Вторгаясь в моё тело, сердце, душу и само моё естество… люби меня, мой единственный друг.
«Последняя капля миража, последняя капля лжи» – вторится в голове, но щемящей пыткой в сердце копошится наивное неверие: неужели ты, отдающий мне все свои силы, бьющийся со мной в агонии соединения лицом к лицу, можешь быть жестокосердным предателем? Да, мы вновь переместились, и это наша последняя поза. Теперь ты сидишь передо мной на подогнутых под тело ногах, я же взгромоздился на них, и сейчас сдавливаю твою талию коленями, оплетая руками плечи. Самозабвенно я принимаю тебя до самого корня, стремительно загоняя твою плоть в своё нутро, что порывисто сокращается в приближающейся эйфории. Испытавший пик не так давно и поначалу сдерживаемый болью, сейчас я подгоняем мощными искромётными толчками в самый эпицентр мужской точки наслаждения. Ты же готов достичь оргазма уже давно, однако едва ли не болезненная для тебя узость моего прохода и постоянная смена темпа с торопливого на расслабляющий помогла тебе оттянуть развязку. Думаю, хоть это и редкий дар, мы сумеем в этот раз кончить одновременно. И эту страсть, и эту жизнь.
Вот-вот… уже… рука моя тянется к кинжалу… дрожат неуверенно пальцы… Последняя капля миража… последняя хрупкая скорлупка мира… Вечный бесконечный взрыв земли, когда клокочут её магматические источники за секунду, прежде чем излиться… когда клокочет вакханалия в наших чреслах… когда судороги земли сотрясают обрушающуюся пещеру… Каменные монолиты осыпаются с потолка хрупким сахаром, клочья плоти пеплом отлетают от наших чернеющих в агонии оргазма тел.
Сейчас или никогда. Но рука с кинжалом поднимается нехотя, обходными путями следуя к твоему горлу. Мир вокруг настолько зыбок и бурлив, что острие случайно в дрогнувшей руке в любой момент может пропороть взбухшую венку на белой шее. Зачем же я удерживаю его, с трудом держа ладонь под контролем? Неужели моя воля ослабла, и размякло сердце? Я всматриваюсь в ясную северную зелень твоих глаз, надеясь разглядеть в ней хоть уголёк ненависти или садизма, чтобы оправдать себя, но встречаюсь лишь с… доверием и доброй волей?
Прощальным светом горят минералы… Их радужные оттенки сливаются в единую струю, миг от мига топя пространство в лишающей зрения белоснежности… где выгорает от наслаждения сетчатка… и где с прояснившегося лица твоего исчезает последняя печать личины Зверя… Неожиданно твои пальцы вцепляются в запястье моей руки с оружием, подводят почти вплотную к тебе… И в следующий миг с целомудренной нежностью твои губы прикасаются к моим.
Как целует луч солнца новорожденный бутон, так и ты целуешь меня, а затем с языка твоего прямо к моим губам слетает тихий шёпот с единственным словом: «Спасён».
И твои пальцы быстро исчезают с моего запястья, так что я не успеваю прокричать: «нет!».
НЕТ!
Но прощальный толчок землетрясения уже сделал своё дело. Ты изливаешься синхронно: твоё семя бьёт в меня где-то глубоко внутри одновременно с моим пиком, и кровь твоя из белого излома гортани орошает моё лицо, когда клинок инерции с убийственно-лакомым хрустом вонзается в тело. В зелени глаз на миг загорается такой редкий для тебя блеск недоумения и лёгкой детской растерянности…
НЕТ!
Сходя с ума, едва ли не теряя зрения от застивших глаза солёных капель, я пытаюсь зажать твою рану, поддержать твоё слабеющее тело, из которого с каждой драгоценной каплей утекает жизнь… Что же я сотворил?!!
НЕТ!
Хотя… я ведь не довёл задуманное до конца… не медля ни секунды, разворачиваю обагрённое острие к себе, и рука моя совершает резкий рывок… так странно, что боли нет, но глаза заволакивает тьма… заключительная картина перед моим взглядом – нежная умиротворённая улыбка смерти на твоих губах…
Лишь только Балдахина тень без разумов-любовников осиротела,
Рука взлетела… заметалась… однако ж всё равно и та сгорела…
***
– Очнулись, доктор Ватсон? Вот и славно. Не беспокойтесь, зрение скоро придёт в норму. Сейчас, только сделаю вам маленький укол, и вы будете как новенький. Гордитесь собой, ваша миссия прошла успешно.
