Я поспешил включить радио, чтобы перебить скрипучий ехидный голос, который приступил к критике наших фигур и интеллекта.
Из города мы выехали на Приморское шоссе. Проехали несколько километров, отец сверился с картой и свернул на проселочную дорогу. Еще полчаса ехали по лужам, ямам и ухабам. Фары машины вспахивали темноту осеннего вечера. По бокам дороги темнели кусты, а за ними выглядывали крыши деревенских домов. На часах приборной доски высвечивалось восемь пятнадцать. Наконец мы выехали на окраину деревни и остановились возле покосившегося забора. За кустами шиповника и ветвистыми старыми деревьями виднелся деревянный дом.
Калитка была открыта, в окнах дома горел свет. То ли потому, что я разволновался, то ли почему еще, но все кустарники вдруг решили разом атаковать мои и так уже измученные уши. Я даже не старался разобрать слова в этом шуршании листвы и рванул быстрей вперед по дорожке, стремясь убежать от стрекотни подальше. И поднялся на веранду раньше отца. Из большого окна на веранду падал свет, и я заметил прислоненные к стене два веника. Вдруг они мне закричали радостно:
– Пришел играть, хвать, прыг, летать! Пришел глядеть, кыш, прочь, дурень!
– Что за сумасшествие? – прошептал я им. До этого все, кто бы ни говорил со мной, были вещами вполне адекватными.
Подошел отец и нажал дверной звонок. Через несколько минут дверь приоткрылась, мужской голос с ужасом воскликнул: «О боже!», и тот час же дверь захлопнулась.
– Тимофей Дмитриевич, не спешите собирать вещи, я не по долгу службы, – сказал отец.
С той стороны помедлили, а потом дверь отворилась.
Я узнал старика с фотографии. Он был щуплым, с седыми всклокоченными волосами, с небритым и хмурым лицом. Светло-карие глаза глядели на нас с вызовом и ненавистью.
– Нам нужна ваша помощь, – тихо, но внятно проговорил отец.
– Что? – Старик вытаращил удивленно глаза. – И это говорит магу Великий Инквизитор?
– Скорее человек, попавший в беду, другому человеку, – сказал отец, и я увидел, что он состроил дружелюбную улыбку.
– Человек? Вы? – Старик отрицательно покачал головой. – Выписывайте официальный документ и приходите со своими низколобыми идиотами в касках. Вы же это любите, сначала запугать, а потом разговаривать.
Старик захлопнул дверь.
– Надоумил же меня дьявол прийти сюда, – прошипел отец, сжимая и разжимая в ярости кулаки. – Волошин, впустите нас, или на вас точно обрушаться кары инквизиторские.
– Думаю, не зря вы говорите, что здесь вы не как Великий Инквизитор. А раз вы здесь инкогнито, то до свиданья, – раздалось из-за двери.
– Не злите меня, это опасно! – рявкнул отец.
Дверь открылась.
– Ну что вам? – Старик гневно запахнул махровый в желтую ромашку короткий халат, из-под которого виднелись тощие ноги.
Я вдруг увидел тень, напоминавшую мужской силуэт, за спиной старика. Тень что-то прошептала.
Старик оглянулся.
– Куда ты смотришь? – спросил он.
– На этого, в валенках. – Я сглотнул и, подавляя в себе ужас, кивнул на тень, которая глыбой высилась сбоку от старика и шептала что-то похожее на стихи.
– Так это тень из сна еще не развеялась. – Старик вдруг посуровел, сплюнул на пол и сказал: – Так ты маг? На инквизицию работаешь?
– Это мой сын, – ответил отец.
Глаза старика округлились от удивления:
– Так ваша жена ведьма? Или не от жены сын, а…
– Не порите чушь, Волошин. Мальчик только сегодня стал таким.
– Вот так-так… Значит, все же есть в мире справедливость.
– В чем справедливость болезни? – спросил я.
– Магия не болезнь, – вздернул голову старик. – И это хорошо, что ты стал магом, теперь некоторые поймут, что…
– Да чего хорошего? Слушать бред ваших оголтелых веников? – воскликнул я, махнув в сторону рукой.
Старик удивленно посмотрел на веники:
– Ты их можешь слышать?
