Класс проводит в кафетерии почти час. За это время Паркер получает в голову несколько жвачек, что тут же путаются в волосах полувьющихся, бумажки и коробки из-под сока в спину. Кто-то даже ссыпает ему крошки со своей тарелки за шиворот, и ему приходится отлучиться в уборную, чтобы все вытряхнуть. Питер чувствует, что страшно позорится, потому что у Тони Старка повсюду глаза и уши не только в этой башне, но, как минимум, во всем Нью-Йорке. (Во всем мире, вообще-то! – замечает воспаленное восхищением, шоком и голодом подсознание парня).
Нед тянет его куда-то за плечо, только Питер не может никак собраться весь, чтобы отодрать себя от стула. У него под и потолок ходят ходуном, меняются местами и совершают какие-то обряды против человеческого рода. Впрочем, шумно сглотнув, парень все равно встаёт на ноги неуверенно, делает пять шагов в сторону двери, куда сказала идти Пятница, и падает, угодив кому-то под ноги. В глазах неприятно рябит, а тело становится ватным. Все, что может ощутить Паркер, – голод, дикий, необузданный. У него наверняка громко урчал желудок, да так жалобно, что кто-то явно уже сложил ему пару пирожных в пакетик – Мишель, конечно же.
Пару минут Питер проводит в глухом тумане, пока не чувствует под собой диван и с трудом припоминает, что его волокли на лифте, так и держа прямо на руках. Мальчишка отдирает звенящую голову от мягкого и вполне уютного подлокотника, стараясь проморгаться, – в глазах плывет.
– Питер Бенджамин Паркер, значит, – задумчиво-грозно оглашает такой знакомый голос.
Парень задирает голову и обессиленно приподнимается, во все глаза буквально пялясь на Энтони – твою-то мать! – Старка. Паркер не особо вглядывается в его лицо, кивает как-то неуверенно на обращение к себе и спешно поднимается, становясь на трясущиеся ноги перед своим кумиром. А Железный Человек на полголовы выше.
– И давно ты мечтаешь умереть голодной смертью в Старк Тауэре? – колко и ехидно спрашивает он.
Питер глупо разевает рот, потом качает головой и делает шаг назад, глупо размахивая руками в своё оправдание.
– Я… Чт-Что вы, мистер Старк..! – почти плачущим голосом восклицает мальчишка, – я просто–
Тони лишь усмехается криво, потягивается и ведёт плечом. Питеру верить не хочется, совершенно не хочется. Он на самоубийцу не похож, хотя отношения со сверстниками у него не ахти. Только вот Питер маленький и сияющий, тонкий, как спичка и такой дико усталый совсем по-взрослому. У него нет той подростковой искры в глазах, того глупого несуразного ребячества в движениях. Питер взрослый в теле ребёнка, только наивный очень, экспрессивный, совершенно не контролирующий свои эмоции. И он такой несчастный мягкосердечный идеалист, что у Тони внутри неприятно скребётся совесть.
– Я думаю, твои родители должны знать о том, что ты только что упал в голодный обморок и приземлился в ноги Энтони Старку, – ровно проговаривает мужчина каждое слово.
Он, и впрямь, должен позвонить. Потому что в ином случае, если это чучело заморит себя голодом окончательно, с него репортёры – Пеппер тоже, к слову, этим займётся; она будет первой – снимут три шкуры и сгонят семь потов. Только Питер переводит на него свои замученные большие глаза, размыкает тонкие губы и с мольбой требует, готовый встать на колени:
– Только не тётя Мэй! Она… Она убьёт меня, укокошит. Она будет психовать! – Паркер переводит дыхание, шипит, обнажая жемчужные зубы, чтобы глотнуть больше воздуха, будто желая охладить внутренности, – А когда она психует, я психую тоже! А мн-мне совсем нельзя, мистер Старк!
У Питера слёзы в глазах, вся жизнь проносится. Если Мэй узнает, то карьере в балете придёт конец. Сплошной. Она растопчет его мечту, переедет её на поезде и выбросит на помойку. Тогда Питер умрёт: когда перестанет стирать в кровь пальцы рук и ног, надрывать спину, связки, голос, приходить домой с тренировок очень поздно. И это будет та смерть, которую называют ментальной. Паркер рассыплется бесплотным прахом, если потеряет балет. Это всё, на чём он пока держится.
