Очнулась чародейка только утром, если бы Вайорель не додумался выкинуть в окно заженные на подносе травы, ее бы стошнило.
— Лекарь сказал что это заставит крепко уснуть, только вижу что скорее наоборот — помог ей подняться и дал напиться — Тебя отравили, еще несколько минут и ты могла умереть, но я выпил весь яд, а от большой кровопотери ты была без сознания всю ночь.
Эвика тяжело вздохнула и посмотрела на свое запястье, почему-то перебинтованное.
— Яд не дал мне залечить порезы, поэтому я смазал их специальной мазью. Не помнишь кто к тебе вчера притрагивался?
Девушка уткнулась ему в шею и вдохнула ставший таким родным аромат леса в котором Вайорель охотился:
— Была молодая вампирша, но она лишь взяла меня за запястье…
— Этого хватило. Мне этот яд не страшен, а тебе как человеку много не понадобилось. — Он нахмурился и поцеловал ее в лоб, пробуя температуру — Не выношу все эти сборища и теперь прекрасно понимаю почему Сирил предпочитает им посиделки в библиотеке с книгами. Когда-то нам с Маркусом нравилось как следует напиться, протанцевать с хорошенькой вампиршей, мы постоянно веселились у костра, играли на инструментах, а вот Блейза пока что не пускают, он мал для взрослых утех.
Сирил был средним принцем, молчаливый юноша с длинными мышиного цвета волосами и бледной кожей, свое время он тратил на знания и колдовство, вместо охоты и увеселений. В основном с ним общался Храфн, делясь своим магическим опытом и учась чему-то новому. Младший Блейз, был маленькой копией Вайореля и если бы у Эвики родился сын, то он был как две капли воды похож на Блейза.
— Видимо у этой вампирши была причина, раз я заняла ее место.
— Да, к сожалению ревность у вампирш зашкаливает приводя порой к уничтожению соперниц, а ей вообще не светит с кем либо из принцев связать свою судьбу.
В лесной чаще, на холме, возвышался старинный замок. Владения принадлежали роду Инглингов, и Храфну было приятно вернуться в родные места. Замок был в запустении и сильной обветшалости: стоило не туда ступить, и пол под ногами мог провалиться, опереться не о ту стену и камни с шумом осыпались.
— Да, настоящие хоромы ты себе присмотрел для убежища! — сдерживая смех, проговорил Ингрид, осматриваясь и скаля клыки в улыбке.
Эвика прошлась вдоль стен, обойдя то, что когда-то было величественной залой для приема гостей, прикоснулась ладонью к части разбитой каминной полки, куски камня валялись на пыльном полу.
Чародей и вампир поразились, увидев с какой легкостью дочь подняла тяжелый кусок от стены и восстановила его на прежнем месте, ее бирюзовые глаза неестественно заблестели, а на виске запульсировала венка, после чего девушка упала на колени, ободрав ладони о мелкую крошку и тяжело дыша.
Ингрид хотел было помочь ей, но Храфн остановил его:
— Не прикасайся к ней, иначе сам потеряешь силу. Прикосновением, поцелуем, она может выпить часть той энергии, которую потратила на затратное для нее колдовство.
— Дочь чародея, унаследовавшаяся невероятные способности от отца и его предков, нуждается в подпитке словно вампир в крови — Ингрид призадумался — И давно это у нее?
— Она не всегда может контролировать свою силу, как чародейка, с детства, я ставлю барьер на ее способностях, чтобы они не убили ее. Чем меньше она колдует, тем здоровее выглядит. Даже я не обладаю той силой, что дремлет в ней.
По вечерам, когда Вайорель с воинами отправлялся на охоту за джокерами, Эвика с отцом сидели у камина и девушка делила свои карты Таро на Старшие» и Младшие арканы, последними они с отцом играли. Карты были заказаны еще во Флоренции у одного итальянского живописца. Но у Эвики была вторая колода, исключительно для гадания.
— Итак, что нас ожидает завтра утром? — Храфн вытянул ноги к полыхающему огню. Порой, не смотря ни на какую магию, по замку все равно гуляли сквозняки. Сам чародей подумывал, что это из-за вампирского тумана.
Эвика вытащила из кармана другую колоду карт и быстро перетасовала. На стол легли: колесо фортуны, перевернутая двойка мечей и рыцарь пентаклей.
