– А я пока никакого отличия этой земли от обычного леса не чувствую. Разве только в том, что появились новые виды бабочек, жуков, растений – такие, каких я раньше не встречал. Да, и теперь в лесу намного больше всякой живности. Но пока никаких чудес. Почему ты нам раньше запрещал сюда даже приближаться, мастер Цэн? – спросил присевший рядом с ним Сэд.
– Ну, во-первых, по-разному случается… Бывает, что все запретные земли человек проходит – и ничего, а бывает, что зайдет лишь на несколько шагов – и выскакивает, как ополошенный. Ну и, облаву на колдунов иногда здесь устраивают… Кордон выставляют именно тут – понятное дело, что с внешней стороны Запретных земель, а не с внутренней. Почему-то эти земли Сила считает местом паломничества для ведьм и колдунов, и если они откуда-нибудь сбегут, то считается обязательным прочесать лес вблизи границы с этими землями. Хотя я, если честно… В свое время именно сюда и подался, когда из тюрьмы сбежал. Но я же был иностранец, не знал здесь никого и ничего. Кроме легенд о Лесе.
– Ой, что это? – вдруг, с широко расширенными глазами, Дэмэр уставился на траву около его ног.
В траве прыгала маленькая, ростом с мизинец, зелёная обезьянка. Увидев, что её заметили, она проворно скрылась.
– С местными существами вы лучше не знакомьтесь и руками не трогайте, без их на то желания! Ну что, отдохнули? Тогда – прошагаем часика два – три в сторону озера Лэйд, и расположимся на ночь.
Здесь, в этих местах, было гораздо больше высоких деревьев, чем в той, нормальной, части Сиренийского леса, в которой они жили и которую покинули. Тиона с удивлением заметила дерево не известной ей породы, с высоким мощным стволом и с листьями странной формы, да еще и фиолетового цвета. Дальше – еще одно такое же. И ещё…
Она встала, подошла к дереву поближе, провела рукой по шершавому стволу. Рассмотрела странные листья с тремя маленькими, расширяющимися вееробразно от черенка, листочками… Трилистник. В проеме между деревьями, вдали, увидела небольшое лесное озерцо и решила набрать воды в серебряную флягу. Вернулась, взяла флягу, пошла меж деревьев по непримятой траве, и… Будто попала в иной мир: там, в тени деревьев, у озера с чистой ключевой водой, увидела белого единорога. Он купался, и, заметив Тиону, не испугался, а наоборот, вышел из воды, отряхнулся, стряхивая прозрачные капли, подошел к девушке. Посмотрел долгим глубоким взором, прямо в глаза, а потом шутливо фыркнул по-лошадиному – и вдруг мысленно сообщил: "Мы ещё встретимся с тобой, Тиона!" И, не спеша, скрылся в чаще леса, оставив воспоминание как о мираже или видении.
Когда Тиона вернулась на полянку, её мур поднял мордочку ей навстречу. "Я выздоравливаю. Мне хорошо", – сообщил он мысленно. Потом слегка потянулся, выпуская вперед коготки, и снова заснул на полотенце.
Сэд и Дэмэр немного отдохнули, валяясь в траве, а потом поставили палатку. Мастер Цэн сотворил хлеба и даже легкое вино, стали есть и пить. Мур, который лежал на коленях у Тионы, проснулся, принюхался, и вдруг поднялся на лапы и осмотрелся вокруг. "Запретные земли. Это – хорошо. Спасибо вам", – сказал он мысленно.
– Хочешь есть? Ты голоден? – спросила Тиона.
«Если можно… Ещё – того же напитка», – попросил он.
И тогда девушка подозвала мастера Цэна: до тех пор учитель сосредоточенно изучал карту, ни на кого не обращая внимания. Мастер Цэн подошел, улыбнулся, увидев очухавшегося муррена, и сказал:
– Я сотворю тебе этот напиток, но вначале ты нам расскажи, как попал в Драконовы горы.
"Меня послали из монастыря Сензара." – пришёл слабый ответ.
– Куда? И ты еще совсем котенок…
"Меня послали в Назарею. Думали, маленького не заметят».
– Почему ты согласился? Ведь вы, сансенмуры, редко покидаете Хингайские горы.
