От Феди не укрылось, что его визави сказал «если», а не «когда». Значит, дело не так безнадежно.
— Но могу и не попасться, — вслух сказал он.
— Все в ваших руках, Федор, — на лице человека в пальто появилась легкая улыбка, — шанс есть всегда… особенно если не отмахиваться от людей, заинтересованных в вас. Но, напротив, принимать их помощь.
Не буду долго распространяться, просто скажу: если вы согласитесь сотрудничать с нами, то и мы готовы предоставить вам убежище. Настолько далеко, что люди покойного Каштана до вас ни в жизнь не доберутся.
— Грин-карта? — робко предположил Федя.
— Можно и полноценное гражданство оформить, — его собеседник улыбнулся, — и повторяю: мы в вас заинтересованы. Точнее, в том, чтобы возможность мгновенно исчезать и перемещаться с места на место… стала доступна и нашей стране тоже.
— Важное уточнение, — без энтузиазма ответил на это Федя и поиграл Приборчиком в руке, — вы ведь и так поняли, благодаря чему я это делаю. С помощью этой штуки. Так что мешает ее отобрать, а меня укокошить за то, что слишком много знал?
Улыбка человека в пальто сделалась грустной. Омрачилась укоризненной жалостью к собеседнику, по неведению, не иначе, ляпнувшему какую-то непристойность. Или тоской по родной, но далекой-далекой Стране Возможностей, она же Цитадель Свободы. Где условия сделки священны, а их нарушение — тягчайший из грехов.
На голосе его, впрочем, на тоне это никак не отразилось.
— Если бы мы поступали подобным образом, — произнес человек в пальто все так же спокойно, но твердо, — нам бы не доверяли. Если бы нам не доверяли, охотников сотрудничать с нами просто бы не нашлось. А они находятся… еще как находятся. Про «утечку мозгов» когда-нибудь слышали?
Федя кивнул, а седовласый продолжил:
— Взять, например, физика Абрикосова: к нам иммигрировал, и получил Нобелевскую премию. Или основателя компании «Гугл» — он тоже был вашим соотечественником. Уверен, большое будущее может ждать и вас… если согласитесь. Здесь вы, максимум, на что можете рассчитывать, это протирать штаны в качестве офисного планктона. Или гаджеты в мастерской починять. У нас же вы имеете шанс возглавить лабораторию по изучению… по разработке промышленного прототипа устройства, с помощью которого вы перемещаетесь. Только представьте: целая лаборатория в вашем распоряжении!
«Ишь, мягко стелет, — подумал Федя, — уж не думает ли, что это я собрал Приборчик? Наверное, иначе бы не церемонился так. Целый изобретатель-то всяко ценнее будет, чем одна его уворованная поделка. Даже если этот изобретатель молод… до неприличия молод».
Но опровергать собеседника не стал. Ошибка этого резидента позволяла ему, Феде, набивать себе цену — так вот пусть и ошибается себе на здоровье. Если готов поверить, что в России даже студент способен чудо техники в подвале собрать. Впрочем, здесь-то человек в пальто был бы, пожалуй, недалек от истины. В конце концов, кто такой Ярик Савельев, истинный создатель чудо-девайса, если опять-таки не студент. Как, говорится, дыма без огня не бывает.
Но кое-что тревожило Федю. О чем он высказался вслух:
— А как насчет родителей? И брата Лехи… родня, какая ни на есть. Боюсь, что если я уеду за границу, те бандиты отыграются на них.
— Вполне вероятно, — вздохнув, согласился человек в пальто, — что ж, возможно, и вашей семье мы поможем перебраться. По крайней мере, постараемся решить этот вопрос. Но, так или иначе… с вашей стороны, Федор, я не советую тянуть. Вспомните, как быстро вас нашли люди Каштана. Но если вы согласитесь сотрудничать, мы сразу, с того момента готовы обеспечивать вашу безопасность. Так как?
— Хорошо, — Федя тоже вздохнул и протянул седеющему собеседнику руку, — догово…
Закончить последнее слово ему не удалось. Неожиданно все вокруг залил яркий, до белизны ослепительный свет.
— Что за черт? — тревожно вскрикнул человек в пальто. Даже испуганный, он удержался от того, чтобы перейти на родной язык — вот что значит опыт!