Задумчиво побарабанив ногтями по столешнице, девушка подняла на отца взгляд и спокойно ответила:
— Перемены к лучшему, возможность немного расслабиться и… гость, — на мгновение прикрыла глаза рукой, — а точнее двое гостей. — На ее губах появилась теплая улыбка, она предвидела будущее. Храфну редко, когда доводилось видеть собственную дочь улыбающейся.
На следующее утро к ним на завтрак зашел Ингрид, вместе с ним был Блейз:
— Доброе утро. Этот сорванец учуял запах твоего ягодного пирога и решил испортить себе аппетит — положил руку на худенькое плечико ребенка.
— Но отец, так вкусно пахнет… — пробурчал себе под нос младший принц, после чего подошел к Эвике и поцеловал ее руку — Приветствую Вас, госпожа. — Он не торопился отпускать ее.
Чародейка тепло улыбнулась, сделав реверанс предложила гостям пройти в кабинет, где их уже ждало вино. Стены здесь были обиты панелями из вишневого дерева, а под потолком висела кованая люстра. На чистом полу расстелен восточный ковер, выуженный Эвикой из чулана и приведённый в порядок. Часть стены заполняли книжные стеллажи, с расставленными томами старинных книг, которые Храфн телепортировал из своей флорентийской библиотеки. Массивный письменный стол был расположен рядом с окном, закрытым тяжелой гардиной. В камине, за решеткой, полыхал огонь.
Мужчины опустились в кресла, между ними стоял круглый столик с кувшином и кубками. Эвика собственноручно очистила серебро от налета древности и подогрела вино.
Ингрид сделал глоток напитка и блаженно закатил глаза:
— Либо ты заколдовала вино так, что оно напомнило мне кровь, либо я чего-то не понимаю, но на вкус потрясающе, впрочем, как и то что было на вашей с Вайорелем церемонии. — Похвалил вампир — Чувствую, как мое тело насыщается, будто я действительно пью кровь, но при этом, остается вкус вина и пряностей.
Блейз было потянулся к бокалу отца, но тот сурово на него посмотрел:
— Тебе еще рано, только после обряда. — Холодно сказал он, и мальчик быстро опустил глаза, вид у него был расстроенным.
— Твой супруг приказал ни одному вампиру, кроме нас не появляться в этом крыле. Враги окружают со всех сторон, неизвестно кто может оказаться предателем, но я рад что ты так умело ведешь хозяйство и со всем можешь справиться. Иметь в невестках способную постоять за себя девушку, да еще отличную хозяйку — дорогого стоит, а вот моим вассалам не повезло, дочери вампирши, а палец о палец не ударят, только слуг зовут, а ведь если бы не ты, Вайорель так и остался холостяком.
— Да, она с детства самостоятельная. Все сама. Я благодарен тебе Ингрид, но боюсь, что даже Вайорелю не защитить ее от Максимилиана и вскоре, ты сам пожалеешь о том, что согласился помогать нам. — Ощутил, как на плечо легла заботливая рука дочери «Она всегда чувствует мое настроение… Что бы я делал без нее, кто как не она, позаботилась об уюте и комфорте. Облазила все чердаки, какие были здесь, нашла старинные вещи, привела их в порядок, при этом, даже не используя магию, все своими нежными руками. Собственноручно растопила печь в кухне, договорилась с вампирами, чтобы те привозили нам продукты».
— Отец, я Вас оставлю, у меня есть свои незаконченные дела, и думаю Блейзу необходимо позавтракать. — Она кивнула на бледное лицо мальчика, на щеках которого тут же появился румянец от предложения девушки.
— Конечно, ступай. Ингрид, ты ведь не против? — Храфн наполнил свой кубок вином.
Вампир покачал головой и махнул рукой:
— Ни в коем разе, ступай сын и веди себя учтиво. — Сверкнул взглядом белоснежных глаз на мальчика.
Блейз склонил голову, и они с Эвикой удалились, оставив мужчин наедине. Тишину кабинета нарушал треск поленьев, объятых огнем.
Ингрид сделал еще один глоток, и по его горлу потекла теплая жидкость, оставляя приятный вкус и наполняя тело вампира энергией.
— Маленький рыцарь. Он тоже будет ее защитником, — Храфн сделал глубокий вдох и закрыл глаза, — пройдет время, он вырастет, а обряд крови, довершит формирующуюся в нем силу — это неизбежно.
