В субботу, встав, как обычно, на час раньше, я позавтракала яичницей и отправилась на рынок. Предстояло закупить продуктов на неделю, сдать в ремонт сапоги с отбитыми набойками и ещё забежать за осветлителем. В следующую пятницу Вовчик возвращается из командировки - в воскресенье надо подкраситься, а то корни уже отросли.
Заколов свою блондинистую шевелюру "крабиком" и чуть подкрасившись, я проверила, на месте ли кошелёк и вышла из квартиры. И почти сразу же встретила Нонну, соседку.
"Ну всё, - думаю. - Попала. Сейчас как заведётся про своего Че Гевару!"
Есть у моей соседки такая привычка - с каждым знакомым и полузнакомым обсуждать свои сны, в которых этот кубинский революционер занимает особое место. Уж не знаю, чем ему так полюбилась Нонна, что он её навещает во сне чуть ли не каждую неделю? Или, может, это он так полюбился несчастной и одинокой женщине? Но факт остаётся фактом - своим товарищем Че она прожужжала уши всему подъезду.
Тогда я ещё не знала, что мне скажет Нонна. А если бы знала, то предпочла бы услышать очередную новеллу про того же Че.
- Привет, Наташка! Что на тебя вчера-то нашло? Таськины родители собираются на тебя в милицию писать. Понимаю, что тебе в школе было плохо, но ты ж держи себя в руках. Тут тем более несовершеннолетняя - статья серьёзная.
Я от таких речей как стояла, так и застыла. Мозги мои наотрез отказывались работать, переваривая услышанное. Что же я вчера могла натворить такого, чтобы писали в милицию? Тем более, с несовершеннолетними? И кто такая Таська?
Что касается школы, тут Нонна права - в этом заведении я провела далеко не лучшие годы своей жизни. Постоянные издевательства одноклассников, нападки учителей, отражающиеся, как правило, в заниженных оценках, мысли: зачем я вообще родилась и живу? - всё это было мне знакомо. Поэтому, получив, наконец, аттестат, я радовалась, словно еврей, освобождённый из концлагеря, и праздновала окончание школы как День независимости.
Первое время, признаюсь, я хотела отомстить всем тем, кто долгие годы обращался со мной так жестоко. Но всё это так и осталось игрой фантазии. Потом начались хлопоты с поступлением, учёба в институте - и стало уже не до них. Особенно на третьем курсе, когда я познакомилась с Вовчиком. Нет, мести я теперь не жаждала. Правда, когда мне на улице встречается кто-то из бывших одноклассников, я делаю вид, будто мы незнакомы. Но разве ж это уголовщина?
Таська... Ни у кого из моего класса не было такого имени. Даже если предположить, что Нонна назвала так Таню. Таких у меня тоже не наблюдалось.
А уж про несовершеннолетних и вовсе похоже на абсурд. Те, кто со мной учились, уже взрослые, а у некоторых уже есть свои дети. А бросаться на детей, мстя за грехи их родителей - это уж точно не в моём характере.
Естественно, я тут же попросила Нонну объяснить в подробностях, что она имеет в виду. И в ответ услышала:
- Ты что, Наташка, совсем ничего не помнишь?
Помнила ли я? Разумеется. Я помнила весь вчерашний день. Как встала утром по звонку будильника, позавтракала, как поехала на работу. Помнила, что было на работе: цифры, отчёт. Потом, в конец рабочего дня, как обычно, бежала на электричку. Успела. Домой доехала безо всяких приключений, поужинала, посмотрела телевизор и легла спать. Ссориться я вчера ни с кем не ссорилась. Да и одноклассников бывших, к слову сказать, не встречала. Что же я такого должна помнить?
- Нет, - ответила. - Может, я кому-то что-то не так сказала, что-то не так сделала, но чтоб до криминала...
И вот тут Нонна мне выдала. Да такое, что у меня глаза чуть из орбит не вылезли. Оказывается, вчера, проходя мимо школы (а был тогда обеденный перерыв), Нонна неожиданно встретила меня. Она удивилась, спросила: "Наташка? Что ты здесь делаешь?" Я не ответила. И в тот момент как раз из-за угла выскочили три девчонки. На вид им было не больше десяти. Две из них били и толкали третью, выкрикивая разные обидные слова, и при этом омерзительно хохотали. Несчастная затравленно глядела то на мучительниц, то куда-то в сторону, словно ожидая помощи.
