— Круцио!
— А-а-а!!!
Связанная женщина, стоявшая на коленях над телом Фрэнка, дернулась, словно от удара, но не проронила ни звука, и только теперь до сознания Гарри, наконец, дошло, кого именно пытает Беллатрикс.
— Ну же, Алиса, — насмешливо произнес все тот же голос. — Это же так просто. Как только ты заговоришь, твой Невилл сразу замолчит.
— Пожалуйста, — прошептала Алиса, — Я же сказала вам все, что знала...
— Ты не сказала самое главное. Что вы сделали с Лордом? Где Поттер? Почему Лорд хотел вас убить?
Беллатрикс подошла к своей жертве, и несмотря на весь ужас происходящего, Гарри не мог не обратить внимания на красоту пожирательницы смерти. Хотя недавнее сражение и не прошло для нее даром — от мантии остались лишь обтрепанные лоскуты, изукрашенная рунами кожаная жилетка и блузка под ней лишились пуговиц и обуглились, разорванная юбка с трудом прикрывала гигантский кровоподтек, тянувшийся от бедра до колена. Но кукольное личико с по-детски пухлыми губками, обрамленное пышной копной черных волос, оставалось нетронутым, и Гарри с трудом смог оторвать от него свой взгляд.
Красавица наклонилась к своей жертве и полы расстегнутой блузки чуть разошлись, продемонстрировав на секунду идеальной формы грудь с чуть вздернутым вверх соском.
— Последний шанс, Алиса, — Белла присела на корточки и нежно погладила мать Невилла по щеке. — Пойми, я же не хочу причинять тебе боль. В память о наших школьных приключениях... Расскажи мне все, что знаешь, и твой милый ребенок больше не будет страдать.
— Я же все рассказала, — прошептала Алиса, — клянусь, я больше ничего не знаю... Пожалуйста, пощади Невилла...
— Ты всегда была такой упрямой... — Белла картинно вздохнула и печально улыбнулась жертве. — Круцио, милая, — ласково сказала она.
Лежащий рядом с телом отца младенец закричал от боли, и Алиса Лонгботтом в ужасе закрыла глаза.
— Нет, так не честно! — засмеялась Беллатрикс. — Ты должна смотреть!
Не отводя палочку от Невилла, она легонько хлопнула ладонью по лицу Алисы.
— Заканчивай, Бель, — вновь подал голос Родольфус. — Она ничего не знает. Добивай их, и пойдем, мне здесь не нравится.
— Нет! — лицо Беллы внезапно исказилось от злости. — Лорд никогда не ошибается! Они знают что-то, что было для него важно!
— Тогда забирай ее, продолжим дома, — ответил Родольфус. — Я выпотрошу ее, когда приду в норму. Мы и так провели здесь слишком много времени.
— Ой, да отстань ты! — отмахнулась Белла. — Барти же сказал, защиту этого дома никто не взломает... Мы можем пытать их хоть неделю, никто не почешется. Ну что, Алиска, все еще молчишь? Тогда Круцио!
— Бель, хватит! — даже Родольфусу, кажется, стало не по себе от происходящего.
Не обращая внимания на мужа, Беллатрикс смотрела на корчащегося от боли Невилла, и Гарри вдруг понял, что она любуется им, как художник любуется только что законченной картиной.
— Мне никогда не доводилось прежде испытывать круциатус на таких малышах... — удовлетворенно произнесла она. — Я и не знала, что они могут терпеть боль настолько долго... Интересно, он тоже станет овощем, как папаша? Или загнется раньше? Ты как думаешь, Алиса? Хм? Алиса? Эй! Ты что это удумала! Нет, не вздумай!
Беллатрикс кинулась к стоявшей на коленях маме Невилла и обхватила ее за плечи.
— Ты же притворяешься, правда? Ха-ха-ха, очень смешно! Ну давай, скажи, что ты пошутила?
Безвольное лицо Алисы не отражало уже никаких эмоций, ее взгляд был таким же пустым, как взгляд мужа.
— Два раза не ошибаешься... — засмеявшись, Родольфус оперся о стену и попытался подняться на ноги, но не удержался и сполз обратно на пол. — Все, Бель, развлечение кончилось.
— Может закончилось, а может и нет... Встань!
Беллатрикс одним движением избавила Алису от веревок, и та послушно поднялась на ноги.
