Словно она и в самом деле хочет помочь.
И Кеншину стало стыдно. Без ярости, искажающей его восприятие, ее намерения были ясны и понятны. Она хотела помочь, утешить его и облегчить его боль… а он почти набросился на нее.
Что-то толстое и неудобное застряло в горле, и он уставился на свои колени, чувствуя, как жар поднимается к его щекам. Медленно он отпустил сильно смятый шелк своих хакама и попытался сгладить неловкость.
– Я, ах… Я… не знаю, что рассказать вам.
– У меня не было возможности встретиться с вашей женой, но я слышала о ней хорошие вещи, – сказала она мягко. – Так что, пожалуйста, расскажите мне о ней.
Может, он был должен что-то этой женщине… Томоэ была для него всем. Но только один раз, если разговор о ней облегчит его боль, боль внутри него… разговор о ее красоте, мягкости, доброте, радостях простых вещей, любви между ними…
Слабый вздох вырвался из груди. Он так сильно ее любил. Он любил ее всем своим сердцем, но теперь все, что было связано с ней, ранило. Он скрывал эту боль внутри с тех пор, как она умерла. Не однажды ему удалось уменьшить ее, ненамного – только притуплять ее, окутывая нечувствительностью Кенты, что было жалкой трусостью с его стороны.
Если разговор поможет… тогда да. Он мог бы поговорить о ней, но только в этот раз. Он смочил губы и начал.
– Томоэ… с первой нашей встречи она была…
После удачного старта работа по раздуванию ужасающей славы хитокири Баттосая принесла многочисленные потери среди прикрывающих. Оглядываясь назад, объяснить это было несложно. Потеряв несколько патрулей, и Шинсенгуми и Мимаваригуми стали весьма осторожны. Они удвоили размеры патрулей, полностью изменили маршруты и графики. Даже анонимные донесения о местах встреч повстанцев не являлись достаточной причиной, чтобы заманить их в ловушки. Короче говоря, они стали очень непредсказуемыми и гораздо более опасными.
Правда, моральный дух бойцов Ишин Шиши был на подъеме… ясное доказательство того, насколько плохи были дела после инцидентов в Икеда-я и у ворот Хамагури. Однако как долго продлится это непростое перемирие, которое больше всего напоминало затишье перед бурей?
Это сводило с ума.
Кеншина посылали охранять поддельные встречи, делать вид, что он сопровождает важных людей, ждать в засаде в некоторых определенно безопасных местах, которые, как предполагалось, должны посетить патрули, но все было впустую. Либо патрули полицейских сил не заглатывали наживку, либо являлись толпой. Несмотря на силу Хитен Мицуруги, даже Кеншин не решался рисковать выступить в одиночку против двух отрядов хорошо вооруженных людей, по крайней мере, не так близко к центру города, если у него был выбор.
Общественность заметила очевидную настороженность в действиях полицейских сил, и в результате слухи о хитокири Баттосае становились все более и более возмутительными, о некоторые даже приобрели очевидный, эм… сверхъестественный оттенок – красные волосы, да и крест на его щеке, что если это означает, что Баттосай демон?
Конечно, большинство людей отметало эти слухи как дико преувеличенную суеверную чушь… но слово распространялось, постепенно превращая рассказ об искусном, чудовищно эффективном мечнике в нечто большее.
Если быть абсолютно честным, Кеншин не знал, что и думать о «демоне». Он даже нашел это забавным, как бы странно и извращенно это ни звучало. Его всегда отмечали как странного и отличного от других. Большую часть времени на нем висел ярлык «иностранец», но в детстве, в деревне, многие называли его демоном или призраком. Конечно, эти замечания были насмешливыми, а не устрашающими, но во мнениях людей о нем всегда проскальзывала и неуверенность перед неизвестностью.
Теперь, в первый раз… может, это окажется полезным? Только для того, чтобы заставить его цели сбегать от него, а не драться?
Обратная сторона этой медали, однако, уже начала беспокоить Кеншина. Когда он вышел в город, чтобы купить первые весенние цветы для Томоэ, то заметил мимолетные взгляды, которые люди кидали на него, и особенно на его заметные красные волосы. Взгляды не приводили ни к чему серьезному, кроме шепота за спиной, но это начало беспокоить его. Он хотел продолжать приносить свежие цветы для нее. Он хотел приходить на ее могилу. Он не собирался отказываться ни от чего, ради того, чтобы избежать неприятных встреч.
