После непродолжительных переговоров обе стороны разошлись.
–Я впечатлён вами Кагетора-сама!– восхищённо проговорил Усами.– Даже ваш отец не мог повлиять на Иробэ так быстро! Вы не просто переманили его на свою сторону, вы тронули сердце сурового северного воина!
–Будет тебе Усами.– отмахнулся Нагао.– Я просто делал то, что считал нужным. И кстати,– князь обратился к Накадзё.– почему Кацунага назвал тебя Байхисай, к тому же, трижды проклял? Разве вы не друзья?
–Отчасти.– ответил Фуджисукэ не глядя на даймё.– Мы больше союзники, чем друзья. Как можно называть другом того, кто практически загнал в могилу его отца.
–Ты убил отца Иробэ?– удивился Кагетора.
– Не совсем.– старик Фуджи повернулся к князю.– Я захватил Хирабаяши в одиночку, так как войск у меня было недостаточно, ни для штурма, ни для осады. Поэтому, я один пробрался на гору Ёгайсан, захватил в плен Иробэ Норинагу, отца Кацунаги, и притащил его в свой лагерь. Старик брыкался, поэтому, мне пришлось его немного ранить. Кацунаге было тогда лет пятнадцать или около того, поэтому он безоговорочно сдал замок.
–А его отец после этого умер?– спросил Кагетора.
–Да.– кивнул старик Фуджи.– Через несколько лет. Он был стар и рана, нанесённая мной, загноилась. Но Кацунага человек суровый, он понимал, что идёт война за раздел провинции, и винить меня не стал, хотя и не забыл. За это я его уважаю.
–А что, всё-таки с Байхисаем?– напомнил молодой князь.
–И любопытный же вы!– Накадзё улыбнулся.– Байхисай,– так меня назвали, когда я ушёл в горы на несколько лет, дабы познать, кто я есть и зачем живу. Там я облюбовал одно местечко с, растущей на склоне гор, дикой сливой. Я дал ей обет…
–Сливе?– Кагетора насмешливо улыбнулся.
–…Да. Я обещал ей, что не уйду отсюда, пока не прозрею.
–И ты несколько лет жил наедине лишь со сливой?– поразился князь.– Ну и выдержка!
–Именно поэтому, я победил вас тогда, когда мы впервые встретились.
–Ты прозрел?
–Именно. Байхисай,-значит, обет трепещущей дикой сливе.– Фуджисукэ лукаво улыбнулся.– И именно поэтому я так хорошо выгляжу в свои шестьдесят восемь!– все трое расхохотались.
Через несколько часов армия двинулась дальше на север. Только теперь их стало немного больше, ведь среди, столь большого многообразия знамён, появилось ещё одно, три бамбуковых побега на белом поле,– знамя Иробэ Кацунага.
До замка Хондзё добрались поздней ночью, того же дня. Здесь их не встречали так враждебно, как это было в Хирабаяши, и даже вышли встречать. Не в доспехах и при оружии, а вполне себе, в мирной одежде. Кагетора сразу заметил необычный вид одного из встречающих. Необычно в нём было всё, от причёски до одеяния. Волосы не были убраны в хвост, и даже не были распущены. На висках, вместо хвоста, красовались узлы, чем то напоминающие узел оби. Одежда тоже была странной. Длиннополая рубаха до колен, отдалённо напоминающая косодэ, штаны, широкие, но уже хакама и подвязанные лентой под коленями, ботинки меховые, а на шее висело ожерелье магатама из драгоценных камней. Весь его облик напоминал о древних воинах Иператрицы Дзингу. Кагетора сразу понял, кто был этот странный любитель древности. Ещё в детстве он видел его в компании своего старшего брата Кагефусы, который погиб сразу после отца. Это был Аюкава Киёнага, непревзойдённый мастер нагината, отличный наездник и историк.
Рядом с ним стоял нынешний владелец замка, Огава Нагасукэ, родной брат покойного Хондзё Фусанага, истинного хозяина этих земель.
Кагетора недобро относился к Огаве, ведь тот, фактически погубил своего брата, захватив его замок, пока тот был в походе. А когда Хондзё хотел вернуться, чтобы забрать своё, ему устроили засаду, в которой он и погиб. Поговаривали, что это сделал сам Огава.
