Псилон задумчиво восседал в дубовом кресле. Одной рукой он наматывал на палец прядь черных волос, а другой отбивал дробь по поверхности стола. Стекло легонько подрагивало, тихо звеня, словно дрожа от страха.
Наконец в голове у волшебника прояснилось и он, тяжело вздохнув, спрятал прядь в небольшую шкатулку, предусмотрительно заперев ее на ключ. Ключ же, он опустил в карман широкой мантии.
«Весьма полезная вещица», подумал он о сувенире, который ему удалось заполучить от Таборы. Демоны, хоть и лживые твари, но крайне преданные слуги.
Псилон, конечно предпочел бы, чтобы демонесса оказалось мертвой, но раз, чертовке удалось исцелиться от смертоносных ударов, что ей нанес чародей, то пусть послужит ему. Маг соврал, сказав, что попал в Табору магией случайно. Нет, он намерено пустил в нее кислотные снаряды, жаждая избавить от отродья тьмы младшего брата. Морган его никогда бы не простил, узнай он, что смерть благоверной была задумана Псилоном. Но чародея сейчас этот аспект не беспокоил. Брат до сих пор думает, что он погиб.
На лице мага проскользнула злорадная улыбка.
Погиб от клинков Таборы... О, она никогда не заслужит прощения. Никогда, она не осмелится приблизиться к их семейству. План Псилона сработал, правда не так, как он того желал.
Волшебник поднялся из-за стола и, подойдя к окну, небрежно отодвинул гардину в сторону.
Окно выходило на реку. И Верховный жрец мог созерцать не только ажурные мосты с фонарями, да прогулочные лодки аристократов. Перед его взором простиралась та часть Форга, что возвышалась на противоположенном восточном берегу. Кварталы храмовников, моряков, лекарей и оружейников. Там же находилось и столичное кладбище, тюрьма и площадь, где проходили казни. Сейчас город практически спал. Только запоздалые купцы покидали Форг, да темные личности и пьянчуги шныряли по подворотням.
- Нужно будет что-то придумать, дабы ограничить присутствие Гильдии воров здесь, вблизи от дворца, - потерев висок, прошептал недовольно Псилон.
Бандиты не причиняли особых хлопот Форгу, и редко когда обворовывали местных, но их присутствие в катакомбах под городом, беспокоило мага. Верховный жрец уже давно заключил договор с Бритусом Одноглазым, предводителем разбойников и убийц. Проходимцы и воры боялись беловолосого капеллана. Но тем не менее, эти канализационные крысы не вызывали доверия у Псилона. Он им не верил, но частенько пользовался их услугами. Даже Странники не могли пронюхать то, что могли учуять длинные носы лиходеев.
Чародей посмотрел на ночное небо, которое успело покрыться на горизонте легкой светлой дымкой. Скоро рассвет. К счастью, благодаря усилиям волшебника, Буре Стихий не удалось добраться до Форга. Лишь кратковременный дождь омыл белокаменные улицы, да легкий ветерок сдул пыль с крыш.
Ничто не должно нарушать покой горожан, и осквернять улицы столицы. Псилон презрительно скривился, словно почувствовал на языке вкус муравьев.
- Природная магия, - прошипел он с отвращением. - Волшебство, призывающее силы мироздания, но бесполезное, когда желаешь приручить его.
Не многим существам в Нирбиссе было суждено владеть этими чарами. Впрочем, и счастливчики не могли управлять ими - Магия Стихий была в крови. Дриады, Дендройды, Мальковские феи, пара-тройка друидов, обладали знаниями песни Земли и Неба. Им было под силу вызвать ураган, собрать тучи, породить оползень, и даже сотворить лес на пустоши. Но данные способности не всегда отвечали желаниям Призывающего. Иногда, Поющий вместо того, чтобы прорастить за несколько часов пшеницу, мог разрушить гору. Или же пробуждение дождя было способно обернуться пылевой бурей.
- Бесполезная и глупая сила Хаоса, - пробормотал Псилон, который слегка завидовал всем этим избранным Природой. Намного легче голосить во всю мощь, беря энергию у деревьев, рек и почвы, нежели заучивать сотни заклинаний, и тратить на них такое количество сил, что порой можно помереть от истощения.
