В оформлении обложки использован арт автора 简体中文 с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.
Жанна Лебедева
Нелюбимый
Энви с завистью смотрела на сестру. Та была несказанно хороша собой и к тому же всегда умела настоять на своем. Вот и сейчас, стоя перед укрытым леопардовой шкурой креслом отца, Айви решительно мотнула хорошенькой головкой и заявила твердо:
– Нет.
По лицу барона Эдинширского пробежала едва уловимая тень. Он шевельнул черным усом, задумчиво потер ладонью отполированный набалдашник резной трости и с надеждой посмотрел на любимую дочь:
– Я думал обрадовать тебя этой новостью. Неужели, дорогая, ты не хотела бы стать графиней Тэсской? Об этом мечтают многие невесты, неужели…
– Нет, – вновь заявила Айви, скаля в злом раздражении чуть крупноватые зубы. – Я же сказала – нет!
Она притопнула ножкой по старому граниту пола. Дерзко и тревожно звякнул о камни подбитый крошечной стальной подковкой каблучок.
«Она всегда такая. И ей все сходит с рук» – отметила про себя Энви, глядя, как сестра в очередной раз вьет веревки из не чающего в ней души отца. «Айви есть Айви. А я никогда не буду такой». Энви снова послала в прямую гордую спину сестры тяжелый взгляд. «Айви отказывается от очередного замужества, а я здесь сегодня интересно зачем?»
Энви окинула взглядом старые гобелены с драконоборцами и королями, длинные вымпелы, когда-то алые с золотом, но теперь совершенно бесцветные, серые под слоем накопившейся пыли.
– Ты моя любимая дочь, и я не буду настаивать, – с грустью пообещал борон.
В последней попытке отыскать понимание, он встретился с Айви глазами, но тут же отвел их в сторону. Колкий, высокомерный взгляд дочери заставил его поступить таким образом…
Какие пронзительно-холодные глаза! А ведь раньше прекрасные глазки его милой Айви не были такими. Раньше она, словно ангел, порхала по комнатам замка с воздушным шаром в руке. Раньше она подбегала к его ногам и забавно утыкалась носом в колени. Милая, милая Айви… Неужели эта красивая взрослая девица и есть его дочь? Наверное, он слишком долго не был дома и слишком много времени потратил, занимаясь политикой и войной. Непозволительно долго и непозволительно много….
Барон толком не бывал дома лет десять. За это время многое поменялось, и многое ушло безвозвратно. И прежде всего исчезло то наивное доверие, которое всегда испытывала малышка Айви к своему отцу. Она всегда делилась с ним детскими печалями и страхами, она слушалась его беспрекословно и радостно… Как давно это было. Будто во сне…
***
Оглядывая с высокой башни замка окрестности Эдиншира, старый барон вздыхал, задумчиво чесал затылок, то и дело прикладывая к губам резаную из кости медведя трубку. Его зоркий, несмотря на преклонный возраст, взгляд блуждал по лесистым сопкам, мерными волнами уходящим к горизонту. Зима. Эта зима принесла на родную землю много перемен. Этой зимой в мирный и тихий Эдиншир явился дракон Гвенделайн, и все стали жить по-другому.
Мир уже давно забыл о драконьем терроре. Времена рыцарей и драконоборцев прошли так давно, что их имена и подвиги стали легендами и преданиями. Современные драконы, те немногие, что еще доживали свой век на территории Союза Земель, были сговорчивы, ленивы и меланхоличны. Они не душили девственниц и не грызли наглых храбрецов, решивших поиграть с клыкастой судьбой. В большинстве случаев эти дряхлые старики мирно спали на своих полуистлевших сокровищах, полузабытые и не страшные уже никому.
Гвенделайн был другим. Молодой, голодный и опасный. Наглый. Он явился в Эдиншир с севера и сходу погубил несколько деревень. Он ни с кем не считался и никого не боялся. Он посеял ужас в сердцах людей и лишил их всякой надежды. Самым немыслимым было то, что, в отличие от всех известных миру драконов, Гвенделайн умел принимать человеческий облик. Так говорили. И старый барон в это верил. Иначе откуда хитрый монстр умудрился прознать про все уготованные ему ловушки? Про все облавы и травли? Барон был уверен, что перекинувшись человеком, Гвенделайн беспрепятственно бродит по его землям и слушает, выведывает, вызнает все, что ему нужно.
