— Я нашла портал, случайно, мне повезло… наверное. Ты… ты поможешь мне? — голос девушки дрогнул, черные глаза перестали быть похожими на завораживающие бездонные колодцы, подозрительно увлажнились и приобрели умоляющее выражение. — Ты не прогонишь меня? Разрешишь остаться…
— Да, пожалуйста… Оставайся, конечно, если хочешь, — поспешно ответил Кирилл, чуть путаясь в словах и стараясь не заикаться. Вечер сюрпризов все никак не желал заканчиваться… возможно, и это было еще только начало. Чёрти что просто, охренеть, что происходит.
— Только я послезавтра улетаю… на игру в Петербург. Придется тебе тут одной пожить немного. С собой тебя взять никак не получится, — чуть увереннее продолжил Кирилл, поймав испуганный взгляд, — полностью исключено. Хотя бы потому, что у тебя паспорта нет. Нет же?
— Что это такое? — с недоумением спросила Любава.
— Ясно всё с тобой. Плохо, что его у тебя нет, ну ладно. А лет тебе сколько?
А то еще в педофилии заподозрят.
Казалось бы, он не говорил этого вслух, но…
— А что такое педофилия? — хихикнула Любава. Как будто на самом деле прекрасно это знала.
— Да я ничего такого не хотел… просто…
Чертова ведьма, она мысли читает?
— Только некоторые, двадцать мне… было в моем мире. А так я на самом деле старше тебя, больше чем на тысячу лет.
— Понимаешь, Любаша, дело просто в том, что ты будешь считаться моей девушкой, раз живешь со мной. Иначе этого просто не объяснишь. А по нашему… ммм… законодательству из-за связи с несовершеннолетней у меня может быть куча проблем. Даже если на самом деле у нас ничего и нет… совсем. Но если тебе двадцать, или тысяча двадцать… выглядишь моложе, кстати, то проблем нет.
— Странными вещами у вас люди занимаются. У нас мяч только детишки пинают, и то редко, когда дел по хозяйству нет, — с легким смешком сказала Любава, наблюдая за происходящим на экране. Включать ей футбол было не самой удачной идеей, фильм какой-нибудь больше подошел бы, «Властелин колец» или «Гарри Поттер».
Или «Американский пирог» — на нее смотреть окажется намного веселее, чем на экран…но не стоит, да…
Но Любава пожелала посмотреть, что такое футбол, и попытаться понять, что в нем находят далекие потомки.
Если она может веселиться и пытаться его подколоть, возможно, не так все и страшно. Хорошо бы именно так оно и оказалось и смутные нехорошие предчувствия себя не оправдали. Еще бы узнать, так, на всякий случай, зачем и от кого Любава бежала из своего родного мира. И не явится ли он, или она… или оно, сюда за ней. Особенно оно нехорошо звучит, какой-то совсем хреновый поворот сюжета намечается. Герои ужастиков, как топовых, так и категории «В» имеют одно общее качество — до титров в большинстве своем не доживают.
— Любаша, — что она на самом деле Любава Кирилл, разумеется, сумел запомнить, но ему больше нравилось звать ее именно так. — А ты зачем к нам вообще пожаловала? Если не секрет… и если секрет, поделись уж, пожалуйста.
— Сбежала от отца. Он хотел… — спустя долгое время (казалось, она решила проигнорировать вопрос) неохотно ответила Любава, глядя куда-то в сторону, и опять замолчала на полуслове.
Как же не хочется говорить… и насколько дико оно прозвучит в этих цивилизованных, просвещенных и гуманных реалиях. На первый взгляд. В более же сильном приближении, как она уже давно знает, люди одинаковы во все времена и своей тьмы везде хватает. Где-то она сразу в глаза бросается, а где-то лучше замаскирована толерантностью и гуманизмом, вот и вся разница.
Мой любимый папа (я правда его любила и сейчас люблю, наверное… хотя не знаю). Он уже не человек после стольких веков, оценивать его по человеческим меркам нельзя и любить… сложно. Сам он тем более давно любить разучился. Рано или поздно и я стану такой же… и пойму его.
Ратмир хочет завести наследника… со мной. Потому что так надо. Он точно родится великим волхвом. Ратмир хочет сделать это на ритуальном камне в капище, стать моим первым мужчиной то есть и зачать со мной ребенка.
