Примечания автора:
Ни в коем случае не претендую ни на какую историчность. Созданный моим больным воображением мир - всего лишь фэнтези, стилизованное под древнеславянский антураж. ))
========== Часть 1 ==========
Вековой бор у излучины Каменки считался недобрым местом, коее лучше обойти от греха подальше. Чем именно не угодили росичам стройные островерхие ели, не понимала ни сама Любава, ни даже ее отец Ратмир. А раз волхвы не чувствуют худого, значит, и нет ничего, сейчас, по крайней мере. Может, нечто еще ждет своего часа, но подобное никому не может быть ведомо. Пока сосны и ели таили в себе только утонувшие в опавшей черной хвое звериные тропы и негустой подлесок, грибов и ягод водилось в нем немного и для охоты можно было найти места побогаче. Значит, и ходить туда незачем. Только Любава тайком бегала иногда посидеть на крутом обрывистом берегу Светлояра и с княжеским сыном Святополком без помех встретиться. Никто, кроме Ратмира, о том не знал, и беспокоиться волхву было не о чем. Простая девка давно бы уже опозорила родительскую честь в объятиях красавчика княжича. Но забрать себе невинность девушки-волхва мог только Стрибог или Перун на жертвенном камне в капище. Если будет на то знамение богов. А посягнувшего простого смертного, даже и самого князя, немедленно разразил бы гром. Хотя так это на самом деле или Ратмир все специально придумал, проверить никто пока не пробовал, не нашлось смельчака.
Любава прислонилась спиной к корявому, еще не остывшему после долгого летнего дня сосновому стволу, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Наверное, через пару сотен лет она станет как отец, мудрой и спокойной, далекой от мирской суеты… не вполне человеком. Они и правда не люди, но сейчас Любава чувствовала себя слишком живой и настоящей, больше похожей на девчонок-ровесниц, чем на отца. Все потому, что Ратмир жил на этом свете уже очень давно, Любава точно не знала сколько, пять столетий точно, а ей едва минула двадцатая весна. Девушки из поселения и княжеские дочки не засиживались до таких лет в девках, ровесницы успели стать матерями семейств. Но по меркам волхвов 20 лет ничто, раннее младенчество. Свой первый век, или первый срок человеческой жизни, волхвы очень похожи на людей, изменения начинают происходить после старения и смерти ровесников, родных и близких, просто знакомых, взрослевших вместе с ними. Детство у волхва одно, на заре первого столетия. Первая жизнь, пока живы ровесники — самая настоящая, полная присущих людям страстей и ярких чувств. И маленькая смерть в конце. А после пяти столетий она уже как сон, наверное. Любава пока этого не знала. Женщина-волхв появлялась редко и настоящим волхвом не считалась. Женское ведовство — темное и нечистое, их удел — животные и примитивные силы природы, любовные привороты да помощь в родах, с высшими богами только мужчины беседовать могут.
Противоречить Ратмиру Любава никогда доселе не пыталась, слушать отца, да и вообще мужчину, в их мире такой же естественный и неизбежный ход вещей, как смена дня и ночи. Хотя в других мирах и бывает по-другому, в отличие от простых девушек Любава кое-что об этом знала. И сейчас, все сильнее прижимаясь к шершавому стволу в поисках поддержки и успокоения, мечтала сбежать от судьбы в окно между мирами. Специально создать такое не под силу ни ей, ни даже Ратмиру, увы. Но иногда, очень редко, его можно найти случайно. Порой люди делают это, сами того не желая… и близкие потом лишь гадают, куда без следа сгинул бедолага. Только видно было, и как в воду канул. Не иначе на нехорошее место набрел и прямиком в царство Морены провалился. Что Морены на самом деле нет (в том виде, как деревенские жители себе представляют), равно как Перуна и прочих богов, Любава точно знала. Может, княжич Святополк не даст исполниться планам Ратмира? Хотя куда ему, побоится… Нет в их мире никого, кто не побоялся бы. Увы…
Негромко всхлипнув, девушка смахнула несколько предательски набежавших из черных глаз слезинок. Больше ни у кого в их роду, да и в окрестных тоже, таких не было, все как один светлоглазые. Черные — удел окаянных кочевников и колдунов. Из-за этого к Любаве с детства относились с прохладцей, хоть и восхищались красотой ведуньи. Слишком худощавая на вкус росичей — такая не родит много детей, хотя ей и не надо, Любава тем не менее вызывала срамные мысли во многих селянах и воинах, и завистливые в красавицах. А вот уродись она неуклюжей и бородавчатой, как серая болотная жаба, отец и не замыслил бы такого… наверняка не замыслил.