Не справившись с напастью собственными силами, барон принял решение обратиться за помощью к своему старому знакомому – герцогу Фретту Тэсскому. Прекрасно понимая, что такую просьбу нельзя изъявлять с просто так, барон собирался напомнить владыке Тэсса об одном стародавнем договоре…
Грегоф вздохнул, задумчиво потер ладонью набалдашник трости. Костяная голова грифона под его рукой уже едва угадывалась, а полированная годами кость блестела, как зеркало. Еще утром, собираясь объявить Айви судьбоносную новость, Грегоф готовился увидеть счастье в глазах любимой дочери, но реакция юной баронессы оказалась совсем иной. Барон не мог понять причины ее отказа. Оценивая герцога Тэсского по-мужски, Грегоф видел в нем только плюсы. Фретт молод. Тридцать пять лет – расцвет силы и ума. Сильный воин, хороший стратег и к тому же близкий друг короля, он не мог не понравиться Айви, которая всю жизнь мечтала покинуть надоевший Эдиншир. Она всегда хотела оказаться при дворе, жить в сказочной роскоши, и никто, кроме Фретта, не мог успешнее воплотить в жизнь такую мечту…
«Это ты виновата, Клодина, – барон мысленно обвинил жену, – ты никогда не любила меня, всегда была непокорной, хоть и молчала, будто рыба. Отомстила, значит. Вбила свое самовольство в дурашливую головку Айви, и наслаждаешься теперь…»
Клодина… Грегоф навсегда запомнил лицо избранницы в момент их бракосочетания. Эти пронзительно-синие, злые глаза на бесстрастном кукольном лице. Он полюбил ее за холодную, гордую красоту, возжелал безоговорочно и страстно. Ее тоже отдали против воли – за деньги, которые тогда еще водились в Эдиншире.
Грегоф помотал головой, содрогаясь от воспоминаний. Нет, он слишком сильно любит Айви, чтобы поступить с ней так. Ее живые, лучистые глаза не должны заледенеть, засочиться хоть каплей той мертвой, обреченной злобы, что когда-то он рассмотрел в глазах Клодины….
«В конце концов, у меня есть Энви» – решил он, кивнул себе и в очередной раз потер ладонью грифонью голову.
Так решение было принято. Остановив свой выбор на Энви и не получив от той отказа, Грегоф вздохнул со спокойной душой – герцог Тэсский без обещанной невесты не останется…
***
Теплые струи блестящими змеями струились из разверзнутой пасти мраморной львицы и с веселым звоном обрушивались в небольшой бассейн. Над ним плотным облаком стоял пар – горячий источник выглядел оазисом, посреди укрытого снегом сада. Единственное оживленное место среди оголенных, черных вишен и белой земли.
Теплые струи омывали девичье тело. Упругое и молодое, оно почти сливалось с окружающими источник снегами в своей холодной бледности. Длинные темные пряди струились по гибкой спине, тянулись мягкими щупальцами к нежной ложбинке над упругими ягодицами.
Перед мраморной чашей уныло топтались две камеристки в меховых накидках. Они уже растянули в стороны широкий квадрат махрового полотенца и подготовили длинный овечий тулуп. Они уже замерзли, а юная госпожа все никак не хотела выходить, все нежилась в теплой воде, подставляя ладони горячим брызгам.
Нагая красавица не ведала, что кроме послушных служанок за ней наблюдает еще одна пара внимательных глаз…
Энви замерла, прячась за корявой старой яблоней. Глядя, как плещется в горячем источнике Айви, она в очередной раз сравнивала себя с сестрой. Голая Айви казалась еще совершеннее Айви одетой. Стройные ноги, тонкая талия, округлые бедра и гладкий живот. Без корсетов и юбок ее превосходство выглядело слишком очевидным, и Энви ощутила привычный укол зависти. Не глядя в сторону сестры, она бесшумно двинулась к стене замка, чтобы подняться по лестнице на галерею и в окружную дойти до собственных покоев, но потом передумала и, прогуливаясь, побрела вдоль аллеи окоченевших яблонь.
