Утро в который раз вызвало ощущение какой-то неправильности. Деркач вскочил ни свет, ни заря. И оказалось, что делать – нечего! Господа ещё спали. Ну, что ж. Постылый быт никто не отменял. Перемена белья, постирать ношенное, подшить расползающееся. Второй вышла Марта.
– О! Сразу видно, бобыль. Помочь?
– Да нет, что ты. Мне всё равно делать нечего. Что я, в окно буду смотреть, пока ты тут моими тряпками будешь заниматься?
– Нечего делать? Тогда вот тебе, есть работа по твоему умению.
Да, кожаных вещей у них оказалось просто тьма! Кроме сбруи для лошадей, которую тоже следовало проверить и подновить, были и сапоги, и элементы одежды, и украшения, и ещё масса всего непонятного. А поскольку кроме Марты шить никто не умел – то вдвоём с Деркачом они занялись пересмотром и ревизией походного барахла. Вышел барон, обнажённый до пояса. В простых холщовых штанах и незастёгнутых ботфортах он ничем не напоминал рыцаря. Разве что шрамами, но их и у обычного мужика частенько навалом.
– Красивый! – кивнула на Вольфганга Марта.
Деркач задумался. Он не мог понять, красив ли барон? Широкоплеч, мускулист. Борода красиво пострижена, распущенные сейчас волосы покрывают плечи. Потом задумался об оговорке Марты. Кто она ему? Он вообще не разбирался в отношениях этого маленького коллектива. Вот, скажем, Эльфинор. Наглец, нахал, выпендрёжник. Но – любимчик, которому всё спускается с рук. Почему? Кто знает? Та же Марта. Воительница, со своим комплектом доспехов и оружия. Но ведёт себя, как служанка. Единственный слуга (он же оруженосец) – Ханс. Парень тихий, но, как и все оруженосцы, прекрасно владеющий тем, что носит. Он тоже вышел во двор и они с бароном устроили «ленивую битву», вроде бы как с оружием, но в руках ничего не было. Кто-то из постояльцев даже прикрикнул на них, мол, мешаете! Барон с Хансом без возражений отошли в сторонку и продолжили. Деркач думал, что вот так рявкнуть на барона – можно и без головы остаться. А может, этот кто-то ещё важнее Рауфера? Плохо быть деревенщиной. Перед каждым пояс гнуть, потому как если не поклонишься – могут и голову срубить, и правы будут! А от этого каждая дрянь считает себя выше тебя. Эх, господи, прости меня, грешного! Кроме уже указанных лиц в походе участвовали наёмники, братья Эрих и Шварц, но, как и любые наёмники, они лежали пузом кверху, пока не поступит конкретный приказ. С Мартой они заигрывали, но было видно, что это просто внимание особе с сиськами, потому что у неё – есть, а у них – нету. Ничего серьёзного там даже не предполагалось, и понятно это было даже Деркачу. А вот то, что Марта так сказала про Вольфганга… Значит ли это, что в походных условиях она заменяет барону жену? Кстати, а женат ли Рауфер? Про это как-то не говорилось, а спрашивать самому – только дураком выставляться.
Барон похвалил Марту с Деркачом, дал указание проверить постромки у походного шатра, велел после завтрака с Эльфинором проверить его дальнобойный арбалет. Деркач поморщился, но смолчал. Марта укоризненно посмотрела на шорника и тоже смолчала. Но сам Деркач отметил в уме, что проявлять свои чувства к наглому стрелку – неуместно. Ладно, мы люди теперь подневольные, хозяин что угодно может приказать, будем исполнять. С другой стороны, вроде бы ничего ж не приказывал? А укоризненные взгляды Марты можно и не заметить. Ладно, вот прикажет барон – тогда и заткнётся. А пока что юнец совершенно не заслужил его, Деркача, уважение и смирение. Пусть утрётся!