– Неужели? И это всё? – Тони хмыкает, складывает руки на груди, размышляя над тем, стоит ли схватить Питера за локоть, пока он снова не протёр собой пол.
Мальчишка неуверенно распрямляется, и взгляд его вдруг становится жгуче-колючим.
– Я должен похудеть ещё на два сантиметра в обхвате талии к субботе. А сегодня уже вторник.
Питер замолкает, а Старк окидывает его недоверчивым взглядом. Он не может понять, куда ещё. У пацана есть мышцы, фигура, силуэт, но чего ещё он ищет?
– И в какой-такой конторе тебя морят голодом в короткие сроки?
Парень глотает ком, вставший в горле, гордо задирает голову и чересчур громко и звонко бросает своим девчачьим голосом.
– Балет.
Тони мало что знает об этом. По балету в его жизни Пеппер, которая сейчас так некстати уехала, чтобы отснять очередной вполне скандальный репортаж. Кто-кто, а Мисс Поттс – гроза всех тех, кому есть, что скрывать. Кроме самого Старка, который был защищён изнутри этой структуры очень долгими отношениями с ней. Она вряд ли предаст и сольёт личную информацию в прессу. А, ну, ещё Тони слишком влиятелен и опасен, так что никто просто не рискнёт катить на него бочку с претензиями.
Мужчина отвлекается от размышлений, переводит взгляд на Паркера. Он со странным испугом в глазах разглядывает его шёлковый пиджак от Prada, потом, теряя всю свою гордость и гармоничность тонкого стана, ссутуливается пристыженно. Питер готов провалиться на месте, а лететь этажей так тридцать. Он заламывает пальцы, нервно кусает узкие потрескавшиеся от авитаминоза губы. Мальчишка все ещё бледен, и Тони делает огромное усилие над собой, чтобы не вызвать ему неотложку.
Пятница, сделав достаточно анализов, просто и без прелюдий вкатывает тележку с овощным пюре и парой бутылочек йогурта. Мужчина понятия не имеет, где она успевает достать столько еды за от силы минут десять. Питер, услышав шорох, отскакивает так, будто его током ударило. Он не трусливый, это происходит инстинктивно и никакому контролю не поддаётся. Хорошо это или плохо – Старк подумает потом.
– Ешь, – совершенно ровным голосом бросает грёбанный Железный Человек семнадцатилетнему Паркеру. Тот тушуется, прячет глаза под синеватыми от сосудов веками, тонкими такими, что кожа едва ли не прозрачная, и отрицательно качает головой, – Пятница.
– Да, сэр? – спрашивает искусственный интеллект, готовый исполнять приказы.
– Вышли мне костюм. – с умешкой бросает Тони, глядя на мальчишку перед собой вполне снисходительно. Он не любитель возиться с детьми, но Питер не слишком маленький, а сам Старк не настолько молод, чтобы не думать о том, что в нем вполне достаточно странной вполне грубой нежности, которой не хватает этому… Танцору.
– Это незаконно! – протестует Паркер вполне вяло. Настолько, насколько вообще сил хватает у этого голодного истощённого ребёнка.
– Незаконно отдавать своего сына на балет. Куда вообще твой отец смотрит? – Тони скорее шутит, но думает, что в такую жестокую стезю своего собственного сына не отдал бы.
Питер замирает с открытым ртом, ещё больше ссутуливается и всё-таки не удерживается на тонких ножках-спицах, рухнув на диван. Он не знает, куда смотрит его отец и куда бы смотрел, потому что даже не помнит его лица. Старк, очевидно, ждёт ответа, и такая реакция совсем не кажется ему нормальной.
– У меня нет отца. И матери. Дядя умер полгода назад. А тётя радуется, что я ещё не спился и не сбросился с моста, так что балет все в моей семье вполне устраивает. Это не хобби, это карьера, – Паркер не знает, почему голос трясётся и ноты скачут, почему он прячет свои тонкие пальцы в карманах истёршихся джинс и сводит колени, шумно стукаясь ими.
Тони, если бы умел, недоверчиво пошевелил ушами, как ленивый кот. Но такая способность доступна всего пяти процентам людей, и он точно не в их числе.
– Ещё скажи, что еле-еле концы с концами сводите, – Мужчина полуагрессивно хмыкает. Так нельзя шутить, и если этот сопляк намерен давить на жалость – не дождётся.