Зависть. Энви ничего не могла с ней поделать. Наверное, это чувство жило в ее сердце с рождения. Оно росло, развивалось и крепло вместе с ней. Энви пыталась справиться с завистью, но зависть раз за разом одерживала победу. Попытки борьбы сменились смирением. И теперь Энви принимала все свои чувства как должное.
Тем временем, верные камеристки укутали Айви в полотенце, обернули поверх теплым тулупом и увели в покои.
Энви осталась одна. Скрестив на груди руки она, бродила между спящих деревьев сада. Все прикидывала да раздумывала, так и не решив для себя пока, как реагировать на услышанную от отца новость о будущем замужестве. Наверное, выйти замуж за герцога – это хорошо. Он не стар и хорош собой – по крайней мере, так рассказывал о нем отец-барон.
Замкнутая, скрытная и сдержанная Энви никогда прежде не задумывалась о проблемах брака и отношений между женщинами и мужчинами. Эта часть жизни была для нее чем–то последовательным, самим-собой разумеющемся. Энви никогда не была влюбчивой или страстной натурой. Она всегда оставалась расчётливой и прагматичной, по крайней мере, хотела казаться такой.
«Брак – сделка, не более того, – убеждала себя Энви, гуляя по саду, – и герцог Тэсский – лучшее, к чему можно стремиться в этом деле». Наверное, ей стоило прыгать от счастья до потолка, но эмоции были на нуле. Никакой особой радости юная баронесса пока не испытала. Рассудительная Энви не могла успокоиться ни отыскав в собственной голове ответ на один весьма важный вопрос. Раз перспективы грядущего брака так хороши, с чего вдруг заупрямилась Айви?
***
Солнечные лучи падали на устланный волчьей шкурой пол кареты. За окнами ровными рыжими полосами мелькали стволы сосен. Пара бородатых мохноногих лошадей бежала дружно, в ногу. Две чубарые кобылы давно свыклись ходить в одной упряжке и точно повторяли движения друг дружки. Карета стояла на зимних полозьях, тянуть ее было бы легко даже одной лошади. Над полозьями в стороны торчали пустые штыри осей. Колеса лежали на крыше – ожидая прибытия в Тэсс.
Из всех тринадцати земель Союза герцогство Тэсс слыло самой богатой и обширной территорий. Здесь простирались щедрые леса, полные дичи и деревьев ценных пород, здесь текли реки богатые рыбой и зеленели свежими травами луга. По слухам, Тэссу уступал даже южный Террахим – вотчина самого короля, который, к слову сказать, приходился герцогу Фретту дальним родственником.
Так как герцогство находилось гораздо южнее Эдиншира, климат там был теплее. На разъезженных дорогах в это время года снег не лежал, зато распутица царила такая, которая на родине Энви обычно наступала лишь в середине весны.
От ворот родного замка следом за каретой дочери ехали трое гвардейцев из личной гвардии барона Эдинширского. Сопроводив баронессу до Флёнда, что лежал ровно посреди пути из Эдиншира в Тэсс, они передали молодую госпожу королевским рейнджерам из Тесского гарнизона и отправились восвояси. Здесь, в Союзе, отряды рэйнджеров, которых еще называли «зелеными стрелками», считались личной гвардией короля, и патрулировали союзные земли под предводительством закрепленных в каждой местности шерифов.
Когда-то на заре Союза, объединившего воюющих друг с другом феодалов в единое сильное государство, королевский пост был признан формально, ведь Союз на то и союз, чтобы дать равные права всем его участникам. Именно поэтому первые короли играли роль весьма символическую, но постепенно королевский трон укрепился, оброс личной гвардией и тайными службами и теперь в Союзе, как и в любом другом государстве король являлся главой всех территорий, оставив землевладельцам-феодалам право высказывать свою волю на уровне союзного Совета…
Погода портилась. Лошади месили копытами грязь, кучер сердито кричал на них, подстегивал хлыстом, но процессу движения это способствовало мало. Карету качало, будто лодку на волнах, и первое время Энви безмятежно спала, откинувшись головой на спинку сидения. Хорошенько выспавшись, баронесса выглянула в окно и стала с любопытством рассматривать пролетающие мимо пейзажи. Непроходимые леса, вотчина герцога Фретта, раскинулись вдоль дороги. Энви с интересом рассматривала могучие разлапистые ели и серый налет мха на придорожных камнях. Эти леса были древними и хранили в своих глубинах много нераскрытых тайн. В легендах и приданиях говорилось о потайных пещерах и несметных сокровищах, о лесных монстрах и чудесном оружии, дарованном духами героям древности, уже давно канувшим в небытие.