После завтрака все разошлись кто куда. Деркач же, выполняя поручение хозяина (ишь, хозяин! Надо ж как…) проверял с Эльфинором оружие. Заодно и осмотрел устройство огромного арбалета. Как оказалось, тетива была не кожаной, а железной. Запас металлических струн лежал в отдельном ящичке. В личном общении Эльфинор оставался самим собой: высокомерный, с подколками, он чуть не прямым текстом говорил «Ну, что? Разобрался? Можешь мне чем-то помочь?».
– А часто ли те струны рвутся?
– Не часто. Выстрелов до двадцати могут выдержать.
– Ого, ничего себе «не часто!»
– А ты думаешь, я в день по десять раз стреляю?
Действительно, подумал Деркач. Это оружие редко применяется, так что если даже предположить, что он стреляет всего раз в день… То струна на месяц… Не так уж и плохо.
– А как заряжается?
– Вот так!
Эльфинор с некоторым усилием начал крутить ворот… Банг!
А Деркач получил наглядный ответ на множество вопросов. Как происходит разрыв тетивы и что при этом случается со стрелком.
– Это ты виноват! – вдруг накинулся на него Эльфинор. – Покажи, да покажи! Допоказывался на свою голову!
– Эльфинор! – раздался вдруг сзади голос Марты. – А если бы это случилось в бою, перед летящим на тебя драконом?
Парень раскрыл рот и залился краской.
– Так что чем ругаться, поблагодари мужика. Он, можно сказать, жизнь тебе спас.
– Вот ещё, – тихо пробурчал стрелок и полез за новой тетивой, попутно стирая кровавые капли со щеки. Самым концом струны ему рассекло подбородок. – Недостоин.
– И не надо, – согласился с ним Деркач. – Меня надо обвинять в разной гадости, показывать мне, какой ты независимый и нужный. Только тогда я в это поверю.
И, что удивительно, Эльфинор промолчал.
А через полчаса Деркача поймал во дворе какой-то старичок.
– Слышь, мужичок, подскажи, Христа ради, где тут у вас самый главный барон?
– Самый главный барон? – удивился Деркач. – Ну, я не знаю даже. Одного знаю, а самый он главный или нет – про то не ведаю.
– Пойдёт! – обрадовался старикашка, мелкий сгорбленный, с куцей бородкой. – Я тоже не знаю, главный мне надобен, или нет. Ты уж меня прости, мужичок, я сам из простых, если глупость какую сморозю – не ругай меня, прости, Христа ради!
«А я, значит, уже не из простых», думал Деркач, ведя старика к Рауферу. «Я, значит, уже из благородных. Быстро это я!»
Но, действительно, он и сам ещё позавчера любого из окружения барона готов был записать в благородные или хотя бы в более умные. Потому что он сам не знал, что можно, а чего нельзя.
– Господин барон! – упал старичок на колени. – Слышал я, что набираете вы людей для похода сложного и дальнего! Возьмите меня, я вам пригожусь. А денег я много не запрошу, не думайте! Вам это и вовсе не накладно будет.
За эти два дня Деркач много раз видел Вольфганга в разных ситуациях. Поэтому заметил, что тот усилием воли удерживается, чтобы не расхохотаться.
– И чем же ты мне пригодишься?
– Возница я! – охотно откликнулся старичок. – Лошади – это моё! И пригляжу, и править могу, и за здоровье лошадки отвечу! И не потеряются у меня, вот крест! – он резво перекрестился.
– А сколько ж денег возьмёшь? – не сдержал улыбки Рауфер.
– А вот давай так договоримся. Коли я тебя хоть раз обману или совру – так и ничего мне не плати, а то ещё и плетей дай! Ну, а коли службу верную сослужу, пригожусь да довольным сделаю – сам от щедрот насыплешь мне столько, сколько рука потянет. А сверх того – и не надо мне ничего!
– Договорились. Беру тебя на службу!