Блондин с трудом оторвал голову от хрустящей белоснежной подушки, приподнявшись на койке на руках. Тело его казалось невесомым, но в черепной коробке полыхала боль. Перед глазами было мутно и двоилось. Через полминуты мучительных попыток сосредоточиться мужчина вспомнил, что его зовут Джон, а ещё через полминуты настоящей мыслительной пытки он осилил всю остальную свою биографию вплоть до того момента, как в Чертогах Разума призрачным кинжалом проткнул иллюзорный образ своего тела. Шалым взглядом Джон прошёлся по помещению. Дочиста вылизанная комната со сверкающими стеклянными табло приборами и множеством пластиковых трубок капельниц напоминала лабораторию, в которой экипаж иллюзорного дирижабля и начал своё путешествие из реальности в Чертоги Разума. На соседних койках лежали Молли и Грегори. Лица их были спокойными и без видимых повреждений. Выглядели патологоанатом и полисмен так, будто глубоко спали. Приборы, что были к ним подключены, издавали мерное попискивание.
– Не тревожьтесь за своих приятелей, они тоже скоро придут в норму. Они молодцы, как и вы. А сейчас мне нужно только приготовить инъекцию…
Джон резко обернулся, от чего комната на миг накренилась вбок, и, поборов головокружение, заметил недалеко от своей койки грузного мужчину в белом халате. Тот стоял к нему спиной, копошась над подносом с инструментами, и постоянно бормоча что-то себе под нос.
– Где Майкрофт? – хрипло воззвал к нему Ватсон. – И где Шерлок?! Мы уже в реальности? И кто вы вообще такой?
– Я – главный фармацевт, что руководил вашим путешествием в разум мистера Холмса-младшего. Холмс-старший сейчас на совещании, а брат его в другой палате. Ложитесь, успокойтесь, скоро вы со всеми встретитесь. А сейчас вам надо немного поспать. Небольшой укол, чтобы вернуть вам сон и силы… сейчас, сейчас.
Но последнее, чего хотел Джон в данную минуту, так это спать. Нет, он уже достаточно пробыл в мире миража. С жадностью взгляд Ватсона блуждал по интерьеру лаборатории, цепляясь за каждый предмет обихода, что был абсолютно реален и материален. Как же разум Джона изголодался по реальности! Почти с маниакальной радостью доктор принялся изучать первое, что попало в поле зрения – учебные плакаты по оказанию первой помощи, неизвестно как оказавшие здесь. Точнее, три плаката с инструкциями в картинках: как освободить верхние дыхательные пути человека от инородных предметов, как делать искусственное дыхание и как оказать помощь при обмороке.
Что-то щелкнуло в голове у доктора. Зудом прокатилось ощущение, что он это уже где-то встречал. И тут плакаты с дикой ясностью напомнили Джону этапы Сделки!
Танец, когда Чудовище, точнее, Шерлок в буйной пляске как-то стал позади него и обхватил сжатыми вместе руками-лапами за живот, чуть потянув на себя. Джон тогда воспринял это лишь как неудачную попытку домогательства.
Поцелуй, когда Шерлок одной когтистой дланью ухватил его за подбородок, а другой на пару мгновений перекрыл доступ кислорода в нос. Джон тогда счёл это «убийственно-остроумной» забавой Зверя.
Близость, когда… инструкция при обмороке гласила уложить пострадавшего на спину, приподнять повыше ноги и расстегнуть тесную одежду… и Шерлок проделал это. Джон тогда верил, что это измена их дружбе.
Конечно же, друг не совершал действий первой помощи в буквальном смысле – все эти эпизоды были не больше, чем символом, но… чего? Зачем?! Какой в них был смысл?! Раздирающая болезненная пытка в голове Ватсона не утихала, но он не прекращал лихорадочно думать, пока фармацевт рядом всё продолжал приговаривать:
– …сейчас, сейчас, чтобы вернуть вам сон и силы… сейчас, сейчас, всего одна крохотная инъекция…
Не обращая внимания на его болтовню, Джон ещё раз всмотрелся в надпись на стене над плакатами жирными печатными буквами: СПАСЕНИЕ ПОСТРАДАВШЕГО. И осторожная мелкая подпись женским почерком от руки внизу: «для защиты близких людей от зла».
