Вторая комната понравилась ей больше — обстановка напоминала нечто средневековое, чуть мрачновато, но с изюминкой. Стены и потолок отделаны темным деревом. В углу — большая кованая кровать, рядом торшер на длинной тонкой ножке с черным абажуром и небольшая прикроватная тумбочка, на полу вязаный коврик. Над кроватью так же висела картина. На этот раз портрет девушки в темных, если даже не мрачных тонах. На бледном лице нестерпимо ярко горели бирюзовые глаза. Длинные иссиня-черные, как вороново крыло, волосы развивались на ветру. Стоя на скале, о которую бились морские волны, облаченная в изумрудное платье, она сжимала в руке причудливое зеркало-шест: «Можно подумать, что эта картина продолжение пейзажа из соседней комнаты» Поставив косу в высокий платяной шкаф, Алира стянула с себя куртку и упала на мягкую кровать. Вместо люстры, на потолке из железных перекладин был составлен пентакль со встроенными в него лампочками-свечами «Отлично, немного готики. В самый раз для Жнеца».
Поднявшись, она побрела осматривать последнюю комнату. Эта оказалось самой светлой из всех, в стиле барокко: деревянная кровать, комод, электрический камин и кресло у окна. К овальному зеркалу в позолоченной раме над каминной полкой была прикреплена черно-белая фотография. На ней, девушку в холщовом платье, с доходящими до самых бедер темными волосами, держал за руки, высокий молодой человек в брюках и светлой рубахе, расшитой рунами: «Жаль что его лицо смазано, трудновато разглядеть, а вот она очень похожа на скандинавскую деву с портрета. Здесь слишком светло. Пожалуй, обустроюсь в комнате с пентаклем. Легко догадаться, в какой из них жила Доминика…»
За последующие недели, проведенные в Подмосковье, девушка привела в порядок сад и даже укрепила деревянный забор.
С соседями она старалась не контактировать, но и те не спешили узнать кто поселился рядом, ограничиваясь вежливыми кивками и улыбками. Ей здесь определенно нравилось. «Белые столбы» пленили Алиру своей тишиной и спокойствием.
Если бы когда-нибудь, кто-то сказал Алире, что она станет Смертью, девушка бы не поверила. Но теперь, держа в руке косу и смотря на становящееся белым лицо девочки умершей от кровоизлияния в мозг в палате больницы, Алира убедилась, что роль жнеца — подходит ей как нельзя лучше. Коснулась кончиком косы лба смертной и прошептала:
— Иди ко мне…
От тела мертвой отделилась серебряная нить души и скользнула в раскрытую ладонь Алиры, она ощутила только легкое покалывание в пальцах. Стоя у окна и наблюдая за пациентами, вышедшими на прогулку, Жнец улыбнулась. Все эти люди, старики беззаботно подставляли лица под согревающие лучи, вышедшего из-за тучи солнца, в то время как на койке рядом с Алирой, маленькая девочка ушла из жизни, покинув этот мир навсегда.
Дети мелькали перед косой Алиры очень часто, честно говоря, ей было приятнее забирать их маленькие, безгрешные жизни, чем взрослых или, тем более, стариков. Будучи Алиной Герцык, девушка боялась старости. С каждым прожитым у тети годом, она замечала на лице Ларочки все больше морщин, а в волосах седины, тщательно закрашиваемой, чтобы создать впечатление того, что время старости отсрочено. Алине было неприятно сидеть со старыми бабушками, от которых пахло немытым старческим телом, гнилыми зубами, дешевой туалетной водой, которой они пытались тщательно скрыть зловоние смерти, охватывающей их дряхлеющие тела.
Девочка, а затем и девушка — Лира видела это разложение плоти. Особенно, когда умерла их соседка напротив. Тошнотворная вонь витала в старой, пропахшей смрадом лекарств и мертвого тела квартире. Лариса периодически захаживала к старушке, проведать как она и не нужно ли ей ничего, потому что у бабушки не было родственников. Как назло, в квартире не работал телефон и когда труп был обнаружен, прошло несколько дней. Лариса, зажав рот платком, чтобы ее не стошнило от стойкого трупного запаха, убежала к ним в квартиру звонить в «Скорую». Алина же осталась стоять рядом с креслом, в котором находилась старушка. Девушке тогда было шестнадцать лет. Она не прикрывала рот, но старалась делать максимально маленькие глотки из отравленного воздуха.
