Добравшись до дома, Мирис запер входную дверь и поднялся на второй этаж, в комнату жены.
Войдя, скривился:
– Ну и вонь. Только гадить и умеешь.
Адейри молча стояла посреди комнаты, опустив голову вниз. Мирис с усмешкой некоторое время разглядывал ее. Потом она подняла голову. Ему не понравился ее взгляд – слишком спокойный, отрешенно спокойный. Неужели решилась покончить с собой? Он надеялся, что они смогут пробыть вместе еще пару лет, прежде чем он ее полностью уничтожит. Ее попытки наесться крысиной отравы и украсть бельевую веревку для того, чтобы повеситься – это несерьезно. Если бы она хотела покончить с собой, она бы это сделала – тем или иным способом.
– Подогрей воду, убожество, – бросил Мирис, поворачиваясь к жене спиной. – Смотреть на тебя тошно.
Следом за ним она молча спустилась вниз и сделала все, что он велел: помылась, приготовила ужин и безропотно стояла рядом, ожидая, пока он поест и ей можно будет полакомиться остатками. Она ела один раз в день и большую часть времени проводила взаперти, в комнате, где были только кровать, платяной шкаф и ночной горшок. Мирис несколько раз уколол ее, но она, кажется, никак не отреагировала, только опустила глаза. Он знал, что иногда на нее нападает бесчувственность и с неудовольствием подумал о том, что придется опять нежничать с ней, чтобы вернуть ей способность реагировать на его упреки.
Когда он поел и разрешил ей доесть остатки, она молча стала убирать со стола. Мирис с кривой усмешкой следил за ее действиями. Решила поголодать? Это было что-то новенькое.
Убрав все, Адейри подошла к входной двери и толчком распахнула ее – так, словно Мирис и не запирал дверь. Палач хотел заорать на жену, но подавился криком: с той стороны была не темная улица Джудлиса, а нечто иное. Лиловое, в переливах, небо; каменистая пустыня; и странный жутковатый город вдалеке. В пустыне росли бурые колючки, над ней поднимался едва заметный пар, а в небе парили омерзительные создания. Мирис смотрел на дверь, распахнутую в мир демонов, и не мог отделаться от ощущения, что это место должно быть ему знакомо. Его трясло. Почти против воли, он сделал шаг к двери.
– Пора возвращаться к жизни, мой дорогой брат, – произнесла жена ровным, безразличным голосом: так могла бы говорить ожившая машина или созданный чародеем голем. – Хватит прозябать на мелочевке.
Глава 4
В городок у подножья Совиной Скалы, на вершине которой располагалась Гафетская Верфь, Тиэнна Ланфрин прибыла в середине дня. Ноябрь подходил к концу, земля подмерзла, деревья стояли уже совсем голые, мороз покусывал щеки и нос, а изо рта при дыхании вырывались струйки пара. Снега еще было мало, только изморозь на деревьях и камнях, и лед на земле вместо вчерашних луж. Тиэнна была одета в мужскую одежду (впрочем, слишком изящную для того, чтобы быть вполне мужской), а на ногах у нее были высокие охотничьи сапоги. До этой поездки она нечасто ездила верхом, но умела управлять лошадью не хуже любого рыцаря; и теперь пришлось вспомнить старые навыки. На въезде в Гафет она оглянулась – никто не отстал? Нет, оба ее телохранителя были на месте: седой и хмурый, похожий на старого поджарого волка Циран и Фолло, высокий и красивый, безнадежно влюбленный в свою госпожу. Был еще один, Рухас Эллабет, могучий, как скала, и рассудительный, словно мастер какой-нибудь духовной школы – но он погиб в Браше, пытаясь вывести людей с верхних этажей, разъедаемых льющейся с небес кислотой. Тиэнна сама отдала ему это распоряжение. Нельзя сказать, что она жалела об этом – она ведь не знала, что посылает Рухаса на верную смерть и действовала так, как ей казалось правильным в хаосе, последовавшим за приказом Фарена покинуть крепость – но иногда ей становилось больно от того, что Рухаса нет рядом. Все телохранители были верны ей, но только с Рухасом можно было поговорить о том, что ее интересовало: о путях духа, о магии, о цели и смысле жизни, об анкавалэне, о различных дежьёнах и колесе перерождений, которое, по слухам, обретало зримую форму на вершине Мирового Столба в виде Кровавой Реки, не имеющей ни истока, ни устья, но беспрестанно движущейся по бесконечному кругу. Фолло был слишком молод и легкомысленен для таких разговоров, а Циран – слишком молчалив: он вообще не любил говорить, вместо этого предпочитая действовать.
