Я сморщился. Я никак не мог привыкнуть к тому, что Юрисдикция небес – потустороннее государство.
– Это самое начало, – Эрнест словно услышал мои мысли. – То, что ждет тебя на уровнях ниже, удивит тебя куда больше, чем то, что ты уже увидел здесь.
– Куда уж больше, – я недовольно покачал головой, словно вслух произнеся фразу «хватит, я уже насмотрелся». – Наверное, я все-таки предпочел бы стать ничем, чем увидеть все это.
– Я тоже, – Эрнест повернулся ко мне спиной. – Пойдем, я покажу тебе библиотеку.
– Постой, – меня, безусловно, удивило слово, которое я услышал, но на тот момент меня беспокоило нечто иное. – Ты же сказал, что ты покажешь мне еще три стока. Я увидел только два.
– Со складами на сегодня хватит, – Эрнест говорил со мной, не оборачиваясь. – Я провел тебя по основным. Через пару часов у меня летучка на третьем уровне, на которую мне нельзя опаздывать, а я тебе еще многого не показал.
Я снова не стал спорить, просто потому что у меня не было никаких аргументов, а нападать, будучи безоружным, я не любил ни при жизни, ни после нее. Поэтому я догнал Эрнеста и, следуя за ним, продолжал привыкать к мысли, что я умер.
* * *
– Это библиотека, – Эрнест с кем-то поздоровался между слов. – Здесь ты вряд ли найдешь Сидни Шелдона или Дэна Брауна. Но здесь много книг, которые будут куда полезнее, нежели литература того мира.
– Например?
– В абонементе научной литературы – есть учебные пособия по расщеплению и синтезу молекул душ, в них подробно в картинках показаны все технологии, которые используются в Юрисдикции небес, – Эрнест гулял между высокими книжными полками. – Есть здесь и периодика – журналы и газеты, которые выпускаются раз в месяц. Обо всех самых интересных и громких событиях и слухах любого из уровней можно узнать из Вестника Юрисдикции небес. Здесь это все равно, что «Нью-Йорк таймс» в Штатах.
Я взял в руки один из этих вестников и прочел заголовок «Поиски Виктора продолжаются». Я перевернул страницу и прочитал первые две строки статьи: «Очевидцы утверждают, что видели Виктора в тренировочном лагере на третьем уровне»…
– Хотя я слукавил, – Эрнест всучил мне в руку какой-то том.
– То есть?
– В абонементе литературы нулевого уровня можно найти Шекспира, Вольтера, Гюго, Пушкина, Толстого, – перечислял мой куратор. – Если ты не успел прочитать что-то из классики, можешь пользоваться этим абонементом.
Я прочитал вслух название книги, которую дал мне Эрнест: «Шолохов «На дне»».
– Эту книгу начинают читать многие после того, как побывают на пару уровней ниже. Так что лучше спрячь ее где-нибудь, иначе потом можешь просто не найти ее здесь, – посоветовал Эрнест.
– Ты же сказал, здесь не найти литературы мира живых душ.
– Я забыл, – Эрнест покачал головой. – Этот абонемент сделали совсем недавно. Здесь не так много книг. Только те, что признаны не только на земле, но и в Юрисдикции небес.
– Хм…
– А это абонемент паломнической литературы, – Эрнест показал на вывеску.
– Какой? – переспросил я.
– Паломнической, – повторил он. – Многие, отбывая здесь срок или делая остановку на пути к восьмому уровню, оставляли свои воспоминания. Творили и те, кто при жизни, не воспользовавшись правом свободного выбора, лишили себя возможности заниматься тем, чем хотели. Это в основном писатели, которые так ими не стали, будучи погребенными обстоятельствами поднебесного мира. Здесь можно найти и мемуары тех, кто работает тут уже много лет…
– Накопилось на целый абонемент? – я усмехнулся.
– Да, – ответил он утвердительно. – Я бы посоветовал тебе почитать «Воспоминания Виктора».
– Виктора? – переспросил я, вспомнив, что видел это имя в заголовке статьи.