— Любава!
Ааа… Ратмир не оставит ее в покое так просто, и не деться от него никуда. Или деться?
Любава вытерла рукавом глаза и огляделась, как-будто где-то в сто раз хоженом лесу могло таиться спасение и решение ее проблем. Полная луна давно заливала окаянный бор мертвенно-ярким светом, жутковатым даже для нее. Но это на самом деле хорошо, в полнолуние гораздо легче и быстрее менять облик. Хрупкая белокурая девушка в расшитом особым темно-красным узором белом сарафане неестественно согнулась и встала на четвереньки, на глазах обрастая густой темно-серой шерстью. Чуть заостренный девичий нос превратился в черный собачий, упрямо сжатые пухлые губы в клыкастую пасть, только глаза остались черными и странно человеческими. Секунда — и молодая, похожая на крупную волчицу собака, почти стелясь по земле, прыжками помчалась вглубь ельника, не разбирая дороги, подальше от требовательно зовущего отцовского голоса. Может, убежать от Ратмира навсегда? Прямо сейчас, куда глаза глядят.
Ветки папоротника, пролетая навстречу, били по носу, заставляя негромко фыркать и отворачиваться. Увидев боковым зрением открытое пространство, Любава изменила направление, желая побыстрее вырваться из леса… осталось только прошмыгнуть через странным образом получившуюся арку из искривившихся навстречу друг другу хилых молодых сосенок. Странно, она не помнит, чтобы здесь раньше такое было. Едва сдерживая желание пронзительно завыть на истекающую томящим душу светом, как перезрелый плод соком, луну, Любава оттолкнулась сильными задними лапами, прыгая в проем, и…
Невыносимый для чувствительного собачьего носа удушливый запах бензина, свет фар и гудки проносящихся машин наверняка лишили бы лесного зверя разума и жизнь его тут же оборвалась бы под колесами автобуса или внедорожника, а то и «Бентли», что ничуть не менее обидно. Приземлившись на все четыре лапы посередине одной из оживленных московских магистралей, Любава на несколько секунд растерялась и застыла на месте, беспомощно оглядываясь. Чтобы собраться и приноровиться к реалиям нового мира, ей требовалась буквально минута. Посреди переполненной машинами вечерней дороги этой минуты у нее, к сожалению, не оказалось. Заметив надвигающуюся опасность в виде темного внедорожника, Любава попыталась отпрыгнуть, но… оглушительный визг тормозов и сильный удар в бок, и так и не ставшая привычной реальность начала расплываться и зыбко колебаться на краю сознания, с доносящимися издалека, как сквозь слой ваты, смутными отголосками звуков. Для настоящей собаки столкновение с трехтонной махиной оказалось бы смертельным или выбило из колеи надолго. Любава тоже мгновенно восстановиться не могла и на некоторое время почти потеряла сознание. Полное забытье к счастью не наступило и разум понемногу продолжал постигать новый мир. Парень… молодой мужчина, немного старше Святополка, весьма странно одетый, вышел из машины и подбежал к ней. Похоже, происшествие искренне огорчило его, что удивительно, ни один княжеский воин не стал бы придавать значения подобному казусу, подумаешь, псина какая-то попала под копыта. И дырявые одежды в их мире — удел нищих и сирот, а здесь рваные штаны из плотной синей ткани (джинсы — само по себе прозвучало в голове), вполне себе одежда для богатых и успешных. Таких, как этот владелец стального коня с силой целого табуна живых. А с красавчиком княжичем тот, с кем столкнула ее капризная судьба, если приглядеться, сравнение проигрывал… хотя что-что, а вот это вот точно сейчас совершенно неважно. Был бы человек хороший.