— Подними левую руку. Теперь правую. Повернись. Сядь. Встань. — Алиса послушно выполняла все команды. — А теперь поцелуй меня, как тогда, в кладовке для метел...
Словно робот, Алиса Лонгботтом подошла к Беллатрикс и впилась в ее губы.
— Твою мать, Бель, ну не здесь же! Бери ее с собой, дома наиграешься, — прохрипел ее муж.
— Ты прав, — Беллатрикс с сожалением оторвалась от губ Алисы, облизнулась и посмотрела на затихшего Невилла. — И этого тоже возьмем. Если он может терпеть так долго...
Глухой удар не дал ей закончить. Сразу во всех четырех стенах разгромленной гостиной образовались бреши, через которые в Беллатрикс ударили лучи заклинаний. Взвизгнув от восторга, та заслонилась телом Алисы и выпустила в атакующих неизвестное Гарри проклятие. Проскользнувший в брешь пожилой одноглазый аврор едва успел отскочить в сторону, проклятие Беллы попало ему в ногу, но, уже падая, он выпустил три заклинания подряд, два из которых попали в цель.
— Достаточно, — произнес над ухом голос Дамблдора, и в следующий момент Гарри отпрянул от омута, хватая воздух широко раскрытым ртом.
— Выходит, маму Невилла можно спасти? — после долгого молчания произнес Гарри. — Если она сошла с ума не из-за круциатуса...
— Я тоже на это надеялся, — вздохнул Дамблдор, — но, увы... Она защитила своего сына, приняв последствия заклинания на себя. Это чем-то похоже на защиту, полученную тобой от мамы, Гарри. Я даже думаю, что именно Алиса рассказала Лили о таком способе, ведь ее семья несколько веков занималась магической защитой. Увы, они тоже не смогли уберечь свой дом от предательства...
— Барти, которого упомянул Родольфус, — это тот самый Барти Крауч-младший, которого осудили вместе с Лестрейнджами? — спросила Элин. — Я о нем читала.
Дамблдор кивнул.
— Одним из самых тяжелых последствий войны было то, что люди перестали доверять друг другу, — сказал он. — Слишком часто даже близкие друзья оказывались предателями. Невилл родился на день раньше тебя, Гарри, и Том охотился на вас обоих. Джеймс Поттер доверился мне и Питеру, а Фрэнк Лонгботтом — своему шефу, Краучу-старшему. Но тот не умел накладывать фиделиус, поэтому защитил дом Лонгботтомов самым надежным заклинанием из тех, которые знал, — кровной печатью Signum Sanguinum, которую невозможно взломать никому, кроме самого запечатавшего или того, в чьих жилах течет его кровь. Чем-то подобным в свое время была запечатана Тайная комната, и если бы не предательство, Лонгботтомы, несомненно, остались бы в полной безопасности.
Никто из нас не подозревал, что Крауч, без суда отправлявший в Азкабан десятки человек по малейшему подозрению, не сможет разглядеть предателя у себя под носом. Не знаю, когда его сын примкнул к Тому и сколько информации он успел ему передать, но одно несомненно — именно он узнал, как защищен дом Лонгботтомов, и провел в него Лестрейнджей. Не знаю, почему они не забрали Лонгботтомов с собой, а стали пытать жертв в их же доме... Вероятно, они думали, что печать не пропустит в дом никого другого, но, к счастью, я уговорил Фрэнка на всякий случай наложить на дом еще одно заклинание — не защиту, потому что сильные защиты, как правило, нельзя комбинировать, но всего лишь сигнализацию, подобную той, что я установил и у вас дома. Узнав о вторжении, авроры отправились на место, и хоть и не смогли попасть внутрь, но обнаружили поблизости сына своего шефа. Тот настаивал на своей невиновности, но Крауч-старший, едва узнав, что его сына нашли рядом с домом Лонгботтомов, сразу понял, в чем дело...
Дамблдор снова замолчал.
— Знаете, за всю свою жизнь я не совершил ни одного умышленного убийства, — произнес, наконец, он. — Даже Гриндевальда в конце дуэли я лишь оглушил, хотя, каюсь, в тот момент у меня просто не хватило сил для смертельного удара... Но когда Беллатрикс показала мне это воспоминание, я был как никогда близок к тому, чтобы нарушить свои принципы и уничтожить тварь, что сидела в камере и смеялась мне в лицо. Должно быть, на это она и рассчитывала, ведь убив заключенную при свидетелях, я бы сам занял ее место.