– И не только их! Все эти кусты, деревья… Да любая вещь норовит сообщить мне о своем настроении или высказать мысли по любому поводу. Даже ваш халат бубнит, что вы его не стирали уже месяц!
Старик сказал:
– Маги любят говорить: магами не становятся, магами рождаются.
– Но до сегодняшнего дня он не был магом! – сквозь зубы сказал отец. – Потому-то мы и пришли к вам: разобраться, что произошло. И если позволите, нам хотелось бы поговорить об этом в доме.
Старик молчал, поджав губы и скрестив руки на груди.
– Так поможете? – с нетерпением спросил отец. – Я вам щедро заплачу и изыму ваши дела из архива инквизиции, вы будете чисты перед всем светом.
– Я и так чист! И до сих пор считаю, что зверям в клетках не место! А вот некоторые люди заслуживают сидеть за решеткой!
– Я знаю, что вы хороший маг, хотя и очень активный, – примирительно сказал отец, – поэтому и привел к вам своего сына.
– Как бы мне хотелось сначала заставить вас поумолять и поунижаться, а потом послать ко всем чертям, – сказал старик, с ненавистью глядя на моего отца. – Но… но черт побери, любопытство кошку сгубило. Хотелось бы узнать, как он превратился в мага.
Старик зашел в дом, оставив дверь за собой открытой. Мы прошли вслед за ним и оказались в захламленном всякой всячиной зале.
– Чай, кофе не предлагаю, – сказал старик. – Хотя кофе у меня и так нет. Но даже будь он, все равно не предложил бы.
Я впервые очутился в доме мага, в отличие от отца, который перед тем как стать Великим Инквизитором, долго работал стражником и участвовал в рейдах и облавах на магов. Отец спокойно взирал на все сейчас, потому что, видимо, навидался подобного. Я же зыркал по сторонам. Странный хлам заполнял каждую полочку и уголок. Все здесь было неправильным, отталкивающим, не человеческим. Взять хотя бы книгу, висевшую в воздухе у дивана, или кота, почему-то сине-полосатого, лениво валявшегося на столе между банкой с вареньем и тарелкой с желтым желе. Причем желе трепыхалось и квохтало.
Даже запах в доме был неприятным, отталкивающим. Странная смесь шоколада и моря.
Тимофей Дмитриевич, стараясь делать это незаметно, что-то прятал под плед или закидывал за диван. А потом он с неловкостью уставился на щетку, которая сама по себе чистила ботинки. Процесс происходил в дальнем углу комнаты, и старик, видимо, понял, что незаметно подобраться и спрятать помощничка не получится. Отец тоже глянул на щетку, но быстро перевел взгляд на старика и сделал вид, что не замечает странного шебуршания в углу.
Я хотел сесть в кресло у камина, но, несмотря на то, что камин был идеально вычищен от золы, в нем плясали призрачные языки пламени, даже стало казаться, что от камина идет жар, и потому я сел на стул подальше от него. Тень из сна гуляла по залу, пританцовывая в своих огромных валенках.
– Нет, – вздохнул старик, мрачно глядя на моего отца, – я не могу забыть, кто вы.
– Десять тысяч долларов?
Старик отрицательно покачал головой.
– Тридцать? – сказал отец.
– Нет. Могу предложить только одну цену. Я соглашусь в том случае, если вы освободите узника номер тринадцать.
– Но этот осужденный очень опасный преступник, – возмутился мой отец. – Я не могу…
– Тогда и я не могу, – вскинул голову Тимофей Дмитриевич.
Отец засипел, надулся, но взял себя в руки и все-таки кивнул в знак согласия.
Глава 3 – Отчего да почему
Я зажал руками уши, надеясь заглушить болтовню герани на окне и песенки какой-то вещи в углу. Но странное дело: следующие реплики старика и отца я не услышал, а вот стрекотня тех, кого слышать я не должен, была по-прежнему хорошо различима. Я даже различил иностранный выговор фикуса, который горделиво рассказывал, как его предок грел свои листочки под гавайским солнцем. Я опустил руки, досадуя, что не могу отгородиться от этих звуков.
– Завтра я точно увижу моего друга? – спрашивал недоверчиво старик.
Отец пообещал, что узника освободят к полудню.
– Извините, – сказал я старику, – но пока вы будете искать противоядие, не могли бы вы подсказать, как избавиться от этих голосов. Уши же вянут все это слушать.
