— Что думаете делать дальше? Отправитесь ловить очередного орка?
— Да, только не простого. Хочу поймать какого-нибудь орка поважнее. Вождя или ихнего
шамана.
— Кстати! — Оживился Ланселот. — Думаю, я могу вам помочь. Нас уже зае… кхм…
утомила одна банда, которая несколько раз на разных участках перебиралась через частокол,
грабила деревни и возвращалась в обратно в болота прежде, чем мы успевали ее разбить. По
описаниям, этой бандой предводительствует похожий на орка человек. Или, может быть, полуорк.
Судя по действиям, он гораздо умнее прочих нелюдей. Думаю, вам хватит сотни, чтобы с ним
справиться, но если нужно — берите две. Банду уничтожить, а главаря…
— …в нашу пыточную камеру для установления контакта?
Старый генерал поморщился, но кивнул.
— Только не убейте его раньше, чем он начнет говорить.
— Разрешите идти?
— Идите, Артур. Желаю вам удачи.
Охотился я за этим полуорком почти два месяца и за это время порядком успел его
возненавидеть. Гаденыш оказался хитрым и будто задницей чуял наши засады. Ну ниче. Я хоть
скучать на этой службе перестал.
В конце концов поймали его. Окружили банду. Я своих предупредил: тому, кто вздумает
тронуть предводителя, лично выбью все зубы. Угрозу мою оценили. Это в Киммерии я считался
низкорослым, а в Аваллоне я — великан ростом в шесть с половиной футов.
В общем, перебили банду, накрыли гаденыша сетями, отобрали оружие. И в самом деле,
не поймешь — то ли человек это, то ли орк. Ни то ни се. Привезли к нам. Попытался я с ним
пообщаться — не отвечает. Но по глазам вижу — понимает. Ладно. Завели мы тогда с Никосом
Эрбешем беседу о том, как пытать его будем. Громко так говорим, и слова стараемся почетче
выговаривать. А потом снова полуорка спрашиваю:
— Ну что, друг любезный, понимаешь нас или нет? Если все еще не понимаешь, прямо
сейчас первый урок человеческого языка тебе и преподадим. Вот на этой самой дыбе.
С ненавистью орочий предводитель на меня смотрит и выдавливает полуразборчивое:
— Моя понимать…
Мы с Никосом торжествующе переглянулись. Прогресс! Можно сказать, почти победа.
— Начнем с начала. — Говорю. — Как тебя зовут?
— Моя Углук.
— Очень хорошо. И чего же ради, дорогой мой Углук, ваше убогое племя нападает на
наше славное королевство?
Углук молчит, презрительно на нас с Никосом посматривая. Тоскливо вздыхаю и говорю:
— На дыбу его. Видать, снова с пониманием какие-то нелады. Надо бы прояснить.
— Подожди, подожди! — Поспешно говорит полуорк, и я жестом останавливаю своих
людей. — Твоя спросить глупый вопрос. Пусть. Моя ответить. Добыча нужна. Еда.
12
— Это понятно. — Киваю. — Но вы начали нападать только в последние двадцать лет. И
чем дальше, тем вас больше и больше сюда приходит. Что изменилось? Почему вы раньше не
нападали?
— Раньше по-другому было. Земля была.
— Где?
— Там. — Махает рукой на юг.
— И что с ней случилось? В болото вдруг превратилась?
— Нет. Отняли.
— Кто отнял?
— Ваши.
— Наши? — Переспрашиваю. — Не пудри мне мозги. Наших на юге нет.
— Ваши… другие.
— Не аваллонцы? Другие люди?
Полуорк кивает.
— И что они?
— Отняли землю. Убивают.
— Сколько их?
— Много! — Волнуется. — Очень много!
— А нас что, мало?
— У ваших птиц нет.
— Каких еще птиц?..
Не буду дословно приводить наш диалог — он был длинным и однообразным.
Информацию из орка приходилось выбивать по крупицам. Вопрос насчет птиц так и не
прояснялся. Все, что удалось понять на этот счет: у «других людей», которых «много», есть
«птицы». Злые птицы, которые охотятся на орков. Птиц, кстати, тоже «много».