«Если всем нам грозит большая беда, то и мы покидаем горы и помогаем людям".
– Какая беда грозит Сензару?
"Беда грозит всем. Скоро обе луны закроют солнце. Придет время усиления магии. Всякой магии. Но пробудилось зло. Очень много тьмы. В Сензаре звонят колокола. Объявлена всеобщая подготовка и обучение – для всех, кто придёт, кто призван".
– Ого! – выдохнул мастер Цэн. – Но… Разве ты долетел бы до Назареи?
"Сбился с курса, но совсем немного. Назарея лежит за Пустошью, но Пустошь изгибается дугою. В Пустоши можно сделать несколько остановок. Я летел верно. Налетели птицы, много птиц. Они – зло. Сбили меня. Я теперь не долечу обратно. Мне сказали, если что случится со мной здесь, над лесом – искать Озёрную Деву, служительницу Селены. Она передаст Послание – и в Назарею, и в Сензар".
– Тогда нам по пути, котик. Как тебя зовут?
"Зовите меня Мур. Так проще".
Когда все улеглись спать в палатке, укрывшись шерстяными одеялами, то вдруг услышали неподалёку прекрасное, неземное пение. Хотелось выскочить наружу и немедленно бежать на эти чудесные звуки. Так призывно, так трепетно выводил голос незнакомые, звучные слова, и они почему-то рождали в воображении почти реально зримые образы красивых цветов, зеркал и сверкающих на солнце камней. В едином порыве Тиона уже приподнялась на ладонях, и…
– Тс-с! Куда? – спросил мастер Цэн, удерживая одной рукой её, а другой – Сэдэра и Дэмэра. – Это же сирены! Недаром же наш лес назвали Сиренийским…
– А как они выглядят? Почему нельзя на них посмотреть?
– Не знаю, какие они. А посмотреть – можно, но только один раз. Кто уходит на них посмотреть – тот больше не возвращается, – ответил мастер Цэн.
5
В карете сидели несколько человек. Уже знакомая Тионе по прошлому сну грустная дама с синими глазами, рядом с ней – совсем юная светловолосая девушка в белом лёгком платье. Напротив девушки вальяжно расселся важный усатый господин с седыми бакенбардами, одетый в малиновую рубаху с высоким воротом, опоясанную очень роскошным и очень богатым поясом. По каким-то неуловимым чертам, в частности, по выправке, Тиона заподозрила в нём военного. Рядом с грузным военным ютился уже знакомый ей Себастиан с огромной дорожной корзиной на коленях. Она содроганием подумала, что Святой Отец, по всей видимости, держит в ней свою змею.
Карета остановилась, и важный господин вышел первым и помог выйти дамам. Следом на воздух выполз и Себастиан. Пребывая бесплотной, Тиона тоже оказалась на улице и, будто бы в карете для неё было слишком душно, с удовольствием вдохнула свежий ночной воздух.
Дворецкий, стоящий перед парадным входом во дворец, был определённо пьян и неудержимо восторжен.
– Добро пожаловать! У нас сегодня второй день Праздника Цветов! Всю ночь горят огни, всю ночь звенят бокалы! Проходите! Какие прекрасные леди; молодая – обязательно станет одной из фавориток сезона! – приветствовал он их компанию.
У Себастиана лицо сделалось уксусно-серым, но он промолчал.
Миновав ярко освещенный холл, они поднялись по лестнице, застеленной зелёным ковром с мягким длинным ворсом, в большой и весьма великолепный зал. Тиона даже не слыхала о том, что бывают здания столь огромные. Повсюду в этом зале били маленькие фонтанчики, висели картины, были расставлены там и тут дорогие вазы и мраморные скульптуры. На диванах сидели гости, в основном, молодые девушки. К вошедшим уже спешил один из сеньоров-распорядителей, сухопарый молодой человек:
– Господа, милости просим! Мне поручено составить полный список гостей. Графа Рольфа и Отца Себастиана я знаю, а как зовут дам?
– Леди Азалия и леди Лорелея, – важно ответил граф.
– Не соизволит ли леди Лорелея сразу пойти в Комнату Цветов? Там можно выбрать цветок для волос и маску для карнавала, – предложил сеньор-распорядитель, и Лорелея тут же согласилась. Тогда он пошел её проводить. А Тиону понесло за ними следом. Покинув гостиную, распорядитель повернул направо, и они пошли вдоль длинной портретной галереи.