С Ватсоном произошло столько всего, что лишь сейчас он вспомнил робкое признание Молли об их с Грэгом решении сделать из плакатов своего рода защитный амулет, светлый образ, связующий их с реальностью! И Шерлок знал об их поступке! Что если он, Джон, зря… боже, если он зря заподозрил друга в коварстве?! «СПАСЕНИЕ» – гласила стена, и Холмс перед иллюзорной (надеюсь!) смертью радостно прошептал ему: «Спасён». Мысли заплясали в голове доктора с сумасшедшей скоростью: действительно, если всё путешествие было задумано только для его совращения, зачем было привлекать сюда Молли и Грэга? Для правдоподобности? Чушь! И почему же тогда фармацевт сейчас поздравлял Джона с успешно завершённой миссией? А если всё-таки эта миссия по поиску улик не была вымыслом, почему Майкрофта нет рядом, чтобы получить последние сведения? Какое к дьяволу совещание, если в лаборатории был кризис! «Британское Правительство» никогда бы не отошёл от поста, пока не выжал бы до капли из Джона и других всю необходимую информацию. И где же всё-таки экипаж призрачного дирижабля побывал: в Чертогах Разума или в голове Зверя? Черепная коробка разламывалась от боли и сумбура, и Ватсон ощущал приближение нервного приступа.
– Сейчас, сейчас, доктор Ватсон. Один укол – и вас ждёт долгий отдых…
Игла сверкнула совсем рядом. Джон вздрогнул и впервые взглянул прямо в лицо Фармацевту. Бледные обвислые щеки, словно собачьи брыли, от широкой улыбки стали напоминать белые крылья, а снизу их покрывала угольно-чёрная щетина. Образ из памяти прострелил Джона догадкой. Бело-чёрная крылатая тень, что налетела на дирижабль и неотступно следовала по всему маршруту! Джон принял её за пленённого Шерлока, а самого Холмса принял за Чудовище. Но если всё было наоборот? Тогда выходит… выходит, что Зверь сейчас перед ним.
Бешенство отразилось в глазах Джона.
– Догадался, ублюдок? – злобно прошипел мнимый фармацевт, занося шприц. – Да поздно. Обычно я не убиваю своих жертв, но для вашей сладкой парочки сделаю исключение.
Не медля, Ватсон вскочил с койки и попытался оказать сопротивление, однако тело его было лёгким как эфир и дико ослабло. Рука преступника со шприцем стремительно приближалась к его шее, легко преодолевая попытки Джона удержать её. Секунда, и игла бы вонзилась в плоть, но вдруг лицо Чудовища исказила ещё большая гримаса ненависти и какого-то животного отчаяния. Мужчина захрипел с выкаченными глазами и свободной рукой потянулся к горлу, которое опоясала неизвестно откуда взявшаяся пластиковая трубка.
– Издохни, Зверь, – озлобленно с натугой процедил знакомый баритон, и в следующее мгновение Джон увидел позади маньяка измученное напряжённое лицо Шерлока.
«Жив» – ликующе мысленно выпалил Джон и одним движением, от которого сам пошатнулся, выбил из второй руки Чудовища шприц. Однако преступника одолеть было не так легко. Зверь отпихнул Джона ногой и дёрнул локтем назад, ударяя детектива под дых и получая свободу. На миг бывший военврач едва не поддался панике: маньяк был грузным, но сильным мужчиной, и сейчас одолеть и ускользнуть от двух ослабевших «потерпевших» ему ничего не стоило. Какое его слабое место, лихорадочно соображал врач секунду и вдруг вспомнил весть, принесённую Молли. У Чудовища непорядок с дыханием! На их счастье, на столе с инструментами рядом оказалась приоткрытая банка с белым порошком, кажется присыпкой из талька. Не раздумывая, Ватсон схватил банку и сыпанул её содержимое в лицо врагу. Тот в мгновение зашёлся кашлем, и Шерлок вновь накинул на его горло пластиковую петлю, а Джон впился в ненавистное омерзительно-рыхлое тело голыми руками…
«Рука», – хрипел в агонии обезумевший, свихнувшийся преступник, уставившись с диким ужасом куда-то в потолок. – «Рука, она идёт за мной по пятам… она идёт за…», – бред его понемногу затих…
Друзьям стоило прекратить… им стоило дождаться представителей закона… суда и справедливого наказания для этого человека… но два измученных доведённых до отчаяния человека видели перед собой лишь Зверя… и не остановились до тех пор, пока его грузное тело безжизненным мешком не осело на пол.