— Ты прав. Но, честно говоря, я предполагал и другой вариант событий. Ведь у них с Вайорелем могут быть дети…
— Если бы все было так просто мой друг. Детей не будет, возможно только один, но не сразу и не скоро. Магия данная чародеям, всегда отнимает что-то взамен. Быть может, от того, сколько ее в Эвике, она даже не сможет подарить тебе внука, а Вайорелю сына, но кто знает. Не забывай что Смерть бродит за нами по пятам…
Ингрид со звоном поставил кубок на стол:
— Смерть, смерть! Она всегда рядом. Я знаю, что ты видишь будущее, и я мог бы узнать свое собственное от тебя, но я не хочу этого делать, — свел брови вместе, — и честно говоря, мне страшно знать больше, чем я сам могу предположить, как например мою собственную смерть или смерть сыновей…
— Мы все, проживем еще какое-то время, но та жизнь, что была у нас до сих пор — это самое ценное. У каждого есть воспоминания, моменты счастья, которые стоило пережить и это прекрасно. — Вспомнил свою встречу с Рогнедой, каким счастливым она его сделала и какую дочь подарила. — У нас чудесные дети, мы живем ради них, но вечная жизнь — не так привлекательна, как нам бы того хотелось. — Подвел черту своим мыслям Храфн и Ингрид согласно кивнул головой:
— Пусть они чаще проводят время вместе. Разве ты не видел каким взглядом твоя дочь смотрит на Блейза, когда он занимается с Маркусом верховой ездой или сидит с Сирилом за древними рунами, она такая же женщина, как и все. Та которой нужен домашний очаг, а не все это колдовство, но она не выбирала свою судьбу и будь я на ее месте, проклял такого отца за его магическую силу, которая не даст ей стать матерью.
— Я и сам себя порой ненавижу, ведь из-за меня убили Рогнеду, а дочь потеряла мать и лишилась нормальной, спокойной жизни.
— Будущее переменчиво, ты все равно не в силах увидеть все… Даже будущее врага. — Они некоторое время помолчали, а затем Ингрид сменил тему — Как ты сумел узнать, что во Флоренции был именно Максимилиан?
— Впервые, я услышал его имя от темного, когда джокеры напали на нас в Исландии. — Встав с кресла, взял кочергу и поворошил угли в камине, подбросив несколько сухих поленьев:
— Сопоставив некоторые факты и одно и тоже имя во Флоренции, я понял кем был тот герцог, который так ухлестывал за Эвикой. Его темная энергия бродила по подвалам злосчастного особняка где проходил бал, и я никогда не забуду тот смрад, что был в лаборатории с его экспериментами… — вернул кочергу на подставку, — Ингрид, я уже предупреждал тебя о том, что ты можешь умереть, всю твою семью сотрут с лица земли, оставив один прах!
— Пока будущее не обрело четкой картины, вы останетесь здесь, не забывай. Твоя дочь более тебе не принадлежит. Я давно принял решение, и когда этот монстр убил мою жену, и когда ты спас Вайореля — все это имеет свой вес в нашем выборе и случилось не просто так. Я не отступлюсь, мы обязаны уничтожить его вместе с экспериментами.
— Ты слишком много работаешь. — Рука дочери коснулась его огрубевших пальцев.
Он погладил ее по голове. Сейчас она была так похожа на свою мать. Ему вспомнилось как они с Рогнедой гуляли вдоль холодного моря, солоноватые капли которого всегда оставались на лице жены. Ее улыбка, смех.
Очнулся Храфн на рассвете. В камине тлели угли. Эвики не было рядом. Но по замку, пробиваясь сквозь щели, распространялся аромат свежего хлеба и лился ручейком, женский голос, напевая скандинавскую песню.
Пока Ингрид и Храфн занимались тем, чтобы обезопасить их от Максимилиана и его слуг, Эвика благополучно коротала время с Блейзом и его братьями, не было и дня чтобы мальчик не находился рядом со своей госпожой. Она помогала им с Сирилом в учебе, а иногда и тренировалась с Вайорелем и Маркусом во владении оружием, по части этого у нее был свой собственный опыт и она с легкостью могла отбить атаку.