Деркач смотрел на традиционное рукопожатие и думал, что как-то это всё очень подозрительно. Откуда они повалили в таком количестве? Он сам назначил вполне конкретную цену за свою службу. И цену, и сроки. Смерть дракона и его участие в ней. Даже если дракона подстрелит Эльфинор – всё равно он лично увидит смерть монстра и сможет плюнуть на его хладный труп. Дуся, не знаю, будешь ли ты спокойна? Поганая ведьма, дала надежду, что можно с тобой поговорить после смерти. Но разве так бывает? Разве можно общаться с мертвецами? Вон, Семён сказывал, что в городе медиумы есть, ты им вопрос – они тебе ответ. Вроде бы как между тобой и мёртвым. Да только поди узнай, сам медиум тот говорит, или не сам? А сердце-то хочет верить! Всё это Деркач прекрасно понимал, поэтому и отказался. А всё равно внутри саднит: а вдруг правда? Вдруг и впрямь может он услышать от любимой женщины что-нибудь утешительное? Что бы он сам себе сказал бы на её месте? Разумеется, пожелал бы счастья. Извинился бы за то, что столько времени висел мёртвым грузом и уж теперь бы пожелал свободы и счастья. Деркач вдохнул. И совсем ему для этого не нужно никаких медиумов, что он, свою жену не знает, что ли? Но и благодарить дракона за столь нежданную «свободу» охоты не было. Лучше бы всё было своим путём. Не так тяжела была его обязанность по уходу за больной, да и привык он уже к этому. А в том, что безответное тело доступно всегда и в любой позе – была даже своя какая-то прелесть. Дуся же никогда не противилась ласкам мужа, ибо внимание ей было дорого, даже если она ничего и не чувствовала. А мужа она любила. Вот такая странная у них была любовь. Но – была! Была… И если бы не дракон – жили бы и дальше, как Бог рядил. А эти? То ведьма, которая загадки ставит: дай мне потом то, что тебе не нужно будет. С одной стороны, может, и не будет нужно, а может, и будет? И этот тоже: дашь потом денег, сколько не жалко. А если одной монетки будет не жалко, он что, за эту монетку работать собрался? Хе-хе! Странные они.
А кроме старика Петра больше Рауфер никого на службу не взял. Хотя приходили ещё человек десять. Пётр же всех обошёл, с каждым познакомился, поручкался да задал каждому по паре вопросов. Деркача спросил, в частности, сможет ли он, если что, коня подковать? Иван честно ответил, что не кузнец. Снять старую подкову да подрезать копыто, пожалуй, что сможет. А вот правильно новую посадить – не уверен. Тогда Пётр спросил, а сможет ли, если что, порванную узду починить? Ну, это просто. Он и новую, если что, сможет сделать. На сём Пётр был удовлетворён и отправился пытать братьев-наёмников.
Не успело солнце сесть за крыши домов, как прибежал Рауфер, и велел всем спешно выезжать. Деркач засуетился: собрать постирушки, проверить, ничего ли не забыл… А как выезжать? У него ни лошади, ничего! Куда ему? Марта позвала в повозку, куда шорник и запрыгнул. Уселся, прижался к обрешётке и посмотрел на удаляющиеся стены постоялого двора, уже почти привычного и обжитого. Их повозкой правил Ханс, Пётр рулил каретой барона, а третья телега везла Эриха со Шварцем. На козлах сидел, если Деркач правильно запомнил, Шварц. Вот и вся команда по поиску и отлову дракона. Немного!