Маг помнил слова Таборы. В Дубках обитала дриада. Если чародею удастся заключить с ней союз, то он мог бы использовать дочь Дрита в своих целях. А если эта древесная дева не согласится мирно прийти к взаимопониманию, он найдет способ заставить ее сотрудничать. Тара Рин обладала особой мощью. Вызвать Бурю Стихий мог не каждый.
Тихо скрипнула дверь. Псилон даже не обернулся. Он знал гостя. Белые одеяния мелодично прошуршали по полу. Меус вернулся со встречи с Барком и видимо решил поделиться новостями. У брата была дурная привычка. Он никогда не стучался и не спрашивал разрешения войти.
- Чтобы меня с потрохами слопали огры! - воскликнул черноволосый капеллан, подходя к окну. - Ты не желаешь поведать, что творится в Мендарве? - его голос звучал рассерженно.
Псилон с невозмутимым выражением лица взглянул на брата, у которого, от гнева брови дергались, как ельник на ветру.
- Если ты укротишь свой гнев и уточнишь, что именно тебя интересует, я без промедления отвечу. А если, ты предпочитаешь, что бы я гадал, то спешу тебя разочаровать. Я не стану копаться в твоей голове, а с превеликим удовольствием оглашу все известия страны людей, которые мне удалось собрать за последние сутки.
Меус покачал головой, но его брови все еще хмурились. Он не желал выслушивать долгие и нудные повествования о нелюдях, перепалках в рядах церковниках, очередной казни или же о проклятых флибустьерах, нагоняющих страх на побережье.
- Буря Стихий, это чьих рук дело? - коротко поинтересовался он.
Псилон усмехнулся. Да, его брат не простофиля. Ему не расскажешь байки о том, что магическая гроза это проделки Таборы или чародея - дилетанта. Придется поведать о встрече с демоницей и о Таре Рин. Но можно умолчать о пряди волос.
- В Мендарве объявилась дриада, - беловолосый чародей заметил, как в глазах Меуса промелькнуло беспокойство. - И всю эту канитель она устроила. С какой целью? Не знаю. Но клянусь, скоро мне будут известны все детали. Завтра в Дубки прибудет когорта Сведущих. Они проведут рейды в деревне и в замке. Они непременно отыщут эту адептку Природы.
Меус скрестил руки на груди и, склонив голову на бок, о чем-то призадумался. У него тоже были секреты от брата. И он опасался проговориться о них. Деревенька, куда завтра направится отряд ищеек Псилона, была местом, откуда родом девушка с Ярмарки.
- Тебе известно имя дочери Дрита? - осторожно поинтересовался он.
Псилон кивнул.
- Тара Рин.
Меус почувствовал, как у него перехватило дыхание, но виду не подал, что его что-то встревожило.
- Ты когда-нибудь слышал о ней?
Черноволосый чародей покачал головой, стараясь сохранить непроницаемое выражение лица. Ему стоило огромного труда, не выдать бурлящих эмоций, наполнявших его душу.
- Мне незнакомо это имя, - солгал он, - и я крайне удивлен, что у нас под носом поселилась дриада. А ты, как проведал про нее?
Псилон хмыкнув, пригладил усы.
- Мне наша старая знакомая о ней рассказала. Я, было, подумал, что эти сокрушительные молнии и остервеневшие ветра ее проделки. Но даже я, порой ошибаюсь.
«Конечно! Демонесса дружила с Тарой и Мариен. Изворотливая и коварная бестия! Сдала Псилону лучшую подругу», негодующе подумал Меус, а вслух произнес:
- И, что нового тебе рассказала Табора?
Псилон усмехнулся и, отойдя от окна, уселся в огромное черное кресло, обитое бархатом. Он жестом предложил брату присоединиться к нему. Черноволосый чародей без промедления принял приглашение.
- Одним словом ничего путного, - поморщился волшебник. - Мне удалось лишь выведать про дриаду, да про то, что эта чертовка, что-то здесь ищет. Я бы отдал все, лишь бы узнать, что именно ее привело в Мендарв. Как я и предполагал - у нее весьма могучий покровитель. Она его боится пуще, чем меня или Моргана.
- Поглоти ее пучина Аборы! Ты наверняка даже не попытался выведать имя этого таинственного благодетеля.
Псилон иронично улыбнулся и потер крючковатый нос.
- Попытался, но она предпочтет умереть, нежели выдаст его. Но я узнаю, кто содействует ей. Узнаю, даже если мне придется отправиться к древним богам за ответом.