Выжав из Углука все, что можно выжать из полуорка за двое суток интенсивного допроса,
отправился я с докладом к начальству. Ланселот меня уже ждет. На кресло напротив своего стола
кивает: садись, мол. В первый раз, кстати, сесть предложил.
Сажусь и докладываю. Выслушав мой рассказ, Ланселот поинтересовался:
— Откуда он наш язык знает, не спрашивали?
— Спрашивали. Когда орки только-только на Аваллон нападать начали, увели они с собой
какую-то женщину. Съесть, наверное, хотели, но потом, похоже, понравилась она ихнему вождю,
и ее оставили в живых. Вот от нее Углук и родился.
— И языку аваллонскому его мать научила?
— Совершенно верно.
Ланселот сцепил кончики пальцев и через некоторое время сказал:
— Итак, ваши догадки подтвердились… Орков и в самом деле кто-то гонит… Интересно,
кто?
— Углук так и не смог объяснить. Я думаю, нам самим необходимо это выяснить.
— Хотите послать разведчика через орочьи болота? Это невозможно.
— Ну почему же? Вполне возможно. Мы отпустим Углука. Пусть он передаст другим
вождям и шаманам, что мы готовы заключить с ними союз против людей, которые нападают на
них с юга…
— ЧТО?!! — Ланселот выпрямился в кресле. — Вы хотите заключить военный союз с
орками?!! Против людей?!! Артур, да вы совсем спятили!!!
— Подождите, сэр! Пусть Углук скажет своим, что мы готовы заключить с ними союз.
Это вовсе не означает, что мы действительно собираемся его заключить. Нам необходимо только,
чтобы они пропустили наш отряд — или хотя бы одного человека — через свои земли. На той
стороне мы возьмем языка, притащим его сюда, допросим и узнаем наконец, кто же такие эти
«другие люди», у которых есть «птицы». И тогда посмотрим, с кем нам выгоднее заключить союз
— с орками против «других людей», или с «другими людьми» против орков.
Ланселот некоторое время смотрел на меня. У меня возникло ощущение, что в силу каких-
то непонятных причин я вдруг снова утратил его доверие.
— Хороший план. — Выдавил наконец генерал.
— Разрешите приступать? Я планирую еще некоторое время помариновать Углука в
плену. Может, еще чего-нибудь расскажет…
— Приступайте. — Ланселот махнул рукой. Я уже поднялся, чтобы уйти, но он вдруг
остановил меня неожиданным вопросом:
13
— Знаете, что мне в вас не нравится, Артур?
— Что? — Настороженно спросил я.
Ланселот заглянул мне в глаза и проникновенно сказал:
— Вы совершенно не похожи на киммерийца.
3
Сначала я хотел оскорбиться, но на пути к своей заставе немного остыл и понял: генерал
вовсе не хотел меня обидеть. Я ведь и в самом деле не похож на своих родичей. Нет, внешность у
меня (не считая цвета глаз и волос, а также формы подбородка), вполне киммерийская. Но сколько
я не пытаюсь думать как они, не получается. Как-то иначе я думаю. Как будто бы внутри моей
широкой киммерийской души спрятана какая-то другая душа, совершенно мне неизвестная и
непонятная. Откуда она взялась? Да и душа ли это? Может, это голос крови? Если голос крови —
кем же был мой отец? Эх, узнать бы…
Углука мы продержали у себя всю зиму. Вытягивали из него информацию, внушали себе и
ему, что вполне можем объединиться с орками против «других людей». Углук поначалу не хотел
верить, но я убедил его, сказав, что нам невыгодны набеги орков (чистая правда) и что мы хотим
их прекратить (тоже правда). Углук задумался.
— И вот поэтому, — продолжил я, — мы готовы с вами объединиться и помочь вам
вернуть ваши земли. Но сначала нам нужно узнать, кто же все-таки на вас напал.
Углук хитро посмотрел на меня и спросил:
— А если ваши… с теми? — Он сцепил руки и красноречиво похлопал одной ладонью по
другой.