Сказать такое малознакомому мужчине тяжело, а знакомому еще труднее.
Интуитивно догадавшись, как можно замять неприятный разговор, да и просто соскучившись по человеческому теплу, Любава придвинулась ближе и положила голову Кириллу на плечо. Он уронил пульт на пол и замолчал на полуслове, глубоко вдохнув. Касающиеся теперь его лица волосы Любавы пахли чем-то странным и незнакомым, вызывающим легкое головокружение… хотя, возможно, оно и не от этого совсем. Девчонке просто захотелось на что-то опереться — живое, теплое, материальное и по её мнению безопасное, вот и все. Того и гляди уснет. Сосчитав про себя до двадцати, Кирилл осторожно скосил глаза на ставшее безмятежно-спокойным лицо квартирантки. Необычно длинные ресницы сомкнулись, отбрасывая тень на покрытые легким пушком щеки. А ему, к сожалению, наоборот, спать окончательно расхотелось, хотя завтра придется рано вставать. И почему Любаше никто не объяснил, что прижиматься всем телом к посторонним мужчинам не следует, у них же там должно быть строгое воспитание.
Может она еще и боится спать одна?
Похоже, жанр происходящего этим совершенно из ряда вон выходящим вечером экшена опять поменялся… на комедию типа той, где несчастный герой в похожей ситуации бегал рубить дрова — название из головы вылетело. Только он дрова и топор не держит за ненадобностью, придется что-то другое придумать. Хотя известно чего: на порнохаб зайти и… гораздо проще и эффективнее, чем дрова рубить, в комедии такого не показали, ибо не смешно.
Расслабиться и заснуть, наслаждаясь ощущением защищенности, Любаве не позволил вдруг ставший холодным как лед амулет на груди. Что могло означать только одно — Ратмир узнал, где она.
Что же делать… Что же делать…
Любава не была склонна к бунтарству до сегодняшнего дня или просто не сталкивалась ни с чем настолько неприемлемым. Не делать того, что считает необходимым Ратмир, всегда было превыше ее сил. Реши он просто принести дочь в жертву равнодушным богам, вонзив ритуальный нож в сердце на том самом камне, она бы поплакала и смирилась. Но такое… И он вот-вот заберет ее, Ратмир сможет. Что же… да, кажется, она придумала, что сделать. Как досадить Ратмиру и разрушить его идеальный план… или испортить, по крайней мере.
— Кирилл, — Любава стремительно встала на ноги, увлекая его за собой.
— Что… что случилось? — резкие перемены в настроении девушки и ее неожиданные действия каждый раз сбивали с толку. Минуту назад она почти спала… прижимаясь грудью к его плечу, между прочим. Нехорошо с ее стороны, вообще-то, искушать без нужды. А теперь с нездоровым блеском в глазах и с раскрасневшимися щеками опять вплотную прижимается к нему, совершенно не парясь о личном пространстве. Да что же это такое то. У обычной девушки, ведущей себя подобным образом, можно было ненавязчиво поинтересоваться, не хочет ли она случайно большой и чистой любви, на сеновале. Без кузнеца, естественно. Только Любава, мягко говоря, не вполне обычная девушка, хотя ведет себя, как обычная. Ей Богу, так не честно.
Не отодвигаясь, Любава положила руки на плечи Кириллу, удерживая, хотя он и не пытался отстраниться, и, чуть глотая окончания слов, наконец заговорила:
— Ты… сделаешь кое-что для меня, ладно? Мне очень это нужно, правда.
— Чего? — по прежнему не понимая, что она от него хочет, Кирилл машинально положил руку ей на талию и тут же убрал. — Что такое важное я могу для тебя сделать? Даже не представляю…
— Помоги мне потерять девственность… пожалуйста. Мне очень нужно это сделать… прямо сейчас, — понизила голос Любава, почти перейдя на шепот. Ее и без того излишне румяные щеки вспыхнули еще ярче.
— Что… — Кирилл поперхнулся непонятно чем. Сильнее, чем при своем появлении, Любаве, конечно, уже никогда не удастся его шокировать… но инопланетяне продолжали периодически прибывать новыми партиями, и наверняка вот-вот прилетит какой-нибудь архангел. В их именах он несколько путался, но не суть.
— Мне очень нужно, — с просительными нотками в голосе повторила Любава, положив его руки себе на талию. — Ты же хочешь меня?
