Лорд Вольдеморт тем временем снова проявил пагубную самонадеянность, списав притихшего Энакина на свое искусство окклюмента, и попытался даже проникнуть в сознание своего врага, чтобы понять, с какой поры тот такой борзый.
- Прочь из моей головы! – тут же рявкнул Энакин с такой силой, что Вольдеморта прошиб холодный пот, а Энакин вдруг напал в своей новой памяти на подходящие строчки.
- Прочь из моей головы, твой новый соперник пробил все пароли, вскрыл все твои ящики, прочитал все пророчества о тебе – ни фига себе, ни фига себе! – втолковывал Энакин своему новому знакомому в любимом музыкальном стиле Джа-Джа Бинкса, который в этом мире носил короткое название рэп. – Прочь из моей головы босиком, кувырком, с чемоданом в руке или без чемодана в руке, налегке, вдалеке, пока я по тебе не проехал катком! **
В этот момент хоркрукс в новом теле Энакина хрупнул, поддался и связь между Темным Лордом и Гарри Поттером оборвалась навсегда. Вольдеморт с облегчением утер холодный пот и в первый раз подумал, не отвалить ли ему обратно в Албанию по-хорошему.
––––––––-
** Монолог Энакина принадлежит перу Александра Васильева из группы «Сплин».
========== III ==========
И все, что с нами дальше сбудется,
Ах, сбудется, ах, сбудется,
Пройдет по этой смутной улице,
Чтоб знали мы в конце концов,
Что много лет за нами старыми
Бредет во тьме кварталами
Какое-то весьма усталое
И дорогое нам лицо.
Юрий Визбор, «Сон под пятницу»
Гарри за последние два года заметно вытянулся и больше не чувствовал себя низкорослым. Но все же в своем мире он был просто подростком, худощавым и немного неловким, и вид на мир с роста в метр девяносто ему показался новым и чертовски привлекательным. Мимо спешили невысокие люди, большинству из которых он мог плюнуть на макушку. Пара школяров на летающих досках благоразумно обогнула его за пару метров, уважительно глянув на ширину его плеч и внушительные руки. Гарри даже пришлась по вкусу железная рука в вечной черной перчатке, сжимавшаяся с силой гидравлического пресса. «Вот бы Малфоя такой рукой за грудки потаскать, - с удовольствием подумал Гарри, непроизвольно сжимая железную руку в кулак. – Или форсгрипом придушить. Можно, конечно, и магией, располосовать невидимыми мечами в нескольких местах… хотя нет, это все же уже слишком».
Идущий рядом Кеноби тем временем с облегчением вздохнул, заметив, что лицо его ученика наконец стало нормальным, то есть довольным и высокомерным. «Конечно, Йода сказал бы, что такие мысли его до Темной Стороны доведут, - пробормотал про себя Кеноби, заметив, как железная рука Энакина немного поднялась и изобразила форсгрип. – Но ведь не довели же еще до сих пор. А то он как пошел в последнюю неделю корчить постные рожи да толковать со мной смиренно, аки монашек, я ж сам чуть до Темной Стороны не дошел. Нет, нужно все держать в равновесии, крайности нам ни к чему». Надо сказать, что за все годы воспитания Энакина это была наиболее мудрая мысль, посетившая Оби-Вана.
- Иди вон поговори с политиками, - предложил Кеноби, когда они с Энакином дошли до здания Сената, и подумал про себя, что если где форсгрип и пригодился бы, то в первую очередь в Сенате. «Что, если той демократии, которой мы служили, уже нет? – с горечью сказал себе Кеноби, но, будучи человеком пожившим и неромантичным, не стал продолжать насчет того, что аж целая Республика стала средоточием зла. – Все же в правительстве захватили бюрократы, олигархи и ворье, перевешать их всех на фонарях!»
- А вы пойдете, учитель? – с надеждой спросил Гарри, который последнюю неделю жался к Кеноби как юный падаван, чувствуя себя в новом мире растерянно и неуютно.
- Да нет, мне политики обрыдли совсем, - честно признал Оби-Ван, но не ляпнул, что отправится заседать в Совет, чтобы не раздражать самолюбивого ученика, обойденного магистерской звездочкой, а запросто сообщил, что пойдет накатит стакана.
- А охрана меня пропустит? – с опаской спросил Гарри, глядя на внушительное количество штурмовиков у входа.