– Пройдете вон до той двери,– указал он в один из пролетов, – За ней идите всё прямо и прямо, никуда не сворачивайте. А мне нужно вернуться в приемную.
Лорелея последовала дальше, открыла массивную резную дверь светлого, невероятно пахнущего хвоей дерева, и оказалась в помещении с двумя рядами колонн и высоким сводчатым потолком над ними. По обе стороны главного прохода, располагались уходящие вдаль отсеки, разделенные между собой стенными перегородками, лабиринты, вдоль которых по стенам висели картины в тяжёлых золочёных рамах. Лорелея не устояла перед искушением и пошла по этим, боковым, проходам, рассматривая картины и всё более углубляясь вдаль. Одна особенно привлекла её внимание, и Лорелея остановилась перед ней. На картине была изображена девушка, тоже светловолосая и тоже в белом платье, с красивым венком на голове. Она стояла на балконе и любовалась на луну, и венок из белых лилий, казалось, слегка светился. Внизу, под балконом, в тени, прятался не замеченный ею человек. Он прислонился спиной к стене, и тень плетущегося винограда скрывала его. И явно, это был вовсе не трепетный любовник. В зубах неизвестный, одетый в чёрное, держал кривой хадрумский нож.
Рассматривая картину, Лорелея вздрогнула, услышав вблизи от себя лёгкие пружинистые шаги.
– Хотите, я вам про неё расскажу? – раздался голос. Ответить или обернуться она не успела.
– Не оборачивайтесь, леди Лорелея. Мы не должны быть знакомы при следующей встрече. Вам грозит большая опасность, – сказал быстро и тихо обладатель неслышных шагов. – Ничего не говорите и не спрашивайте. Продолжайте смотреть на картину. Здесь у стен повсюду есть уши.
– Это – дочь короля Сигурда IV, обманом завлечённая на балкон молодым человеком: он назначил ей свидание, но не явился, – продолжил неизвестный совсем другим, громким, неспешным голосом ценителя искусств. – Юная леди явилась на свидание и не нашла юношу. Она продолжала ждать его, в то время как злодеи задумали жестокий план – нет, вовсе не убить девушку, а … Сделать из неё колдунью. Чёрную колдунью. Для обряда требуется согласие, сказанное хотя бы от страха или при пытках, и зачем-то капля крови жертвы, пролитая в заранее подготовленный ритуальный кубок. Рана непременно наносится кривым хадрумским ножом, чья сталь твёрже железа и который часто используется во всякой магии и ритуалах. Над таким ножом тоже предварительно проводят обряды. И, конечно, над кубком произносят заклинание – одно из заклинаний Книги Чёрных Зеркал…
– Выбирайте себе для волос белую лилию, а маску – синюю с золотом. У вас есть тайный доброжелатель. Он собирается пригласить вас на танец. И поговорить. Тогда, он сможет узнать вас в маске, – загадочный человек снова заговорил тихо.
– Какая страшная история! – громко возгласила Лорелея. – Я не умею танцевать, – еле слышно добавила она.
– Девушка, изображённая на картине, имела на себе защитный магический амулет, с вишнёво-красным рубином. И потому, не испугалась угроз и смогла противостоять напавшим разбойникам, не повиноваться им. А потом, применила заклинание «рассеяния»: конечно, его применяют лишь в отчаянии. Заклинание мгновенно переносит в другое место, но…заранее не известно, куда: маг его не выбирает. Она вернулась домой, изменив облик, и в дальнейшем поняла, что её возлюбленный действовал заодно с врагами. Был подкуплен ими. Девушка разочаровалась в нём и выпила яд. С тех пор, её образ навсегда связан с неразделённой любовью. А имя её – Дицентра. Она является девушкам и женщинам, которые испытывают сильную любовь к недостойному человеку. Спасает их от опрометчивых поступков, – сказал незнакомец громко.
– Вы непременно будете танцевать. И станете в пару с человеком в золотом камзоле. Не бойтесь. Меня послал ваш тайный друг, и он знал вашего отца. До встречи, – добавил незнакомец тихо.