— Ты жива? — опустившись на колени, с тревогой спросил незнакомец и без всякого страха или брезгливости погладил ее по голове. В оставшемся за порталом из переплетенных сосен мире с собаками только волхвы беседуют… а в этом еще и те, кто их сильно любит, возможно, даже больше, чем людей. Определенно странно, но не сказать что незаслуженно. Ответить Любава в принципе могла, но пока не хотела, не время еще для этого, поэтому, слабо вильнув хвостом и дружелюбно ткнувшись носом в ладонь, прикрыла глаза. Не очень-то они собачьи, да и устала она. Вести долгие разговоры посреди проезжей дороги идея не только плохая, но и опасная, даже Любава уже успела это понять. Поэтому, оказавшись на руках (надо же, а она подумала, что в этом мире все избалованные неженки, слабые физически, с их-то техникой), а потом на заднем сиденье, не удивилась и против не была. Немного отдохнуть можно, на таких мягких и удобных полатях ей лежать еще не доводилось и впредь не доведется. Только музыка так себе… не любо ей такое, но придется потерпеть и привыкать понемногу.
— Как тебя зовут-то, собачка? — осторожно положив грязнолапую псину на дорогое кожаное сиденье, задал риторический вопрос ее (как он, наверное, пока считает) новый хозяин. И, не дожидаясь ответа, сел на место водителя.
Могу сказать, коли не шутишь, а правда познакомиться желаешь, и твое имя заодно спросить, раз сам не представился. Только не здесь, а то в аварию попадешь и я вместе с тобой. Хотя мне-то ничего не будет. — Лениво щурясь на пролетающие мимо огни фар и рекламных щитов, размышляла Любава. — А вообще зря ты со мной связался, добрый молодец, ой зря. Пропадешь ведь. Точно пропадешь. Потому что не собачка я, совсем не собачка. Лучше бы тебе меня, окаянную, там оставить или высадить, пока не поздно. Не представляешь, что Ратмир с нами сделать может… особенно с тобой. Я то ему нужна целой и невредимой. Высаживай уже меня, неужели не чуешь неладного, сердце не ёкает, хранитель в плечо не толкает? Плохой он у тебя, значит, не заботливый. Ну бывает, ладно. Сам судьбу свою выбрал или она тебя… и не жалуйся теперь. А все потому, что жалостливый слишком, собачек незнакомых на дороге подбираешь… сам и виноват, получается.
========== Часть 2 ==========
Не та, кем кажется сидела на полу, у ног неосторожно взявшего ее в свой дом, и, удобно положив морду ему на колено, следила за происходящим на большом плоском экране телевизора. Познакомиться со своими собратьями, живущими здесь, она уже успела. Овчарки сразу признали в Любаве высший авторитет и безоговорочного лидера, иначе быть и не могло. Совсем было настроившись пожить несколько дней, а то и недельку, в облике собаки, Любава вдруг совершенно определенно почувствовала, что время ее уходит… уже вот-вот что-то случится, и надо спешить делать хоть что-нибудь. Или все совсем зря. Жаль, что не довелось просто немного пожить и отдохнуть от всего, по-настоящему жаль. Но ничего не поделать, один из главных законов жизни — не страдать из-за того, чего не изменить, и не пытаться помешать предначертанному — Любава давно затвердила наизусть, хотя, может быть, и не полностью приняла сердцем. Иначе не сидела бы сейчас здесь, на искусно сделанном деревянном полу подмосковного коттеджа: княжеским плотникам и строителям такого не построить без помощи волхвов.
— Так как же тебя назвать? — решил вернуться к начатому в машине разговору хозяин. Пока вопрос с именем и отношения не выяснены, Любава решила называть его просто хозяином, логично же, раз она собака. Разговаривать в облике животного она все равно не будет, наверное могла бы, но право не стоит. Еще инфаркт получит… добрый человек. Хоть он и молодой еще для такого, но мало ли. А если мысленно попробовать… услышит он ее, или нет? Обычный человек не сможет по идее.
Любава… Любава я.
— Любаша? — мужчина недоуменно наморщил лоб и заметно развеселился. Совершенно неожиданное слово само собой вдруг пришло в голову и произнеслось вслух. — Ну не знаю, странное имя для…
Тьфу, сам ты Любаша!