Местные хозяева сразу пригласили князя на пир в его честь, конечно вместе со всеми полководцами. Кагетора сначала заподозрил неладное, но потом оказалось, что это Иробэ упредил своих союзников, что война подошла к концу и они должны поклониться новому даймё. Огава и Аюкава так и поступили, да ещё и успели собрать угощение для прибывших.
Князь Нагао и его вассалы приняли приглашение и проследовали в замок, на самую вершину. Гора, на которой высилось укрепление, была очень высокой, даже выше Касугаямы, хотя и строений намного меньше. Но это ни как не влияло на неприступность замка. Штурмовать его было бы намного сложнее, чем осаждать. Вокруг горы раскинулась лишь равнина, на коей стоял небольшой городок, да немного холмов. Дорога, точнее их было несколько, ведущая к тэнсю, представляла собой некое подобие лабиринта. То и дело встречались крутые повороты, ворота и ягура. Кагетора прикинул, что он бы не смог взять замок Ходзё и до весны. Если только нахрапом, положив при этом кучу народа. Но не таков был князь. И ему очень повезло, что Иробэ не стал сопротивляться и пошёл с ним.
Через некоторое время, гости уже пировали. Особенно Какидзаки, который всё не мог дождаться, когда его горло промочит очередная чарка сакэ. В этом походе ему так и не удалось поучаствовать в сражении. Этот неугомонный самурай был из тех, кто очень любил выпить и побуянить, но на поле боя , как и выпивке, ему не было равных. Остальные тоже веселились на славу. Ещё бы, ведь поход закончен. Замок Хондзё был последним очагом сопротивления. Когда армия вернётся домой, провинция будет объединена.
Кагетора тоже пил. Немного. Ему, почему-то, стало грустно. Чем он теперь будет заниматься? Он так стремился к долгожданному миру, так хотел закончить эту войну, что даже не подумал,– а что потом? Молодой князь тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли и огляделся вокруг.
Дом, где проходило веселье, был настолько прост, что его можно было сравнить с домом разбогатевшего торговца. Вся обстановка довольно проста и ничего не выдавало здесь присутствие самурая, да ещё и хозяина замка.
Кагетору усадили во главе. Нынешний хозяин, почти всегда, находился подле него и подливал князю горячительный напиток. Но среди всего этого бедлама, Нагао разглядел двоих, ничем не примечательных людей. Первая, была женщина, среднего возраста, со скучающим лицом. Возле неё сидел мальчик, лет восьми-девяти. Его то, Кагетора и начал разглядывать. Мальчуган, явно не одобрял происходящее здесь, сидел, насупившись, глядел на всех из подлобья. Серьезный, даже немного злой. В какой-то момент, взгляды мальчика и даймё встретились и Кагетора почувствовал, как его душа пылает огнём ненависти ко всем вокруг. Женщина, видимо мать, пыталась его отдёрнуть и увести, но тот, нервно вырывался, и оставался сидеть, сжигая, пирующих своим взглядом.
Кагетора подозвал, сидящего, неподалёку, Аюкаву и спросил:
–Кто эти люди?– указал он на женщину с мальчиком.
– Это жена покойного хозяина замка.– ответил Киёнага.– А мальчик, рядом с ней, её сын и наследник Ходзё Фусанаги, Иномару. Мне он приходится двоюродным племянником.
–Странно. Почему Огава оставил при себе семью Хондзё?– поинтересовался Кагетора.
–Они его родня.– пожал плечами историк.– Жену Фусанаги он взял в наложницы, а этого сорванца, пытается воспитать, как своего.
–Это же подло.– Кагетора сдвинул брови.– Как можно, погубить собственного брата, забрать его жену и ещё заставить его сына наблюдать за всем этим?!
–Таково наше время!– философски заметил Аюкава.– Вы же тоже погубили своего брата?
– Мы оба знаем, почему я это сделал.– твёрдо ответил князь.– Ты бы поступил так же.
–О-о!– Киёнага сжал кулаки.– Я всей душой был там, с вами, и хотел отомстить за Кагефусу!
–Так почему не пришёл?– Кагетора глянул на собеседника.
–Иробэ мне не дал. Сказал,– если я уйду, он уничтожит мой клан за предательство.– Аюкава кивнул в сторону маленького наследника Хондзё.– Да и приглядываю я за ним. Хоть он и сорванец и у него скверный характер, но он мой племянник. Кто знает, что взбредёт в голову Огаве.
