– Это бассейны вторичного сырья, – Эрнест не стал делать остановку, видимо, хотел успеть еще многое показать. – В них оказываются все, кто…
– Становятся ничем? – я подошел поближе, чтобы внимательнее разглядеть содержимое этого бассейна, но ничего кроме света не увидел.
– Совершенно верно! Быстро схватываешь! – подтвердил Куратор. – Душа странствует по земле около сорока дней, после чего она становится ничем… А как только она становится ничем, она прибывает сюда, на переработку.
– Ничего не понимаю, – я никак не мог состыковать те теории и байки переселения душ, которые не раз слышал при жизни, с тем, что видел сейчас. – А почему я оказался здесь сразу? Мне ведь полагалось сорок дней. Правильно я понимаю?
– Да, совершенно верно, – Эрнест готов был ответить и на этот мой вопрос. – Юрисдикция небес постоянно нуждается в кадрах. Ежедневно среди умерших душ проводится отбор методом случайной выборки, по итогу которой определяется, кто будет слоняться еще сорок дней в мире живых, а потом станет вторичным сырьем, а кто окажется здесь, лишив себя такой участи. Так что считай, что тебе повезло не оказаться чуть больше, чем через месяц, в одном из этих бассейнов.
– Я бы предпочел еще хотя бы пару дней побыть с моей любимой Лорин, а потом стать ничем, – если бы я мог дышать, я бы вздохнул.
– Я понимаю тебя, как никто другой, – уверил меня Эрнест и сразу же вернулся к изначальной теме, чтобы избежать вопросов. – Обрабатывать вторичное сырье необходимо как можно быстрее, поскольку души сохраняют свои полезные свойства в течение всего лишь семи часов, после того как они оказываются здесь. Поэтому бассейнов всего семь. Это сделано, для того, чтобы было легче организовывать работу цеха расщепления, в котором мы окажемся буквально через несколько мгновений.
Я качал головой, словно отрицая все то, о чем мне теперь рассказывал Эрнест.
– Молекула души состоит из нескольких элементов. Самые ценные – это знания, опыт, мудрость, приобретенные качества, – Эрнест не оставлял попыток мне все объяснить. – В течение семи часов, подвергнув молекулу души расщеплению, все эти элементы можно отделить друг от друга. Потом они же будут использоваться для синтеза новой молекулы души, обладателем которой станет кто-то из людей.
Я не мог поверить, что моя душа является продуктом расщепления и синтеза каких-то молекул.
– Это все равно, что ты собираешься приготовить фруктовый салат с апельсином, на который у твоей жены аллергия, – Эрнест не унимался. – И вместо фруктового салата порезанного ломтиками, из которого твоя жена могла бы отделить кусочки апельсина, ты подаешь фруктовое пюре, приготовленное в блендере. Усек?
– Кажется. Ты был поваром? – предположил я.
– Неужели это так очевидно? – Эрнест ухмыльнулся. – Никогда не забуду тот день, когда я приготовил этот чертов салат. У моей жены тогда был отек Квинке.
Мы оба рассмеялись.
– Поэтому в цехе расщепления работа ведется круглосуточно, никогда не останавливаясь. В противном случае, знания, опыт так же, как и сама молекула души, станут ничем… Следуй за мной дальше.
Я покорно плелся за Эрнестом, пока мы снова не оказались у большой двери, которая отворилась сразу же, как только он показал свой пропуск.
* * *
Цех расщепления размещался на нескольких этажах, которые нависали над основным. В нем трудились более тысячи таких же, как и мы с Эрнестом.
На огромных столах стояли какие-то приборы, а напротив каждого стола располагались высокие полки, состоящие из множества ячеек с колбами.
– Привет, Август! – Эрнест поздоровался с кем-то, затем обратился к девушке, сидевшей на своем рабочем месте. – Милая, передохни пару минут.
Она молча удалилась, освободив нам место.
– Итак, в основе работы на этом этапе лежат примерно одни и те же принципы, которыми стоит руководствоваться.
Эрнест заглянул во что-то, что издалека напоминало микроскоп, затем кивнул головой, разрешив мне заглянуть туда же, а сам принялся искать какую-то колбу на полке.
