Прошла секунда, прежде чем я осознал, что лежу на полу. У лица пошатывались каблуки-шпильки. Хотел подняться, но вдох расколол тело на части: в носу булькало, в груди горело, голова пульсировала и звенела раздувшимся будильником. Я закашлялся, сворачиваясь в клубок.
Адриана пискнула, на этот раз сама зажала себе рот, и попятилась. Я бросил вдогонку за девушкой Тень – но та расплылась нефтяным озером. Фокуса не хватало. Я все еще не мог поверить, что Адриана меня ударила. И боль отвлекала.
Рин побежала к двери. Вернулась, выдернула из шкафа пальто и выскочила из кабинета. Шпильки, удаляясь, дробно стучали по цементной лестнице. Она еще не кричала. Сейчас начнет.
Я задержал дыхание, глотая кашель. Из разбитого носа в Тень часто капала кровь. По луже черноты расходились круги.
– Какая нервная сучка. – Хриплый знакомый голос. – И горячая!
Я сел рывком. По спине как наждаком погладили, а волоски на руках щекотно шевельнулись от ужаса.
Комнату сковал мороз, мебель трещала от перепада температуры. А от моего стола, наоборот, повеяло волной жара. Сухого, словно там распахнули окно в пустыню. И в этой пустыне что-то недавно сдохло: ветер, словно всадника, нес тошнотворный сладостно-трупный запах.
От холода на глазах выступили слезы. Я вытер ресницы, сбрасывая уже не влагу, а ледяные кристаллы. Прищурился, до боли вглядываясь в дрожащий над столешницей воздух. Вынуждая себя увидеть. Насилуя свое сознание, чтобы увидеть.
Раздирая само пространство взглядом. Истина сложилась рывком – как одна из тех картинок, изображающих и два лица, и ваза.
Боаз примостился на крае моего стола. Выросший из Тени, в угольно-черном пальто с высоким воротом – словно вышел из фильма-нуар. Его бледно-серое лицо красиво, в отличие от большинства демонов, щеки впалы, а скулы остры. Полы шляпы бросают тень на глаза, но они все равно сияют сквозь нее – голодной черной густой тьмой. Провалами в абсолютную бездну. Контуры Боаза столь четки, что он кажется самым настоящим, что есть в комнате. Вырезанным ножом на ткани реальности. На него почти невозможно смотреть.
– Опять запал на блондинку, Керри. – Хихикнул-тявкнул демон.
– Тебя нет. – Я отполз к стене, барахтаясь в Тени, как в воде. – Тебя нет. Ты изгнан. Изыди отсюда!
Рот Боаза раскрылся в оранжево-алой, как старое пламя, усмешке:
– Но ты же сам позвал. Дверь отворил. – Рифмами: – Не так-то просто дверь закрыть, когда у побирушки прыть! А я войду, а я войду, и будем вместе мы в аду.
Боаз расхохотался.
– Пошел вон! – Горло перехватило, я шептал. – Пошел вон, я сказал! Никто тебя не звал! Это мои владения! Я изгоняю тебя именем…
Демон прекратил ухмыляться. Подался вперед, обеспокоенно:
– У тебя же сейчас поважнее проблемы, да?
На улице, приглушенно из-за двух дверей, Адриана кричала "Помогите!" и "Полиция!".
Районный участок на соседней улице. Она побежит именно туда.
Перепуганная, уверенная, что месяц просидела в четырех стенах с маньяком, у которого труп в шкафу. Рин приведет полицию, и они найдут всё, что нужно: меня, сморкающегося на полу кровью и разговаривающего с пустотой, Лиз – легкую и давно остывшую, книги, написанные на несуществующих языках. И если немертвой повезет, то она проснется под ножом патологоанатома. Голодная, растерянная и злая. Она перебьет кучу народа. … Если повезет людям – на нее попадет солнце и Лиз сгорит.
Но что я могу сделать? Спрятать ее? Куда? Тут все перевернут вверх дном – и найдут. Бежать? Пусть Лиз разбирается сама со своими проблемами. … для этого надо хотя бы встать.
Боаз метнулся ко мне. Присел, подаваясь к моему лицу так близко, что едва не касался носом. Дыхание демона пахло падалью.
– А я могу помочь. – Вкрадчиво сказал он. – Это ведь так хорошо, когда у одного из двоих есть мозги. Мы с тобой отличная пара, Керри!
Я отодвинулся, задержав дыхание, чтобы не вдыхать смрадный запах. Стараясь не содрогаться от одного его присутствия.
