У духа не было никого, кто заботился бы о нем. Только мальчик.
Даже у мальчика было два брата. И мать и отец. Так что ему было с чем сравнить. А у духа был только он. Так что он просто обязан быть очень хорошим примером.
Несколько дней спустя, когда мальчик собирался посидеть в сторонке в одиночестве, Касуми попросила разрешения присоединиться к нему. Он не знал, как отказать, поэтому просто улыбнулся и кивнул.
Они выбрали хорошее место на обочине дороги. Рядом небольшое озеро, светлячки летали над водой, солнце заходило. Это было красиво. Мальчик сказал об этом Касуми. Она улыбнулась и взъерошила его волосы.
Некоторое время они сидели в тишине, но у мальчика была причина остаться одному, так что он в нетерпении ожидал, когда сможет это сделать. Может, стоит спросить Касуми, почему она решила посидеть сегодня с ним? Но как сказать ей, что он хочет остаться на некоторое время в одиночестве? Нужно сделать это так, чтобы не ранить ее чувства. Он не хотел обижать ее. В те несколько дней с тех пор, как он узнал ее, он научился заботиться о женщине. По правде говоря, Касуми становилась ему как настоящая мать. Он просто не хотел это признавать. Ему не хотелось заменять свою настоящую мать Касуми, несмотря на то, что он заботился о ней тоже. И если он признается в этом, пусть даже самому себе, это станет более реальным. Мальчик не хотел, чтобы это случилось.
Но как сказать ей? И получить, наконец, долгожданное одиночество? Он действительно хотел побольше поговорить со своим другом-духом. Он заерзал. Было так трудно сидеть спокойно, когда хочешь что-то сделать, но не можешь.
Касуми просто сидела рядом с ним. Спокойно смотрела она на воду и светлячков.
– Я потеряла своего мальчика этим летом от холеры, – мягко сказала она наконец.
И мальчику расхотелось уходить. Он помнил холеру. Мягкий голос Касуми был наполнен такой болью, что мальчик почувствовал себя так плохо. Он не хотел, чтобы Касуми страдала. Ему хотелось помочь ей так же, как она помогла ему раньше.
Но что он мог сделать? Его мать говорила так же, когда потеряла ребенка. И тогда все три брата остались с ней, и мальчик обнял ее, чтобы напомнить ей, что она потеряла не все. То, что они все еще были с ней.
Но Касуми не была его матерью.
– Ему было всего четыре года. Маленький ребенок. Немного меньше, чем ты. Ты… напоминаешь мне его, – ее голос сорвался, в глазах стояли слезы.
У него больше не было выбора. Он обнял ее так, как обнял бы маму. И Касуми крепко прижала его к груди и погладила по волосам. Это было приятное чувство, словно мама снова была с ним.
Они долго сидели, обнявшись.
– Ты напоминаешь мне маму, – наконец удалось произнести мальчику. – Я не хочу думать об этом. Я не хочу заменять маму тобой.
Касуми погладила его по голове и сказала тем материнским голосом, который прогоняет все сомнения и страхи:
– Твоя мать это твоя мать. И мой мальчик это мой мальчик. Но мы можем вместе сделать вид.
– Что значит сделать вид?
Касуми ответила не сразу. Некоторое время она думала.
– Это такая игра, что ложь на самом деле правда. Мы с тобой оба знаем, что ты не мой мальчик, а я не твоя мама. Но если мы оба согласимся сделать вид, что это не так…
– Мама говорила, что только плохие мальчики лгут. Так что я не должен делать этого.
– Ложь это не очень хорошо, – согласилась Касуми.
Они посидели в тишине. Последние лучи заходящего солнца бросали прекрасные отблески на поверхность воды. Мальчик думал о семьях, сыновьях и матерях. Мать есть мать и сын есть сын. Но кто сказал, что он должен быть только один? У его матери было три сына. И неправильно утверждать, что у Касуми должен быть только один. И если у мамы может быть много мальчиков, то, возможно, у мальчика может быть две матери.
Мальчик высказал эту мысль Касуми. И она согласилась. Так что он стал вторым сыном у матери, а она стала второй матерью у сына. И это было здорово.
Светлячки улетели, солнце зашло. Единственным светом стал огонь костра. Похолодало. Касуми подтолкнула мальчика, и они поднялись с земли.