– Даже не знаю. – Старик почесал лысину. – Попробуй научиться контролировать магическую силу, как учатся дети-маги. Вокруг них поначалу всегда творится кавардак. Это всего лишь умение.
– Да разве можно справиться с этим хаосом? Я просил вещи замолчать, но они не слушаются.
– Конечно! Ведь дело вовсе не в них, а в тебе!
Вдруг рядом со стариком с легким треском появился сложенный лист бумаги и повис в воздухе. Дед схватил его, поспешно сунул в карман и как ни в чем не бывало продолжил:
– Постарайся упокоиться, не нервничать и не прислушиваться к каждому предмету, может, шум и отступит. Тренируйся, и все получится!
– Какие тренировки? – взвизгнул отец. – Моего сына заколдовали! Расколдуйте его и дело с концом!
– А сколько часов назад Коля стал магом? – спросил старик.
– Это началось вчера, с обеда или чуть позже, – сказал я.
Отец прошептал мне сердито:
– Еще вчера? И ты скрывал?
– Уже больше суток! – Старик присвистнул. – Значит, это не отравление зельем.
– Почему это не зелье? Я читал, что можно с помощью зелья обратить простого человека в мага, – сказал отец.
– Да, но всего лишь на пару часов. И то в наше время этим никто не занимается. По крайней мере, я о таком не слышал. Этим скорее любили баловаться алхимики в шестнадцатом веке. Они принимали особые зелья, чтобы колдовать. Выпил зелье или прочитал заклинание и вот ты маг – правда, всего на час. Может, Коля мог наткнуться на какое-нибудь заклинание или рецепт сам, читая магические книги? – Тимофей Дмитриевич перевел взгляд на меня.
Я же, пока отец разговаривал со стариком, пытался успокоиться. Словно Будда, я отстранился от этого суетного мира, сидел и глядел на огромный глиняный кувшин, в котором стояли засохшие красные и желтые ветки с метелками на концах. Я слышал тихий, похожий на шелест, шепот сухих цветов, которые вспоминали, как жужжали пчелы и грело жаркое солнце. Чем больше я успокаивался и старался забыть, что я теперь обладаю магией, тем голос цветов с каждой минутой становился все менее различим. Поэтому, даже услышав вопрос старика, я, впавший в полусонное состояние, ничего на него не ответил.
– Дома у меня нет таких книг, – сказал отец, видимо, поняв, что я ушел в прострацию.
– Но в Инквизиционном ордене?
– Коля еще не допущен до запрещенных книг. Даже когда он начнет стажироваться, он не получит допуска.
– Ваш сын тоже будет инквизитором?
Отец на этот вопрос отвечать явно не собирался, тем более вопрос был скорее риторический.
– Может быть, сейчас придумали какое-то сильнодействующее зелье или заклинание? – спросил отец.
– Навряд ли. Лично я бы не делал ставки на существование какого-нибудь супер-дупер заклятия, которое действовало бы так долго.
– Тогда, может это скоро пройдет? – с надеждой спросил отец.
Я вдруг почувствовал, будто что-то поменялось. Встал и, пройдя в коридор, открыл дверь в сад. Деревья, кусты и даже веники – все молчало и прибывало в спокойствии.
– Свершилось! – радостно воскликнул я, возвращаясь в комнату. – Магия ушла!
Отец выдохнул с облегчением.
– Может, тебе просто удалось приглушить магию, – сказал Тимофей Дмитриевич, – но стоит тебе прислушаться…
Я напряг слух, пытаясь услышать какой-нибудь голос вещи, ну хотя бы диванного пледа, и тут и вправду услышал его храп. Я обреченно вздохнул и виновато сказал, что все еще болен. Отец снова нахмурился.
– Так что это вовсе не зелье, – сказал старик. – Похоже, ваш сын родился магом. Такое случается, если кто-то в роду, хоть в девятнадцатом, хоть в пятнадцатом веке был магом.
– У нас идеальная родословная, – сказал отец, вздернув подбородок. – В сертификате чистоты крови прописаны все поколения до тринадцатого века.
– Ваша одержимость чистотой крови напоминает арийские теории, – фыркнул Тимофей Дмитриевич.