Старуха сидела с открытыми глазами, роговицу которых уже подернула серая пленка. Рот немного приоткрыт, тонкие губы побелели и от них в разные стороны тянулись морщинки. На щеках были ярко выражены багровые пятна, такие же покрывали руки со скрюченными пальцами и пожелтевшими ногтями.
Сколько раз тетка просила Алину обрезать эти ногти, на ногах и руках. Подобное приводило девочку в ужас, она стискивала зубы, чтобы ее не стошнило, и старалась делать все быстро. После чего несколько раз мыла и терла руки мочалкой, лишь бы избавится от запаха старости осевшего на ее коже. Алина всегда мечтала умереть молодой, а не старой и сморщившейся гнилой плотью.
Как только Лариса вернулась в квартиру, девушка смогла спокойно уйти. Но даже, когда была закрыта входная дверь, трупный запах никуда не делся. Кроме того, что вся квартира старухи им пропиталась, он проскользнул на лестничную площадку и попытался проникнуть в их с Ларочкой квартиру, но Алина вовремя захлопнула дверь. Снимая на ходу с себя всю одежду и закидывая в стиральную машинку, она приняла душ и терла себя мочалкой с такой силой, что кожа покраснела и неприятно защипала от потока горячей воды.
Высушив торчащие в разные стороны волосы феном, и переодевшись в свободные джинсы и толстовку, Алина обернулась на скрип открывшейся двери. Сквозняк напомнил о трупном запахе от чего ее начало подташнивать.
— Потерпи еще немного, катафалк скоро приедет, — успокоила племянницу Лариса, видя побледневшее лицо той, — а там и специалист по уборке придёт, так что этого запаха скоро не будет. — Поморщилась и направилась в ванную, откуда послышался шум воды и щелчок включенной стиральной машинки.
Пока небольшая бригада занималась выносом трупа старушки и дезинфекцией помещения, Алина сбежала из дома, решив, что лучше прогуляться на свежем воздухе, чем сидеть в квартире и бояться высунуть нос в коридор, ощутив ненавистный запах. На улице была золотая осень. Последние теплые деньки согревали Алине сердце, ей нравилась такая погода. Теплый ветер, сухая земля, усыпанная опавшими кленовыми и березовыми листьями, приятно шуршащими под ногами. Доносящийся издалека шум вечерних электричек и закатное солнце. Словно плотный моток пряжи малинового цвета, застрял на горизонте, распуская вокруг себя нити и заставляя небо переливаться теплой палитрой оттенков.
Алина стояла на пешеходном мосту недалеко от станции. Накручивая прядь волос на палец, она задумчиво наблюдала за прохожими, особенно теми, кто был с чемоданами. «Интересно… что было бы, будь я сейчас с ними?» — вспомнив о родителях. Они уже пять лет, как прочно осели в Англии. Алина ездила туда летом на обучение, но с родителями виделась всего раз. Оба выглядели полными жизни и радости людьми, у которых все сложилось именно так как они и планировали.
Она не могла посмотреть на маму и папу, потому что у нее не было их фотографий, а если бы и были, девочка вряд ли стала бы разглядывать жалкий снимок с теми, кто оставил ее. Все, что напоминало о родителях — это большой, синий чемодан, который благополучно лежал на антресоли в коридоре. Даже в свою поездку Алина не захотела ним воспользоваться, поэтому они с Ларочкой пошли и купили ей новый чемоданчик: маленький и черный. Удобный и легкий, который везде можно с собой возить без труда.
«Я бы никогда не променяла этот городок и Ларочку на Европу и родителей. Никогда. Зачем быть с теми, кому ты не нужен, — отошла от перил моста и двинулась в сторону лестницы, — насильно мил не будешь…»
Спустившись на сторону, где располагались дачные участки с домами, Алина пошла по разбитой дороге, пока не вышла к лесу. Именно там она могла полностью погрузиться в себя и упражняться с собственной силой.
Присев на давно облюбованное место — старую, поваленную березу. Вытащила правую руку из кармана и коснулась листьев, изъяв из-под них черного жучка.