Свет поглотил щербатый асфальт и бетонные стены складов; поглотил и фургончик, к которому, как к последнему оплоту, бросился человек в пальто.
Федя, устремившийся было следом, очень скоро потерял своего давешнего собеседника — тот тоже растворился в абсолютном, непроницаемом свете.
Вокруг не стало ничего, кроме света. Кроме белизны.
Федя покрутил краны, ослабляя поток воды из душа. А с ним и тот шум, который она издавала. Прислушался… и понял, что стук ему померещился. Во всяком случае, никаких посторонних звуков снаружи не доносилось. Да и неоткуда было им взяться. Соседи, с которыми Федя делил комнату в общаге, ушли на занятия. И вернуться должны были разве что после обеда.
Конечно, кроме них мог постучаться кто-то из обитателей других комнат. А то и сама коменда пожаловала. Или вообще кто-то посторонний, в общаге не проживающий. Ну да не все ли равно. Раз стучать перестали, раз не настаивают, чтобы их пустили, значит, не очень-то и нужно было.
И лишь потом, выйдя из душа, вытершись и одевшись, Федя заметил прислоненный к стеклу окна, выходящего на лоджию, листок бумаги. Обычный двойной листок из тетради в клеточку, густо исписанный синими чернилами. Когда Федя, поддавшись любопытству, достал его, оказалось, что листок был запиской, адресованной лично ему.
«Дорогой и уважаемый Федор, — гласила она, — не знаю, поверишь ли ты в то, что здесь написано. Как бы то ни было, я считаю своим долгом объясниться — хотя бы напоследок.
Наша цивилизация многого достигла. Мы покорили космическое пространство, приручили время, научились продлевать себе жизнь чуть ли не до бесконечности. Не хватало нам только одного: братьев по разуму. Зародившись на краю галактики, где очень мало планет, хотя бы просто пригодных для жизни, мы чувствовали себя донельзя одинокими до тех пор, пока, после столетий поисков, не обнаружили вас. Таких же людей как мы, только очень отсталых.
Мы готовы были протянуть вам руку помощи… и, быть может, протянем ее когда-нибудь. Но пока ты должен знать: на своем пути, тропе прогресса, мы совершили множество ошибок. Таких, что наша родная планета ныне стала непригодной для жизни, а само человечество еле избежало поголовной мутации и вымирания.
Мы не хотим, чтобы и вам пришлось пройти через что-то подобное. Плоды прогресса, как мы осознали по собственному горькому опыту, способны не только улучшать жизнь. В плохих или просто неловких руках они не приносят ничего, кроме бед. Поэтому мы и решили провести проверку — оценить, насколько наши технические достижения могут быть полезны или, наоборот, опасны для жителей вашей планеты.
Для испытания мы выбрали одно из важных достижений нашей цивилизации — и среднего представителя вашей. Человека, лишенного выдающихся качеств, но и не ущербного; не невежду и не явного негодяя.
Теперь, подводя итоги, с сожалением сообщаем: испытание наше ты, Федор не выдержал — а, следовательно, не выдержало и все человечество вашей планеты. Планеты, где даже неплохие и неглупые люди, получив любое преимущество перед себе подобными, используют его ради утоления сиюминутных прихотей или чтобы избежать заслуженного наказания. И готовы хоть украсть, хоть даже пойти на убийство, даром, что прежде себе подобного не позволяли.
Потому мы решили не торопиться с официальным контактом и, тем более, с оказанием вам помощи в развитии. Подождем, когда вы станете другими. Будем надеяться, что прежде вы не уничтожите сами себя.
А надежда есть всегда. И кстати, фраза «пока дышу — надеюсь», фраза, с которой лично я полностью согласен, родилась именно на вашей планете.
На том и закончим. Искренне ваш, Ярослав Савельев, легенда Физтеха».
«Ерунда какая-то… розыгрыш», — с досадой подумал Федя, сминая листок.
То есть, поверить в существование инопланетян он еще худо-бедно был готов. Как и в их стремление установить с землянами контакт. Но чтобы представители высокоразвитой цивилизации — и писали чернилами на листочках в клеточку, в голове как-то не укладывалось. Даже для розыгрыша это выглядело слишком топорно.