–Присматривай за ним.– велел Кагетора.
– За мальчиком?– уточнил Киёнага.
–И за Огавой тоже.– добавил князь.– Я хочу, чтобы клан Хондзё продолжил своё существование. Когда Иномару повзрослеет, проследи, чтобы замок и все его владения, достались ему, а не Огаве. То, что сделали с его отцом не справедливо. Пусть даже это и была война. Ты понял?
–Хай, Кагетора-сама!– Аюкава поклонился.– Я не подведу вас! В память о вашем брате Кагефусе!
– Я полагаюсь на тебя.
Проведя в замке Хондзё два дня, армия Этиго отправилась в обратный путь. Скоро они все окажутся в своих домах и займутся мирными делами. Иробэ Кацунагу, Кагетора назначил приглядывать за северными кокудзин, впрочем, как и раньше. Только теперь, все они, были едины, а в Этиго наступил долгожданный мир.
Примечания.
Тё – 110 метров.
Кэн – в период Сэнгоку-дзидай – 1,6 метра.
Намбокучё – период в истории Японии с 1336 по 1392 год, характеризующийся борьбой за власть между двумя династиями – с северной резиденцией в Киото и южной с центром в Йосино, центральными фигурами, которых были, соответственно, Асикага Такаудзи и Император Го-Дайго.
Хабаки – муфта, крепящаяся на хвостовике под гардой и гарантирующая надёжную фиксацию меча в ножнах и одновременно фиксирующая гарду.
Глава 2
Сёгацу.
Зима 16-го – 17-го годов Тэнмон ( 1547-1548 г.г.)
Этиго, Касугаяма.
Первый снег в Этиго, в этом году, выпал очень поздно, в самом конце месяца сивасу. Но большого снегопада, в последующие дни, так и не последовало. Наверное, небо оставило его на следующий, новый год. Во всяком случае, люди не будут мучиться с непролазными сугробами на время праздничных дней. Все готовились к главному событию года,– празднику Сёгацу. Война закончилась, и в провинции настал долгожданный мир. Так, что вместе с торжеством, местные жители, будут отмечать и долгожданное спокойствие на их земле.
Молодой князь, как и всегда, находился в полном уединении с собой. Его верный вассал Наоэ Кагецуна, построил для него, некое подобие, чайного домика, на том самом « холме двух сакур », где малолетний Кагетора любил проводить время. Чая, он здесь, не готовил, а больше уединялся для медитации или глубоких размышлений. С окончанием войны, Кагетора затосковал. У него больше не было изнуряющих, частых военных советов, многодневных походных условий, смотра войск и тренировок. Он даже, по началу, не хотел ощущать на себе ту лёгкость повседневной, мирной одежды, привыкший к тяжести доспехов. Ни кто больше не приносил донесений, и даже не с кем было потренироваться, как он это проделывал со своим другом Кагемочи. Первые дни, ему составлял компанию Китадзё, но и он вскоре уехал к себе в замок для подготовки к празднику.
Князь сидел один, в своём домике на холме, наигрывая грустную мелодию на биве. Музыка, в какой-то мере, помогала ему медитировать, очищала сознание и погружала в бесконечную пустоту. Там, в этой пустоте, не было ни каких мыслей, переживаний и забот. Сосредоточившись на звуке, он будто парил в патоках неизвестности, оставив суетный мир далеко позади. Это хорошо помогало ему заменять то состояние, в котором он находился во время боя или в его преддверии.
Закончив играть, Кагетора вернулся назад, в своё тело. Он аккуратно отложил в сторону биву с плектром и вдохнул свежий, зимний, холодный воздух. Солнце уже зашло за горизонт. Да и не видно его было из-за занесённого, тучами, неба. Наверное, ночью снова пойдёт снег.
– Сын мой, ты как всегда, намереваешься простудиться?!– послышался знакомый женский голос. И только потом, из-за холма, на тропинке, показалась его обладательница. Кагетора позволил себе немного улыбнуться.
– Столько лет минуло, а так ничего и не изменилось.– с лёгким смешком произнёс он.– Вы по-прежнему ловите меня на этом холме и говорите одну и ту же фразу. Но на это раз, я сижу не на голой земле, а на циновке, которая постелена на полу, между-прочем.
