– Ты просто умница, – улыбнулся мужчина. – Именно так мы и сделаем.
Брат на месяц снял уютный двухэтажный дом, в котором нам и предстояло провести некоторое время. Джордж поначалу старался не заговаривать о «Титанике», но газеты, постоянно появлявшиеся в его руках, постепенно изменили такую позицию. Его наводящие вопросы не вызывали во мне ничего, кроме плохо скрываемой досады, и все сводилось к тому, что я с каждым днем все глубже и глубже уходила в себя. Как странно – ведь это мой родной брат! И все же нельзя было заговорить об одном, не упомянув другого. Поэтому самым разумным мне показалось молчать.
Эти несколько дней полного одиночества дали мне время о многом подумать. Пора было разобраться со всем, что тревожило в последние дни, но сделать это оказалось нелегко. Особенно теперь, когда язвительный голосок пропал, что, может, и к лучшему… Я гадала, что это могло бы значить, и пришла к одному выводу: он больше не нужен. Мы оба выполнили свою роль, и теперь все может быть иначе. Я свободна. Мне больше не нужно ломать голову, вспоминая биографии всех этих людей; странно, но после этого сна я вдруг подумала – а если значение имеет именно то, что было «до»? Жаль, что эта мысль пришла слишком поздно…
На «Карпатии» я старалась держаться ото всех подальше, и в первую очередь от мистера Лоу. Конечно, после того, как убедилась, что его жизни ничего не угрожает. Только когда страх за его состояние прошел, я смогла серьезно задуматься над тем, имею ли право вот так вмешиваться в чужую жизнь. В тот момент в правильности своих мыслей я не сомневалась, хотя мне этого очень хотелось. Каким сильным было желание убедиться, что я имею право быть рядом с ним, что мне не нужно пересилить себя и уйти…
Чтобы исчезнуть из его жизни, нужно остаться в Америке. Тогда он вместе со всеми сядет на «Адриатик» и вернется в Англию, через полтора года женится и, надеюсь, проживет ту насыщенную жизнь, о которой я читала. Но она может измениться, если я вернусь на этом же корабле. Что мне делать? Возможно, на этот раз стоит прислушаться к себе и еще раз все вспомнить. Если даже не говорить о том, что я обязана ему жизнью… Разве не говорят мои последние поступки о том, о чем я пытаюсь молчать?
Да, поначалу вопросы и наблюдения пятого помощника вызвали у меня страх, но каким ошибочным оказалось это первое впечатление. Конечно, перед катастрофой и особенно в момент крушения я переживала за многих, но по-настоящему привязалась только к одному человеку.
И все же что-то не давало проявить мне этого. Как только Гарольду стало лучше, я решила не попадаться ему на глаза. На следующий день «Карпатия» вошла в порт Нью-Йорка, и среди толпы на верхней палубе едва ли можно было хоть кого-то найти. Так или иначе, но на пароходе я его больше не видела. Оставалось надеяться, что и он меня тоже.
Тихий стук в дверь заставил меня оторваться от книги, совершенно бездарной, надо отметить. Ведь все мои вещи утонули, и теперь приходилось довольствоваться тем, что нашлось в библиотеке дома.
– Войдите, – безразлично откликнулась я, едва бросив взгляд на потревожившую меня мисс Лестер.
Она нашла нас только после прибытия, и то отыскала лишь моего брата, от которого и узнала, что я жива. Ну а что произошло с ней, когда стало ясно, что «Титаник» обречен?
В ночь на пятнадцатое апреля она находилась в своей каюте второго класса, среди других горничных известных и богатых дам. Их разбудил стюард, и мисс Лестер со свойственным ей благоразумием не стала возмущаться, а прошла к шлюпкам, заняла место и одна из первых отплыла на безопасное расстояние, наблюдая, как «Титаник» медленно погружается в воду. Уже на «Карпатии» женщина услышала историю от пассажиров третьего класса о том, как их спасли. Тогда горничная, конечно, не знала, кто именно это был… Ей удалось подслушать фамилию из разговора двух почтенных джентльменов, один из которых был мистер Эндрюс; из всего сказанного мисс Лестер поняла, кто был на нижней палубе в ту ужасную ночь. Но умная женщина решила молчать – она ни словом не обмолвилась о событиях той ночи крушения и вела себя, как ни в чем не бывало.