Городок казался весьма оживленным: было много людей – преимущественно ремесленников, механиков и ученых чародеев, а также их жен и членов их семей – но тут жили не только люди. Тиэнна увидела трех карлов, раздраженно понукающих осла, запряженного в тележку: их круглые жутковатые глаза, отлично приспособленные для жизни в темноте, здесь, на свету, были защищены плотно прилегавшими к лицам темными очками. Еще один карл – по каким-то причинам не носивший очки – беседовал с человеком на углу улицы, возле трактира. Карл щурился и казался раздраженным: вероятно, он давно жил на поверхности и успел привыкнуть к свету. Чары духовного виденья, которые Тиэнна использовала постоянно и обновляла по мере надобности, подсказали ей обратить внимание на птиц, сидящих на крыше одного из домов: она увидела двух воронов, слишком крупных и внимательных для того, чтобы быть обычными птицами. Маэнгель говорил ей, что здесь нередко появляются лунные духи, но никаких признаков их присутствия Тиэнна не обнаружила. «Возможно, – подумала она. – Они могут воплощаться лишь в лунные ночи, а в остальное время обретать плотные тела им слишком тяжело…»
Она неторопливо ехала по главной улице Гафета, высматривая хоть какое-нибудь знакомое лицо. Увы, ничего. В конце концов она обратилась к двоим рыцарям с вопросом о том, где можно найти графа Одерана эс-Кангора или его сына, Маэнгеля, и ей указали на вершину Совиной Скалы.
– Скорее всего, они там, миледи. Трудятся не покладая рук. Если на Верфях их нет, спросите в поместье. Оно к северо-западу от города.
– Благодарю, – она кивнула и направилась к Верфи, проигнорировав попытку одного из рыцарей завязать с ней дальнейшее знакомство. Ехавший позади Фолло положил руку на рукоять меча, и рыцарь счел за лучшее не навязывать свое общество незнакомой даме слишком настойчиво.
Широкая дорога, поднимаясь вверх, петляла среди камней: один раз им пришлось прижаться к скале, пропуская вниз телеги с мусором и хламом. Немного унизительно для благородной леди уступать дорогу простолюдинам, но Тиэнна терпеливо снесла это: иначе разъехаться им на горной дороге было бы невозможно.
Наверху обнаружилось множество рабочих и хозяйственных построек; летающий корабль, судя по его внешнему виду, был совсем или почти закончен – сложно было сказать точно, поскольку окружавшие корабль строительные леса не позволяли разглядеть его полностью.
Охрана Гафетской Верфи отказалась пропускать новоприбывших. Тиэнна не стала спорить, а вместо этого назвала себя и потребовала, чтобы эс-Кангорам сообщили о ее визите. Прошло немало времени, прежде чем у въезда на вершину появился Маэнгель – подтянутый, улыбающийся и кажущийся самим воплощением очарования не смотря на простую, местами запачканную одежду, которая больше подошла бы ремесленнику, нежели молодому графу.
– Ти!.. – Он помог ей покинуть седло и спуститься на землю, после чего нежно, с теплой хитринкой в глазах, поцеловал ее левую руку, облаченную в тонкую белую перчатку. Во время учебы в Университете они не только вместе практиковали Дежьён Двух Начал, но делали также и кое-какие другие вещи, которые их родители наверняка одобрили бы в еще меньшей степени.
– Маэн. – Тиэнна улыбнулась, но тут же добавила с укоризной:
– Ты не торопился.
– Я был внизу, – жестом руки Маэнгель показал на скалу под летающим кораблем. – Поднялся так быстро, как мог.
– Внизу? – Переспросила Тиэнна, не понимая, что он имеет в виду.
– Да. Это, – он сделал новый жест, как бы обрисовывая в воздухе корабль и окружавшие его постройки, – лишь малая часть…
Он перевел взгляд на гостью и опять улыбнулся.
– Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Я из Браша, – прохладно сказала Тиэнна. – Мне нужно поговорить с твоим отцом.
Улыбка сползла с лица Маэнгеля.
– Прости. Совсем забыл, что ты северянка. Прими мои соболезнования. С севера доходят ужасные слухи…
– А я все видела своими глазами. Где Одеран?
– Отец уехал в Хабпульский порт, должен вернуться сегодня или завтра. У тебя что-то срочное?
– Срочное?.. – Она ненадолго ушла в себя, пытаясь оценить срочность того, что собиралась поведать Небесному Генералу. – Да, но… день или два оно может подождать.