«Крепко же его при аварийной посадке шандарахнуло, - с сочувствием подумал Кеноби. – Канцлера этого хренова он, конечно, спас, но уже неделю ходит сам не свой. Да, раньше он был немного слишком заносчив, пытался пройти без пропуска совершенно везде, рявкал на охрану: «Я генерал и рыцарь джедай Скайоуокер, прочь с дороги, консервные банки!», а потом даже хватался за меч, будто майндтрик не для него придуман. Но сомневаться, что личного друга канцлера и любовника сенатора Амидалы не пропустят без пропуска сенатские часовые, - это уж какая-то нездоровая скромность».
Внезапно Кеноби вспомнил с теплотой, как робел перед гвардейцами маленький Энакин, и как он, Оби-Ван, в первый раз тайком провел его в Сенат, где, к сожалению, им встретился Палпатин и тут же начал крутить малышу мозги и отбивать его у учителя.
- Ладно, пойдем, - согласился Оби-Ван. – Мы объясним им, что им не нужны наши документы.
Гарри со страхом и благоговением, словно маленький Энакин, следил за тем, как учитель Кеноби без палочки берет штурмовиков под Империо и они выполняют все его указания с остекленевшими глазами. У Кеноби тем временем просыпались давно задремавшие отцовские чувства и ностальгия по тем временам, когда они с Энакином были просто боевыми товарищами, а не членами джедайского Совета.
- А это разве не относится к Темной … Стороне, учитель? – спросил Гарри, в очередной раз проглотив неуместное в новом мире слово «магия».
- Ну разве что чуток, - беззаботно ответил Кеноби как в молодости. – Слушай, давай-ка я пошпионю вместо тебя за канцлером, а ты ступай к жене.
- К какой жене? – очень натурально изумился Гарри, потому что о наличии у себя в этом мире жены он действительно не имел никакого понятия.
«Может, и зря я признался, что знаю, - подумал про себя Кеноби, удаляясь по коридору и сдерживая свои обычные хулиганские желания найти здесь главный щит и все обесточить к ситхам, просто по приколу. – Все-таки женитьба противоречит Кодексу, а я его учитель. С другой стороны, сработало же – шпионаж за канцлером на этот раз у него возражений не вызвал».
Энакин от всей души шваркнул об пол хоркрукс, который он наконец вырвал из своей головы, и в кои-то веки решил не пренебрегать советами своего учителя и досконально во всем разобраться, прежде чем начинать действовать. Много раз ему приходилось буквально хватать себя за руки. Например, буквально вчера ему тут обещали «важнейшее воспоминание», болтали о каких-то хоркруксах – Энакин нюхом разведчика чуял, что именно эта информация ему и нужна – а потом ничего не сказали, только посоветовали уговорить Слагхорна показать настоящие воспоминания. «Да у меня не такие говорили, - шипел Энакин, но все же сдерживался от того, чтобы вскочить на ноги и стремглав бежать вступать в агрессивные переговоры. – Сейбер надо было прихватить, они оба у меня запели бы как соловьи! Кстати, а зачем я Дуку добил-то? Вот бы кого допросить! Ой, я тупой, ой, я дурак! А все этот Палпатин со своими советами, сейбер ему в горло. Сам влип, как кур в ощип, учителя из-за него чуть не угробили, а еще с советами лезет. Что-то я на него теперь тоже злой».
Следующая серия воспоминаний была посвящена Министерству магии. «Это не Республика стала средоточием зла, - заключил Энакин. – Это я теперь знаю, кто у нас средоточие зла. В нашем Сенате хотя бы Падме есть, или вот Бейл Органа нормальный мужик. Командор Таркин хоть и зануда, а хороший солдат. А тууут… Ситхи копченые, зачем же я все-таки не взял с собой сейбер? Верно же говорит командир 501ого легиона: только массовые расстрелы спасут Родину».
Шваркнутый об пол хоркрукс тем временем пытался разобраться, что же теперь является его материальным носителем, и с ужасом понял, что это грязный носок. Такое обращение привело осколок Вольдемортовой души в бешенство, и он решил немедленно отыграться на том, кого он все еще считал волшебником-подростком.
- Я видел твое сердце, и оно моё! – заявил хоркрукс.
- Чочочо? – изумился Энакин, открыв глаза и продолжая прокручивать в голове воспоминания о том, как обращаться с волшебными палочками.