– Он пробыл здесь недолго, но наделал много шума, – Эрнест достал с самой нижней полки книгу в сером переплете без названия и имени автора. – Его литература была долгое время запрещена, но потом кому-то все-таки удалось получить разрешение на издание его воспоминаний. Тогда было принято решение опубликовать только одну его книгу в самом плохом переплете без имени и названия и поместить на самую нижнюю полку библиотеки. В Юрисдикции небес всегда незыблемо правило «все, что обладает низким качеством, должно занимать соответствующее место». Поэтому воспоминания Виктора, как второсортная литература, пылится внизу, потому что никто, особенно стажеры, как ты, не добирается до нижних полок.
– Тем не менее, ты советуешь мне ее прочитать? – спросил я.
– Советую, – Эрнест отобрал у меня книгу и вернул ее на место. – Но не сегодня.
– Я видел статью в Вестнике, в которой упоминалось имя Виктор. Это тот самый Виктор, что написал эту книгу?
– Да, – его ответ был лаконичен.
– Но кто он такой?
– Ты иногда задаешь слишком много вопросов и часто не по существу, – Эрнест явно уходил от ответа. – Ты слишком мало знаешь, чтобы вникать в подобные детали.
– В какие именно? – я хотел, чтобы мои вопросы не оставляли без ответа.
– Если я не отвечаю на вопрос, это не означает, что меня нужно переспрашивать или задавать новые, – он явно был раздражен моим излишним любопытством.
– Но я не спросил ничего такого, – я начал оправдываться.
– Мне осталось показать тебе только музей, – Эрнест не обратил внимания на мои слова. – Обо всем остальном я тебе расскажу поздней…
* * *
Мы оказались с ним в комнате, которая была сравнительно небольшой, если ее сопоставить с одним из стоков, но все же, чтобы дойти от одного ее угла до другого мне потребовалось бы не меньше пяти минут.
– Здесь собраны образцы душ выдающихся личностей, – Эрнест подошел к одному из прозрачных столов. – Писатели. Художники. Ученые. Актеры. Инженеры. Это души людей, которые перевернули мир своими открытиями или изобретениями, талантами или поступками. Здесь можно найти молекулы души Дарвина, Фибоначчи, Эйнштейна, Майкла Джексона…
Я подошел к Эрнесту и посмотрел на капсулу, которая была подписана как «итоговый образец. Никола Тесла». Под ней было дано краткое описание состава молекулы с указанием всех использованных дозировок.
– Музей разделен на блоки. Два блока основные – души искусства и души науки. В каждом блоке свои сектора. Есть еще несколько блоков, но они совсем небольшие. В одном из таких блоков – формула души Принцессы Дианы и образцы душ некоторых личностей, которые совсем неизвестны. Их достижения зачастую ничуть не меньше, а иногда и больше тех, кого знает все человечество. В любом случае комиссией отобраны и выставлены только лучшие образцы.
Мне жутко хотелось найти душу какого-нибудь известного математического гения или спортсмена, чтобы посмотреть на формулу его молекулы. Но Эрнест и здесь не собирался задерживаться.
– У тебя будет много времени, чтобы осмотреть здесь все и не по одному разу, поэтому прошу проследовать за мной в следующую комнату, – он отправился к двери, которая отделяла основной зал от дополнительного, и показал свой пропуск, после чего дверь отворилась и он, пропустив меня вперед, зашел, плотно ее закрыв. Меня удивило, что основной зал был в свободном доступе, а этот находился под охраной, но я промолчал, надеясь, что пойму почему.
* * *
Я увидел первое место, в котором было так мало света, а тот, что был, казался искусственным. Комната была ничуть не меньше предыдущей. Я подошел к одному из стеллажей.
– Наполеон, Гитлер, Елизавета Батори, Саддам Хусейн, – перечислял я.
– Это кунсткамера. Личности здесь зачастую не менее выдающиеся, чем в предыдущем зале, но их достижения по своему характеру значительно отличаются, – Эрнест встал напротив меня. – Террористы, маньяки, тираны, деспоты. Список можно перечислять до бесконечности.
– Почему на одну душу здесь по два образца, – спросил я, а потом увидев меньшим шрифтом надпись, прочитал вслух. – Усама бен Ладен. Исходный образец. Итоговый образец.