— Д… Ты серьезно, что ли? — на шутницу Любава никак не походила, все выглядело предельно серьезным.
Ничего себе предложение. Лучше бы она без лишних слов к делу перешла, все бы само получилось. А так и до инфаркта довести можно запросто.
— Да, — Любава еще теснее прижалась к нему. — В вашем мире давно все по-другому, а у нас это многое может изменить. Ратмир не будет властен надо мной.
Ну, вообще она, конечно, так… так красива. Он, честно говоря, сразу при ее появлении здесь о чем-то таком подумал, благо ее поза тому способствовала.
— А что же ты у себя дома никого не нашла… если так все просто? — рассуждать не больно-то и хотелось, но остатки здравого смысла пытались слабо протестовать.
— Там никто не осмелится ко мне прикасаться, — мрачно сказала Любава. — Все Ратмира боятся и верят, что их разразит гром, если посмеют.
— Ты точно хочешь это сделать? — вопрос был уже исключительно риторическим. — Может, лучше с любимым каким-нибудь?
— Нет, лучше с тобой, — решительно ответила Любава и, снова заглянув ему в глаза, почти незаметным движением сбросила сарафан, оставшись только в короткой тонкой сорочке, почти полностью открывающей стройные ноги. Идеально. Лучше только совершенно не скрываемая полупрозрачной тканью грудь. Здравый смысл, так и не получив слова, был решительно вытолкан в шею.
Он не откажется от меня, — с почти такой же радостью, как перед брачной ночью со Святополком (наверное, она была бы рада, а как же), подумала Любава. Глядя, как расширились зрачки Кирилла и он судорожно сглотнул, проводив взглядом упавший на пол сарафан. Это она хорошо придумала, удачно… фак Ратмир, как тут выражаются. Только бы не помешал.
— Так ты… — рука уже готовой на все Любавы потянулась к застежке на его шортах. Когда Ратмир может вмешаться в любую минуту, и не на такое пойдешь.
— Да… — Кирилл аккуратно перехватил ее руку, слегка сжав в своей. — Ты не торопись уж так-то. — И прежде, чем Любава успела ответить, легко взял ее на руки.
Мысли о Ратмире до сих пор здорово отвлекали от сути происходящего, но теперь от осознания того, зачем ее несут вверх по лестнице, Любаву обдало холодом и жаром одновременно, и сердце лихорадочно забилось, как у обычной смертной девушки. Она почти ничего не видела вокруг себя, словно глаза завязали. Но с Ратмиром все равно намного хуже и страшнее, поэтому желать волшебным образом исчезнуть и появиться где-нибудь совсем в другом месте, лишь бы подальше, не надо. Наконец ощутив спиной что-то мягкое, кровать судя по всему, Любава поплотнее зажмурилась и начала про себя молиться матери Ладе. Смысл в этом был только один — не впасть в неконтролируемую панику. Соприкосновения губ инстинктивно захотелось избежать… не из-за физического неприятия, как с отцом, а из сколько она себя себя помнит укоренившегося убеждения, что первый поцелуй обязательно надо подарить любимому. Хотя чего-либо более глупого в ее случае придумать невозможно. Только желание заниматься с ней сексом можно отбить, начав кривляться и отворачиваться. Поэтому Любава глубоко вздохнула и замерла, чуть приоткрыв рот. Она никогда еще не целовалась, узнать наконец, что это такое, было, как ни странно, любопытно. Святополк настолько благоговел перед Ратмиром, что украсть поцелуй его дочери так и не решился, лишь слегка касался губами щеки. В своих фантазиях Любава представляла нечто по настоящему потрясающее… как от поцелуя княжича будет сотрясаться земля, выходить из берегов реки, свет белого дня померкнет и птицы Сирин в животе запорхают.
Насчет померкшего света неожиданно оказалось в точку, слишком уж в прямом смысле. Как в воду глядела… точнее накаркала.