Да и о каком испытании шла речь — до Феди как-то не доходило. И, хоть убей, не знал он никакого Ярослава Савельева, вдобавок щеголяющего столь претенциозным титулом. То есть, имя с фамилией показались Феде вроде знакомыми, но знакомыми смутно. Как оставшийся в памяти обрывок сна. Где именно он их слышал, какому человеку они принадлежали — вспомнить не получалось.
«Ну да ладно, — про себя решил Федя, бросив записку в мусорное ведро, — не буду заморачиваться. Мы, рыцари естественных наук, всяким легендам не верим. Да и без того забот хватает».
22 января — 3 февраля 2018 г.
Двуногое в перьях, двуногое без перьев
Происходящее на экране напоминало не то светский раут, не то рыночную площадь в разгар базарного дня… правда, без людей.
Толпясь, но друг дружку вроде ни разу не толкнув, голуби неспешно прохаживались по газону. Собственно, газон различить было трудно: сплошь заполоненный пернатыми, он лишь изредка проглядывал зеленоватыми пятнышками между многочисленными сизыми спинами.
Ежесекундно обмениваясь короткими репликами на своем воркующем языке, голуби то тут, то там сбивались в кучки, привлеченные своим любимым лакомством — хлебными крошками, россыпью падавшими откуда-то сверху. Сыпались крошки во множестве; ни дать ни взять, снежные хлопья в метель. Но каждый из голубей, не иначе, все равно опасался, что лично ему угощения может не достаться. Уж очень много столпилось на газоне его крылатых собратьев.
От нетерпения некоторые из голубей пытались взлететь. Как видно, надеялись таким способом оказаться ближе к лакомству. Да только голубь, увы, не орел: ни удержаться в воздухе дольше, чем на секунду, ни набрать мало-мальски значительную высоту у этих отчаянных не выходило.
Такая вот будничная, не лишенная забавности, сцена. Почти идиллическая даже.
Когда камера отодвинулась в сторону, забавности с идиллией на экране поубавилось. В кадр попали другие голуби — этим повезло меньше. Места на газоне им не хватило, так что не осталось ничего другого, кроме как топтать соседствующий с газоном асфальт. В ожидании, что и туда них долетят вожделенные крошки. Последнее, кстати, случалось, но редко. Очень, очень редко.
Неожиданно на занимаемый голубями пятачок асфальта пала тень; затем показался, блеснув на солнце, бампер приближающегося автомобиля. С шумом затрепетав крыльями, голуби как один взметнулись вверх, опасаясь попасть под колеса. Но взлетели под стать собратьям на газоне, давеча тянувшимся к угощению — грузно, даже как-то неохотно. Словно по принуждению выполняли какую-то тяжелую, заведомо нелюбимую работу, которую сами полагали бесполезной.
Что до голубей на газоне, то эти даже взлететь не удосужились. И вообще не сочли проехавшую совсем рядом машину событием, достойным внимания.
Более того. Когда автомобиль, наконец, проехал, оказалось, что и некоторые из топтавших асфальт голубей не восприняли его как нечто опасное, понуждающее спасаться бегством. Целых две птицы остались валяться раздавленные, кучками перьев на асфальте. Еще одному голубю, похоже, посчастливилось проскочить между колесами. И теперь этот везунчик разгуливал себе, как ни в чем не бывало. Небось, даже не понял, что случилось… вернее, чего ему повезло избежать.
Что до остальных птиц, то они, едва машина скрылась из виду, снова приземлились на асфальт. Причем в спешке, резко контрастировавшей с той неохотой, что пару секунд назад сопровождала их взлет.
И вновь голуби принялись бродить в ожидании угощения — соседство погибших собратьев их не смущало. Не факт, что птицы вообще восприняли смерть двоих из них своими крохотными мозгами.
Секунда темноты — и сцена на экране сменилась другой. Куда менее обыденной… хотя это как посмотреть. Глянцевый, обтекаемый, похожий на торпеду, спортивный автомобиль несся по трассе, презрев и ограничения скорости, и, похоже, правила движения как таковые. На полном ходу автомобиль лоб в лоб столкнулся с ехавшим навстречу грузовиком. Да буквально въехал ему в кабину. Обе машины загорелись; о судьбе их водителей оставалось только догадываться.