В этот вечер, прежде чем пойти спать, Касуми достала что-то маленькое из своего одеяла и дала ему. Раскрашенный кусочек дерева. Мальчик поинтересовался, что это такое. Касуми сказала, что это волчок. Детская игрушка. И теперь он его.
На следующий вечер они шли дольше, чем обычно. Мальчик сильно проголодался, о чем его желудок немедленно напомнил урчанием. Акане засмеялась и заявила, что может научить его желудок не орать. Это вообще возможно? Чему еще я могу научить свой живот? Говорить? Может, дух…
Тогда Касуми улыбнулась и велела Акане не острить над ним. Мальчик сразу спросил, что значит «острить». Сакура сказала, что это означает «шутить». Ох, но почему Касуми сразу так не сказала? Почему они используют такие сложные слова, когда и простые достаточно хороши? Но от их улыбок его легкое раздражение сразу прошло, и он сказал им, что все хорошо.
Небо было очень красивым: окрашено яркими желтыми и красными тонами. Мальчик любил яркие цвета, как те, в которые была раскрашена его новая игрушка. Небо не так часто бывает таким радужным.
Справа было поле, слева лес, такой густой, что просматривался совсем недалеко.
– Тьфу, – выдохнул он, внезапно вернувшись в реальность. Он почти врезался в Касуми, которая остановилась перед ним.
Почему они остановились?
О… посреди дороги стоял человек. Он держал меч и выглядел устрашающе. Страшнее, чем страшный человек Хидео.
– Вы окружены, – закричал страшный человек с мечом. – Отдайте ваши деньги и женщин, и останетесь в живых.
Но прежде, чем страшный человек Хидео или кто-то из его людей смог ответить, одна из девушек перед ними вскрикнула и бросилась бежать к полю. В этот момент словно что-то сломалось. Все остальные девушки бросились за первой.
– Не дайте им уйти! Они расскажут, что мы здесь! – раздался мужской голос, и еще больше страшных людей с мечами вышло из леса.
Касуми потащила мальчика за собой, следуя за старшими сестрами Акане и Сакурой, и все они помчались через поле в лес. Вопли и крики… за ними. Они не решались оглянуться. После каждого вскрика голосов становилось все меньше.
Касуми настолько крепко схватила его за запястье, что ему было больно, и он не видел ничего перед собой, кроме ее черных волос и кимоно. Затем Акане упала, и им пришлось остановиться на мгновение. «Скорее, скорее…» – начала вопить Касуми, прежде чем остановиться.
Акане подвернула ногу. Она заплакала, когда попыталась подняться и встать, но снова упала. Вернулась Сакура и попыталась ей помочь. Касуми отпустила его руку и тоже побежала помогать. Мальчик обернулся и увидел…
Страшный человек с мечом бежал к ним и, увидев заминку девочек, сменил бег на крадущийся шаг. Рот его растянулся в улыбке.
Что мальчик мог сделать? Что он мог сделать? Ему нечего было бросить в страшного человека… да его ничто и не остановит.
Криков вокруг стало больше, но теперь к высоким голосам девушек прибавились низкие мужские голоса, которые кричали еще громче. Человек повернулся, чтобы посмотреть. Почему-то улыбка сползла с его лица, словно ее никогда там и не было, и он выронил меч из рук. Он сделал шаг назад, потом еще один и наконец побежал к лесу. Почему страшный человек убежал? В этом не было смысла! Страшный человек бежал так, будто он тоже испугался. Что могло быть страшнее, чем ужасные мужчины с мечами за ними?
Мальчик не видел ничего, но понимал, что здесь оставаться нельзя. Страшный человек выронил меч, и теперь он валялся на земле. Может… если взять его, то можно защитить вторую мать Касуми и старших сестер Акане и Сакуру. Так же, как он защищал их грязевые замки на палках-лошадях и палочек-самураев от второго старшего брата…
Он не хотел снова терять свою семью. Касуми, Акане и Сакура были девочками. Он защитит их. Он был большим мальчиком. Почти мужчиной. Таким, как страшные мужчины. Если они могли использовать меч, то и он сможет.