Маэнгель кивнул.
– Я сообщу, как только отец вернется… Ты уже где-нибудь остановилась?
Она покачала головой.
– Нет. Надеялась, ты меня приютишь.
– О, конечно! Одну минуту.
Маэнгель отошел, и вернулся не один, а со слугой, объясняя на ходу, какие комнаты в поместье следует предоставить Тиэнне, а какие – ее телохранителям. Фолло задал несколько уточняющих вопросов. Ответы ему не понравились – телохранители оказывались размещены слишком далеко от покоев своей госпожи, но графиня жестом велела ему прекратить спор.
Слуга забрал одну из лошадей, скучавших у привязи, оседлал и приготовился ехать. Тиэнна уже собиралась вскочить на свою лошадь, но Маэнгель взял ее руку и задержал в своей.
– Хочешь, покажу тебе Верфи?
– Я помыться хочу с дороги, – с легким раздражением ответила она. Маэнгель огорчился. Тиэнна вдруг вспомнила, что он рассказывал об этом месте и передумала:
– Ладно, показывай. А вы езжайте, – велела она Цирану и Фолло.
– Мы бы тоже на них взглянули, – хмыкнул Фолло.
– Посторонним здесь находиться нельзя, – доброжелательно произнес Маэнгель. – Госпожу я проведу под свою ответственность, но вас взять не смогу.
– Не нужно нас брать, мы сами ходить умеем. – Тем же легкомысленным тоном парировал молодой мечник.
– Езжайте. – Повторила графиня и это поставило точку в споре.
Слуга, Циран и Фолло отбыли, а Тиэнна и Маэнгель отправились в сторону летающего корабля.
– Тут действительно все так строго? – Спросила Тиэнна, провожая взглядом рабочих, тащивших чан с какой-то вонючей жидкостью. – Или ты просто искал предлог, чтобы избавиться от них?
– Действительно строго. – Он увидел, что графиня не слишком верит его словам, и спросил:
– В твоих людей наверняка ведь вшиты какие-то чары, верно? Зная тебя, не допускаю и мысли, что ты могла об этом забыть.
– Конечно. От порабощения, от проклятий и стихий… чары скорости и силы…
– В них тоже многое вшито, – Маэнгель показал взглядом на рабочих и мастеровых. – Рассказать о том, что здесь происходит, они никому не смогут, даже если бы захотели. Если вшивать схожие чары в твоих, возникнет конфликт… Его можно избежать, если что-то заранее убирать или как-то все сонастроить, но… слишком долго пришлось бы возиться.
– Понимаю. А как же я?
– Тебе я доверяю.
Когда они приблизились к строительным лесам, окружавшим корабль, Тиэнна поняла, что имел в виду Маэнгель, говоря, что «был внизу»: прямо под днищем корабля находилась вертикальная шахта. Четверо кобольдов крутили ворот, опуская вниз лифт, на котором можно было перевозить и грузы, и людей.
– Что внизу? – Спросила она.
– Много интересного. – Маэнгель улыбнулся. – Спустимся туда чуть позже. Пока осмотри корабль. Назад мы этим путем не вернемся.
– Вот как? Очень любопытно.
Послушавшись совета, она поднялась по строительным лесам и занялась изучением летающего корабля, на борту которого красовались золотые витиеватые буквы –??? («Ступающий по ветрам»). Корабль был похож на эйнаварскую шхуну, но, конечно, имелись и существенные отличия. В частности, еще два комплекта мачт и парусов вырастали из бортов корабля и спускались вниз, подобно плавникам, делая шхуну похожей большую рыбу, предназначенную для плаванья в небесах. Магическое восприятие показало Тиэнне, что корабль окутан густой паутиной чар – сложных, тщательно просчитанных и тесно связанных с парусами, штурвалом, палубой и разного рода приборами, установленными на ней. Были и такие клубки чар, которые предназначались для каких-то элементов корабля, которых тут еще не было. Корабль выглядел почти законченным… почти. Нескольких досок на палубе не хватало, не было одной из боковых нижних мачт, а верхние мачты не имели снастей. Также она обратила внимание, что никаких работ на («Ступающем по ветрам») не велось. Внизу иногда проходили рабочие, но корабль они не трогали. На самом «Ступающем» не было ни единого человека, не считая ее самой и Маэнгеля.
– Вы не торопитесь его заканчивать, – заметила она.
– Верно. – Теперь улыбались не только губы Маэнгеля, но и глаза.
– Нужны какие-то специфические материалы? Или обнаружились ошибки в расчетах? Или другие причины?