– Вам письмо, мисс Бэйли, – тихо произнесла горничная, передав мне конверт.
– Опять… – протянула я, даже не взглянув на него. За последние дни приходило столько почты, что читать ее не было никакого желания. Люди словно обезумели; они с упоением следили за тем, что пишут газеты, в которых новость о крушении «непотопляемого» лайнера вот уже неделю занимает первые полосы. Я была в мрачном недоумении – да, мне никак не удавалось понять, почему, когда удалось избегнуть столь масштабной катастрофы, интерес к этому событию нисколько не утихает.
Усталый взгляд все же скользнул по конверту, и вдруг фамилия, обозначенная на нем, привлекла внимание. В одно мгновение послание оказалось в моих руках и, распечатав его, я пробежала глазами его небольшое содержание:
«Мисс Бэйли!
Очень приятно было узнать, что Вы тоже решили остаться в Нью-Йорке, и благодаря этому у меня есть возможность пригласить Вас сегодня на ужин, на котором соберутся все, кто был с нами в те тяжелые минуты. Многие члены семьи пострадавших решили приехать в Америку, среди них моя жена и дочь, миссис Мэрдок и другие. Выражаю надежду, что и Вы с мистером Бэйли также сможете прийти.
С наилучшими пожеланиями,
Томас Эндрюс»
Это послание будто вывело меня из оцепенения; вечером я поговорила с братом, который не имел никаких возражений против того, чтобы ответить на это приглашение. Мне показалось, что Джордж был оживлен даже сильнее, чем хотелось бы – должно быть, он просто хотел познакомиться с теми людьми, чьи фамилии и фотографии мелькали в газетах еще задолго до крушения «Титаника».
Так или иначе, но вечером мы вдвоем вышли из дома, брат – в черном костюме, я – в черном платье.
Дорога заняла не больше часа, но все время, пока мы ехали в экипаже, меня мучить странное чувство, которому можно было бы дать название «томления». Я не могла дождаться встречи с людьми, ставшими мне такими знакомыми и даже родными, но в то же время мне было тревожно видеть их. Ведь ни у кого из нас из памяти еще не стерлись ужасы катастрофы, а кто-то из приглашенных непременно потерял близких… Я никогда не любила траурные мероприятия, и сейчас без этого вряд ли обойдётся.
Может быть, мы еще не готовы к тому, чтобы снова встретиться? Или, напротив, чем раньше, тем лучше?..
Я, стараясь отвлечься, смотрела в окно, за которым мелькали жилые дома, какие-то витрины, вывески, нарядные люди. Надо же, они одеваются совсем не как англичане. Чересчур вычурно, по мнению моих земляков, но мне даже нравится – хотя и не всегда. Думая о пышных нарядах, мне вспомнилась миссис Браун, ее огромная шляпка, веселый голос, всегда поправлявший собеседников по поводу ее имени…
– Алекс, мы на месте, – окликнул меня Джордж. Я, словно очнувшись, поспешила покинуть экипаж. Мы стояли теперь перед благовидным коттеджем приятного кремового цвета, и я с улыбкой подумала, что именно таким и представляла себе дом мистера Эндрюса.
Кроме нас, на крыльце были еще несколько незнакомых мне лиц. Вежливо поздоровавшись, мы с братом вошли в дом.
Основная масса людей обосновалась в большой гостиной с камином. Гости беседовали на посторонние темы, но все разом замолкли, услышав голос инженера «Титаника», раздавшийся со стороны наименьшего скопления народа. Люди моментально образовали полукруг около заговорившего мистера Эндрюса.
– Дамы и господа, я счастлив сегодня видеть всех вас,– откашлявшись, произнес тот. – Однако этим вечером мы не можем не вспомнить имена тех, кто навсегда остался там, в самом сердце Атлантики. Капитан Эдвард Смит… Наш лучший капитан, и что бы там не писали в газетах, этого убеждения им не изменить. Оно живет глубоко в нашей памяти. Брюс Исмей, смерть которого в самом расцвете его славы и успехов явилась такой потерей для его семьи и, конечно, для всей компании. Пассажиры и члены экипажа, исполнявшие свой долг, не успевшие спастись… Почтим их память.