========== Часть 3 ==========
Любава едва успела почувствовать тепло чужих губ, как пустота, темнота и небытие воцарились в мире, а все мысли и чувства разом растворились, как крошечный кусочек тумана в палящем свете полуденного солнца. Или крупица сахара в стакане горячего чая, как выразились бы жители этого мира. Впрочем, о мирах и даже о том, кто она есть, Любава тоже на миг забыла. Наверное, именно так умирают люди, да и волхвы тоже. Но поскольку сознание возвращалось и рухнувшая в пропасть реальность со скрипом вставала на место, это было что-то другое. И еще неизвестно, стоит ли радоваться. Потому что она-то точно знала, что есть вещи и похуже смерти. Болела голова… муторно и по-особенному неприятно, словно с похмелья. Раньше у нее никогда не было подобных болей, и похмелья испытывать не доводилось. Откуда она вообще знает, что это такое? Как больно-то… ооо, и что сейчас вообще произошло? Любава со стоном сжала лоб руками и замерла в непонятном недоумении. Что-то определенно было не так, но что?
Затуманенность сознания всё не проходила, мысли нехотя ворочались в голове. Раньше с ней такого не было, даже почти наверняка смертельный для собаки или обычного человека удар машины Кирилла лишь ненадолго оглушил её. Пытаясь скорее избавиться от неприятного беспомощного состояния, Любава зарылась пальцами в волосы, слегка взъерошила их нервным движением и наконец поняла, что с ней не так. Волосы… ее длинные, заплетенные в тугую толстую косу волосы определенно не такие на ощупь… ее что, подстригли? Или…? Любава осторожно открыла глаза, щурясь от мягкого света ночника: столь элементарное и само собой напрашивающееся действие пришло в голову только сейчас или, возможно, на него просто не хватало духу… и чуть не заорала во весь голос, увидев со стороны саму себя. Да вот же она, жива-здорова, и выглядит всё так же, в сотканной не без помощи чародейства полупрозрачной сорочке… какой-то уж слишком прозрачной, перестаралась она, сидит на краю кровати в крайне вульгарной позе. Так раздвигать ноги в стороны явно не стоит, если ты юная дева, а не княжеский лучник на отдыхе. И со смесью испуга, удивления и, как ни странно, веселья (люди порой смеются в самые неподходящие моменты, даже истерически ржут, такое случается), смотрит на нее. Да, это точно она. Только почему она не внутри самой себя, а снаружи. Неужели… О нет, только не это.
Как громом пораженная внезапной догадкой, Любава бросилась к зеркалу и судорожно схватилась обеими руками за столик, отчаянно пытаясь удержаться на разом подогнувшихся ногах и не осесть на пол.
— Осторожнее. — Бывшая она внезапно оказалась рядом и предупредительно поддержала под руки. Мило с её… или его стороны.
— Ооо, — раньше контролировать свое тело и эмоции получалось гораздо лучше, от вновь накатившего приступа дурноты Любава пошатнулась, беспомощно прижав руку ко лбу.
— Тихо… да что ж ты так. В обморок не вались только, в таком виде тебе не идет… да и сломаешь еще что-нибудь… мне, — с ноткой раздражения в голосе продолжила девушка (называть ее Кириллом было как-то дико странно), с недовольной гримасой откидывая упавшие на лицо из почти полностью растрепавшейся косы волосы.
— Я это ты, — севшим голосом пробормотала Любава, по-прежнему не в силах выдавить из себя ничего более умного.
— А ты это я, — мрачно подытожила ее новая версия. Очень смешно. — А, кстати, обратно мы как-нибудь поменяемся? — сдувая опять упавшую на глаза прядь, довольно спокойно поинтересовался Кирилл. Впадать в шок и удивляться он явно уже устал.
Надо собраться… И искать выход из положения. Раньше Любаве не доводилось попадать в подобную переделку, но что это такое она знала. К чужому телу можно приноровиться и использовать его рефлексы и умения. А насчет возвращения обратно всё совсем непросто, даже Ратмир не знает точно. Из-за него всё и случилось, он наверняка попытался вернуть блудную дочь в родной мир. Она и правда здесь чужеродный элемент, ее присутствие нарушает баланс. Остаться можно, только выбросив в тот мир кого-то из этого, элементарный закон равновесия.
— Не знаю, — нехотя призналась Любава, страдальчески наморщив лоб. Кирилл уже перестал ждать ответа и, вытянув вперед руку, изучал свои тонкие пальцы и аккуратные заостренные ногти, будто в жизни не видел ничего более интересного. Переведя взгляд на Любаву, явно хотел сказать ей что-то нелестное, но вместо этого нервно рассмеялся. Как оказалось, ее смех звучит очень мягко и благозвучно даже в его исполнении.