- Я видел твои сны, Гарри Поттер, я видел твои страхи, - продолжал хоркрукс, и Энакин, сняв очки, сначала протер глаза, а потом подумал и протер еще и очки. Все-таки раньше как бы Энакин ни напивался и как бы ни мучился с похмелюги, носки не заводили с ним бесед о делах сердечных.
- Мне ведомы все твои тревоги, - не отступался хоркрукс. – То, о чём ты мечтаешь, может сбыться, но и то, чего ты боишься, может сбыться тоже.
«Ну прям как Палпатин, - заметил про себя Энакин. – Кстати, а откуда Палпатин знает, что именно мне снится? Я же ему об этом не говорил. Да еще и легенды о Дарте Плэгиусе рассказывает. Ох, сомнительный он какой-то! Вот вернусь, возьму меч… или просто выдам его Совету Джедаев… а лучше так: возьму Кеноби, и пойдем к канцлеру в гости, на агрессивное чаепитие. Мы сами себе Совет!»
- Твои мысли выдают тебя, - плел тем временем свою паутину хоркрукс. – Ты боишься за своих друзей. Особенно за свою подругу. Да, твои чувства к ней сильны…
Энакин тем временем успел пошарить в воспоминаниях Гарри и убедиться, что подруга ОК, хотя и немного молода.
- Слушай, - наконец ответил Энакин хоркруксу, поднимая его с пола. – Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что ты – носок?
========== IV ==========
А новый год и ель зеленая,
Зеленая, зеленая,
Свеча, гореньем утомленная,
И некий милый человек.
И пахнет корка мандаринная,
Звезда висит старинная,
И детство все такое длинное,
И наш такой короткий век.
Юрий Визбор, «Сон под пятницу»
«Так у меня в этом мире есть жена?» – думал Гарри, идя коридорами Сената и вспоминая нужный ему маршрут, но память Энакина вместо маршрута стала подсовывать ему воспоминания о Падме, начиная с битвы при Набу и Геонозиса и дальше по всем клоническим войнам.
«Вот так да! – изумился Гарри, увлекаясь воспоминаниями и прислоняясь к стенке. – Настоящая боевая подруга. Иногда, конечно, бывает правильной до занудства, но это можно пережить, Гермиона тоже мне постоянно нотации читает. Главное, что для него она всегда готова нарушить любые правила. Да и сама по себе иногда не прочь… Повезло этому Энакину! А я-то еще думал, что если боевая подруга, то о других чувствах можно забыть. Что же, теперь уже не вернешь».
Гарри вздохнул и отправился дальше по сенатским коридорам, преследуемый мыслями о том, что в этом мире Избранный умеет пожить, несмотря на все запреты, а он в позапрошлом году, когда Крам и Седрик всплыли из озера с девушками, всплыл с Роном, как последний лох.
Дверь кабинета сенатора Амидалы была закрыта, но Гарри, проштудировавший уже почти все воспоминания Энакина о жене, этому не удивился. «Кто куда, а Гермиона на лекцию», - пробормотал себе под нос Гарри и отправился в зал заседаний.
Падме, которая действительно была в это время в зале заседаний, последнюю неделю досадовала на Энакина: во-первых, за его недавнее мрачное состояние, в котором он постоянно смотрел на нее траурными глазами, утверждал, что устал скрываться, а потом умолкал, так и не предложив ни решения, ни объяснения того, чем вызваны его мрачные мысли. Во-вторых, в последнюю неделю, вернувшись с задания по спасению канцлера, Энакин словно прилип к своему Кеноби и не то что ни разу у Падме не переночевал, а даже не позвонил. Но Гарри удалось примирить Энакина и Падме: когда Падме увидела, как Энакин приник к стеклянной двери зала заседаний и смотрит на нее несытыми восхищенными глазами, словно падаван, ее сердце тут же смягчилось.
Гарри же, когда Падме бросила на него благосклонный взгляд, весь аж зарделся, потому что в этот момент память Энакина прокручивала для него воспоминания с пометкой «детям до 18», нимало не смущаясь тем, что Гарри еще и 17 не было. «Так вот оно, оказывается, как все устроено, - ошарашенно подумал Гарри, оторвав от Падме взгляд и отдышавшись. – Вроде просто, а ведь без подсказки не сообразишь».
Оби-Ван Кеноби провел свое время в Сенате с не меньшей пользой: он прокрался к кабинету канцлера, который даже после похищения на прошлой неделе снова беспечно не выставил охрану, хоть заходи толпой его арестовывай. Канцлер в этот момент разговаривал по дальней связи с кем-то, кто называл его «лорд Сидиус». У Оби-Вана Кеноби появились какие-то смутные догадки.