— То есть до этого вы не знали, что она пытала Невилла? — спросила Элин.
— Никто не знал, — кивнул Дамблдор. — Круцио не оставляет видимых следов, и авроры увидели лишь двух взрослых, сошедших с ума от пыток. Конечно, если бы его обследовали сразу же... Но вы, возможно, обратили внимание, что пока Беллатрикс атаковала авроров, ее муж, самый разумный из всей этой семейки, успел усыпить Невилла и отбросить его тело подальше. Он-то сразу понял, что если авроры поймут, что сделала Беллатрикс, они втроем, скорее всего, вообще не доживут до суда. Погибнут «при попытке оказать сопротивление», как погибали многие их товарищи, застигнутые при похожих обстоятельствах.
— Так вот почему Невилл такой... — Гарри замялся.
— Неловкий? — подсказал Дамблдор. — Да, я думаю, что долгая пытка не прошла для него бесследно, но, к счастью, детский организм смог восстановиться. Правда, его магическое развитие несколько запоздало, но я рад видеть, что по мере взросления Невилл преодолевает эту проблему... И, кстати, имейте в виду, что сам Невилл ничего не знает о произошедшем. Я рассказал об увиденном лишь Августе Лонгботтом, а она решила не давать внуку лишний повод для расстройства. И да, мисс Олсен, я прекрасно знаю, что вы хотите сказать. Но давайте все же уважать чужие желания.
— Но как это связано со мной? — спросил Гарри.
— Я испугался за тебя, Гарри, — Дамблдор тяжело вздохнул. — Твой дом был защищен, но ты ведь должен был время от времени покидать его, гулять, ходить в школу... А я не мог быть на сто процентов уверен, что среди друзей твоих родителей не найдется еще один предатель. Также как не мог быть уверен, что кто-то, кого я считаю другом, не выследит меня, когда я буду тебя посещать. Мои возможности велики, но не безграничны, а некоторые сторонники Тома, как я знал, владели магией определенного сорта...
Сейчас-то я знаю, что переоценил грозившую тебе опасность. Самые непримиримые пожиратели оказались в Азкабане, те же, кто остался на свободе, думали лишь о том, как избежать наказания, и вовсе не помышляли о мести. Насколько мне известно, никто из них даже не пытался найти Тома и возродить его. Но десять лет назад я об этом еще не знал. Именно поэтому я никогда не говорил, где тебя спрятал, и сам никогда не приближался к Литтл Уингингу.
— Но Дедалус Дингл все равно меня нашел, — заметил Гарри.
— Дедалус был другом твоей мамы, — ответил Дамблдор, — и, как оказалось, знал, что ее сестра вышла замуж за человека по фамилии Дурсль и живет в пригороде Лондона. Через несколько лет после тех роковых событий пошли слухи о том, что «знаменитый Гарри Поттер прячется среди маглов», и я довольно быстро нашел их источник... Хорошо еще, что у Дедалуса хватило ума не рассказывать, где именно он тебя обнаружил.
Дамблдор убрал омут забвения в карман и посмотрел на часы.
— Что ж, если это все... До заката еще несколько часов. Знаете, Артур Уизли как-то рассказывал мне про одно магловское изобретение, дальновизор, кажется... А у меня не так часто выдается свободное время...
Элин включила телевизор и взяла со стола программу, прикидывая, какая передача могла бы понравиться ее гостю. Новости слишком скучны, ток-шоу слишком глупы, художественные фильмы он вряд ли поймет... Какие-нибудь викторины, или... Хм... Да, точно. Если директор так любит устраивать полосы препятствий, то это шоу ему точно понравится.
Выбор оказался правильным, и до самого вечера Дамблдор, затаив дыхание, неотрывно следил за тем, как охотники за сокровищами пытаются пробраться в сокровищницу Форта Боярд.[5] И ни Элин, ни Гарри даже не подозревали о том, какие мысли крутились при этом в убеленной сединами голове.
[5] В 1994 году «Форт Боярд» еще не транслировался в Британии, но надеюсь, читатели простят мне эту небольшую AU.