– Исходный образец – тот, который был получен в результате синтеза молекулы, – пояснил Эрнест. – Итоговый – образец с учетом изменений, которые произошли в результате использования свободного выбора, то есть молекула души после смерти, но до ее расщепления. Иными словами, это молекулы души – на входе в жизнь и на выходе из нее. Понимаешь о чем я?
– Кажется…
– Обычно при синтезе подобных душ допускается брак или ошибки в ручных дозировках. А иногда душа сама проигрывает в борьбе за лучшую судьбу, а в сочетании с худшей при имеющемся составе исходной молекулы души, обладатель подобной души становится преступником.
– Я вообще ничего не понимаю, – я качал головой.
– Я просто пытался ответить на те вопросы, которые ты мне задал бы через пару минут, – Эрнест усмехнулся. – Теперь ты понимаешь, почему на вопросы я отвечаю избирательно?
Я молчал.
– Итак, на сегодня, думаю, прогулку стоит завершить, – Эрнест посмотрел на часы, которые висели на стене. – У нас есть еще пятнадцать минут, чтобы я вкратце мог рассказать, где мы с тобой еще не побывали. Но это лучше сделать не здесь.
* * *
Мы оказались на спиралевидной башне, из которой открывался вид на весь седьмой уровень. Это была та самая башня, из выхлопной трубы которой ни разу за то время, которое я был здесь, не переставал сочиться свет.
– Здесь так светло, – постоянно повторял я. – Почему?
– Это отходы молекулярного расщепления и синтеза душ на трех последующих уровнях, все лишнее со всех уровней всасывает система выхлопных трахей Юрисдикции небес. Выбросы производятся на седьмом уровне. Поэтому этот уровень самый светлый. В этом ты убедишься сам несколько позже.
Я кивнул головой, а сам продолжал наслаждаться видом, открывавшимся с балкона башни, на которую мы взобрались по винтовой лестнице.
– Я тебя еще не познакомил с центром занятости и отделом кадров, который располагается в южной части седьмого уровня, – Эрнест достал карту и показал мне, где находимся мы, а где центр занятости. – Отсюда мы его не увидим. Слишком далеко.
– Центр занятости, – повторил я и расплылся в улыбке.
– Административное управление совсем рядом, под нами, – Эрнест сделал отметку на карте и пальцем указал на высокое здание. – Отсюда происходит управление и организация работы на всех уровнях ниже. В составе административного управления – отдел статистики, который рассчитывает потребность в душах на нулевом уровне. Есть отдел логистики, который занимается управлением запасами, организует доставку сырья для изготовления молекул на нижние уровни. Самый важный – отдел организации и развития, который занимается организацией тренировочного лагеря для душ, а также парных соревнований за судьбу.
– Соревнований?
– О них поздней, когда доберемся до второго уровня, – ответил Эрнест. – С другой стороны… Отсюда мы тоже не увидим – слишком много света… Я покажу тебе на карте…
Он снова ткнул пальцем, постучав несколько раз в одну точку:
– Здесь издательство.
– То самое, в котором издаются книги из библиотеки? – спросил я.
– Да, – он отдал мне карту. – Кажется, об основном я тебе рассказал. Хотя нет… забыл про Управление расследований.
– А что и такое есть?
– Да, но оно тоже слишком далеко, отсюда не увидим, – Эрнест посмотрел на огромные часы, которые висели в воздухе. – Я уже опаздываю.
Он отдал мне карту.
– Теперь она твоя. Встретимся завтра. Можешь пока прогуляться, осмотреться вокруг. Но никуда не заходи, без пропуска тебя все равно никуда пропустят. А могут и вовсе задержать, тогда ты окажешься в Управлении расследований раньше, чем тебе того захочется.
– Но ты мне не рассказал…
– Можешь не продолжать, – он перебил меня. – Я не рассказал тебе больше, чем ты думаешь. Но на твое обучение не зря отводится семь дней, поэтому торопиться мы не будем.
Я только хотел возразить, как, оглянувшись, увидел, что Эрнест исчез.
* * *
Я дошел до винтовой лестницы, уходившей далеко наверх, и запрокинул голову в надежде увидеть, что находится на ее вершине, но не увидел ничего кроме света.
Я посмотрел на огромные часы, висевшие в воздухе. Семь циферблатов, которые шли с разницей в час семь минут друг от друга, меня смутили.