Меус сложил руки в замок и нервно постукивал указательными пальцами. Что-то происходит в Нирбиссе. А он, как последний идиот, затаился в Мендарве и ждет, пока наступит полоса мрака.
- Значит, в великую и ужасную колдунью демоница не намерена играть. Хоть это радует. Может, мы раньше отыщем вещь, что ей так необходима? Если информация или предмет окажутся в нашей власти, то мы сумеем совершить весьма выгодный обмен, не находишь?
Псилон кивнул и рассмеялся.
- Дорогой брат, смотрю, тебя в последнее время посещают мудрые мысли.
Меус тоже улыбнулся, но его улыбка была горькой. Он перестал перебирать пальцами и его взгляд скользнул к окну, где через стекло виднелось розовеющее небо. Солнце являло свой лик Мендарву.
- Тебе не приходила в голову мысль, что Табора воскресла и получила поддержку от кого-то, обладающего бескрайней властью. Возможно ренегата, как и мы.
Пришел черед мрачнеть Псилону.
- Не думаешь ли ты, что Он тоже жив?
Меус поднялся с кресла и, подойдя к окну, распахнул его. Свежей утренний воздух ворвался легким шлейфом в комнату, рассеяв густое напряжение.
- Я не провидец, - ощутив комок в горле, пробормотал черноволосый волшебник. - И я не стану утверждать, что Он до сих пор где-то скрывается. Я лишь предположил, что Он мог, как и мы прикинуться погибшим. И если так оно и есть...
Лицо Псилона побледнело, слившись с белоснежными волосами и бородой. Он громко ударил кулаками по деревянным подлокотникам и вскочил с кресла.
- Он мертв! - воскликнул гневно маг. Его голос, словно звон колокола, разнесся по спящему Форгу. - Мертв, как Кхаа Лаур, Дейра и Ниамэ! Мертв, как Архес! Мертв, как ядовитые болота Крока!
Меус любуясь коралловыми цветами города, окрашенного лучами просыпающегося небесного светила, даже не обернулся в сторону брата. Псилон мог сколько угодно вопить, что Он сгинул в объятия Дероды, но от его криков, ничего не менялось. Скребущее и неприятное предчувствие уже цепко впилось в душу и разум черноволосого капеллана.
Псилон покраснев от распираемого негодования, подошел к окну и вдохнул полной грудью утреннюю свежесть, дабы успокоиться.
- Нам не стоит упоминать его.
- Согласен, - кивнул Меус. - Я надеюсь, что ты здраво рассуждаешь и осознаешь, что если Нирбиссу грозит беда, и в этом не замешан Айлас...
Псилон испугано шикнул на брата, словно боялся, что имя, произнесенное вслух, способно вызвать призрак из обители Темноликой. Но Меус не придал этому значения и продолжил:
- ... то это знаменует лишь одно - на материке появился могущественный и опасный чародей, который заручился поддержкой иллюзорных демонов или самих Создателей.
- Хватит!!! - свирепо воскликнул маг. - Хватит нести несуразицу и ныть! Ты мне напоминаешь несчастного котенка, оказавшегося в водовороте!
Меус удивленно вскинул брови и взглянул на брата. Давно он не видел его в таком гневе. Его всегда раздражали разговоры о непутевых родственниках, но сейчас он явно перешел все границы.
- Я не помышлял расстраивать тебя, растерзай меня морской киркан, - тихо проговорил волшебник. - Я поделился с тобой своими предположениями.
- Вот что я тебе скажу, Меус, - все еще кипя от ярости, прорычал Псилон, - Если этот гаденыш вернется, или кто-то похожий на него возжелает начать кровопролития, то пусть! Пусть воюет с эльфами, гномами, русалками и с прочими нелюдями! Он может даже Магистров всех перебить поодиночке или же скопом - мне все равно! Но чтобы не задумал этот таинственный и коварный мерзавец, Мендарв - я ему не отдам!
Меус молча кивнул. Псилон был слишком самоуверен. Нависни сейчас над страной людей реальная угроза, недолго бы продержались королевские войска, да храмовники, снаряженные слабыми амулетами. Магия с каждым годом совершенствовалась, но не здесь, не в Мендарве. Если бы братьям Вэинарисс выпала возможность отыскать древние рукописи волшебников былых эпох, тогда можно было, не беспокоиться о безумных и могущественных недругах.
