не приказываю, не принуждаю, просто прошу: смотри вокруг! Как бы ни было больно, как бы ни пыжился ты, а вдруг встретится по пути женщина, обделённая мужской лаской? А коли вдруг в твою голову полезут сомнения – вспомни, что сегодня ты отказался спросить о том у жены.
Деркач встал.
– Сядь, я ещё не закончила.
Деркач посомневался. С одной стороны, советы этой дуры ему ни на что не упали. С другой – она говорила с такой властной уверенностью, что хотелось ей верить. И мало ли что, вдруг потом всё это окажется важным и нужным?
– Ты почему в кожемяки подался?
Деркач усмехнулся.
– Ты ж, вроде, всё и сама знаешь. Чего спрашиваешь?
– Могу и сама ответить. Хочешь, скажу?
– Ну, скажи.
– Струсил ты в детстве, что самый слабый в семье был. Думал, не потянешь землепашество. Лошадей боялся. Мышей боялся. Да, вижу, вырос ты, поумнел. Но по-прежнему боишься. Не возражай мне, страх – это нормально. Страх – это страж. Человек боится того, с чем не может сам справиться, это правильно! Но часто он боится и просто так, по привычке. От того делает глупости такие, что если ему самому рассказать – потом смеяться будет. Потом – будет, а сейчас – делает. Оттого тебя спрашиваю. Не потому, что мне интересно, а чтобы ты сам задумался. Когда придёт время – может, не сделаешь глупостей. Но когда вы нас, ведьм, слушали, а? Приходите, платите такие деньжищи, а всё равно не слушаете…
– Я ничего не платил.
– Поэтому можешь и не слушать? Ну, иди, иди.
Деркач встал и вышел. Фе посмотрел на него и собрался идти внутрь, но Деркач его остановил:
– Ничего мне от вас не надо. Отведи меня назад и можешь быть свободен.
Фе некоторое время смотрел на шорника, потом вдруг вытянул губы дудочкой и мазнул пальцем по щеке от уха до рта, угукнув в это время. Потом ещё раз повторил. Потом ещё раз.
– Поняль? Если на базаре какой падайти и абижать – так сделяй. Проста так не деляй. Тока если савсэм-савсэм плёха. Никому не показывай. Кому покажешь – башка секир. Обоим!
Деркач шёл и думал, что ему совершенно нет дела до всяких тайных обществ, до таинственных знаков, он не собирается никому ничего показывать. Единственное, что его сейчас заботило – это что он скажет барону. Тот будет интересоваться, где был и что делал его подопечный.
Вольфганг поинтересовался. Заинтересовался и ответом. Нет, прорицателей всяких разных мастей и рангов существовало преогромное количество, но это были в основном нахальные прощелыги, заманивающие клиента тем или иным способом. То, что данная бабулька не взяла с его соратника ни монетки – заинтересовало барона настолько, что он даже не особенно выпытывал, с чего бы Деркача к ней вообще понесло. И несмотря на поздний час сам направился в указанный дом.
Но бабка оказалась настоящей провидицей. Задумчивый барон всю обратную дорогу молчал, и только вернувшись в постоялый двор, затребовав вина, тушёной капусты с телятиной, поделился со всеми результатами похода.
– Хитра бабка. Она предвидела, что я к ней приду и о чём буду спрашивать. Там какой-то китаец сидел. Он передал мне это.
И бросил на стол пергамент. Эльфинор первым подхватил его, вчитался. Хрюкнул, пытаясь сдержать смех. Неграмотный Деркач вопросительно посмотрел на барона. Будь он таким один – вряд ли получил бы ответ. Но Марта поддержала шорника:
– И что там?
– Там в не особенно изящных выражениях сказано, что я – плод греха мокрицы и таракана, что до настоящего рыцаря мне ещё расти и расти, и много других лестных выражений.
– Да! – вмешался Эльфинор. – Вот это, например «Заруби себе на своём длинном хрене..»
– Эльфинор! – рявкнул Вольфганг, но парень только захихикал и продолжил чтение. Слава Богу – на этот раз молча.
– И вот в таких вот выражениях мне было категорически указано, чтобы я продолжал задуманное, обязательно нашёл дракона…
Барон посмотрел на Эльфинора, явно прочитавшего что-то особенно заковыристое, потому что открыл рот и покачивал головой.