- Генерал Гривус, советую вам переправить руководство сепаратистов на Мустафар, - говорил тем временем канцлер Палпатин. – Смерть графа Дуку была необходимой жертвой. Скоро у меня появится новый ученик. Он гораздо сильнее и гораздо моложе.
«А еще скорее у тебя появятся травмы, несовместимые с жизнью», - подумал про себя Кеноби, хватаясь за меч, но потом задумался.
«Утром деньги, а вечером ситхи, - сказал себе Кеноби и вышел из приемной канцлера. – Вот убью его сейчас, меня еще за государственную измену посадят. А пойду заложу в джедайский совет – чего доброго, повышение дадут. А арестовывает его пусть Винду, Винду не жалко. И да, еще надо Энакину все же магистра выбить, а то, действительно, некрасиво как-то получилось».
Оби-Вана жизнь по галактике помотала, и торговаться он умел. Но среди всех алчных торгашей, с которыми его сталкивала жизнь, еще не было такого наглеца, как магистр Винду, который в ответ на сообщение о том, что Оби-Ван нашел ситхского лорда, высокомерно заявил «если вы сказали правду, Оби-Ван, я начну вам доверять».
- Можете мне и не доверять, - холодно ответил Оби-Ван, которого было трудно вывести из себя, но Винду почти удалось. – Только готовьте бабки, а также маршальский жезл для меня и звание магистра для моего ученика. Иначе имени ситха я вам не скажу.
- Это государственное дело, магистр Кеноби, - строго сказал Винду.
- Именно так, - согласился Кеноби. – Поэтому маршальский жезл и звание магистра вперед. Я сейчас смотаюсь на Утапау, зарежу этого вашего Гривуса, и чтоб когда вернусь, чтоб все было. Я вам не вчерашний падаван, я вас, джедайских магистров, насквозь вижу.
- Вы так говорите, магистр, - зло ответил Винду, - будто вернуться с Утапау вам будет очень легко.
- Извините, вашу мать, как мне это понимать? – вскипел Кеноби. – Вы отправили меня на невыполнимое задание?
- Вовсе нет, магистр Кеноби, - попытался смягчить впечатление Винду, хотя думал он именно это. Строптивый и своевольный магистр давненько ему мешал, и именно поэтому Винду предложил Совету выбирать для этой миссии между Энакином и Оби-Ваном, вместо того чтобы послать учителя и ученика на задание вместе, как заведено испокон веков. Дополнительно к этому Винду хотел заставить Оби-Вана и Энакина соперничать, что вышло плохо, потому что Гарри не обладал самолюбием Энакина и спокойно принял новость о том, что миссию доверили не ему, а Оби-Вану, чем разозлил Винду и немало обеспокоил Кеноби. «Ты стал мудрым джедаем, - с издевкой сказал тогда Кеноби своему смиренному ученику. – Я и не надеюсь стать таким. Ни в коем случае. Не приведи Господь!»
«А Энакин в чем-то прав, - размышлял про себя Кеноби, направляясь к космопорту и вспоминая прошлогодний разговор со своим, тогда еще настоящим, учеником под кило коньяка. – Орден уже не тот, и республика уже не та. А демократия, как пишут философы, вообще упаднический образ правления, недаром в армии она не применяется, да и в Ордене тоже. Но мы-то с Энакином те еще! Мы еще дадим им всем жизни!»
Энакин провел первые часы в новом мире со свойственной ему энергией, и уже к вечеру после пробуждения в пустом общежитии, по сравнению с которым даже спартанские джедайские казармы были верхом технологического прогресса, подводил вслух краткие итоги, сидя на своей кровати.
- Во-первых и в главных, - сказал Энакин, пнув носок-хоркрукс, - в этом чертовом мире Сила работает, но примерно как компьютер магистра Йоды: глючит, виснет и постоянно требует какие-то левые пароли. Зато, правда, есть палочки, палящие молниями Силы, но к ним замучаешься документацию читать. Есть также большие палки с прутьями, с грехом пополам заменяющие спидер. Самая магия в них – это как с них не сваливаются. А также есть меч с надписью «Гриффиндор», - Энакин повертел в руках только что уведенный из кабинета Дамблдора клинок, - не световой, но что-то такое в нем есть. В принципе, жить и работать можно.