Какие самые нежелательные звуки в вечернем лесу? Вой животных? Да, когда рядом, почти над ухом вдруг взвывает какой-то зверь – непроизвольно передёргиваешься. Но когда к этому нелепому вою вдруг добавляется звон, лязг, вполне себе человеческие крики и ругань, рычание, рёв – страх резко меняется. Вместо мистического страха перед неведомой опасностью вдруг рождается совсем другой страх: быть убитым вполне конкретным мечом или копьём. Ведьма тогда говорила, что страх – это страж. Права, прости Господи! Действительно, как только разум осознал опасность, тело сразу же начинает именно эту опасность избегать. Для начала – упасть на дно телеги. Чтоб стрелой не прилетело. И только потом осознать, что ноги Марты уже мелькнули над обрешёткой. И тогда к страху примешивается стыд. Вон, женщина схватила оружие и куда-то побежала. А ты? Здоровый мужик, а прячешься, как мальчишка. Потому что чем тебя эта телега защитит? Да ничем!
Только эти мысли выгнали Деркача наружу. Но в лесу уже было достаточно темно, двигаться приходилось очень осторожно. Как Марта тут бегает? Да и остальные…
К месту побоища Деркач прибыл последним. Барон, Эрих, Марта и даже Эльфинор – все уже были здесь. А что происходило в лесу было вообще непонятно. Масса серых теней, с рёвом и криками двигались между деревьев, но кто и что – разглядеть было совершенно невозможно.
Ему.
А вот остальные, похоже, что-то видели. Потому что барон сплюнул и опустил меч. Марта насторожено оглядывалась. И только Эльфинор задрал свой нос и с вызовом глядел в темноту.
Не зря.
Что-то свистнуло и глухо стукнуло о дерево, с которого посыпались листья. Эльфинор тут же вскинул лук (Деркач даже не заметил, что он его держит), и куда-то выстрелил. Помедлил несколько ударов сердца, и выстрелил ещё раз. Его никто не остановил. Вдруг барон воскликнул:
– Вот сволочи!
И кинулся куда-то в темноту. Туда же побежал Эрих. Слева выскочил какой-то воин, Марта ещё только поднимала меч, а Эльфинор развернулся и коротко тренькнула тетива. Марта махнула мечом, Деркач не рассмотрел, то ли добила, то ли просто чтобы поучаствовать. Рычание, вой, визг постепенно стихали, остался только скулёж. И он почему-то приближался. Появился Эрих, который тащил на руках чьё-то тело. Барон помогал идти кому-то. Донеслись голоса:
– … а если бы мы не подоспели?
– Нас бы всех перебили.
– Я и говорю: тупицы!
– На всё воля принца.
– Тупицы, своенравные уроды, лысые макаки… Ну, может быть этот случай ему хоть немного вправит мозги!
Барон со своим спутником подошли уже достаточно близко, чтобы Деркач разобрал едва слышный ответ:
– Вряд ли.
– Пойдём, – тронула его за плечо Марта.
Деркач развернулся и полез через кусты обратно к дороге. Только уже у самых телег он обернулся и ему снова стало стыдно. Марта сзади раздвигала ветки, позволяя Эриху проносить свою скулящую ношу. А он тут же побежал обратно, как будто он один во всём мире! Или… Или как будто испугался.
Но на мужика и его терзания никто не обратил внимания. Эрих подошёл к своей телеге и сгрузил ношу прямо в наваленное под ноги сено. И только тут Деркач разглядел, кого же он нёс. Потому что внимание привлёк хвост. Огромный, почти в рост человека лис. Тот же самый или такой же? Пойди, разбери их! Сзади к ним подошли Рауфер и ещё один лис. Второй лис был одет. Он хромал, цеплялся за барона, но шёл сам.
– Я не буду ждать, – сказал Рауфер лежащему на сене лису. – Мне надо срочно ехать дальше.
Лис молча смотрел ему в лицо, тяжело дыша.
– Поскольку ты в таком состоянии запросто сдохнешь, могу сделать для тебя только одно. Добить, чтобы не мучился.
Стоящий рядом с бароном одетый лис коротко взвизгнул. Несколько секунд стояла тишина, только тяжёлое, с хрипом, частое дыхание раненного нарушало её. А потом он тихо выдохнул:
– Я сам.