В десятый день шестого месяца Кеншин и Кацура-сан наконец отправились на таинственную встречу, организованную Сакамото-саном.
Встреча проходила в центре Киото, в тихой гостинице около реки, в нескольких милях от оживленных рынков и развлекательных кварталов, в самом центре живых районов. Хотя ни Шинсенгуми, и Мимаваригуми не появлялись там часто, Кацура-сан все-таки решил, что они должны одеться просто и незаметно, чтобы идти туда. В конце концов, если станет жарко, последнее, чего им недоставало, это быть замеченными так далеко от ближайшего укрытия.
С той поры, как Бакуфу объявило войну отступникам из Чоушуу, настроения накалялись и доверие утрачивалось. Трудно было рассчитывать на информаторов или сторонников, когда все время приходилось подозревать повсюду предателей и перебежчиков.
Что же касается самой войны, что ж… По мнению Кацуры-сана, это было не более чем умная демонстрация. Бакуфу даже не начали собирать войска, вместо этого ожидая увидеть, что угрозы войны против превосходящих сил будет достаточно, чтобы остановить восстание Чоушуу.
Против менее решительных противников это сработало бы, но для Кацуры-сана и Такасуги-сана война была неизбежна. Они не собирались сдаваться, и эта нерешительность со стороны Бакуфу только давала им возможность подготовиться.
Рано или поздно Бакуфу придется дать ход своему блефу, или потерять лицо.
Однако такая масштабная война, которой бравировало Бакуфу, будет чрезвычайно дорогим удовольствием. Так что неудивительно, что они, выражаясь фигурально, едва волочили ноги.
Для Кацуры-сана же каждый день был на счету, и такие встречи были своеобразным способом ведения войны, даже прежде ее начала. Причем в буквальном смысле слова. По крайней мере, если учесть то, как он хмурился, все ближе подходя к месту встречи.
Кеншин держал пальцы на рукояти меча, встревоженный возможными последствиями. Есть ли у Кацуры-сана представление о том, с кем они встречаются? Или он сомневается в благонадежности Сакамото-сана?
Они прибыли в гостиницу немного раньше.
Нервный хозяин показал им тихую комнату на втором этаже, где их ожидал Сакамото-сан, кивнувший им один раз в качестве приветствия. Кацура-сан, кажется, не обиделся на такое скудное приветствие, потратив время на то, чтобы осмотреть пространство. По обе стороны от Сакамото-сана были приготовлены по две подушки, уложенные таким образом, чтобы оппоненты смотрели друг на друга с почтительного расстояния. С обеих сторон было по одному светильнику, освещавшему углы. За сиденьями с обеих сторон были установлены красиво расписанные ширмы с летающими журавлями и горами на них. Кажется, кто-то постарался сделать так, чтобы обе стороны выглядели в одинаковой степени представительно… что было довольно показательно.
После минутного рассмотрения Кацура-сан выбрал место на правой стороне. Кеншин последовал его примеру, положив свою подушку ровно на шаг слева и на два шага позади от своего лидера, что делало очевидным, что он не является активным участником этой встречи.
Потом они ждали.
С каждым прошедшим мгновением Кацура-сан все больше хмурился, а его пальцы приближались к рукояти меча. От этого жеста дрожь пробежала по спине Кеншина. Никогда прежде он не видел его таким очевидно доведенным до края! До Кеншина тоже начало доходить напряжение, и поэтому он решил проверить присутствия ки вокруг, просто чтобы убедиться, что нет ни шпионов, ни засады, ни чего-нибудь еще подозрительного. В своем диапазоне он смог уловить только несколько присутствий ки, три на первом этаже гостиницы и несколько больше в близлежащих домах. Все они были на большом расстоянии. Даже случайно ни у кого не было возможности подглядеть или подслушать.
Все это организовал Сакамото-сан? Если да, то это хорошо говорит о чувствительности этого человека.