Питер садится ровнее, нехотя обнимает руками урчащий живот, но к еде не притрагивается. В его тёмных блестящих глазах немой вызов плещется.
– Это не ваше дело, что и как мы с тётей сводим. Оно касается только нас, и–
– Сэр, костюм подан, – прерывает наклёвывающуюся тираду парня Пятница.
Тони задумчиво пожимает плечами, но уже не злится. Он эгоистичен, у него детская – почти – психическая травма, но взгляд Паркера и его костлявые ручонки как-то быстро сбивают спесь.
– Ну что? – снова тоном подколки, – Сам поешь, или тебя насильно накормит Железный Человек с ложечки? Может, мне весь штаб Мстителей вызвать, чтобы ты поел, а? Питер Бенджамин Паркер? Я звоню тёте… Мэй, верно? Пятница, набирай номер.
Пацан со вздохом сжимает в пальцах ложку. Сам Тони, если быть честным, в жизни бы не стал есть такую гадость. Для всякой жижи есть помойка, а желудок мультимиллиардера создан для чего-то более изысканного.
– Пятница, что это? – с явным отвращением спрашивает мужчина.
– Пюре из брокколи, сэр. Хотите попробовать? – почти с надеждой, если, конечно, искусственный интеллект может подавать какую-то надежду, спрашивает она(?).
Старку хватает того, что по настоянию своей невесты вместо крепкого кофе он пьёт противные смузи. И то, чаще всего оно выливается в раковину под перекрытием Пятницы – Пеппер завтракает на работе чаще всего. Так что такую редкостную дрянь, как эта, Тони пьёт стабильно одно воскресенье в неделю и иногда в субботу. Зато Питер ест это, будто его дома вообще кормят только помоями.
– Ты точно уверен, что твоя тётя не держит тебя дома в качестве домашней зверушки? – корчит мину, полную отвращения, мужчина. Паркер пропускает это мимо ушей, ест медленно, будто смакует какое-то там несчастное пюре, – Господи, ты так долго ешь, будто пищи никогда прежде не видел.
Мальчишка фыркает.
– Если есть медленно, чувство насыщенности приходит куда более полное и держится намного дольше, – поясняет за него Пятница, позволяя Питеру не отрываться и продолжать хоть чем-то набивать свое брюхо. Очень пустое и непрерывно урчащее к тому же.
На йогурт парень смотрит уже с таким отвращением. Он и так съел вполне предостаточно на пустой желудок. Но поднос так и не укатывался, а Пятница использовала заложенную в неё функцию сарказма – покашляла своим механическим голосом. Но в Питера просто не лезло, несчастное пюре, и то стояло поперёк горла. Тони выжидающе изогнул бровь, глядя на мальчишку устало и уже несколько раздражённо. Бледный и болезненный вид Паркера постепенно преобразился, так что мужчина просто кивнул на бутылочки и попросил взять с собой. «Я таким не питаюсь, все равно выкину». Питер нервно засунул их в ранец, думая, как он объяснит тетё, откуда у него еда и с каких пор он притаскивает что-то домой. Сразу посыплются вопросы. Например, почему Питер вдруг не поел сегодня на экскурсии. А Нед, он же не стальной, всё равно сдаст рано или поздно. Просто парень надеется завязать с этим до того, как придётся что-то рассказывать. Тётя Мэй всё-таки не железная.
Повисло неловкое молчание, которое не могла скрасить даже Пятница. Это попросту не было заложено в ней, так что Тони всерьёз задумался над тем, что его оснащение – скорее навороченный пользовательский интерфейс – нуждается в некоторого рода доработке. Вернее, в конкретных таких поправках. Искусственные интеллекты приходилось очеловечивать в какой-то степени, чтобы не испытывать дискомфорта. Во время испытаний своих первых экземпляров Старку казалось, что беседу он ведёт с микроволновкой. Хотя, это было ближе к самым тупым претензиям дешёвого кнопочного финского телефона, который проще было закатать в семь слоёв асфальта, чем полностью уничтожить.
– Спасибо за угощение, – сконфуженно пробормотал Питер, а когда мужчина покосился на него, как на кретина, так тот вообще залился краской. К слову, под цвет своих ужасных носков с Капитаном Америкой.