А ведь этот полуорк не так уж глуп! Я презрительно хмыкнул и сказал:
— Чтобы потом их птицы охотились за нашими людьми? Ну уж нет, лучше мы заключим
союз с орками. Но сначала мы обязательно должны выяснить, кто это.
Кажется, Углук мне поверил. Так долго мы держали его только потому, что я захотел
выучить орочий язык. Мало ли, что с этим полуорком случится. Больно умен. А такие умные, как
подсказывала мне моя более худшая, но и более мудрая половина (та самая вторая, глубинная
душа), всегда имеют хороший шанс поймать стрелу в горло. Не с той стороны, так с этой.
Орочий язык, кстати, оказался довольно прост в изучении. Всего пара сотен самых
необходимых слов, никаких падежей и склонений. Из простых слов составляются сложные, из
сложных при необходимости еще более сложные, и так далее. Самое трудное в орочьем языке —
это понять, имеешь ли ты дело с одним большим словом или с десятком простых. Для этого нужно
научиться мыслить по-орочьи. Вот этому я и учился всю зиму. «Хыр» по орочьи — мужчина,
«лядь» — женщина, «хырлядь» — семья, «дык» — пьянящий напиток, «хырдык» — пьяница… Ну
и так далее.1
Весной Ланселот еще раз вызвал меня к себе и поинтересовался, почему до сих пор не
отпустили полуорка. Я объяснил.
— Поторопитесь. — Он показал мне какую-то шикарную рифленую бумагу с гербовой
печатью. — Нашему королю надоели все эти набеги и он приказал мне в течении года решить,
наконец, «орочий вопрос». Как только просохнут дороги, сюда подтянутся арденские стрелки
Джулиана и начнется широкомасштабное наступление. Эти болота превратятся в ад. Так что, если
вы, Артур, все еще хотите провести дальнюю разведку, советую поторопиться.
— Так точно, сэр. — Отсалютовал я. — Намек понял. Разрешите идти?
Спустя четыре дня бешенной скачки я добрался до заставы. Углук сидел в своей камере и
играл с Никосом в кости. А ведь между прочим, я категорически запретил играть с полуорком в
азартные игры! В прошлый раз, когда Никос продулся в чистую, они поставили на кон женщину!
Кормят у нас Углука нормально, он даже жирок за зиму набрал, но женского общества ему не
хватает. Так Никос договорился с ним, что, мол, если снова продует, из деревни шлюху на полчаса
приведет! Хорошо, что я успел остановить это безобразие. Не хватало еще, чтобы по нашим
улицам орчата-квартероны бегали…
Выгнав Никоса проверять патрули (это всегда полезно, а когда вернется, пошлю его на
очистку оборонительного рва — руководить командой штрафников), я еще раз повторил Углуку
1 Тем, кому интересна эта тема, рекомендую обратиться к блестящим трудам знаменитого лигнвиста
проф.Речкина. См., например, его словарь «Ба урук гым я», а так же «Ля гыр пыц ня» и другие работы.
14
то великодушное предложение, которое правительство Аваллона уполномочило меня сделать
орочьим вождям, после чего снял с полуорка цепи и вывел на свежий воздух.
— Открою тебе маленький секрет. — Сказал я Углуку перед тем, как окончательно
отпустить его на волю. — Если ты не вернешься с ответом в ближайшие дни, для вашего
косоглазого народца настанут тяжелые времена. Аваллонцев уже достали ваши набеги. И если вы
не хотите испытать на своей шкуре, что такое орочий геноцид, советую хорошо подумать над
моими словами. Это первое — и единственное — мирное предложение, которое мы вам делаем.
Очевидно, я был убедителен, потому что Углук мрачно кивнул и бросился к зарослям
кустарника, окружавшим болота. А я вернулся в форт и занялся поиском штрафников. Почему у
нас в казарме пол не блестит?!. Живем, как в свинарнике…
Спустя три недели вернулся голубчик. Жирок уже порастряс и дышит загнанно, как
скаковая лошадь.
— Согласны, — говорит, — пропустить. Одного человека.