Я посмотрел и увидел нечто более совершенное из всего того, что мне уже довелось увидеть. Это была та самая молекула души, про которую рассказывал Эрнест.
– Видишь эллипсоподобную сферу? – он, наконец, нашел нужную ему колбу.
Я молча кивнул головой, не отрывая своего взгляда.
– Это атом или капсула мудрости, – заверил Эрнест. – Все, что нам требуется, это разрушить связи ее с молекулой души. А для этого мы воспользуемся одним правилом, которое, наверняка, тебе известно.
– Какое же?
– Плюс притягивает минус. – Эрнест показал колбу, повернув ее ко мне названием. – Это правило в сочетании с принципом ловушки при наличии ловкости и опыта поможет быстро отделить капсулу мудрости от молекулы души.
– Капсула глупости? – прочитал я с вопросительной интонацией.
– Именно, – подтвердил он. – Можно было, конечно, воспользоваться и капсулой «недалекого ума», но ее я, к сожалению, здесь не нашел. Поэтому обойдемся простой глупостью…
Он взял с нижней полки пустую сферу, сказав:
– А это та самая ловушка.
Я уступил ему место, а он мне показал, куда смотреть, чтобы наблюдать за процессом.
– Сюда вставляем сферу, а сюда, – он указал на цилиндрическое отверстие, – мы будем добавлять капсулы глупости до тех пор, пока притяжение не станет настолько сильным, что молекула души сама не вытолкнет капсулу мудрости, чтобы сохранить себя в целости… Готово.
Все произошло именно так, как сказал Эрнест.
– Быстро, – я был слегка удивлен.
– Быстро, потому что я проработал здесь почти полгода, – сказал он самодовольно.
– Так всегда? – уточнил я.
– Сложнее со знаниями, – он снял и положил колбу на место, а сферу с капсулой мудрости в контейнер, лежащий рядом. – Там нельзя руководствоваться ни принципом притяжения, ни принципом ловушки. Единственный способ отделить знание от молекулы души – это использовать принцип вытеснения. Для этого необходимо воздействовать на капсулу знания таким образом, чтобы она уменьшалась, до тех пор, пока знанию не станет в ней слишком тесно, в этом случае знание займет свободную капсулу.
– Я хочу посмотреть, – ответил я.
– Сегодня по расписанию нет практических занятий, – Эрнест велел девушке вернуться на свое место. – Возможно, потом я дам тебе пару практических уроков, или попрошу кого-нибудь их провести. В самом крайнем случае, я расскажу тебе, где обо всем можно прочитать. А сейчас у нас слишком мало времени, поэтому не стоит застревать здесь. Поверь мне, на седьмом уровне есть места куда более интересные, чем цех расщепления. Поэтому мы проследуем с тобой в стоковую зону складов, куда отправляются все продукты разложения.
* * *
Я шел за Эрнестом молча, оставшись наедине со своими мыслями, генерировавшими поток вопросов, которые мне не терпелось задать. Вместе с тем, это мне совсем не мешало изучать местный ландшафт, который не переставал меня удивлять.
– Итак, это сток знаний, – Эрнест снова показал свой пропуск, после чего нам отворили дверь.
Он обогнал меня и встал ко мне лицом, разведя руки. Я стал крутить головой по сторонам: здесь были такие же полки, как и в цехе расщепления, только количество ячеек в них исчислялось тысячами. Полки облепили работники Юрисдикции небес, которые искали нужные им капсулы.
– Этот склад разделен на две зоны. Первая, в которой мы сейчас с тобой и находимся – зона вторичного знания, то есть того, что получено в результате переработки молекулы души. Справа от тебя – знания аналитических наук, слева – гуманитарных и эзотерических.
Он достал две капсулы и одну кинул мне в руки, едва я успел ее поймать.
– В капсуле знания размещаются с дозировками, – он повернул свою капсулу и прочитал вслух. – Математика – семьдесят процентов… Хм, в сочетании с капсулой аналитического ума хотя бы в процентов шестьдесят, кто-то будет щелкать математические задачки, как орешки. Что у тебя?
– История – восемьдесят пять процентов, – прочитал я вслух.
– Тоже неплохо. Мальчику или девочке будет достаточно и школьной программы по истории, чтобы написать энциклопедию.