Воцарилось глубокое молчание, длившееся дольше минуты. После этого гости негромко беседовали между собой, а я тщетно искала среди них знакомые лица, в то время как Джордж рядом что-то мне говорил.
И тут к нам подошел мистер Эндрюс с женой. Я действительно была очень рада познакомиться; миссис Эндрюс оказалась красивой женщиной, не лишенной ума и обаяния.
И я подумала, как же все-таки хорошо, что она не осталась вдовой, что все дорогие мне люди спаслись, и что все хоть немного, но счастливы. Теперь мне есть за что воздавать ежедневную хвалу Создателю.
– Рад вас видеть, мисс Бэйли, и вас, Джордж. Я много слышал о вас и вашей недавней свадьбе, – учтиво улыбнулся хозяин дома. – Позвольте вам представить мою дорогую жену, Хелен.
Мы с белокурой женщиной дружелюбно кивнули друг другу, и я сразу поняла, что с ней легко будет найти общий язык. Тем временем, брат легко пожал затянутую в перчатку ручку миссис Эндрюс, а затем мужчины, извинившись, удалились, оставив нас для более близкого знакомства.
– У вас очень милая дочь, – искренне улыбнулась я.
– Спасибо вам, – губы собеседницы тоже тронула улыбка, но более застенчивая, чем моя. – И… Спасибо, что приехали сюда, мисс Бэйли.
– Не стоит благодарности, – тепло ответила я, – для нас с братом честь посетить ваш дом.
Миссис Эндрюс на несколько секунд смутилась, словно подбирала правильные слова, но никак не могла их найти, пробежала глазами по гостям, будто кого-то искала, а затем снова встретилась взглядом со мной:
– Мисс Бэйли, мы могли бы поговорить в более уединенном месте?..
– Да, разумеется, – кивнула я, становясь серьезной. Мои глаза сразу перестали улыбаться.
– Прошу вас, пройдемте со мной, – женщина вышла в коридор и направилась к ближайшей двери. – Это кабинет моего мужа, мисс Бэйли. Здесь нам будет достаточно уютно.
Я расположилась в кресле, предложенном мне миссис Эндрюс. Другое кресло она заняла сама, бережно уложив свою задремавшую дочь на стоящий неподалеку диван.
На несколько секунд снова воцарилось молчание.
– Пожалуйста, расскажите, что вам известно, – глаза молодой женщины проницательно блеснули, и я почувствовала себя неловко.
– Миссис Эндрюс, я… Я не знаю, что вам сказать кроме того, что уже известно, – мне не хотелось развивать эту тему, но, с другой стороны, она имела право знать, что произошло с ее мужем. – Боюсь, вы многое уже знаете, поэтому я могу лишь кое-что добавить. Мистер Эндрюс первым сообщил капитану о том, что пароход затонет. Все то время, которое так неразумно использовали пассажиры первого класса, он потратил, помогая другим… Он спасал многих людей, но только мне так неожиданно пришла мысль, что спасать нужно его. Я не знала наверняка о решении мистера Эндрюса оставаться на корабле… Об этом можно было только догадаться, и мне хватило одного взгляда, чтобы это понять.
– Вы спасли его, – просто констатировала Хелен, а я снова отвела взгляд в сторону:
– И все равно, всех убедить последовать за собой я не смогла.
– Вас мучает чувство вины? – проницательно подметила миссис Эндрюс, и от этих слов по спине пробежал знакомый холод.
– Да…
– Как и моего мужа, – тихо призналась собеседница, и я подняла вопросительный взгляд. – Вас всех мучают кошмары, вы страдаете от того, что не смогли сделать больше, чем было в ваших силах. Но так только кажется, поверьте! Если бы я могла вам помочь… Но помочь всем сможет только время.
Мы проговорили больше получаса, когда, спохватившись, решили снова выйти к гостям. Вниманием миссис Эндрюс сразу завладели, а я неспешно прошла в другую часть гостиной, тем более, что до моего слуха донесся знакомый голос. Взгляд мгновенно нашел говорящего, и какова была моя радость, когда я узнала не только мистера Мэрдока, но и двух других джентльменов, между которыми и велась беседа!