А потом еще две новых вспышки появились в его диапазоне чувствительности, и Кеншин тут же, ругнувшись про себя, начал маскировать свое собственное присутствие так хорошо, как только мог, делая его кажущимся тонким, слабым и безвредным. У одного из новоприбывших была определенная, сильная и очевидно тренированная ки. Очень характерный признак, указывающий на то, что его самого могут прочитать в свою очередь – редкое умение, которое стоит воспринимать всерьез. У Кеншина не было возможности скрестить клинки с кем-нибудь подобным с тех пор, как он ушел от Мастера, и он не собирался допускать глупых ошибок только из самоуверенности.
Однако другое присутствие было довольно… странным, если не сказать больше. Слабое, мерцающее, всегда в движении, оно ощущалось так, словно кто-то имел потенциал, но никогда не обучался, и, как следствие, ки всегда изменялась в соответствии с внутренними чувствами.
Половицы заскрипели под двумя парами шагов, пора пришедшие поднимались по лестнице, пересекали коридор… а потом они вошли, и Кеншин с первого взгляда понял, кому какое из присутствий ки принадлежало. Высокий самурай с тяжелой челюстью и широким лбом был слабым, самураем только по названию – даже его парные мечи висели неловко за поясом. Более низкий из пары был воином сердцем и душой. Все в нем, абсолютно все, кричало об опасности, начиная от стойки в самоуверенной, дерзкой позиции, с близко расположенными мечами, до широких плеч и мощного, хотя и несколько тяжеловатого движения… до выражения полнейшего омерзения на круглом покрасневшем лице.
– Я должен был знать! Дезертир Когоро! – ухмыльнулся воин и сплюнул на пол.
Ки Кацуры-сана вспыхнула гневом, и Кеншин не мог не посмотреть. Он никогда, никогда не чувствовал, чтобы Кацура-сан был настолько зол. Хотя на его лице не было ни намека на эмоции. Кацура-сан сжал левый кулак, а потом отпустил его и улыбнулся.
– Ах, Сайго-сан! Какой сюрприз!
– Эй, перестаньте! Пожалуйста, успокойтесь! – Сакамото сан поднялся на коленях и поднял руки в примиряющем жесте. – Мы все пришли сюда с определенной целью, не так ли? Давайте просто сядем и поговорим.
Высокий самурай со слабым присутствием откашлялся, что заставило Сайго-сана нахмуриться. Однако точка была поставлена.
– Хорошо. Мы можем выслушать ваши предложения, Сакамото-сан. Я знаю вас и доверяю вам и вашему мнению, даже если не доверяю компании, с которой вы водитесь. – Сайго-сан бросил на Кацуру-сана неприязненный взгляд и прошел на свое место на другой стороне комнаты.
Кеншин немногое понял, но теперь, когда он увидел моны на одежде обоих пришедших… это напомнило ему о чем-то. Он видел их раньше, но где? Ни на одной из встреч с Ишин Шиши, это уж точно, учитывая явную злобу, повисшую в воздухе.
– Давайте начнем с того, что представимся. В конце концов, не все друг друга знают, – начал Сакамото-сан, обращаясь к их стороне. – Кидо Такаёси, как он известен сейчас, отвечает за Чоушуу Ишин Шиши и имеет полную поддержку Такасуги Синсаку в своей провинции. Ваш телохранитель известен как Химура-сан, да?
Кацура-сан склонил голову в знак согласия, но поднял руку, прося тишины.
– Химура Кеншин служит мне много лет. Я полностью доверяю ему, но он не имеет никакого политического значения. Он здесь сегодня только как мой телохранитель.
Сакамото-сан и слабый самурай, казалось, приняли такое объяснение, но угрюмый Сайго-сан нахмурился сильнее. Он пытается прочитать их ки? Несколько напуганный, Кеншин не смог не почувствовать облегчение от того, что потратил время для маскировки своего присутствия.
– Если он не имеет значения, зачем вы привели его, дезертир Когоро? – спросил Сайго насмешливо, словно намеренно противореча ему.
Но почему? Неужели он действительно такой мелочный… или есть что-то, что он может выиграть, разозлив Кацуру-сана? Кеншин переводил взгляд с Сайго-сана на Кацуру-сана и обратно, все более озадаченный ситуацией. И он не был единственным. Улыбка Сакамото-сана становилась все более напряженной. Кацура-сан позволил напряженному молчанию достичь пика, прежде чем ответить.
– Я больше не обнажаю меч, Сайго-сан. Тем не менее, когда я иду на встречу со своими врагами, – он хмыкнул, – мне хотелось бы, скажем так, подстраховаться.