Она подняла руку над насекомым и стала медленно шевелить пальцами, разминая их. Жук в свою очередь стал тоже шевелить всеми лапками. Алина покрутила рукой, повернув так, словно просила подать ей милостыню — так же, брюшком развернулся и жук. Наигравшись вдоволь и оставив насекомое в покое, она медленно побрела домой.
Перестав предаваться воспоминаниям, Алира покинула больницу и отправилась домой: «На сегодня моя жатва окончена» и послушная коса перенесла ее на второй этаж дома в Белых столбах. На столе в ее комнате, совсем не к месту стояла пара черных босоножек. А у ноутбука, рядом с чашкой недопитого чая, была открытая упаковка конфет с почти съеденными сладостями.
«Кого я только не забрала сегодня: дети, подростки, взрослые люди, старики, алкоголики, убийцы и маньяки — многие повстречались с моей косой» — оставив «помощницу» в шкаф, Жнец повалилась на кровать и тяжело вздохнула: «Да, когда работаешь Смертью все не так просто, как я думала».
Босоножки никуда не исчезли, ожидая момента, когда на них обратят внимание. Только сейчас Лира сообразила, что это не ее обувь. Непонятно откуда они взялись и еще более непонятно — откуда здесь коробка с остатками конфет. Сама девушка никогда не была сладкоежкой.
Внизу послышалось звяканье тарелок. Вытащив из банки с карандашами нож с рукоятью из черной микарты, которым она обычно точила карандаши, Алира бесшумно вышла на лестницу. Выглянув из-за перил, она увидела знакомую мужскую фигуру. Тихо подкравшись, коснулась холодным острием шеи гостя, от чего тот вздрогнул.
— Тебе мама не говорила, что острые предметы не игрушка? — Блейз медленно обернулся.
— А тебя не учили стучать в дверь или звонить перед приходом в гости? — опустила нож, положив его на стол.
— Ты изменилась. — вернулся к нарезанию овощей. Добавив немного оливкового масла, перемешал деревянной ложкой. Кулинаром он был отменным, хоть и не питался обычной едой.
— Чем обязана твоему визиту? — девушка изучала затылок Блейза, прикидывая с какой стороны он обычно кусал свой «завтрак».
— Просто так… — поставил сковородку на горячую плиту и достал из холодильника яйца, — давно не виделись. Да и ты что-то секретничаешь, — разбил яйца в миску — пришлось нехило потрудиться, чтобы тебя найти. Я был слегка удивлен, когда узнал, что ты тут живешь.
— Мне здесь нравится. С интернетом проблем нет, горячая вода, все что необходимо. Кстати, наконец-то смогла воспользоваться служебной машиной из Верхней Аиды. Спасибо что потрудился над доставкой. — Вытащила из заднего кармана ключи от черной «Вольво», стоящей в гараже.
— Кстати, ты давно здесь и что за босоножки у меня на столе?
Вампир посмотрел ей в глаза:
— Босоножки для тебя. Я недавно вернулся из Италии — поставил перед ней тарелку с омлетом и томатами — Buon Appetito!
Алира взяла вилку в руку и критично осмотрела блюдо. Когда они жили вместе, девушка очень плохо питалась, пока вампир не смекнул, что все блюда ей стоит подавать только что приготовленными, тогда у нее всегда будет аппетит.
— Благодарю — принялась за поздний ужин.
Блейз отвернулся к окну, разглядывая растение в горшке:
— Почему ты не сказала, что станешь новым Жнецом?
— Потому что не посчитала нужным.
Ответ был прямолинейным, по-другому Алира и не могла сказать. Когда вампир вернулся в их квартиру, и не застал там подругу, он испугался, что потерял ее.
Она собрала свои вещи и ушла в неизвестном ему направлении. Никакой записки или зацепки. В Верхней Аиде Арсений посоветовал ему забыть девушку, потому что Доминика заключила с ней сделку: «Ведь я ее… а она, так со мной поступила, будто мы чужие друг другу»
— Да, ты приняла решение — это твое право — сжал кулаки, — но ты не подумала, что твоя жизнь безразлична не всем?! — оскалился — Мне казалось, что мы можем доверять друг другу, а вместо этого…
Алира знала, почему так поступила, но не стала объяснять ему что-либо.