– Мы могли бы вершить великие дела … опять. – Вздохнул Боаз. Ласково: – Позволь мне быть полезным?
Хотелось сказать, чтобы катился в ад со своими предложениями. И чтобы там, в аду, сделал себе нечто очень, очень болезненное и неприличное. Но демон специально провоцирует – хотя бы на ругательства, зная, какая сила таиться в словах, приправленных дыханием.
– Я не хочу твоей помощи. – В сердцевине тела поселилась дрожь. Зубы стукнули дважды. – Я хочу, чтобы ты исчез.
– Сюда! – Высокий срывающийся голос Адрианы на лестнице, дробь каблуков – как барабаны перед тем, как рухнет все то немногое, что я выстроил в Каррау. – Сюда, это здесь! Быстрее, пожалуйста! Пожалуйста, быстрее!
Адриана всхлипывала. Я лежал в луже тьмы, рядом с демоном – и все же это меня кольнуло.
– Позволь помочь. – Боаз погладил костлявым пальцем мою переносицу. У его кожи не было температуры. – Позволь не дать поджарить тебя на электрическом стуле.
Внезапно перспектива смерти от огня показалась совсем не ужасной. Если со мной в небытие провалится демон.
– Я бессмертен, человечишка. – Засмеялся Боаз, коснувшись моих мыслей.
– Поджарят – тебе-то что?
– Прежде тебя лет двадцать будут держать в клетке. Я бы предпочел свободу. Сучки, рок-н-ролл, наркотики. Или хотя бы просто свободу.
Если меня арестуют – и Принц поймет, что город меня не поддерживает. Я не проживу и часа после этого.
Скрип отворяющейся двери. Боаз, закрывавший мне обзор, оглянулся. Облизав алым языком губы:
– Быстрее.
– Ладно! – Одновременно с ним.
Скрип оборвался. Не было ни шагов Рин, ни вслхипов. Я сместился: дверь все еще закрыта.
В горящую болью грудь как будто сунули ледышку, и сердце пропустило удар.
– Что ты с ней сделал?! – Подобрался я. Стягивая к себе Тень. Стягивая к себе силу.
Боаз отшатнулся, в притворном страхе выставляя руки:
– Да ничего! – Демон хихикнул: – Ничего еще.
В очередной раз обманул меня. Не было Адрианы с полицейскими. Пока что.
– Так. – Выпрямился Боаз. – Поднимайся! Вставай, говорю! Развалился тут. Надо поработать руками. Малость. Ты – мышцы, я – мозги. Как всегда.
Демон вновь распахнул пасть в ухмылке. На этот раз языка в его рту не было. Вообще ничего. Глубокая пустота бездны, готовая глотнуть – и причмокнуть.
Я схватился за край стола и встал. В ребре волнами забился нездоровый пульс.
Сорвал с вешалки пальто, бросил его на тело Лиз и, завернув немертвую в плотную ткань, поднял. Оглянулся еще раз, пытаясь придумать куда ее деть.
– Сюда. – Боаз, не покидавший пределов Тени, притопывал у двери. – Быстрее, Керри!
– Не зови меня так. – Я вышел вместе с Лиз в коридор. Рассеянный дневной свет пробивался через верхнее окно. Тело в руках мелко задрожало, как будто через него пропускали электрический ток, пытаясь реанимировать.
Боаз уже стоял на пролете лестницы, ведущей на последний этаж. Спрятать Лиз в ремонтируемых помещениях дизайнеров? Там же постоянно ходят, кто-нибудь откинет край пальто, и она сгорит.
– Дурак. – Зашипел демон. – Ты что, не видишь?
Манекены первоначально были сложены в аккуратные, как поленница, ряды. Но за несколько дней разъехались, топорщась руками, ногами и головами. Я разгреб кукольную кучу и опустил Лиз в центр. Завесил окно Тенью, снял с немертвой свое пальто и прикрыл сверху манекенами. Темная голова девушки-панка затерялась среди других голов, тонкая рука опять высунулась из кучи. Но уже даже я не различал – где мертвая человеческая плоть, а где пластмассовая.
Вторым делом – сунуть пальто между оконными рамами, закрыть и, крепко сжав старое дерево, позволить ему адгезировать – до нераскрываемого состояния. В коридоре воцарился мрак. Я включил искусственный свет. Хотел вернуться в кабинет, но Боаз топнул ногой, и Тень под ним затрещала.
– Возьми эту. – Указал носком демон на одну из кукол. С волосами такими же темными, как у вампира, и так же торчащими в стороны.