Он положил капсулы на место. Состоящие в штате Юрисдикции небес облепили полки в поисках требуемых капсул с нужной дозировкой.
– Знания располагаются здесь по секторам: математика, физика, химия, биология, история, литература и так далее…Но куда интересней, на мой взгляд, вторая зона.
– Что в ней?
– Вторая зона – это зона Вселенского знания.
Через пару минут мы уже были в ней. Количество полок и ячеек здесь исчислялось не тысячами, а миллионами.
– Впечатляет, – я не стал скрывать своего удивления, когда, запрокинув голову наверх, увидел, что полки утопают в небесном свете.
– Еще бы, – согласился со мной Эрнест. – Секторов здесь побольше будет. Но самое интересное – в скрытом отделе, которых находится под круглосуточной защитой. Там содержатся знания, которые пока никому недоступны, даже нам. В данный сектор ни с этого уровня, ни тем более с уровней ниже никак не попасть. Доступ есть только у тех, кто находится на восьмом уровне.
Я начал читать их названия прямо вслух, пропуская мимо ушей слова Эрнеста.
– Да, кстати, знания в этом секторе обладают значительно лучшим качеством, нежели в предыдущем, – заверил он меня.
– Почему?
– Капсулы вселенского знания свободны от примесей, – Эрнест сам разглядывал полки, как будто был здесь в первый раз, видимо, он сам еще не смог привыкнуть к подобным масштабам. – Знания, как правило, получают из опыта, а опыт сохраняется в памяти. Поэтому обладателей вторичных знаний зачастую мучают мнимые воспоминания из прошлых жизней, хотя на самом деле это не прошлая жизнь, а часть тех знаний, которыми наделили молекулу души.
– Теперь, кажется, я понял, – я услышал лишь последнюю фразу.
– Нам нужно двигаться дальше, иначе не успеем все посмотреть, – Эрнест отправился к двери, через которую мы вошли.
– Ты куда? – спросил я, подумав, что он возвращается обратно.
– Нам лучше сократить путь, движение по зоне Вселенского знания займет больше получаса даже с нашей скоростью передвижения.
Несмотря на то, что мне больше всего хотелось увидеть, что находится в скрытом секторе, мне ничего не оставалось, как слушать своего Куратора.
* * *
– Пожалуй, это место я люблю больше всего. – Эрнест улыбнулся. – Это склад капсул личностных качеств. Словом, если творчество где-то и начинается в Юрисдикции небес, то именно здесь.
Я улыбнулся в ответ.
– Мы сейчас в секторе интеллекта, – он продолжил. – Верхняя сотня – это капсулы гениального интеллекта, чуть ниже – незаурядного. Третья и четвертая сотня – капсулы с гуманитарным складом ума. Две последующие – с аналитическим. Чуть ниже – капсулы недалекого ума заурядного человека. Еще ниже капсулы, заполненные менее двадцати процентов.
Прикинув соотношение капсул, я предположил:
– Умные люди, судя по всему, не особо пользуются спросом.
– Ты почти прав, – Эрнест не стал со мной спорить. – Однако любая из капсул не заполнена более, чем на восемьдесят процентов. Остальные двадцать душа должна наполнять самостоятельно в течение жизни.
Я покачал головой и тут же пошутил:
– Обладателям интеллекта из капсулы с нижней полки долго придется ее наполнять…
– Дальше сектор силы воли, – продолжал Эрнест. – Наверху – всегда победители, чуть ниже – неутомимые борцы, еще ниже – нацеленные на результат, затем – неунывающие, ну и так далее по степени убывания. Еще дальше сектор лидерства, там всего две секции: ведущие и ведомые. Четвертый сектор – капсулы оптимизма, там тоже только две секции – оптимисты и пессимисты. Затем сектор темперамента: сангвиники, холерики, флегматики и меланхолики. Словом, можно перечислять и перечислять. Все изобилие качеств, даже тех, о которых ты раньше и не слышал. Если покопаться, можно найти много интересного.
– И здесь есть дозировки? – поинтересовался я.
– Конечно, – Эрнест подошел к полке. – Причем не просто указана дозировка, а еще приложена инструкция. Это особенно важно, когда молекула души синтезируется для решения каких-то важных задач.
