«Ну, ничего, месье «Подлость», вы находитесь в храме Господнем и свидетелей Вашей подлости здесь предостаточно», - девушка стукнула кулачком по деревянной поверхности дубового стола. Он чуть заметно пошатнулся – мебель была старой, а, чтобы купить новую, нужны были благодетели. К сожалению, Господу Богу богатые французы посвящали куда меньше времени, нежели роскошным балам и приемам.
Внезапно внимание ее привлекла записка, одиноко покоящаяся прямо на ее кровати. Она взяла ее и принялась читать. Всего пару строчек…
«Здравствуй, Мария. Сегодня ты сможешь наконец узнать о тайне своего рождения. Жду тебя в полночь на Старой Башне». Твой В.
Мария отложила письмо, медленно оседая на кровать. Это было крайне странно и в тоже самое время не менее волнительно. В минуты отчаяния она страстно желала узнать имена своих родителей, но после, когда все приходило на свои места, она забывала о них - призраки, напоминавшие о своем существовании, стоило жизни перестать казаться прекрасной.
«Что ж, загадочный, В., я не откажусь от твоего предложения. В конце - концов, нет ничего дороже правды».
Мария убрала письмо под подушку и решила немного вздремнуть. Сила духа покинула ее после произошедших событий. Она привыкла сдерживать слезы, но сегодня правило пришлось нарушить, слишком нестерпимая боль сдавила сердце, обида заслонила все вокруг.
«Господи, прости меня грешную…» - прошептала девушка, не отрываясь от окна. Где-то там разгуливал господин Морт, триумфатор и подлый лжец.
Но сейчас мысль узнать о своих родителях казалась более острой, у нее захватывал дух, когда она представляла их. Мария верила, что родители не могли оставить ее по доброй воле. Так сложились обстоятельства: возможно, ее украли, ни дай ты Бог с ними приключилось нечто дурное. Противоречивого мнения придерживался отец Иоанн – правая рука настоятеля монастыря. Однако, девушка знала, как карается предательство, а родители в таком случае, несомненно предали своего ребенка. Ее душа боялась подобной судьбы для людей, подаривших ей жизнь. Она могла обижаться на суровые законы монастыря, мечтать о светской жизни, но стоило представить, что жизнь могла ее действительно обернуться иначе, Мария терялась. Она решительно не понимала, как можно выжить в мире обмана, сплетен и интриг. Все это было ей настолько чуждо, насколько свету может быть чужд мрак. Изнуренная думами, Мария погрузилась в сон.
А ровно в полночь она открыла глаза, заметила на столе большое зеленое яблоко, заботливо оставленное кем-то из сестер. Внезапная мыль поразила ее: незнакомец ожидает ее в Башне, а она… она так глупо упускает, возможно, единственный шанс узнать правду о родителях! Наскоро приведя себя в порядок, Мария осторожно отворила дверцу своей почивальни и заглянула в коридор. Там оказалось пусто – в такое время мог встретиться один лишь дежурный, поэтому она часто пользовалась этим и пробиралась в сад, где могла в полной мере насладиться созерцанием ночного неба и звезд.
Когда широкий коридор закончился, она свернула вправо и, стараясь ступать еле слышно, быстро начала подниматься по лестнице, ведущую в старую Башню. Дверь оказалась открыта, но стоило ей вступить внутрь и сделать несколько шагов, как она, с громким и страшным хлопком, закрылась.
«Ветер», - успокоила себя девушка. И действительно, волосы, спрятанные под капюшоном, развевал сильный ветер, небо казалось черным, несколько капель дождя упало ей на руки, когда она попыталась разглядеть вдалеке чей-то силуэт.
- Эй! Я пришла! – крикнула девушка.
Кап-кап. Просто замечательно. Теперь все тайны станут явными, однако будет ли это к лучшему?
Силуэт резко развернулся и направился к ней. Темный балахон бесформенной кучей висел на теле, а лицо скрывала карнавальная золотая маска.
- Ты заставила меня долго ждать, - прогнусавил человек.
Мария не стала ничего отвечать. Она подумала, что на эту грозную фигуру едва ли подействуют детские оправдания.
Дождь усиливался: капли стали более крупными, вдалеке сверкнула молния, а следом пророкотал гром.
- Вы знали моих родителей? – она решила не тянуть, если незнакомец хочет рассказать, то у него для этого есть свои определенные причины.