– Как хочешь, – барон повернулся к нему спиной.
И чуть не столкнулся с Петром, слезшим с кареты и подошедшим к ним.
– Ииить… Это шо с ним, господин барон? Никак, подстрелили хореньку?
– Да, не свезло принцу. Думает, что если голый ездит – то ему всё можно.
– Водички б ему надо…
– Не надо! У него стрела в брюхе. Сдохнет.
– Не, вот так – точно сдохнет. Слышь, малой! – позвал дед Эриха. И выглядело это как насмешка, потому что Эрих был как три Петра. – Вот на тебе фляжечку. И ты ему по крышечке каждые пять минут в пасть плескай. Он от того не сдохнет, но всё легче будет твари божей.
– Какая он «божья тварь», нахер? – сплюнул наёмник, но фляжку взял.
– Какая ни есть, – покладисто возразил Пётр. – Ну, что, господин, едем дальше?
– Поехали, – махнул Рауфер.
И снова телега скрипит и качается под спиной. А сверху проплывают на фоне звёзд чернильные макушки деревьев. Деркач лежал в телеге и переживал. Первый его выезд с бароном показал полную мужицкую несостоятельность как слуги. Что он может? Видеть – не может. Не будь рядом Марты и Эльфинора – его бы зарубили в единый миг. А он бы и не понял, кто и откуда. Внимания к спутникам – никакого. Та же Марта озаботилась помощью, проследила, чтобы ветками не хлестало. А он? Лис этих, кажется, все знают. Только для него они в диковинку. Бесполезная он обуза, и какое счастье, что барон настолько добр, что согласился взять его с собой. В неоплатном долгу ты перед ним, Иван. Господи, благодарю тебя, что послал мне эту встречу и этих людей!
Ехали долго. Деркач успел задремать, и никто не пенял ему за это. А когда поднял голову – въехали в какую-то деревню. Барона здесь, судя по всему, знали, потому что из дома выбежали люди, кланялись, о чём-то спрашивали… Потом побежали, сняли лиса с телеги, унесли в дом.
– Что мне делать-то? – спросил Деркач у Марты.
– Пойдём, устроимся где-нибудь на ночёвку, – ответила та, зевая.
– Ну, спать – это дело нехитрое. Но я ж должен что-то делать? Я ж барону вроде как слуга?
– Он тебе что-нибудь говорил делать?
– Нет.
– Значит, первейшее твоё задание сейчас – выспаться! Когда ты и где понадобишься – неизвестно, а если ты при этом будешь уставший или сонный – и какой ты тогда слуга? Так что пошли спать.
Деркач разыскал домик с резным окошком в дверце, с наслаждением посетил его. И понял, что спать прямо сейчас – не хочется. А в горнице толпился народ, и местный, и бароновы слуги. Сам барон сидел за столом, о чём-то беседуя с хозяином, а на лавке, окружённый фонарями и свечами лежал лис и повизгивал. Возле него суетились две бабки, их окружила толпа человек десять, так что Деркач едва смог заглянуть через плечи… И тут же убрал любопытный нос. Лапы лиса были прочно привязаны к лавке за головой и внизу, а бабки копались в его ране. От этого зрелища здоровому мужику сразу поплохело, тонкие повизгивания лиса сразу же стали едва сдерживаемыми стонами. Да, сам бы Деркач от подобного уже орал благим матом. И он почёл за лучшее убраться подальше, не смотреть. Полежал на полу, сунув под голову свёрнутый тулуп, и опять пришёл к мысли о собственной бесполезности и тщетности. Он собрался убивать дракона. Мстить за жену. И что? От малейшей раны совершенно чужого ему лиса – сам чуть в обморок не падает. Хорош вояка! Что он сможет сделать с драконом? Вот будет радость то, когда они все навалятся на монстра, у того кровь потечёт, а он – бабах, и в кусты?!