– … и чтобы Эльфинору отрубил руки и вставил в одно место.
Тут уже засмеялись все сидящие, кроме стрелка.
– В общем, мне предрекалось, что если дракон будет подстрелен издали, то это приведёт к неисчислимым бедам (там перечислено, к каким именно), и что следует мне с ним сразиться лицом к… морде, видимо? Но там написано «Лицом к лицу». Желательно – без свидетелей.
– По возможности, – тут же уточнил Эльфинор.
– И только этот исход поединка можно будет считать удачным, всё остальное – это бездарно про…
– Просранное, – тут же зачитал нахал.
– Да, именно так. В общем, потерянное время и подарок судьбы. Вот такие вот дела.
– Ты знаешь, – Эльфинор вернул пергамент барону, – во-первых, это документ. Если бы она тебе наплела с три короба – похоже было бы на обычное враньё.
Рыцарь кивнул.
– А так тут каждую букву можно обдумывать и разбирать! А потом сравнить с результатом. Очень это странно. Редко прорицатели утруждают себя оставлением свидетельств. Будешь выполнять её требование?
– Если она окажется права – почему нет?
– А что за требование? – не смог удержаться Деркач.
– Да там в конце….
– Эльфинор! Вообще-то спрашивали не тебя.
Деркач даже не поморщился. Он всего два дня был на службе барону, а уже понял и принял правила игры. Наглый юнец нарывался всеми возможными способами, но Вольфганг по каким-то причинам его не окорачивал. Почему – не очень даже интересно. Просто это так, и всё. Но сам бы Деркач такому сломал бы уже что-нибудь.
– В конце там выдвинуто требование. Мол, в случае успешного похода против дракона отдать то, что нам будет не нужно, этой самой бабке. Точнее, великой пророчице и предсказательнице. С одной стороны, то, что нам будет не нужно – можно и отдать. С другой стороны, до этого ещё дожить надо! Может, всё это – лапша высшего сорта и годится только для посещения уборной?!
Деркач посмотрел на пергамент. На лапшу он не походил никаким образом. Слегка помятый тонкий, жёсткий листок… Что с ним делать в уборной – он тоже плохо представлял. Читать, сидя над дырой? Очень странные у рыцарей обычаи. Но, судя по всему, остальные поняли. Так что Деркач не стал позориться и промолчал. Посидели, подождали, пока Вольфганг закончит ужин. И разошлись по комнатам.
Лежа в кровати Деркач размышлял о том, как странно чувствовать себя чьим-то слугой. Формально он служил барону Рауферу. Но никакой «службы» не ощущал. У него была своя комната, оплачиваемая тем же самым бароном. Его кормили. Вокруг оказалась масса интересных вещей, о которых он даже слыхом не слыхивал в своих Выселках. Те же драконы. Оказалось вдруг, что это не сказки для малых детей, что эти монстры на самом деле где-то живут, и кто-то с ними дерётся. Как можно сражаться с летающим огнедышащим монстром с две коровы размером? Или ему показалось? Да нет, дракон был и впрямь велик! Впрочем, скоро у него будет шанс посмотреть на зверюгу живьём. А вот что делать с предсказанием этой бабки? Он вспомнил старуху, которая хохотала, глядя на него. Да, а бабулька-то весёлая! Вон, и Вольфганга тоже обложила так, что и вслух было прочитать стыдно. Но ему из всех предсказаний досталось самое странное. Всего-то «Смотри вокруг». Вдруг попадётся женщина, обделённая мужским вниманием… Да кто? Точнее, их навалом, тех женщин. Но они либо ещё лежат в колыбели, либо уже стары. Деркач попытался вспомнить, а сколько лет самой ведьме? И понял, что вообще не помнит, ни лица её, ни фигуры. Только общие жесты и движения. Он даже не был уверен сейчас, старуха ли она? И сам испугался своих мыслей. Не могла ли ведьма его приворожить? Ведь стоит только подумать об исполнении предсказаний – как они сами начинают лезть в голову и в жизнь. Нет, тьфу, тьфу, тьфу, прочь, нечистая! Господи, к тебе взываю: иже есть ты там, в небесах, защити от Лукавого, да пребудет имя Твоё, да сбудутся чаяния Твои… Твои, но не мои.