Я медленно подошла ближе и встала неподалеку от этой небольшой компании. Их оживленные голоса привлекли мое внимание, но что-то внутри советовало пока помолчать, не выдавая своего присутствия.
– Повторяю, что не стоит говорить об этом.
– Рано или поздно все равно станет известно, – возражал другой, не менее знакомый голос. – Мисс Бэйли, добрый вечер!
– Здравствуйте, мистер Лоу, – улыбнулась я молодому человеку, – мистер Мэрдок, сэр Лайтоллер, рада вас видеть. Мне показалось, вы говорили о газетах? Что же в них пишут – надо полагать, ничего хорошего? – я смотрела то на одно, то на другое лицо, и одинаковым показался мне тот взгляд, каким мужчины обменялись между собой.
– А вы их не читали? – осторожно поинтересовался второй помощник, и я чертыхнулась про себя, но все же нашла силы вежливо ответить:
– Нет. Однако ваши слова заставляют меня пожалеть об этом…
– Алекс, я хотел бы вам кое-что сказать, – вздохнул мистер Лоу, не обращая внимания на едва заметное покачивание головой со стороны мистера Мэрдока.
– Вы меня пугаете, – совершенно искренне призналась я. – Что случилось?
– Дело в том, что кто-то из выживших пассажиров дал интервью некой газете. Непонятно, как этот человек смог узнать ваше имя… Но теперь эта новость разнеслась повсюду, и… – мне не понравилась эта фраза, и еще больше мне не нравилось то, что за ней скрывалось.
– И вам придется вернуться в Англию.
– Зачем? – задала я самый глупый вопрос из всех возможных, и сама на него же ответила: – Чтобы поговорить с владельцами компании…
– «Адриатик» отходит через пару недель, в начале мая. На нем вернутся все, кто пострадал на «Титанике».
– Ясно, – упавшим голосом произнесла я. – Спасибо, что открыли мне настоящее положение дел, мистер Лоу.
На этом непродолжительный разговор закончился. Легко догадаться, в каком настроении проходил весь оставшийся вечер… Но мне приятно было смотреть на такие знакомые, счастливые лица мистера Эндрюса и Хелен, на мистера и миссис Мэрдок, на сэра Чарльза, на Гарольда Лоу, который был расстроен не меньше. Всем нам вскоре предстоит непростое время в Англии, и все же… Будет ли оно таким непростым, как мне кажется? Ничего не стоит бояться – эта простая мысль почему-то пришла ко мне только сейчас.
Внезапно сзади меня негромко окликнул знакомый голос. Сейчас я стояла в коридоре, разглядывая скромную лепнину и картины на стенах. Даже не поворачиваясь, я могла угадать с первого раза, кто стоял почти за моей спиной.
– Неужели вы сообщили мне еще не все плохие новости? – честно говоря, я не была уверена, как реагировать на его появление, поскольку не могла знать наверняка, зачем мистер Лоу опять меня нашёл. Поэтому на моих губах появилась уместная в любых случаях доброжелательная, но чуть натянутая улыбка.
Молодой человек неуверенно взглянул на меня.
– Можете звать меня просто Гарольд.
– Тогда вы меня просто Алекс, – ответствовала я, все еще оставаясь в неведении, к чему он клонит. – Можете даже называть меня на «ты», это упростит обращение.
– Ну что ж, полагаю, так нам обоим будет удобнее, – молодой человек пожал плечами, – буду рад, если и вы… Если и ты перестанешь звать меня официально.
– Официально? – в деланном удивлении я приподняла брови. – А мне казалось, что официально – это звать не только по фамилии, но и по второму имени…
– А ты знаешь мое второе имя?
– Разумеется, – кивнула я, как будто спрашивалось нечто само собой разумеющееся. Недоумение на лице офицера сменилось пониманием; он сам улыбнулся своей недогадливости.
Но этим наша приятная беседа исчерпана не была. И в самом деле, не подошёл же ко мне этот человек просто затем, чтобы сообщить, что между нами достаточно сократилось расстояние, чтобы я могла называть его по имени… Поэтому я до некоторого времени терпеливо ждала, пока он сам начнет разговор на волнующую его тему, и почему-то от молчания нас обоих не становилось неловко.
– Так ты хотел мне что-то сказать? – пытаясь привыкнуть к новому местоимению, задала я вопрос.