- Нет, - ответил он.
Девушка поежилась. От него веяло опасностью: она почувствовала ползающую вокруг этого странного человека змейку, готовую напасть в любую секунду. Нет, он не будет бить напрямую, скорее, в тот самый миг, когда меньше всего ожидаешь. Совершенно непохожее на мужчин определение – подлая.
- Тогда откуда Вы знаете тайну моего рождения? – упрямо продолжила Мария, пытаясь придумать план к отступлению. Получалось не очень.
Фигура полностью заслонила ее, прижав к каминной стене. Вздумай незнакомец задушить ее – никто бы не смог ему помешать. Страх сковал Марию, она взирала на эти черные глаза, что смотрели на нее с неприкрытой ненавистью.
- Я ее не знаю, - выдохнул незнакомец. – Да, и зачем она тебе? Перед смертью, не все ли равно? – фигура откинула в сторону ее капюшон, волосы тотчас намокли, глаза застилала влага. Прищурившись, Мари пыталась вспомнить, где она встречала этого человека.
- За что Вы хотите меня убить, месье? – прошептала она, стараясь выиграть время. Да, кого она обманывала? Даже, если закричать во всю глотку, услышать ее может разве пес, сидящий на привязи и входа в монастырь. Сам сторож уже давно в объятиях Морфея, а почивальни находятся на другой стороне монастыря. Этот злодей специально избрал такое место, а значит, хорошо знал план здания.
- Ты боишься смерти, маленькая храбрячка? – голос внезапно сорвался и Мария едва не задохнулась от ужаса, внезапная оплошность собеседника… нет, собеседницы, выдала в ней подругу Марии.
- Аннета? Ты ли это? Сестра, это очень неудачная шутка, лучше нам вернуться в свои покои, а утром расскажешь, что на тебя нашло. Уверена, всему виной бесы, - уже спокойнее произнесла Мария. Это Аннета, а значит, все в порядке. Эта толстушка не может причинить ей вреда, ведь они с пеленок росли вместе.
- Бесы! Бесы! – девушка отбросила маску в сторону, лучше бы она этого не делала. Ее лицо было перепачкано чем-то красным, таким похожим на кровь… Волосы, цвета смолы, растрепались на ветру и весь ее вид выражал крайнюю степень безумства. Она то и дело заламывала руки, в одной из которых поблескивал острый клинок. – Да, это ты – мой единственный бес, кошмар наяву! Ненавижу тебя, сестра! Я каждый день терпела их отношение к тебе, тогда как на меня смотрели как на пустое место! Но сегодня утром… мое сердце перестало подчиняться разуму. Я решила перестать себя мучить и избавить от этой муки, потому что пока ты жива, мое счастье покоится глубоко на дне моря. Настало время его достать, - широко улыбнулась Аннета.
Мария ума не могла приложить, почему ее видение до сих пор упорно молчало, глядя на эту безумную девушку. От нее веяло злобой, завистью, холодом и потерей.
Холодная сталь обожгла горло, Мария не готова была умирать. По крайней мере, сейчас.
- Будь добра, объясни мне, что приключилось сегодня утром? – пожелтевшие зубы «подруги» нехорошо промелькнули в лунном свете. – Не хочу умирать, не узнав причины.
- Тебя послали в Париж в качестве воспитательницы маленького лорда Эстиана. А ведь многие монахини предлагали мою кандидатуру, отец Август, однако, выбрал тебя. Дурнушку, - прошипела Аннета.
- Могла бы сказать, - вложив в голос как можно больше безразличия, ответила Мария. – Я бы не стала препятствовать твоему желанию, раз оно столь велико. Мне не особенно хотелось стать гувернанткой у вшивого лорда-щенка. Лучше уж остаться здесь и служить Господу, - пожала плечами девушка. – Ты бы уехала и мы могли никогда больше не встречаться, - похоже, речь прозвучала не столь убедительно, потому как пухлое лицо исказила маска ненависти. – Убив меня, ты сделаешь в своей жизни неисправимую ошибку. Столько лет посвятить служению Бога и ради чего? Ради одного из самых жалких грехов? Гордыня, Аннета, гордыня… - Мари устало откинулась на стену и посмотрела на нее спокойным, уверенным взглядом. – А теперь решай. Что тебе дороже: месть или светлое, безоблачное будущее?