Тони прежде не видел чего-то более несуразного, чем этот маленький наивный мальчишка. На нем пёстрая футболка под джемпером, детские носки, почти со стёртые до последней нитки джинсы и старые заношенные кеды, которые будто доставали со дна городской мусорки. У Питера королевская осанка и глупый вид, юные глаза и взрослый взгляд. Конкуренция дала толчок. Повлияла потеря родителей в раннем возрасте, смерть дяди, насмешки обеспеченных ровесников. Этот малец очень много взвалил на себя для семнадцатилетнего подростка. Он нуждался во всем, но делал вид, что не испытывал в нынешнем положении затруднений. Несчастный ребёнок.
Старк вдруг понимает, что сам на себя не похож. Он не заботится о других, и ему было бы глубоко плевать на то, что кто-то морить себя голодом. Но большие блестящие глаза Питера, который выглядел маленьким побитым щенком на фоне своих агрессивно настроенных сверстников. Не кажется, что он слаб. Скорее, либо слишком мудр, либо слишком тих, чтобы наводить шум в довольно известной компании. Почему-то Тони очень хочется, чтобы этих малолетних говнюков кто-то поставил на место, хорошенько унизив при этом.
Молчание тянется вечностью. Питер уже начинает неловко ёрзать, иногда бросая косые взгляды на мужчину. Он испытывает такой дикий шок, что вместо какого-то хоть прощания выдаёт скомканное:
– Можно автограф?
На секунду Железный Человек вновь блистает тщеславием и высокой самооценкой, пока парень не даёт ему потрёпанную книжонку со всякими уравнениями.
– На форзаце, если можно, – сконфуженно почти хнычет мальчишка и подаёт ручку. Она настолько изгрызенная со стороны колпачка, что Старку некомфортно брать её в руки. Потому он не ленится попросить Пятницу прислать с дроном перманентный маркер. Питер не обижается – он привык. От него если не каждый первый, то точно каждый второй отскакивает, будто от прокажённого. От известнейшего мультимиллиардера он вообще ничего много и не ожидал. Пока не одарили горой презрения, то всё вполне себе в порядке.
Старк рисует какую-то закорючку, отточенным движением. Питер, просталкеривший это совершенно случайным образом, знает, что тот никогда не расписывается так же, как это делает на документах. И это стратегически верное решение. Кто знает, что можно сделать с подписью одного из богатейших людей.
– Извините, я, наверное, должен уйти? Думаю, мой друг уже ждёт меня, и он очень беспокоится, – еле слышно бормочет мальчишка, пряча блокнот в ранце, – Спасибо, что позаботились обо мне, мистер Старк.
Паркер исчезает за дверью, оставляя мужчину варится в своих странных мыслях. Вряд ли любой другой ровесник Питера покинул бы общество Тони – мать его – Старка, да ещё при этом бы держался настолько сдержанно и не сделал бы сотню-другую тупых селфи, чтобы понтоваться перед окружающими. Питер будто был заклеймён ранней взрослостью вкупе с детской импульсивностью и комплексом одинокого ребёнка. Но он не был глупее других, скорее даже наоборот. Пятница уже прошерстила всё его досье, какое вообще только можно было обнаружить, отследила табели с начальных классов, среднюю успеваемость, адрес, родословную. Подросток не лгал, когда точно, чётко и ясно сказал, что отца он потерял вместе с матерью. А тётя, видимо, старалась воспитывать его так, чтобы тот просто вырос каким угодно. Вопреки всем обстоятельствам Паркер рос большой радостью для Мэй, которая не жалела никаких сил на воспитание почти собственного ребёнка.
***
Питер не помнит, как добрался домой, сбросил куртку и проигнорировал радостный возглас отпросившейся ради него с работы тёти. Та была ошарашена не настолько сильно, насколько казалось – её племянник часто уходил в себя, полностью игнорируя внешний мир. Но сегодня парень выглядел настолько непривычно румяным, но в то же время и бледным, таким счастливо-расстроенный и замученным.
– Я отвезу тебя на балет. – с нежностью в голосе проговаривает Мэй так мягко, что Питер расплывается в неловкой улыбке, – Как прошёл день?
Мальчишка зачесывает пальцами чёлку назад, чтобы та не лезла в глаза, и несколько секунд прокручивает, в голове всё, что успел пережить сегодня. Когда они с Недом встретились, тот готов был поседеть от ужаса, что его друга упекут в больницу, и что это всё очень-очень сёрьезно. Лидс был тем ещё паникёром, все остальные по сравнению с ним едва ли тянули на меланхоликов и обладали эмоциональным диапазоном тибетского камня.