Они очнулись только тогда, когда дверь в лабораторию с грохотом отворилась, и внутрь влетел взъерошенный Холмс-старший. Джон ещё никогда не видел «Британское Правительство» в таком сумбурном виде, изменившем своему обычному лоску и выдержке:
– Что за сумасшедший дом здесь творится? Кто, чёрт возьми, отправил меня на несуществующее совещание? Джон? Шерлок? Что вы… Потрудитесь объяснить, это то, что я думаю? – Майкрофт указал на бездыханное тело на полу.
– Чудовище, – мрачно кивнул Шерлок, оправляя на себе больничную пижаму. – Можешь сверить по картотеке отпечатки пальцев и зубную карту.
– Зубную карту? – с брезгливым изумлением переспросил Джон.
Детектив в ответ вяло взмахнул рукой:
– Да, укусы на жертвах… так, не важно. А с тебя, милый братец, – Шерлок обернулся к Майкрофту, и взгляд его отяжелел, – объяснение. Почему мы оказались наживкой для Зверя?! Если я не услышу внятной причины, клянусь, ты окажешься рядом с ним, – нога детектива с омерзением пнула труп преступника.
– Не горячись и веди себя благоразумно. А теперь, если бы оба сейчас под моим надзором примите надлежащую помощь от медперсонала и приведёте себя в порядок, я введу вас в курс плана…
… Во-первых, я хочу, чтобы вы поняли главное: все участники миссии ни при каких обстоятельствах не должны были знать настоящего замысла. В сфере разумов Чудовищу ничего бы не стоило раскрыть ваши помыслы. Итак, начнём.
Некоторое время назад я позволил просочиться информации о том, что в этой самой лаборатории готовится тайная операция по сбору улик на Зверя, и что она будет включать в себя путешествие в Чертоги Разума Шерлока Холмса, который, действительно, в прошлом сталкивался с преступником. Как мы и предполагали, Зверь узнал об этом и предпринял попытку сорвать операцию, проникнув в лабораторию и, как он думал, направив ход эксперимента в нужную ему сторону. Преступник считал, что внедрился в Чертоги Разума Шерлока, и в образе крылатой тени попытался управлять ходом событий, захватив Шерлока.
На самом же деле ситуация обстояла так. Нам было выгодно, чтобы Зверь полагал, что перехитрил нас. А мы тем временем заманили его в ловушку и сами забрались в его мозг. Точнее, мы поместили некий образ Чертогов Разума моего брата в мозг Чудовища, когда он с помощью нашего оборудования попытался включиться в процесс иллюзорного путешествия. Разумеется, Шерлок, твой настоящий разум остался невредим.
Таким образом, мы получили сложную многослойную конструкцию разумов. Первый самый наружный слой: Разум Чудовища. Вам он представлялся чёрно-белой горной бездной, в которой начиналось ваше путешествие, куда мы вас четверых: тебя, брат, вас, Джон, и также мисс Хупер и инспектора Лестрейда, – отправили. Всё, связанное с настоящим Чудовищем, было лишено красок, в то время как зона действия разума моего брата была многоцветной. Внутри первого слоя находилось созданное нами подобие Чертогов Разума, также многоуровневое. Эти уровни мы создали для вашей защиты и продления путешествия, чтобы вы смогли собрать все улики незаметно для Чудовища, который полагал, что ведёт свою игру. Зыбкие переходы же между слоями оказывались под неким влиянием разумов самих путешественников, в частности, как вы выражаетесь, Джон, вашей меланхолии. Мы попытались наделить ваши образы в Чертогах Разума ощущениями, как можно более приближенными к ощущениям ваших же живых тел в плане эмоций и чувственного и плотского восприятия, надеясь, что это поможет вам в поиске улик, и, - Майкрофт подавил усмешку, - как видно слегка перестарались.
В конце концов, с одной стороны, Зверь сам, во плоти, оказался у нас в руках, и, хоть я не рассчитывал на это, был нейтрализован вами. А с другой стороны, теперь мы знаем местоположение его убежища, где томятся остальные его жертвы, а также способ их спасти. И всё благодаря вам двоим.
– Да неужели? – саркастически скривился Джон. – Надеюсь, вы позабавились всласть, глядя на нас. Вы хоть представляете, что мне пришлось… пришлось… А, чёрт с вами, Майкрофт! Что за способ спасти людей?