- Уже почти рассвело, - невозмутимо произнес Меус. - Мы должны уделить несколько часов сну. Тивар ждет нас к полудню, и ему не следует знать, что нас тревожат какие-либо иные заботы, нежели те, что касаются ордена Тарумона Милосердного.
Псилон, поджав губы, сверкнул глазами. Злоба подобно гейзеру клокотала внутри него.
Меус тихо прошелестел полами одеяния, подойдя к двери. У самого порога он обернулся.
- И сними заклятье тишины. Наша беседа окончена, а если прислуга или стража не услышат твой громогласный храп, то точно что-нибудь заподозрят. Как нам повезло, что во дворце мы единственные храмовники, и не один чужой медальон не уловит твою магию.
Черноволосый капеллан покинул опочивальню брата, плотно прикрыв за собой дверь. Псилон все стоял у окна, глядя, как фонарщики тушат одну за другой уличные масляные лампы и свечи под стеклянными колпаками, рыбаки и лавочники медленно бредут по улицам, еще не очнувшись от сладких объятий сна, а королевские стражники сменяются на посту.
Волшебник закрыл окно и, шевеля белоснежными усами, стал шептать заклинания, возвращая в Форг звуки и голоса, которые приглушал во время разговора с Меусом.
Рассвет тяжелой поступью явился в лес Серых лисиц. Высокие березы и осины, с тонкими стволами, шелестели слегка пожелтевшей листвой, пробуждая утренних птах, таящихся в кронах деревьев. Ветерок лениво носился среди кустов терновника и багульника, стремясь куда-то на юг.
Ная бежала по тропинке, судорожно глотая воздух. Ее холщовая рубаха до пят, подпоясанная конопляной веревкой, то и дело цеплялась за крючковатые ветви придорожной растительности, но девочка спешно освобождалась от них и неслась дальше. Босые ноги кололи мелкие камушки, но ступни темноволосой малышки, давно огрубели от ходьбы по лесу, и колючая, местами неровная тропа, не вызывала дискомфорта.
Наконец, она достигла опушки леса. Девочка остановилась на краю холма и оглядела Одинокое село. Ее короткие каштановые волосы взмокли от бега, и она тряхнула головой, дабы как-то осушить их.
Набрав в легкие воздуха, Ная бросилась вниз к деревне. Она должна была отыскать Бэллу и передать ей послание. Срочное послание. Среди охотничьего народа, проживающего в лесу Серых лисиц, девчушка была самой быстрой и ловкой, поэтому ее и послали с депешей.
Нае только исполнилось восемь, но, несмотря на свой возраст, она могла тягаться в скорости и зоркости даже с мальчишками, у которых пробился пушок на подбородке. Порой ее дар вызывал насмешки со стороны ребят, но она не обращала на это внимания. Она была гонцом, доставляющим вести между Одиноким селом и лагерем охотников.
Девочка выбежала на проселочную дорогу и помчалась из последних сил к деревянной хижине травницы. Белла должна оказаться дома. Если нет, то утренний забег будет напрасным и те, кому понадобилась помощь знахарки, погибнут, не дождавшись ее.
Осень наступила внезапно. Еще вчера Темная Дубрава горделиво выставляла напоказ сочную изумрудную листву, а пережив бурю, вмиг пожелтела, словно человек, которого в одночасье настигла старость, посеребрив волосы. И не смотря на то, что небо оставалась ясным, солнце словно остыло. Теперь его лучи не были столь жаркими, а поутру разоренные ураганом наделы фермеров, покрыл тонкий слой инея.
Беда коснулась всех земледельцев. Поля и сады были уничтожены. И тот, кто не успел собрать остатки урожая, потерял все, до последней картофелины, до единственного зернышка пшеницы.
К счастью, гроза и ветер, хоть и повалили деревья, а потоки смыли растительность с полей, не тронули ни дома, ни амбары, ни замок. В эту проклятую ночь природа вела борьбу сама с собой, ее не тревожили человеческие сооружения.
Ребекка проснулась от резкой боли в ступне. Память с неохотой скидывала покрывала сна, рисуя в мыслях картины прошедшей ночи. Девочка оглядела комнату. Ставни были плотно закрыты. На полу виднелась лужа дождевой воды, осколки стекла и кровавый след. Ворон, сунув голову под крыло, мирно спал в клетке.