Отец открыл было рот, чтобы ответить, но взял себя в руки, выдохнул и сказал:
– Что вы привязались к нашей крови. Не забывайте, что Коля стал магом только вчера. Лучше скажите, как из простого человека можно сделать мага?
Рядом со стариком опять с щелчком появился и завис лист бумаги, и старик, слегка покраснев, опять скомкал его и поспешно спрятал в карман халата. Отец на это ничего не сказал, но поморщился.
– Я пытался об этом хоть что-то узнать, – сказал отец, – и наткнулся на случай с Гарри Гудини.
– Он был маг по крови.
– Он стал магом в пятнадцать лет. Инквизиция проверила его и выяснила, что его прокляли заклятием Фелиана.
– Нет такого заклятия, это выдумка его матери, – сказал старик.
– Но в деле номер триста…
– Так как Гудини уже мертв, как и его мать, я могу открыть правду, – прервал его старик. – Любовником его матери был Вилмош Медведцкий – знаете, такой весьма странный, но харизматичный венгерский художник, он работал профессором магии в Будапештском магическом университете, а в свободное время писал картины.
– И как же ей удавалось скрывать магическую природу ребенка до пятнадцатилетнего возраста?
– Вилмош Медведцкий был искуснейшим зельеваром, настоящим Эйнштейном в зельеварении. Он поил ребенка специальным отваром, чтобы магия не проявляла себя.
– Хорошо, оставим Гудини в покое, – раздраженно сказал отец, – вернемся к нашему случаю. Никто, уж поверьте мне, никто не поил моего ребенка каким-то зельем. И я бы уж заметил, маг он или нет. А значит, остается одно: искать противоядие!
– Во всем этом надо спокойно разобраться, – сказал старик. – Дайте мне немного времени, хотя бы день, чтобы провести несколько опытов. Чтобы определить, какое зелье ему подсунули, и приготовить противоядие. Если Коля может здесь остаться на пару дней, то опыты можно начать прямо сейчас.
Возле старика появились с треском одна, вторая, а потом и третья бумага.
– Может уже хватит этих депеш?! – рявкнул мой отец.
– Извините, не подумал наложить заклинание недосягаемости, – старик спрятал записки в другой карман халата. И тут же что-то прошептал и хлопнул в ладоши.
– Если можете начать исследование сейчас, начинайте немедленно. Но только знайте, – инквизитор сделал шаг к старику, – если вы переманите Колю на свою сторону, я отправлю вас на костер. Вы поняли?!
– Хватит припирать меня к стенке, кислород перекрыли.
Мой отец отступил.
– Да не собираюсь я его агитировать, – сказал Тимофей Дмитриевич. – И вообще, я за свободу выбора.
– Какой может быть выбор между правильным и неправильным? – поморщился отец.
Старик пробормотал что-то нелестное об инквизиторской логике, но отец явно не посчитал нужным это услышать.
– И еще прошу никому не говорить, чей он сын.
Старик кивнул.
Я сидел на диване, и мне было все равно, что вокруг происходит и о чем говорят отец и маг.
– Коля, – позвал отец. – Позвони сразу же, как что-нибудь прояснится.
– У меня нет телефона, – сказал старик.
– Я имел в виду сотовый, – ответил отец.
– Абсолютно ненормальная вещь этот сотовый телефон, – возвел глаза к потолку старик.
Только сейчас я понял, почему так странно выглядит эта комната, в ней не было техники. Даже часы были старинные, с гиревым механизмом.
Отец вынул из кармана пиджака запечатанную банковскую пачку долларов и положил её на столик возле двери.
– Это за сегодняшнюю консультацию и молчание. А ваш узник будет освобожден завтра, как мы и договорились.
– К полудню, – добавил обеспокоенно старик.
– Да.
Отец кивнул мне на прощание и вышел из дому. Я в недоумении кинулся вслед за ним и догнал его на садовой дорожке:
– Я не понял, я что, должен остаться в этой халупе в компании с магом?
– Тебе сейчас не место дома.
– А если старик не сможет меня вылечить?
– У нас есть квартирка в Петербурге, хотя, – отец наморщил лоб, – магам жить в городе запрещено…
– Я не маг, это временно. Ты же понимаешь, меня просто заколдовали!
– …значит, где-нибудь в поселке арендую для тебя дачку, – не обращая внимания на мои слова, сказал отец.