— Мои родители оставили меня на попечение тетке маленьким ребенком, им было плевать на меня, все, что они делали — это посылали вещи или деньги на мое существование. Никакой заботы и ласки, а тетка дала мне все это, но было поздно. Свои последние слезы утраты я пролила в тот самый день, когда отец с матерью уехали. Я сделала выбор. Приняла решение и не оступлюсь. Я не хочу ни к кому привязываться. Не хочу ни от кого зависеть.
Блейз действительно ничего не знал о ее прошлой жизни и уж тем более о том, что ей так сложно выражать собственные чувства «Жаль, что мы не всегда способны понять друг друга…» — мелькнуло у обоих в головах.
Глава 13
Эва была счастлива, что у нее появился такой друг как Ян. Они хорошо общались, шутили и подкалывали друг друга. Вспоминали веселые дни в Бердичеве и ей очень хотелось их повторить.
«Если бы не общество Яна, жизнь казалась мне очень одинокой и беспросветной. На некоторое время меня отвлекала работа и защита диплома, но все это закончилось и то, чего мне всегда не хватало — это душевного покоя, который так необходим».
Когда Лука улетел обратно в Киев, Ян в тот же вечер пришел к ней в гости с коробкой чизкейка и бутылкой ее любимого розового шампанского. За окном медленно падал снег, укрывая подоконник пушистым слоем, под настроение ангел включил белые огоньки, которые они вместе с Эвой купили в Икее. А когда квартира погрузилась в сонный полумрак, Ян в очередной раз присел на кровать спящей девушки и коснулся ее сознания, проникнув в сон.
Он перенесся в заснеженную Норвегию, где темные леса укрыли белые снега, а бушующие ветра обдували замок на высокой горе. В окне одной из башен горел свет, похожий на око посреди черных камней.
Мрак, сгустившийся под крышей комнаты, игра теней на стенах от полыхающего в камине огня будоражила воображение, создавая мрачные образы. Помещение представляло собой подобие лаборатории, с множеством книг и свитков на стеллажах, с разнообразными сосудами на столе. У окна возился высокий старец, чем-то напомнивший Яну чародея Мерлина из сказаний о Короле Артуре: его широкие плечи покрывала синяя мантия, а по груди рассыпалась длинная седая борода. В одной руке он держал большое овальное зеркало, чья гладь освещалась лунным светом, но стоило ему коснуться поверхности, как по той, словно по воде, прошли круги.
Старик погрузил свои пальцы внутрь стекла, и оно заледенело, покрывшись тонкой сеткой трещин, которые с треском раскрылись, когда чародей извлек серебристый осколок. Взгляд его пронзительно бирюзовых глаз был полон тоски.
Эвика, которую Ян видел в собственных видениях, лежала на дубовом столе, скованная по рукам и ногам кожаными браслетами, веки девушки слегка подрагивали. Она находилась под воздействием лекарственных снадобий, ее аура смешалась с черно-фиолетовой дымкой введенного через вены зелья.
Подойдя к ней, чародей поправил рукава своей мантии и бережно вложил осколок в грудь девушки. Эвика дернулась, цепи на ее руках громко лязгнули и натянулись.
— Потерпи еще немного, моя девочка, дальше не будет так больно. — Прошептал старик, гладя по волосам, которые спадали на пол.
Через несколько секунд Эвика пошевелилась и открыла глаза. Чародей освободил ее руки и ноги от оков и помог встать. Она сильно сгорбилась, по движениям став похожей на древнюю старуху, ее молодые руки сильно тряслись и на них вздулись голубые вены, она хваталась за руку чародея до тех пор, пока он не опустил ее в кресло, укрыв пледом. Наполнив чашу полупрозрачной жидкостью, заставил Эвику выпить все до последней капли. Тяжело дыша, она откинулась на спинку кресла и поставила чашу на столик, чуть не выронив ее:
— Как все прошло? — спросила охрипшим голосом, ее руки по-прежнему дрожали.
— Хорошо. — Чародей сел напротив. — Я боялся, что не получится, и придется доставать тебя с того света, попозже выпьешь еще отвара. Обычно, его пьют архангелы чтобы скорее восстановиться от темных чар, но мне удалось достать полную флягу для тебя, и ты быстрее пойдешь на поправку. — Нежно погладил ее по холодной руке, в уголках его глаз блестели слезы.