И что это значит? Кеншин моргнул. Как и он, высокий слабый мужчина рядом с Сайго-саном не был уверен, как реагировать на это заявление, его ки заострилась и вспыхнула, быстро следуя за его эмоциями. Однако ни тени его внутреннего смятения не отразилось на удивительно спокойном лице – лице настоящего политика. Хотя Сайго-сан… нахмурился, но ничего не сказал.
– Хорошо… ну, поскольку это было сказано. – Сакамото-сан неловко откашлялся. – Сайго Такамори-сан в настоящее время отвечает за интересы Сацумы при императорском дворе. Окубо Тосимити-сан с его стороны отвечает за налоговую администрацию в Сацуме. Так же как вы, Кидо-сан, и ваш друг, Такасуги-сан можете говорить от имени Чоушуу, Сайго-сан и Окубо-сан вместе могут говорить от имени Сацумы.
Сердце Кеншина екнуло, и вдруг он прекрасно понял гнев и нерешительность Кацуры-сана. Он имели дело с Сацумой? Той чертовой провинцией, которая первой поднялась против Чоушуу во время инцидента у ворот Хамагури? Это Сацума? И если подумать, не Сайго-сан ли должен был вести войска Бакуфу на Чоушуу, чтобы мятежники ответили за свои преступления?
О боги, эти люди были самыми жестокими и презренными врагами, которых имели Чоушуу, и теперь Сакамото-сан предлагает торговое соглашение? Да, у Сацумы были лучшие связи с Западом, лучшие договоренности с британцами и французами, какими не могла похвастаться больше ни одна провинция, но… кто, черт побери, мог быть настолько наивен, чтобы предположить, что Чоушуу будет им доверять?
– Также следует отметить, – продолжал Сакамото-сан, – что ни Сайго-сан, ни Окубо-сан не удовлетворены правилами, которые установило Бакуфу, и оба потратили много времени и усилий на то, чтобы выстроить оппозицию против них.
Кацура-сан поднял бровь.
– Что вы предлагаете, Сакамото-сан?
– Ну, для начала… ваша проблемная ситуация достаточно известна. – Сакамото-сан указал на них. – Чоушуу нужны контакты и доверенные посредники, чтобы вести переговоры о торговом соглашении с Западом. Сацума имеет необходимые связи, и они станут гарантом сделки, пока есть такая необходимость. Однако то, что Сацума хочет в обмен на эту услугу… это несколько сложная задача.
– Как так? – спросил Кацура-сан спокойно, хотя его левая рука сжалась в кулаке.
– Ну, говоря проще, – Сакамото-сан сделал паузу, глубоко вздохнул и медленно произнес, – Сацума хочет все. Они хотят свергнуть устаревшее и бессильное Бакуфу, сломить давление Запада на страну, объединить страну, реформировать ее и модернизировать.
Ошеломленная тишина повисла после этих слов.
Сакамото-сан напряженно улыбнулся и склонил голову сначала к Кацуре-сану, а затем к Сайго-сану.
– Итак, на самом деле я здесь для того, чтобы предложить альянс между вашими провинциями и войсками. Вместе Чоушуу и Сацума смогут сделать революцию реальной.
Но это… это… Кеншин уставился на него, совершенно ошеломленный. Но прежде, чем он смог собрать мысли воедино, присутствие ки вспыхнуло прямо перед ним.
– Вы предлагаете мне довериться предательской вероломной Сацуме? – прорычал Кацура-сан. – Вы, шелудивые собаки, никогда не держали своего слова ни перед кем!
Сайго-сан в считанные секунды оказался на ногах, и его лицо исказилось от ярости.
– Кто бы говорил, дезертир Когоро! Такой слабый трус, как вы – это все, что мы получим от объединения с кучей неудачников и фанатичных психов вроде вас. – Голос Сайго-сана поднялся до крика, и он сделал шаг вперед, обнажая меч. Его ки вспыхнула, словно он собирался наброситься на противника.
Не останавливаясь, чтобы подумать, Кеншин сосредоточил свою ки и почувствовал, как мир останавливается. Быстрее, чем глаз может увидеть, он бросился между ними, прикрывая Кацуру-сана, присел в стойке баттодзюцу и выпустил свою вспышку ки в ответ. Никто не имел права угрожать Кацуре-сану, не на его глазах!