Расположившись в башне и занимаясь рукоделием, Эвика бывало полностью погружалась в собственные мысли, скользя пальцами по пряже, слушая мирный стрекот прялки. Блейз сидел рядом с Сирилом на скамеечке у камина и вслух читал книгу, стараясь не отвлекаться на умиротворенное лицо Эвики. Но порой, даже он замечал, какой грустной была чародейка.
«И снова время, но теперь, в кругу друзей, среди тех, кто будет проживать с тобой вечность на равных» Храфн видел, как все чаще в бирюзовых глазах дочери отражалась радость — это было хорошим знаком, но предчувствие беды не покидало чародея ни на день. Ночами он проводил время в башне: помещение специально оборудовали под мастерскую и одновременно лабораторию. Храфн создавал свое творение, то, с помощью которого он сможет избавиться от Максимилиана: «Я покончу с экспериментами, которые ставит этот монстр, этот полукровка…».
И лишь однажды, смотря на свое отражение в зеркале, чародей заметил седину в бороде: «Неужели я утрачиваю свое бессмертие?! Моя энергия уходит в магический инструмент» — впервые, после смерти Рогнеды, он ощутил страх. «Эвику нужно защитить, у меня осталось не так много времени, но я должен успеть завершить работу».
Позже, когда Храфн закончил сотворение зеркала Тенебре-вице, произошло нападение на замок и Эвика исчезла вместе с артефактом.
— Вот и все… — закончила Доминика.
— Спасибо что поделилась. — Ян встал из-за стола, намереваясь покинуть дом, но девушка оглядела его с головы до ног и покачала головой:
— Давай-ка, ты сначала пойдешь в бане попаришься, поужинаешь и ляжешь спать. А утром отправляйся туда, куда тебе нужно…
— Благодарю Доминика, но мне нужно к своему подопечному.
— Воистину. — Смотря куда-то в пол, прошептала девушка.
Оставшись в доме одна, Доминика задумалась: «Когда-то и я жила. Поле пшеницы, голубые небеса, широкая река. Куда все это ушло, куда? Мама…»
Ее человеческий путь закончился в четырнадцать лет. Когда она родилась, небольшую деревушку, в которой они с родителями жили, поразила странная и таинственная болезнь. За каждый прожитый Доминикой год, умирало по нескольку человек. Никому и никогда не приходило в голову, что в маленькой девочке, может таиться угроза.
Шли годы, Доминика росла — это был необычный ребенок, замкнутый и тихий, от нее редко когда можно было услышать больше пары фраз или увидеть улыбку. Худенькая, с большими разноцветными глазами на узком личике, она напоминала собственной матери совенка.
— Какой маленький у моей Домны носик, а какие глазки. Улыбнись мне доченька — просила ее матушка, но девочка лишь склоняла голову набок так, что ее мышиного цвета волосы рассыпались по узким плечикам, пока однажды Доминике не пришлось их отрезать.
Небольшой пожар, приключился в сенях их дома, девочка заигралась со свечой, и половина волос сгорела, странным образом не задев кожу лица. Мать сетовала, заливая пол водой, и все что осталось сделать — это остричь обгоревшие локоны. Теперь соседские мальчишки, дразнили ее «Парнишкой», потому как одна часть волос справа была коротко пострижена, а с левой, ушко скрывала длинная челка.
Однако стоило кому-то из детей уж слишком обидеть девочку, она поднимала на него свои холодные и полные спокойствия глаза и долго, не мигая смотрела в упор. Детям от этого пристального взгляда, становилось не по себе, и они умолкали, разбегаясь играть вместе, но только не с ней. Доминике никто и не был нужен, кроме ее соломенной куклы, с которой она часами могла играть и мысленно переговариваться.
Год за годом, добавлялись все новые могилы, кладбище расширялось. Постепенно, из всей деревни осталась лишь одна Доминика. Маленькая девочка в дремучем лесу, в богом забытом селении, среди пустых и обветшалых домов. И так еще много лет: летом она питалась тем, что давал лес, а зимой скиталась по заснеженным полям, лугам. Она научилась охотиться и убивать животных, которые могли прокормить ее своей плотью и кровью, научилась разжигать костер в камине своего старого дома, научилась ухаживать и заботиться о самой себе, храня молчание, пока однажды, не осознала, что жить ей не хочется, а хочется уйти туда, где нет нужды, холода и голода, нет одиночества и тоски… Где лишь покой.