Аннета поджала губы, задумавшись. Видимо, рассудок начал возвращаться к ней, Мари бы нисколько не удивилась, если бы она тут же пала перед ней на колени, горестно моля о прощении.
Однако, кажется, у девушки оказались несколько другие планы. Она тяжело вздохнула, сделала вид, что отступает, ослабила хватку, но в ту же секунду отбросила нож и схватила Марию за шею. Вырываться было бесполезно, вес Аннеты во многом превышал ее собственный, поэтому кое-как изловчившись, Мари укусила бывшую подругу за палец и свалилась на скользкий холодный камень. Почувствовав, что не может двигать ногой, она тихо застонала. Неподалеку блеснула сталь. Аннета схватила ее за волосы и поволокла обратно к стене. Мария слабо сопротивлялась, понимая, что шансов на спасение у нее практически не осталось.
«Прощай мир, прощайте отец Август, матушка Франческа… и вы, родители, прощайте. Жаль, так и не удалось нам с вам свидеться…» - с грустью подумала девушка, но тут руки сами с собой почувствовали внезапный прилив сил. Они ощущали согревшийся в ладонях металл, сталь требовала крови, она буквально тянулась к обезумевшей твари, уже снова выхватившей ее за тонкую шею. Мария, словно во сне, обхватила кинжал двумя руками и что есть силы, запустила прямо в сердце… черное, поросшее пороками и местью, сердце…
- Сдохни… - прошептала она. Хватка на шее чуть ослабла, и Аннета покачала головой в неверии.
– Что это? Ты меня убиила? Я затащу тебя собой в Ад! – закричала она.
Мария уже не ведала, что творит. Тело работало как механизм. Удар. Удар. Еще один. Кровью опалило все ее сознание, черный плащ делал ее похожим на предвестника смерти – ворона. Продолжая стоять на коленях, склонившись над трупом некогда лучшей подруги, она продолжала исполнять хаотичные движения, потому как глаза Аннеты были все еще открыты, а губы, по которым стекал сгусток темно-вишневой крови, изогнуты в усмешке. Казалось, бес все еще жил в этом теле и не собирался его покидать.
Наконец, обессилев, Мария упала рядом с мертвой подругой. Ее плащ насквозь промок кровью.
- Дождь, дождь… очисти меня, очисти от всей грязи, боли… Господи! – вскричала она, уже никого и ничего не видя, слезы смешались с дождем, молния, кажется, ударила возле тела. – Омой мой грех, пусть она останется здесь! С ней!
Но кровь все растекалась, растекалась… не хотела исчезать… раствориться в чистой воде…
Она устало закрыла глаза и последнее, что почувствовала – это сильные руки, которые подняли ее и куда-то понесли.
Первое, что почувствовала Мария, придя в себя – это тепло. Укутанная бесконечным числом одеял, лежа на мягкой высокой подушке, она чувствовала себя больной. Девушка открыла глаза и с удивлением обнаружила напротив себя сидящего на ветхом, пошатанном стуле Эдварда Морта. Он задумчиво курил свою трубку, пуговицы на пиджаке были расстегнуты, волосы взлохмачены – весь его вид был настолько чужероден и комичен в этой простенькой обветшалой комнатке, что захотелось громко рассмеяться.
- Господин Морт… - тихо произнесла девушка, привлекая к себе внимание. Однако Эдвард будто не заметил тонкого, срывающегося голоса несчастной. Она повторила свою попытку, но вновь наткнулась на глухую стену. – Мне приснился ужасный сон. Господи, самый страшный грех… все было настолько правдоподобно…
Морт резко вскинулся и отложил трубку в сторону.
- Расскажите, - произнес он спокойно. Его нисколько не беспокоила сложившаяся между ними неловкая ситуация. Завеса, отделявшая их, уже спала, Мария не пыталась скрыть свои шрамы. Однако, девушке, готовящейся принять обет безбрачия, не престало столь спокойно и мило беседовать с едва знакомым человеком мужского пола, особенно таким привлекательным и, Мария наконец призналась себе, демонически манящим.
- Меня хотела убить лучшая подруга. Она обманом заманила меня на старую Башню, ведь каждой сироте безумно хочется узнать тайну своего рождения. С каким пылом они рвутся к ней и все ради того, чтобы потом разочароваться в родителях или предаться унынию, уповать на столь несправедливую судьбу.