– Никто не поверит…
– Когда у тебя появилось право сомневаться, Керри? – Выплюнул он. – Сомневаться ВО МНЕ?
– Тебя не существует. – Я подхватил манекен подмышки. Он оказался даже тяжелее, чем настоящая Лиз. – Ты ничто.
– Я – недостаток. – Ухмыльнулся из-за моего плеча Боаз. И пнул меня в копчик.
Я полетел по лестнице, выпустив куклу, пытаясь ухватиться за поручень. В итоге вниз мы съехали с пластиковой Лиз одновременно. Боль в боку вспыхнула с новой силой. Я не мог дышать. Не мог ничего.
– Маг города! – Расхохотался Боаз сверху. – Вот бы старик видел тебя! Что за умора!
С первого этажа донеслись голоса. На этот раз настоящие:
– Оставайтесь здесь, – сказала женщина.
– Нет, я тоже… – Адриана. Хотя не очень уверенно.
Я подхватил манекен и, задыхаясь, заковылял к кабинету. Сунул куклу в шкаф, на место Лиз.
Ничуть не похоже.
Даже неуверенную Адриану этим не обмануть.
– Быстрее. – Шепнул в ухо Боаз. – Отпусти меня.
– Что? – Я отшатнулся от него. Вот теперь – на самом деле леденея от ужаса. Память услужливо вспыхнула: ощущение тысячи цепей, неволи, такой крепкой, что ее даже не осознаешь.
– Дай тело. – Жадно потребовал демон. – Быстрее, иначе твой зад не спасти.
Наверное, в моем взгляде читалось, что я предпочту электрический стул.
– Не обязательно твое. – Рот демона вновь прорисовался алым во мраке и скривился. Он указал длинным пальцем на куклу: – Годится и то. Дай мне тело!
Освященный мел в сейфе. По лестнице грохотали незнакомые шаги.
Я вытер нос пальцами – кровь все еще немного шла. Опустился на колено перед "Лиз", облаченную в тонкую шелковую блузку, задрал ткань и начертил короткий символ на животе манекена.
Едва успел поправить ей одежду и отступить, как в комнату ворвались двое полицейских – и Рин за ними.
Что бы то ни было сказать, я не успел: опять оказался на полу, но на этот раз с вывернутыми назад руками.
– Это? – Сухой смешок за спиной.
Адриана икнула.
Полицейский – высокая женщина лет сорока с угловатым лицом и короткой седой стрижкой, дернула меня вверх. Тоже обернулась.
В открытом шкафу лежала, свернувшись, белокожая черноволосая кукла. Очень условно похожая на человеческое тело – но все же похожая. Адриана открывала и закрывала рот. По ее щекам расползались алые пятна. Второй полицейский – низкорослый крепыш – пнул куклу носком сапога. Та выбросила в сторону руку – точно как падала конечность Лиз. Адриана вскрикнула и отскочила, схватившись за горло – как будто пыталась заставить себя замолчать.
– Какого ..мм…, дамочка? – Мужчина. – Это оно?
Адриана мелко трясла головой и таращилась на манекен. Ни да – ни нет.
– Это оно? – Повысил голос полицейский. Захотелось его ударить. Тень жгутом вилась по полу, собираясь подползти и удушить. Я отдернул.
– Это оно, я спрашиваю?!
– Я не… – Рин попятилась, опять стукнулась бедром о край стола. – Я н-не… Д-да. Это. Я не понимаю как…
Адриана перевела взгляд с манекена на меня. Приоткрыла рот – я думал, скажет что-то. Но она молчала. На щеках моей помощницы блестели широкие дорожки слез.
Я мысленно попросил у нее прощения.
– Зачем вам манекен в шкафу? – Задала первый из разумных вопросов полицейская. Впрочем, отпустив мои руки. Я шевельнул плечом. Затем вытер нос, с которого опять капало.
– О-они там. – Пискнула Рин. – Не наши. И-и из…
– Я не знаю. – Сознался я.
– Посмотри еще раз. – Велела полицейская напарнику.
– Чего?
– Манекен осмотри.
– Чего это я?
Он глянул мельком на "Лиз" – и тут же отвернулся. Путешествие по лестнице лишило манекен одной из рук.
Внутри пластикового сосуда Боаз, а от демонов отводят взгляд. Это естественно и правильно, так устроена Вселенная. Люди не смотрят на ее слуг, а когда смотрят – не видят, и если те все-таки показываются – вскоре забывают их. И полицейские, уйдя отсюда, постараются выбросить весь случай из головы. Не будут о нем разговаривать и сплетничать. Вряд ли куклу даже упомянут в отчете. Только истеричку. А может вовсе не будет никакого рапорта.