– Очень интересно, – возмутился я и задал в воздух вопрос. – И на какой циферблат прикажете мне смотреть?
– На последний, – послышался красивый женский голос. – Но на вашем месте я бы все равно не стала взбираться по этой лестнице.
Я обернулся и увидел женщину, возраст которой определить было невозможно. Собственно имело ли теперь смысл определять возраст. Та же самая мысль меня посетила, когда я взглянул на часы: «Зачем здесь отсчитывать время?».
– Почему это? – мне показалось, что меня не предостерегают, а угрожают, но прислушавшись к тону своей новой собеседницы, я понял, что ошибся.
– Потому что она ведет в «никуда», – она улыбнулась и забралась на ступеньку выше.
– А вы что были там – в этом «нигде»? – я не смог сдержаться.
– Вы ведь Стажер? – сказала она, явно демонстрируя превосходство.
– И что с того?
– Так я права или нет?
– Да, Стажер, – мне ничего не оставалось, как сказать правду, потому что ни на руке, ни на шее у меня не было пропуска.
– Вы могли не отвечать, по вашему виду и так несложно догадаться.
– И что в моем виде меня выдает?
– Абсолютно все, – она усмехнулась. – Но прежде всего изучающий, вопросительный, любопытствующий взгляд. Ну и сам факт того, что вы пытались сейчас взобраться по этой лестнице.
Я скрестил руки на груди.
– Никто из, скажем так, местных даже не пытается этого делать, – она пояснила. – Только новенькие.
– А вы старожил Юрисдикции небес? – я не сдержался.
– Не так давно стала им, – она не реагировала на колкости. – Семь дней назад я так же, как и вы, пыталась взобраться по ней наверх.
– И что?
– Я взбиралась по ней примерно три часа, – она замолчала. – Но там и вправду ничего нет, кроме самой лестницы.
– Зачем ставить лестницу, если она никуда не ведет?
– Этот вопрос стоит задать строителям, – она улыбнулась. – Можно поискать ответы в библиотеке.
– Вы пытались?
– Конечно, нет, – она улыбнулась.
– А я все равно пойду наверх, – я был решителен. – Вы сказали, что потратили всего три часа. Может быть, вы всего лишь немного не дошли?
– Я потратил девять дней, – послышался еще один голос. – Девять дней только для того, чтобы подняться. И девять дней для того, чтобы спуститься. Это для тебя более убедительно?
Внизу стоял юноша, и хотя определять возраст здесь было также бессмысленно, я предположил, что ему нет и шестнадцати.
– Там вправду нечего делать, – он присел на первую ступеньку. – И лифты туда не ездят, и самолеты не летают.
– Меня зовут Луиза, – мне представились.
– Патрик, – я был краток.
– Мигель, – мальчик махнул снизу рукой.
– Давно вы здесь? – спросил я.
– Я восемь дней. Сегодня прошла аттестацию, – ответила Луиза.
– А ты? – спросил я мальчишку.
– Я не помню, – буркнул он.
– Ты сказала аттестацию? – я решил, что все накопившиеся вопросы сейчас задам ей.
– Да, меня распределили на шестой уровень, – она ответила, не дожидаясь вопроса.
– И что на шестом уровне?
– Массовое производство душ, – ответила она разочарованно.
– Массовое? – переспросил я.
– Твой Куратор тебе еще не рассказывал? – поинтересовалась она.
– Нет, – я покачал головой.
– Это, конечно, не совсем то, что я хотела, но начинать придется оттуда.
– А чего хотела ты?
– Четвертый уровень – цех эксклюзивного производства. Там изготавливают души ручной работы по спецзаказу. Но туда просто так не попадешь…
Я начал по привычке качать головой.
– Не пытайся вникнуть раньше времени, – Луиза сочувственно посмотрела на меня. – Добравшись до последнего уровня, все станет на свои места…
Я услышал музыку. Как будто где-то вдалеке зародилась звуковая волна. Красивая мелодия нарастала, пока не достигла пика звучания где-то рядом с нами.
– Что это? – спросил я.
– Внизу пробило ровно семь утра, – пояснила Луиза. – В Юрисдикции небес часы не бьют. Здесь меняются мелодии. Сначала они едва слышны, потом музыка нарастает, и когда часам приходит время бить, тишина содрогается.