Я подошел и прочитал одну из инструкций к капсуле: «Неутомимые борцы. Обладатели подобных душ никогда не будут сдаваться. В отличие от «всегда победители» они будут как одерживать победы, так и терпеть неудачи. Но каждая неудача будет генерировать мощный поток воли, гораздо больше того, что будет воспроизводить одержанная победа. Поэтому за каждой неудачей обладателя подобной души будет следовать победа. Эти люди никогда не будут унывать или злиться из-за поражений, а лишь с полной самоотдачей отдаваться достижению недостигнутой с первого раза цели».
– Инструкции довольно подробные, пожалуй, здесь будет сложно ошибиться, – сказал я.
– Тем не менее, ошибки бывают, – уверил Эрнест. – Нам пора на следующий склад.
– Сколько их еще? – я помнил, что он говорил, что их около сотни, и я не был готов обойти их все.
– Я покажу тебе еще три, – Эрнест, видимо, не собирался отклоняться от плана, поэтому незамедлительно проследовал к сквозному выходу, который должен был привести нас к третьему стоку.
* * *
Мы оказались внутри третьего стока, в котором были капсулы разного размера также с указанием дозировки, но чего именно я пока не понимал.
– Это капсулы свободного выбора, – сказал Эрнест.
– Свободного выбора? – переспросил я.
– Именно, – он взял одну из них. – Чем она больше, тем меньше человек зависим от своей судьбы.
– От судьбы? – я еще слишком мало знал, чтобы понимать суть всех взаимосвязей, про которые мне рассказывал Куратор.
– Подробней о судьбе я тебе расскажу на три уровня ниже, тогда ты все поймешь, – Эрнест взял в руку капсулу большего размера. – Здесь тебе необходимо запомнить и усвоить лишь одно правило – дозировка свободного выбора определяет, насколько душа сможет отклониться от курса, заданного ее картой судьбы.
– Правильно я понимаю, что у души всегда есть выбор? – поинтересовался я.
– Всегда, но до тех пор, пока не будет израсходовано содержимое капсулы, – Эрнест поставил капсулу на место. – Поверь мне, души, обладающие большим, а иногда и вовсе неограниченным запасом свободного выбора, реализуют свое право на распоряжение своей судьбой гораздо реже, а часто и вовсе не реализуют, чем души, обладающие свободой выбора с дозировкой не более десяти процентов.
– Но…
– Важно так же и то, что, расходуя право свободного выбора нерационально, душа рискует остаться без такого права именно тогда, когда оно больше всего ей потребуется, – Эрнест замолчал и внимательно посмотрел на меня. – Если у тебя нет вопросов, мы продолжим дальше.
Я решил приберечь их, поэтому отказался его спрашивать.
* * *
– Здесь не так интересно, как на предыдущих стоках, однако не показать тебе его я не могу. – Эрнест сделал паузу. – Здесь нет ничего, кроме пустых капсул.
– Почему? – спросил я. – И почему они все одинакового размера?
– Потому что эти капсулы должна наполнить сама душа, а чем она наполнит их и наполнит ли вообще, а если и наполнит, то насколько, никто не может сказать, – Эрнест кинул мне капсулу. – Это единственное, что находится вне компетенции Юрисдикции небес.
– Вот чего я совсем не ожидал увидеть, так это пустые капсулы, – я покачал головой.
– А хочешь узнать, почему это находится вне компетенции Юрисдикции небес? – спросил Эрнест и, зная, что на его вопрос непременно последует утвердительный ответ, тут же продолжил. – Потому что даже здесь никто не может ответить на вопрос, каким образом душа воспользуется правом свободного выбора, в результате которого пустые капсулы могут наполниться чем угодно.
– Зачем же тогда предоставлять право свободного выбора?
– Затем, что если это право не предоставить, душа в результате своей жизни ничего не приобретет: ни новых знаний, ни новых качеств. Абсолютно ничего, – Эрнест развел руками. – Юрисдикция небес заинтересована в том, чтобы содержимое души при жизни наполнялось, а после жизни можно было получить новые продукты расщепления молекулы души. Это обеспечит воспроизводство душ, которое до сегодняшнего момента всегда функционировало бесперебойно.