Эти косматые, неприветливые деревья и сейчас выглядели сказочными. Лишь озорные рыжие белки, весело скачущие по склоненными над дорогой ветвям, нарушали величественный покой древней, суровой земли.
Всю дорогу Энви раздумывала о том, какая жизнь ждет ее в Тэссе. Будет ли она лучше или хуже ее Эдинширского существования. Надо быть провидцем, чтобы знать о таком наверняка. Безусловно, внешне все выглядело невероятно привлекательным: как снег на голову – влиятельный муж, новый титул, допуск к королевскому двору. Но где-то в глубине души битая жизнью Энви догадывалась, что все не может складываться так хорошо. Тогда, что же плохо? Наверняка ее, явившуюся из глуши выскочку, решившую прыгнуть от захолустной баронесски до герцогини одним махом, многие не примут. И что? Замкнутую одиночку Энви не слишком волновало чье-то мнение. Полюбят меня там или нет, их дело…
Двое рейнджеров, едущих рядом с каретой, всю дорогу развлекали себя разговорами. Молодые, задорные, оба совсем еще мальчишки, весело хохотали и подшучивали друг над другом. Энви слушала их веселые перепалки и дружеские подтрунивания, порой слишком грубые для нежных девичьих ушей, и ей безумно хотелось посмотреть, как сопровождающие выглядят, а еще поболтать и посмеяться вместе с ними. В тот миг она завидовала этим шумным и бойким юнцам, как никому другому.
Дорога стала шире, и рейнджеры поехали вперед, оставив карету с Энви за спиной. Теперь до нее доносились лишь обрывки фраз и короткие смешки. Желая расслышать, о чем они болтают, баронесса высунулась из окна и тут же нос к носу столкнулась с лобастым гнедым жеребцом.
– Сиятельство решило вывалиться на ходу? – рывком повода отворачивая от окна кареты лошадиную голову, поинтересовался всадник. – Наш герцог сильно огорчится, если получит долгожданную невесту в шишках и синяках! – он весело тряхнул головой, отчего золотисто-рыжие, едва достающие до плеч, волосы сверкнули на солнце.
– Я хотела посмотреть, не кончается ли лес, – попыталась оправдаться девушка, спасовав перед напором молодого рейнджера, но мгновенно сообразив, кто тут имеет право напирать, а кто нет, возмутилась. – Я не должна отчитываться перед собственной охраной!
– Ну-ну, ладно вам, я же просто спросил, – дружелюбно заулыбался парень, глядя на Энви темно-карими озорными глазами.
– Отстань от нее, Марси, неприятностей захотел? – окликнул соратника второй сопровождающий, высокий темноволосый юноша с благородной осанкой и несколько надменным взглядом. – Герцог не одобрит подобного общения с его невестой.
– Ты что ли ему наябедничаешь, Эрл? – весело отмахнулся Марси и натянул повод лошади, заставив ее отбить копытами чечетку. – Ты такой зануда! Госпоже баронессе уже осточертело ехать по лесу, вот я и решил развлечь ее беседой. Или ты хочешь, чтобы она от скуки из окна на ходу сиганула?
– Ну и болтун же ты, – устало отмахнулся Эрл и тут же остановился, замер, послав напарнику знак молчания. – Тише. Слышишь? – спросил почти беззвучно.
Марси прислушался, чутко водя головой по сторонам:
– Пятеро, уже близко скачут.
– Что делать будем, вдвоем? – в голосе Эрла прозвучала не то чтобы тревога, но, скорее, некоторое сомнение в собственных силах.
– Разбойники же! – весело отмахнулся Марси, казалось, перспектива подобной встречи вовсе не напрягла его, а наоборот, здорово порадовала. – Ты что, старик, испугался? А еще королевским рэйнджером зовешься, мундир и плащ зеленые носишь! Э-эх! – нарочито пристыдив осторожного товарища, он развернул коня мордой к погоне и поставил боком к карете. – Поднимай арбалет, Эрл, и нечего ныть. Сделаем пару-тройку ежей из разбойничков, повеселим молодую госпожу!