После чего, почти неслышно ушел. Растворился в одном из боковых коридоров. Когда Лорелея обернулась, то увидела лишь самый край зелёной лакейской ливреи.
Комната за малиновыми бархатными портьерами благоухала цветами. Лорелея застала в ней молодых девушек и несколько пожилых матрон. Девушки примеряли наряды, украшали волосы цветами и венками, одевали перед огромными зеркалами маски.
– Приветствую тебя, дитя! – подошла к Лорелее одна из пышных матрон. – Ты можешь украсить себя всем, что выберешь здесь. Твоя мать и другие сопровождающие, если такие имелись, пройдут в гостевые покои. А на бал сегодня допускаются только молодые девушки и мужчины знатных кровей, среди которых инкогнито будет сам принц. И все должны быть в масках: таково нынешнее распоряжение. Король и королева сегодня не присутствуют: только люди принца.
Лорелея выбрала серебряную цепочку с жемчужиной, синюю с золотом маску, голубую воздушную накидку и белую лилию для волос.
– Просим всех на бал-маскарад! – вскоре объявил распорядитель.
Сбоку открылась тисненная золотом портьера, а за ней – парадная лестница. За лестницей их ожидал огромный зал для танцев.
В затененной стороне зала, с приглушенным светом, располагались мраморные столики и мягкие диваны. Между ними, в алебастровых вазах, красовались цветущие кусты роз, магнолии и небольшие деревца с дивно пахнущими голубыми цветами. Диковинные растения в кадках оплетали окна и дверные проемы, ведущие в подвесной сад.
Другая, еще более просторная часть зала была ярко освещена спускающимися с потолков светильниками. Она являлась площадкой для танцев и отделялась только зелёной стеной цветущих растений, переплетенных между собой, оставляя арки и воздушные проемы.
Оркестр располагался на зеленой части зала; он уже играл легкую танцевальную мелодию.
Одновременно с девушками, с противоположного входа стали заходить молодые люди и важные господа. Немного погодя, объявили начало танцев. Самые смелые девушки сразу вышли на освещенную площадку, их приглашали на танец. Большинство из молоденьких девушек вели свою партию не слишком умело – и Лорелея слегка приободрилась. Сама она сразу ушла на затененную половину, но смотрела на танцующих: через арку, образованную вьющимися, сильно пахнущими цветами.
Часто выходили потанцевать и некоторые музыканты. Они тоже были в масках. Вот и один из лютнистов отложил в сторону лютню и что-то сказал своему товарищу. И вдруг, как только заиграли новую мелодию, направился к Лорелее.
– Разрешите вас пригласить, милая леди! Вы танцуете? – спросил лютнист. – Не принимайте меня всерьез, а просто поупражняйтесь на мне в искусстве танца. Чтобы потом блистать великолепнее.
– Я очень плохо танцую.
– Это не важно. Если вы, конечно, красивы. Не буду скрывать, что я, в общем-то, сегодня здесь не по праву крови. К высшей знати не отношусь, но меня любит принц. А теперь, позвольте вашу ручку.
Лорелея и её кавалер вышли в ярко освещённую часть зала, и на них устремилось множество любопытных глаз. И вот они уже кружатся в церемониальной разновидности книгсена – танца, больше похожего на важное прохаживание друг подле друга с поклонами и приседаниями. Книгсен был неплохим танцем для знакомства, поскольку оставлял много свободного времени для разговора. Поскольку партию вёл её партнер, танцевавший легко и непринуждённо, а Лорелее надо было только под него подстраиваться, то она смотрелась весьма прилично.
– Теперь снова чуть присядьте, затем – слегка поклонитесь, – подсказывал ей лютнист. – Как вас зовут?
– Лорелея. Но и вы мне ещё не представились, – ответила она, быть может, задаваясь одновременно вопросами: не об этой ли встрече на балу предупреждал её слуга, в картинной галерее?
– Я назову свою должность при дворе, и все дальнейшие вопросы отпадут сами собой: я королевский шут.
– И всё же… Я назвала вам своё имя. Назовите и вы своё.
– Шут… Обычно дамам бывает этого достаточно. Впрочем… Экспромт…
Что в имени тебе моём? Оно – лишь ветер,
Что пишет письмена на облаках…
Что – боль моя? Что – мой священный трепет?