Полицейские – но Адриана другая. Не даром же она проработала со мной в комнате целый месяц.
Девушку сотрясала крупная дрожь – но она вновь и вновь возвращалась взглядом к манекену.
Боаз это тоже чувствовал. Чувствовал… и кукла вдруг шевельнулась, съехав из неустойчивой позы.
Адриана вскрикнула – и выскочила из кабинета.
– Ладно, я это… догоню. – И полицейский поспешно вышел вслед за Рин. Боаз буквально "выдавливал" людей из помещения. Мне тоже хотелось сбежать.
– Вам пора. – Подсказал я женщине. – Вы же видите, это недоразумение.
Она обшаривала взглядом комнату:
– Чем вы здесь занимаетесь?
– Переводами. Я переводчик. Всего лишь.
– А кукла зачем?
– Это незаконно?
– Псих. – Бросила женщина. Развернулась и наконец-то пошла прочь.
От облегчения меня немного повело. Я уперся кулаками в стол, слушая как стихает звук шагов полицейской.
Рано радоваться. Еще одно дел.
Я опустился на колени перед манекеном. Задрав тонкую сорочку, провел рукой по пластиковому животу, стирая печать. … Пытаясь стереть.
Кровь впиталась в омерзительно теплый материал. Как будто это правда живое тело. Я с силой потер знак, но тот даже не смазался. Плюнул на пластик, чтобы размазать слюной.
Манекен, словно на пружинах, подпрыгнул. Зубы щелкнули в миллиметре от моего носа – я едва успел отдернуть голову. Кукла треснула меня лбом в подбородок. В полумраке сверкнули алые зрачки. Челюсти ее сомкнулись на моем плече. Я закричал, пытаясь ее отодрать.
Боаз молотил по мне единственной рукой. Пнул, сбив с ног. Мы покатились по кабинету. Пластиковые пальцы впились мне в горло. Зубы вновь щелкнули – на этот раз поймав волосы. Тень расступилась подо мной, как лужа мазута. Проваливающаяся, зыбкая. Сковывающая руки и ноги. Она бурлила и чавкала.
Боаз в теле куклы давил удесятиревшимся весом – выталкивая меня на ту сторону. В глазах плясали алые пятна. Вязкая жижа чавкнула, затекая в уши. Я был уже наполовину в ней. Едва не порвав мышцы, освободил левую руку и схватился за ножку стола, пытаясь не дать себя утопить. Манекен впился зубами в мою кисть, боль пронзила судорогой, и я выпустил опору.
Тьма хлынула на лицо, залила глаза и рот.
Воздух вдруг разорвал гавкающий грохот. Ударные волны встряхнули молекулярные колебания. Меня тоже – как будто кулаком в грудину двинули. Бездна хлюпнула и выплюнула меня, став просто Тенью.
В нос ударил запах горячего железа. Задыхаясь, я лежал на полу, а на мне распласталась пластиковая кукла. Я сбросил ее, и не вставая, двумя ударом стопы, проломил мягкую голову. Отшвырнул в сторону.
Глупо. Боаза прогнала другое.
На пороге стояла женщина-полицейская, пистолет в ее вытянутых руках мелко-мелко дрожал. Ему было радостно. Будь он псом, то прыгал бы от восторга выполненного долга.
В корпусе куклы темнело два маленьких круглых отверстия.
И одно наполнялось кровью у меня в груди.
Я прижал к нему ладонь, вскочил и побежал.
Глава 4
В углу кирпичного потолка сквозняк покачивал паутинку. Блестящие нити переплетались в продолговатые ячейки, сужающиеся круг за кругом, пока не слились точку, где должен был сидеть раздувшийся, как старый гнилой гриб, золотопряд. Вместо паука нити поделки крепились к гвоздю. Отбрасывали тонкие четкие тени на книжные полки, забитые букинистическими драгоценностями и ветхими перекидными календарями. На клавесин и висящую на стене скрипку. На старый потертый ковер. Единственная лампа-рожок светила тускло-коричневым.
Я подумал о нейтронных звездах и древних богах.
Лежать было прохладно, но удобно. На вдохах грудь ненавязчиво сжимало, на выдохах что-то кололо в спину. Пахло ванильной сладостью и пылью. Невидимые пальцы скользили по моей голове. На миг показалось, что это паук покинул паутину и копошится в моих волосах. Дернулся было, но тонкие руки сжали в объятьях, мешая двигаться. Не сильно ошибся: я в тюремных покоях Терции.