– Зато ты сидишь в одном косодэ и даже не удосужился накинуть, что-нибудь сверху!– с лёгким, добрым укором произнесла мать. Госпожа Тора, а ныне, монахиня Сэйган-ин, подошла ближе к сыну, тот низко поклонился и она села рядом с ним. Приняв постриг, она осталась всё той же, прекрасной женщиной, какой была ранее. Её не портили даже монашеское одеяние и капюшон. Всё та же грациозная походка, кошачий взгляд и невообразимое спокойствие, что даже Кагетора, со своей невозмутимостью, мог позавидовать.
– Я уже не мальчик матушка, и могу позволить себе…
– Ах вот ты как заговорил!– перебила сына Сэйган.– Значит, став даймё, покорив всю провинцию и забрав не мало вражеских жизней, ты уже не мой мальчик? Будь ты хоть Император, моим сыном ты останешься навеки и я до конца своей бренной жизни, имею права тебя оберегать.– женщина, развернула, принесённый ею, свёрток, и извлекла от туда белый хаори с рукавами до локтей, меховым подкладом, с родовым гербом Нагао на спине, и вручила князю.– Вот, надевай.
Кагетора не стал упираться, хотя считал, что подобные материнские заботы о нём, в его возрасте, были излишни. Он надел хаори и снова задумался.
– Тебя, что-то тревожит сын мой?– ласково спросила Сэйган.
– Честно говоря, я и сам не знаю.– грустно отозвался князь, потупив взор.– Мне кажется, что с наступлением мира, мне просто нечем заняться. Всё это время, я только и делал, что воевал, а теперь, мне стало, как-то, тоскливо. Иногда я думаю, что я стал слишком воинственен и кровожаден. На мне больше нет доспехов, и катану я беру лишь раз в день, а в седле я не был уж несколько дней. Я так долго к этому шёл, что мне даже было невдомёк, что станет со мной после этих сражений.
– Ты просто ещё очень молод сын мой.– произнесла женщина.– За свою недолгую жизнь, ты только и делал, что тренировался да сражался. Но ты так и не успел пожить в мирное время. Таков твой удел воина и самурая. Это пройдёт, и ты привыкнешь. Став даймё, ты возложил на себя великую ответственность. Ты обязан не только вести войска в бой, но также ты в ответе за свою землю и людей, на ней живущих. Ведь Этиго населяют не только воины. Здесь очень много обычных людей. Научись налаживать с ними контакт. Ты ведь это делал, когда впервые пришёл в Точио, забыл?
– Тогда, я ещё не знал, что такое боевой пыл.– ответил Кагетора.– Вы правы матушка. Я немного забыл, что значит быть хозяином в мирном доме. Что вы мне посоветуете?
– Ты видимо сильно заскучал, раз просишь у меня совета!– немного удивилась Сэйган.– Когда, после долгих лет, я впервые увидела тебя в Касугаяме, тебе не нужны были ничьи советы. Я узрела великого Нагао Кагетору, который, без боя захватил Касугаяму, руководил своими вассалами, как настоящий полководец. Тогда, ты не нуждался в советах. Возьми себя в руки и прими участие в делах своих людей. Разлука с дочерью Усами совсем, гляжу, тебя разбила. Я думаю, ты только по этому, хочешь взять в руки клинок и ринуться в гущу сражений.
Кагетора поднял взгляд на мать. Упоминание о Нами, вызвало в нём замешательство. И возможно, Сэйган была права. Покончив с войной, в которой, молодой князь, отвлекался от своих чувств, к своей бывшей возлюбленной, на него снова нахлынули воспоминания, о проведённых днях с ней и о тяжёлом расставании.
– Вы, как всегда, правы матушка.– поклонился Кагетора.– Я слишком размяк из-за этого. Мне нужно забыть о ней раз и навсегда.
– Вот именно.– согласилась Сэйган.– Обет, что ты дал, священен! Взяв на себя подобные вещи, нужно идти дальше. Твой путь на этом не заканчивается.
Кагетора, ещё раз, почтительно поклонился и решил перевести тему разговора.
– Матушка, ты присоединишься к нам на праздник Сёгацу?
***
К торжеству всё было готово. В главной зале замка Касугаяма, собралось много гостей. Хоть праздник и был, для каждой семьи, личным, Кагетора считал своей семьёй всех тех, кто разделил с ним это тяжкое бремя войны. Конечно, многих не хватало, но и присутствующих было достаточно.