- Счастливых концов в этих историях маловато, - усмехнулся Морт. – Ну, так и что же Вы сделали с подругой? – Морт откинулся назад и начал неспешно разминать шею.
Мария сглотнула. Ей было стыдно произносить правду, пусть это сон, но и там ее не покидал разум, а значит, был выбор, и она сделала его.
- Я ее убила. Пришлось защищаться и… мне ничего не оставалось, как зарезать ее. Нож был в крови, она тихонько капала с лезвия, орошая пол… постепенно пятно росло, я никогда такого не видела – лунное сияние освещало кровавую гладь… - Марию затрясло от воспоминаний. – Потом я лежала там, в этой самой кровавой луже в беспамятстве, повторяла имя Господне, меня подхватили чьи-то руки. Мне кажется это были ангелы, - взволнованно выдохнула Мария. Конечно, этот месье лишь рассмеется над ней, верит ли он вообще в Бога?
- Это не были ангелы, - он резко встал и навис прямо над изголовьем ее кровати. Ей стало страшно.
- Кто же это тогда был? – прошептала девушка, не сводя взгляда с янтарных, светящихся безумством, глаз.
- Это был я. А сон Ваш, Мария, самый что ни на есть настоящий.
***
Задумывались ли Вы когда-нибудь о совершенстве мирском? «Нет, скажете Вы, этого» - и будете правы. Но говорю я не об этой терпкой, липкой идеальности, когда глотать воздух мешает насыщенность, а радость становится настолько привычным состоянием, что и не замечаешь ее вовсе. Я Вам толкую о надобностях вещей, их полярности и потребности друг в друге… На нашем лице светятся два глаза, слышат два уха, ходят две ноги… Природой заложена полярность, так лиц мирских два. Одно пропитано сладким, душистым запахом, а второе – уродливое, скрывается в тени безразличия и боли. Добро и зло – две половинки одного целого, говорю Вам. Казалось бы, промелькнет отчаяние, жалость несбывшихся надежд, а затем и злость у самой праведной личности, которую Вы только знали. Но знаете, что? И доброта порой мучает каменные сердца… Этому нередко способствуют воспоминания, параллели и фантомы, переносимые из прошлого в настоящее. И добро, и зло объединяет одно – невозможность к единению… Добро льет слезы по ночам, тогда как Зло лишь печально глядит вдаль и не находит ничего красивого в рассвете, солнечных бликах…
С того самого злополучного сна минула неделя, а Франц не мог оставаться в объятиях Морфея более четырех-пяти часов, от чего днем с ним часто приключались смешные, конфузные истории. Франц отчаянно не желал становиться объектом насмешек окружающих его студентов. Профессор биологии, Руссе, однажды, даже удивленно приподнял брови, когда парень не смог ответить на элементарный вопрос о строении земноводного. Единственное чувство, державшее Франца в мире реальности, был страх. Ночью ему чудились ужасные существа и ползущие по потолку, все ближе подбирающиеся к нему, мрачные тени. Днем же Франц знал, что в безопасности, но его не покидало странное ощущение. Ему казалось, что там, в углу, его поджидает огромный лев-тень и стоит остаться на секунду одному, как существо без колебаний откусит ему голову.
Франц промокнул лоб белым платком и поморщился от нестерпимой жары. Рядом стояла полная, розовощекая женщина, которая, кажется, напротив, невзирая на лишний вес, прижимала свои коротенькие обрубки к груди, словно испытывая холод. Священник, объятый спокойствием духа, с расстановкой, неспешно произносил слова поминальной молитвы. Франц прикрыл глаза. Он любил латынь. На ней говорили древние народы, в каждом звуке скрывалась своя, особенная история и удивительное созвучие букв.
- *Credo in Spiritum Sanctum, sanctam Ecclesiam catholicam, Sanctorum communionem, remissionem peccatorum, carnis resurrectionem, vitam aeternam. Amen.
Когда Франц очнулся, все уже подходили к покойному дабы в последний раз взглянуть на него и попрощаться. Студент решительно этого не понимал. Зачем прощаться с бледным, уже пожелтевшим, лишенным души, куском мяса? Его душа уже на небесах, прекрасная и чистая… Хотя, возможно, месье Гренуар мог скрывать ото всех и не одну тайну?