Снова трасса, снова автомобиль с водителем-лихачом — впрочем, разумеется, уже другой. Этому не посчастливилось столкнуться с другой легковушкой, от чего последнюю отбросило, резко развернуло… и швырнуло в направлении автобуса, ехавшего в соседнем ряду. Автомобиль влетел автобусу в бок, проламывая металлический корпус. И не щадя пассажиров, имевших несчастье оказаться внутри.
Секундная пауза… еще один участок трассы. Здесь на нее выскочил, невзирая на проносящиеся туда-сюда автомобили и отсутствие «зебры» какой-то торопыга-пешеход. Рассчитывал, не иначе, проскочить, оказавшись по другую сторону асфальтовой полосы. Возможно, до сих пор подобные рывки ему удавались… вот только не на этот раз. Неосторожного пешехода не просто сшибла на ходу проносившаяся легковушка, но даже подбросила его, закинув себе на капот.
Сцену на трассе сменило зрелище трех подростков. Посмеиваясь и гримасничая, они потрясали смартфонами, зажатыми в руках, стоя на каком-то мосту. Один из ребят что-то сказал двум другим, после чего сам забрался на бортик моста; смартфона он при этом из руки не выпустил. Недолго помешкав, еще один подросток последовал за своим отчаянным товарищем. Затем камера развернулась и отъехала… поймав на мгновение в кадр сорвавшуюся с моста человеческую фигурку.
Еще секундная пауза с пустым экраном — и теперь перед зрителями предстали кадры съемки в торговом центре. Покупатели толпой стекались к кассам, держа в руках корзины или толкая перед собой тележки с покупками и ожидая, когда их обслужат. Затем в кадре появился, ворвавшись в магазин, какой-то мужчина, пришедший явно не покупать. Вскинув ружье в руках, он выстрелил в одного покупателя, в другого. Остальные в ужасе повалились, пригибаясь, чуть ли не прижимаясь к полу, и пытались спрятаться, кто за стойками касс, кто за стеллажами с продуктами.
Другой стрелок — на этот раз с пистолетом — вздумал показать граду и миру свою меткость в каком-то офисе. Пуля угодила в грудь девушке, сидевшей за одним из столов; по белой блузке расплылось темное пятно. Оно было особенно заметным еще и потому, что жертва стрелка упала на спину, а съемка велась сверху. Коллега убитой девушки забилась под стол, зачем-то накрыв голову руками. Еще одна с искаженным ужасом лицом и, наверняка, с визгом (звука не было) выскочила за дверь. Человек с пистолетом выстрелил ей вслед, а попал или нет, осталось за кадром.
Со спины к стрелку подобрался парень в белой рубашке и галстуке. Близко подобрался — надеялся обезвредить. Но в последний миг тип с пистолетом, почуяв неладное, резко обернулся. И выстрел почти в упор снес офисному смельчаку пол-лица. А ведь еще миг назад этот бедолага наверняка считался красавчиком!
Секундная пауза, темный экран — и теперь на нем желтел пустынный пейзаж под чистым, без единого облачка, небом. Группа людей, замотанных в тряпье, потрясали над головами автоматами, грозя этому небу, и что-то яростно выкрикивали да время от времени постреливали в воздух. Затем показали крупным планом, как один из этих людей прицепляет себе к животу и груди какую-то конструкцию из проводов и небольших цилиндров.
На предназначение этой конструкции намекнула следующая сцена. Некто… возможно, тот самый, один из вооруженных оборванцев, но теперь одетый вполне цивильно, входил в какое-то кафе. Где встал посреди зала, окруженный столиками с мирно трапезничавшими да беседовавшими посетителями; сунул руку за пазуху — и миг спустя превратился в эпицентр взрыва. Взрыва, его самого разорвавшего в клочья, а следом разметавшего столики и сидевших за ними людей.
Следующие эпизоды сменялись с калейдоскопической быстротой.
Рука с ножом перерезает горло стоявшему на коленях человеку.
Самолет на ходу влетает в небоскреб, взрывается — и здание рушится, оседая в дыму и пламени.
С палубы авианосца один за другим взлетают несколько истребителей. От одного из них, уже ставшего точкой в небе, отделяется ракета, оставляя за собой дымный след.