– Задай себе вопрос: что произойдет, когда корабль будет готов? – Ответил Маэнгель.
– Ммм… мы сможем летать.
– Да, и кому-то это может не понравится, – молодой граф показал пальцем на хмурое небо. – Кто-то может решить, что смертные вслед за первым небом захотят покорить второе и третье… а может быть, и еще какие-нибудь. Сферу звезд, а может быть даже…
Он не закончил фразу, но слово «Эмпирей» повисло в воздухе так, как будто бы его не только произнесли, но продолжали повторять название высшей Сферы Верхних Миров раз за разом.
– Боитесь гнева богов? – Тиэнна приподняла бровь.
– Скорее уж, их слуг… тутошних и тамошних. И я бы не назвал это страхом. Глупо не учитывать угрозу. Нужно быть готовым к ней.
– Готовым? – Переспросила графиня. – И как же вы собираетесь к ней готовиться?
– Пойдем вниз. – Предложил Маэнгель.
Они спустились по лесам к лифту.
– На третий уровень. – Приказал Маэнгель кобольдам.
Лифт медленно полз вниз по вертикальной шахте.
– Сами ее пробили? – Спросила Тиэнна.
– Отчасти. На скале когда-то жила семья оборотней-сов, отсюда и название. Внизу полно пещер, часть из которых они приспособили для жизни. Позже они ушли отсюда и оставили пещеры нам. Мы их серьезно расширили.
– Ушли? Почему? Вы их прогнали?
– Нет, у них возник внутрисемейный спор относительно того, стоит ли помогать нам или нет. Двое остались, остальные ушли.
– У вас тут, я вижу, настоящая национальная гармония – совы, кобольды… еще я видела карлов и воронов.
– А еще есть демоны и стихиали. Отец полагает, что есть и бессмертные, но они скрывают себя.
– Бессмертные? Я не слишком понимаю, чем ваш проект мог бы заинтересовать демонов и стихиалей, но что здесь забыли бессмертные? Или ты имеешь в виду, что они следят за вами?
– Я имею в виду, что бессмертные нижних небес – разные. Некоторые, возможно, считают, что древнее разделение Сфер было ошибкой или дефектом, который нужно исправить… или хотя сгладить.
В это время перед ними открылась одна из пещер: тут работали кобольды, карлы и люди. Не снижая скорости, лифт проехал сквозь пещеру и стал погружаться ниже.
– Это был первый уровень, – сообщил Маэнгель.
– Глубоко мы спускаемся… – Тиэнна недовольно понюхала воздух и сморщилась. – И запах… ужасный.
– Что поделать, идеально наладить систему вентиляции пока не удается. Потерпи и ты будешь вознаграждена.
– Чем, интересно знать?
– Сама все увидишь.
Пересекая пространство пещеры второго уровня, они молчали.
– Что происходит на севере? – Спросил Маэнгель. – Говорят, Браш разрушен с помощью черного дождя, а все твои кузены погибли вслед за старым герцогом.
Тиэнна молча кивнула. Перед ее мысленным взором пронеслись последние часы в крепости: появление энтикейцев, напряженный магический бой, приказ Фарена отступать, поднявшаяся суматоха, бегство… Они ушли через тоннель, выводивший на Иладейскую равнину – в толпе людей, среди которых была Мадлена и двое детей Фарена: Райдор и Ханея. О безопасности последних Тиэнна позаботилась как могла: оберегала в пути и сопроводила их до Руфоринкейна. В поместье, впрочем, задерживаться было нельзя: было ясно, что энтикейцы скоро появятся здесь, и небольшой замок взять им не составит труда. Мадлена хотела отправиться на восток, к своим родственникам, и, подумав, Тиэнна признала, что это, вероятно, лучшее, что сейчас можно придумать. Ордена сильны, но их мало, и вряд ли они станут распылять силы, завоевывая гористую местность на северо-востоке Ильсильвара. Нет, они просто оставят Алгафаритские горы по левую руку, спустятся в Иладейскую равнину и пойдут на Дангилату, благо путь к ней с севера не так долог. Возможно, бессмертные хранители королевства остановят их, но после ужасающей битвы духов, терзавшей небо и землю тогда, когда люди бежали из разрушенного Браша на юг по равнине, Тиэнна уже не была в этом так уверена. Энтикейцы привели с собой ужасающие, нечеловеческие силы и оставалось лишь гадать, чем они заплатили – и еще заплатят – за их помощь. В любом случае, глухие леса и горы на северо-востоке были предпочтительнее пути на юг, куда и без того устремилась основная масса беженцев.