Негодующе фыркнув, Любава почувствовала, что катастрофически теряет собачий облик и ничего не может с этим поделать. Неужели Ратмир близко… или просто этот мир, чуждый всяческой магии, отторгает ее. Знакомая волна неприятных ощущений прокатилась по позвоночнику и нестерпимо захотелось завыть, как тогда на луну. Свет белого дня (в данном случае электрической лампочки) на миг померк в глазах…
***
Приобретение чуть было не погибшей под колесами его автомобиля собаки с дурацким именем (совершенно непонятно, откуда она там взялась, как из воздуха появилась) казалось самым ярким событием дня, и довольно-таки длинного ряда предыдущих тоже. Никогда еще Кирилл так не ошибался. Ситуации неожиданного и триумфального вторжения нереального в серые будни ведущего ничем не примечательную жизнь героя ему доводилось наблюдать только в голливудских блокбастерах. Гигантскую летающую тарелку, зависшую над городом, закрыв собой полнеба, ядерный гриб над Кремлем (теоретически более реально, но на практике тоже вряд ли), стройные ряды марширующих по улице зомби. О ведьмах, демонах, колдунах и прочих сказочках для детей и тинейджеров и говорить нечего — таким он не увлекался, не разбирался и даже толком не смотрел никогда.
Про зомби и инопланетян хотя бы занимательно, иногда, а это просто ерунда какая-то, даже не смешно.
Но сейчас, как бы дико это ни звучало и ни выглядело, вместо собаки у ног Кирилла в весьма двусмысленной позе сидела молодая светловолосая девушка, явно сбежавшая с какого-то языческого косплей-феста. Юная красавица стояла на коленях, почти упираясь лицом ему… ммм… между ног, скажем так. Сидеть в подобной позе перед незнакомой девушкой он разумеется никогда не стал бы, но еще секунду назад никаких девушек и в помине не было, а собак можно и не стесняться, в общем. Как он до сих пор думал, по крайней мере. А его руки, в довершение картины маслом, вольготно лежали на затылке незнакомки. Неудобно как-то получилось, конечно… Кирилл поспешил их отдернуть и быстро встал, неловко задев ногой за подлокотник. Девушка же мгновенно, даже быстрее его и гораздо более грациозно, оказалась на ногах.
Мда, теперь осталось только пойти в окно посмотреть, не прилетели ли наконец братья по разуму из параллельной Вселенной, и нисколько не удивиться.
— Ты… ты кто? — наконец обрел дар речи Кирилл, правда, не совсем до конца. Он, разумеется, не бог весть какой златоуст, но обычно не заикается.
— Любава, — без особого выражения ответила девушка, будто он к ней в клубе познакомиться подошел. Хотя такие по клубам не ходят, все больше по шабашам каким-нибудь, причем не для ролевиков. Иначе она никак не могла бы здесь появиться.
— А ты… тебя как зовут? — чуть помолчав, спросила Любава. — Хотя погоди, времени мало… дай руку лучше. — Спокойно, словно ничего особенного не происходило, девушка крепко взяла его за руку тонкими теплыми пальцами. — Ты не против, чтобы я тебя получше узнала? Если против, то не буду, — очень серьезно спросила Любава, заглядывая в глаза. Взгляд сразу утонул в головокружительно-бездонной черноте: в данном случае это не было ни метафорой, ни неуклюжим комплиментом.
— Да… не против, конечно. Пожалуйста. — Кирилл отчего-то смутился, как будто был ровесником девчонки (ей восемнадцать-то хоть есть?) и вовсе не она, а он непонятно как, без приглашения, оказался в чужом доме.
— Кирилл, — чуть нараспев произнесла девушка. — Тридцать лет тебе уже исполнилось, я думала поменьше… жены и детей нет. У нас в твоем возрасте внукам начинают невест присматривать… обычные люди как ты, по крайней мере.
— А ты, значит, необычная? — глупо обижаться на таких мелких пигалиц, подростки все не отличаются тактичностью. Любаша, может, и не подросток, но недалеко от них ушла и по возрасту, и по уму. Как молодежь из команды, они бы сразу подружились.
— Да, я дочь волхва, мы… не совсем люди, понимаешь?
Куда уж понятнее, о чем ты вообще.
Звучит более чем бредово, но после фокуса с чтением по руке и, главное, ее волшебного превращения из собаки в красивую тянку (так, кажется, это называется у ее ровесников) вполне можно и поверить. Тут на самом деле одно из двух: или Любаша правду говорит, или с ним что-то сильно не так. Совсем беда то есть. Что, если подумать, исключено — он совершенно трезвый, наркотиков никогда не пробовал, головой не ударялся и с ума сойти не мог… никто не застрахован, конечно, но так резко и неожиданно, на ровном месте, оно не происходит. Какие-то предвестники обязательно были бы.