Одного так одного. Оставляю управление заставой на Никоса, собираю манатки и иду за
полуорком. Хочу своими глазами посмотреть на «других людей», которые «злых птиц» на орков
натравливают. И не могу поручить это дело никому из своих. Все они парни что надо, люблю всех
одинаково словно детей родных, и они меня, своего командира, как второго отца чтят, но… не
могу я им это дело доверить. Не справятся.
Идем, значит. Только застава за кустами и деревьями гниловатыми скрылась,
оборачивается ко мне Углук, и, улыбаясь по-орочьи, спрашивает:
— Не боишься, что обманем? Ты большой. Мяса много.
— Мое мясо вам дорого встанет. — Кладу руку на меч.
Углук ухмыляется:
— Не бойся. Не обманем.
Хмыкаю, но молчу. «Не бойся!» Это он кому сказал? Мне, что ли?
Идем. Спустя час окружают нас орки. Штук пятнадцать. Скалятся, на меня смотрят
голодными глазами. Не обращаю на них внимания. Если вздумают напасть, всех поубиваю.
Однако, не напали. Сопроводили нас. Даже от какой-то банды, которая не в курсе наших
дипломатических переговоров была, защитили.
На третий день пришли в поселок на болоте. Там несколько шаманов собралось и с
полдюжины вождей. Пообщались. Выяснилось несколько новых подробностей, о которых Углук
умолчал. Во-первых, с «другими людьми» орки враждуют уже очень давно. Но «злые птицы» у
«других людей» появились только в последние двадцать лет. Кроме того, «другие люди» стали
действовать сплоченно и организованно. Во-вторых, по словам орков, в прежние времена
«северные болота» простирались чуть ли не до бесконечности. Но с тех пор, как у «других людей»
появились «злые птицы», «северные болота» куда-то исчезли. Осталась длинная заболоченная
полоса шириной в две недели пути, а дальше — Аваллон. Почему так произошло — непонятно.
— Очень интересно. — Подвел я итоги нашей содержательной беседы. — Все, что вы
сказали, еще в большей степени подтверждает необходимость проведения самой тщательной
разведки. Проводите меня до ваших границ с «другими людьми». Там я возьму языка и вернусь к
своим. Мы его быстро разговорим.
— Наша тоже может разговорить. — Возразил мне вождь, на шее у которого висело почти
такое же украшение, как у Борага — только не из медвежьих зубов, а из человечьих.
Я покачал головой. Вообще, замечу — вся эта беседа протекала на орчьем языке и потому
я привожу не подстрочный ее перевод, а уже литературно обработанный.
— Ну уж нет. Если он окажется в ваших руках, то вряд ли поверит в то, что его отпустят
живым. И может вообще ничего не сказать.
— А разве твоя его отпустит? — Подозрительно спросили меня вожди.
— Конечно, нет! — Заверил их я, незаметно скрестив пальцы. — Но важно, чтобы
пленник думал, что у него есть шанс.
Вожди ухмыльнулись и одобрили мой план.
— Сколько потребуется наших? — Спросил меня старый шаман. — Сто? Двести?
Чтобы изобразить число «сто», ему пришлось пять раз показать мне все пальцы на руках и
на ногах, а чтобы изобразить «двести» — сделать тоже самое снова, но уже десять раз. Вожди
тоже начали показывать мне разные пальцы, настойчиво предлагая свою помощь.
— Ни в коем случае! — Воспротивился я. — Большой отряд заметят их птицы. Нам не
нужно нападать на них. Нам нужно просто взять пленника. Десяти-пятнадцати орков будет вполне
достаточно.
15
На том и порешили. Двинулись через болота. Орки, которых мне в сопровождение дали,
знали все тропинки, все топи как свои пять пальцев. Спустя десять дней ускоренного марша
прибыли мы на ту сторону. Местность посуше стала, деревья снова появились. Углук мне как-то
на небо показал:
— Птица. — Говорит.
Посмотрел и я на небо. Черная точка какая-то. Высоко кружит. Какого эта птица размера,
на что похожа — один черт знает.