Мальчик присел и поднял меч обеими руками. Как мог страшный человек что-нибудь сделать с этим? Он был настолько тяжел, этот огромный длинный нож! Мальчик попытался держать его прямо, как держал страшный человек.
Звук шагов и тяжелого дыхания приближался. Мальчик не хотел смотреть вверх, он и так знал, что увидит. Руки дрожали под тяжестью меча. Не имеет значения то, что у него есть меч, если он не может его использовать. А он действительно не мог. Оружие было слишком тяжелым и длинным. Волна ужаса захлестнула его – он не сможет защитить…
Теплые руки обхватили его и потащили его назад. Он упал в мягкие объятия, и бесполезный меч выпал из его рук. Касуми схватила его и обняла, как мать. Мальчик почувствовал себя любимым.
Мужчина перед ними был уродлив. Высокий, волосатый, потный. И у него был меч, который он держал в одной руке.
Сакура вскрикнула и побежала к мужчине. Сверкнул меч. Сакура упала и больше не поднялась. Акане с подвернутой ногой попыталась встать, чтобы остановить человека. Ей это не удалось, и она просто молила:
– Пощадите ребенка!
– Шинта, не смотри! – шептала Касуми ему на ухо, но мальчик не мог закрыть глаза.
Мужчина ответил мечом. Мальчик задрожал, испугавшись больше чем когда бы то ни было. Шаги приближались, сверкнули белые зубы мужчины. Акане и Сакура мертвы. Мертвы. Касуми тоже умрет. Умрет. Умрет. Меч, зубы, кровь… Касуми толкнула его на землю и упала сверху, закрывая его своим телом. Мальчик посмотрел в ее лицо. Ее губы были почти бескровными, а голос низким, как у матери.
– Шинта, ты просто ребенок. Ты не выбирал такую жизнь, как мы. Ты не можешь сейчас умереть. Ты должен жить. Жить полной жизнью ради тех, кто умер здесь сегодня.
Страшный человек поднял Касуми за волосы. Ее глаза были темными, огромными и страшными. Слезы текли по щекам.
– Шинта, пожалуйста, живи!
И потом меч пронзил ее горло. Касуми подняла руки, обхватывая лезвие – и страшный человек отбросил ее на землю. Как можно было бы бросить чайник, или ведро. Или раба.
Кровь текла из горла Касуми. Она смотрела на мальчика. Ее губы все еще двигались, но звука не выходило. Словно она еще не поняла, что умерла. И мальчик услышал ее тихий сломанный шепот.
– Живи, Шинта… Живи ради меня…
Страшный человек пронзил мечом ее грудь. Губы Касуми, что говорила как мама, больше не двигались. Мальчик замер в шоке, но еще не понимал, почему. Все они мертвы. Снова. Мальчик остался один. Снова.
Страшный мужчина подошел и поднял меч. Мальчик поднял голову и больше не чувствовал страха. Он вообще ничего не чувствовал. Не хочу опять остаться один. Может, это и к лучшему.
Меч не обрушился на него. Вместо этого мужчина обернулся, чтобы посмотреть на что-то за ним. И заорал очень плохие слова. И спросил, кто это.
Голос, что ответил ему, был низким. Холодным. Спокойным. Словно его ничего не волновало. Почти такой же, каким мальчик представлял себе голос своего духа. Мальчик поднял голову. Он не понял, что увидел. Что-то большое и белое. И потом страшный человек, который убил Акане, Сакуру и Касуми, упал, разрубленный на куски. Белое существо на самом деле оказалось большим человеком. Самым большим из всех, кого мальчик когда-либо видел. Но он не ощущался как человек. Он ощущался как дух.
Это успокаивало.
Человек заговорил. Мальчик не совсем понимал его. Было слишком много новых слов, но он понял, что это что-то о мести и выживании. Не имело значения, что мужчина говорил ему, холодный и спокойный тон его голоса действовал успокаивающе и знакомо. Так что мальчик перестал бояться, просто сидел и слушал.
Потом человек-дух очистил свой меч, убрал его в ножны и отвернулся. Он – или оно – начал уходить. Мальчик хотел крикнуть ему, попросить не оставлять его одного. Но не мог произнести ни слова. Тогда он попытался встать, но ноги не слушались. Ничего не помогало. Он протянул руку к белому существу. Я не хочу быть один. Один. Снова. Все, что угодно, только не один!