========== Глава 3. Деньги, крысы, два письма ==========
16 августа 1993 года
— Нелепица какая-то! — Дамблдор раздраженно отбросил от себя лист с колонками цифр. — Я отлично помню нашу договоренность, Корнелиус! Десять лет назад я согласился на сокращение бюджета школы при условии, что он будет восстановлен после того, как количество студентов увеличится до прежнего уровня. Сейчас оно увеличивается, соответственно, мне снова нужны мои деньги. Пусть не все сразу, но десять процентов — это минимум! Мне просто жизненно необходимо восстановить должности младших профессоров по чарам и трансфигурации, у Флитвика и Макгонагалл просто физически не хватает времени на то, чтобы вести занятия у всех курсов и выполнять обязанности деканов. В будущем помощь понадобится и другим преподавателям, но эти два нужны прямо сейчас!
Фадж тяжело вздохнул и с тоской посмотрел на висящие над головой посетителя часы. Он уже три часа кряду пытался объяснить директору Хогвартса, что свободных денег у Министерства нет и не может быть в принципе. Все, что было сэкономлено на школе десять лет назад, давным-давно перераспределено между другими департаментами, и забрать эти средства назад было не под силу и самому Мерлину. Просто потому, что ни один уважающий себя бюрократ не расстанется с деньгами по доброй воле.
И дело тут было даже не в том, что эти деньги кто-то украл. Наоборот, Фадж очень ревностно следил за тем, чтобы общественные средства не уплывали в чужие карманы и расходовались только по его, Фаджа, усмотрению. Хотя кое-что к рукам подчиненных все равно прилипало (полностью от этого избавиться было невозможно), но размеры хищений не шли ни в какое сравнение со временами Минчума.[7]
Конечно, за расходованием средств требовался постоянный контроль. А чтобы у работников департамента финансового контроля не возникало лишних соблазнов, им надо было платить достойную зарплату. Так же, как и обслуживающим отдел бухгалтерам, кадровикам, администраторам, курьерам... Не говоря уже о дополнительных расходах на технические службы Министерства, которые в последнее время повадились просить прибавки к жалованию, показывая в волшебных окнах снежные бураны и торнадо.
— ...так что вы на это скажете?
Оказывается, пока он предавался размышлениям, директор успел произнести целую речь.
— Послушайте, Дамблдор, я прекрасно вас понимаю, — Фадж постарался изобразить сочувствие, — и будь моя воля, дал бы деньги, не раздумывая ни минуты. Но, к сожалению, не все зависит от моего или вашего желания. Свободных средств просто нет. Понимаете? Нет. И взять их неоткуда. Более того, Министерство уже задолжало гоблинам совершенно неприличную сумму, а вы знаете, какие у них проценты?
Дамблдор знал.
— И я не могу просто взять и отобрать средства у других, — продолжал министр. — Как прикажете это сделать? Подойти к тому же Артуру Уизли и сказать, что он уволен по сокращению, потому что его зарплата понадобилась кому-то другому? Это просто немыслимо!
— Но налоги... — начал было Дамблдор.
— Мерлин милосердный, не произносите это слово! — воскликнул Фадж. — Любого, кто заикнется о налогах, с потрохами сожрут! Тем более сейчас, когда на носу очередные выборы... И я не только о себе беспокоюсь, Дамблдор! Даже вы, со всем своим авторитетом и прежними заслугами...
— Я всего лишь хотел заметить, что не далее, как месяц назад мы с вами обсуждали фискальную реформу, — настаивал на своем Дамблдор. — И вы меня тогда клятвенно заверяли, что она позволит увеличить доходы бюджета по крайней мере на треть. А может быть и больше. Разве не так?
— В будущем времени! — поспешно ответил Фадж. — Мы начнем ее в следующем году, после выборов, а первые результаты появятся еще через год. Я же вам говорил.
— Да, я помню, — кивнул Дамблдор. — Хотя меня, признаться, несколько смущают предложенные меры... контроль личных расходов — это ведь вмешательство в частную жизнь, а как отреагируют гоблины, когда узнают про налог на банковские операции и досмотр содержимого семейных сейфов... Но если это позволит эффективнее собирать налоги... и через два года финансовые проблемы школы будут решены... — он сделал паузу, и Фадж неохотно кивнул. — Но что прикажете мне делать сейчас? Я же не могу попросить учеников подождать с взрослением пару лет. А профессора не могут вести по два урока одновременно...