Белый человек-дух просто уходил. Мальчик просто смотрел, как он уходит.
Комментарий к Глава вторая. Роли, которые мы играем
Иллюстрация в тему: https://vk.com/photo-128853700_431040311
========== Глава третья. Копатель могил и блуждающий тупица ==========
Круглая луна ярко светила в небе. Мальчик был один. Один в поле, заваленном мертвыми людьми. Было тихо.
Он хотел к Касуми. Его бесполезные ноги отказывались идти, так что он пополз по земле, ставшей мокрой и грязной от пролитой крови. Он хотел к Касуми, потерявшей своего маленького мальчика. К той, которая не считала его странным и некрасивым. К той, которая просто увидела маленького мальчика, бредущего в одиночку так же, как она. Вторая мать, которая утешила его, когда он оказался один в толпе.
Касуми лежала мертвая, с раной на горле и пустыми распахнутыми глазами. Он потянулся нерешительно, чтобы прикоснуться к ее холодной коже. Липкой. Ничего теперь не ощущалось так, как раньше. Она даже не выглядела как Касуми. Это потому, что ее больше нет, осталось только тело.
Просто мертвое тело.
Его пальцы смяли ее кимоно, и мальчик зарылся лицом в грязную окровавленную ткань. Это несправедливо. Он же только что нашел ее. И посмел надеяться, что…
Резкий визжащий стон вырвался из груди, и он попытался сдержать его. Больно, как больно! Он вдохнул странный мускусный запах, пропитавший ее одежду, пытаясь найти утешение в ее пустой оболочке. Она тоже оставила его. Так же, как мама, как отец, как братья, и…
Он не знал, как долго пролежал там, но по прошествии нескольких минут его начал охватывать холод. Мокрая одежда не удерживала тепло, колени болели, а ее тело уже ничего не могло дать ему.
Мальчик всхлипнул, потом отступил и вытер нос рукавом. Это было неправильно, ничего в мире больше не было правильным. Она стала ему второй матерью, второй – но матерью. Поэтому он решил сделать для нее то, что его отец сделал для его матери. Вырыть могилу. Потому что мертвых людей хоронят в могилах. Это мальчик знал.
Итак…
Он соединил руки и начал копать. Нескольких движений было достаточно, чтобы понять, что его руки плохо справляются с этой работой. Под тонким слоем грязи начиналась плотная земля. Но он стиснул зубы и упорно продолжал рыть. Песок и острые куски камней забивались под ногти. Его пальцы ранили странные корни и камни. Это была утомительная работа и на самом деле очень медленная.
Когда он наконец остановился ненадолго, чтобы оценить масштаб своего труда, то начал понимать, что все не так просто. Яма в земле, которая должна была стать могилой для Касуми, была действительно неглубокой. В ней нельзя было похоронить даже курицу. Кончики пальцев около ногтей кровоточили, все израненные от его усилий.
Так работать нельзя. Этого недостаточно.
Лениво обсасывая кончики пальцев, он обдумывал сложившуюся проблему. Лунный свет освещал поле, и поперек него, у дороги, стояли повозки. Люди шли рядом с ними все эти недели, останавливаясь каждый вечер, чтобы отдохнуть и поесть из запасов, сложенных в этих повозках…
Его глаза распахнулись. Ну конечно! Там наверняка есть что-то, что можно использовать для рытья. Так что он поднялся и пошел через место бойни. Было противно идти через поле по высокой мокрой траве мимо трупов, валяющихся повсюду.
Не смотри вниз, не думай – просто иди.
Брошенный караван был страшен. Вокруг не было ни души, только мертвые тела и вещи, которые носили собой девушки, в спешке отброшенные ими. Мальчик сглотнул и закрыл глаза… Продуктовые запасы были в середине обоза, остальное необходимое – в хвосте.
Обыскивая повозки, он чувствовал себя довольно скверно и все ждал, что кто-нибудь выскочит и ударит его за то, что он совал нос не в свое дело. Рабам не разрешалось находиться рядом с ними. Он видел, как страшный человек Хидео ударил одну из девушек, которая однажды это сделала.
После долгих поисков в кромешной тьме крытой повозки он наконец нашел лопату. Мальчик видел, как мужчины рыли ею уборные.