Помощь не замедлила появиться. По словам Нонны, я вдруг пулей полетела туда и с криком: "Ах ты дрянь!" - схватила за волосы одну из садисток. Потом я повалила её на землю и стала таскать по школьному двору, не обращая внимания ни на её крики, ни на попытки Нонны остановить меня. При этом дико орала что-то вроде: истреблять вас надо, как бешенных собак! И я бы, наверное, осуществила свою угрозу, если бы на крики не прибежали учителя. Втроём с Нонной они кое-как оттащили меня от несчастной жертвы. Я сначала визжала, вырывалась, а когда, наконец, затихла, меня отпустили и занялись пострадавшей, которая, к счастью, отделалась лёгким испугом и ушибами. Пока они её утешали, я успела скрыться.
- А тут как раз Тасина мама. Как узнала, что случилось, говорит: "Я этого так не оставлю - буду жаловаться в милицию".
- Да что ты говоришь, Нонка! - ошеломлённо пробормотала я. - Такого просто не могло быть!
- Вот и я бы не поверила, если бы кто-то сказал. Но ведь сама видела.
- Когда?
- Где-то около часа.
- Около часа?! Нет, это вообще нереально.
Я отлично помнила, что когда мы с Валентиной Петровной закончили разбираться с отчётом, было уже полвторого. Хотя сам разбор был недолгим, но я никак не могла в час у себя в Балашихе оттаскать девочку за волосы, а в полвторого быть уже на работе - в Москве. Расстояние между городами, а также график движения транспорта делает такое физически невозможным.
- Ладно, Наташ, я им про тебя ничего не сказала: не знаю, мол, не ведаю, кто такая. Но впредь контролируй себя, а то ещё, чего доброго, упекут.
- Спасибо, - проговорила я рассеянно. - Только вот не могло меня там быть, ну никак.
Нонна ничего не сказала - просто не успела. С лестницы, ведущей на четвёртый этаж, буквально слетела Ира.
- Здорово, девчонки, - затараторила она на ходу. - Слушай, Нонка, мне только что Петька звонил. Представляешь, что говорит!..
Что сказал ей Петька, я не слушала. Поняв, что стала третьей лишней, я попрощалась с обеими и пошла за покупками. Только до них ли мне теперь было? В голове вертелись совершенно дикие мысли. Что это? Может, Нонна просто захотела разыграть меня, вот и придумала всю эту нелепицу? Но нет - насколько я её знаю, такие вещи не в её характере. Да и говорила она вполне серьёзным тоном. Таким, будто и вправду что-то видела.
Если бы мне рассказал такое, скажем, Витёк из шестой квартиры, я бы сразу поняла, в чём дело. Трезвым он бывает, наверное, раз в сто лет, а спьяну ещё и не такое померещится. Нонна же совсем другое дело. Выпить позволяет себе только по праздникам, да и то немного. Не так, чтобы уж до глюков. Тем более, в середине рабочего дня.
Должно быть, кто-то из нас определённо спятил? Ну, не могла я в здравом уме и твёрдой памяти учинить такое. Хотя, если честно, жестоких детишек не люблю. Даже помню, когда был фильм, где одну девочку злая одноклассница дразнила сироткой, я чувствовала к этой злючке реальное отвращение. Мне хотелось просто придушить её на месте. Но даже тогда я прекрасно понимала, что случись мне взаправду оказаться рядом, душить я никого не стану. И таскать за волосы - тоже. Для того, чтобы сделать так всерьёз, мне нужно быть либо пьяной до чёртиков, либо сумасшедшей. Пьяной я вчера точно не была, да и вообще предпочитаю не напиваться до такой степени. Неужели второе?.. Только психического расстройства мне ещё не хватало!
Выходные пролетели в домашних хлопотах: стирка, глажка, уборка, готовка на всю неделю. За делами как-то забылась эта нелепая история. Вечером позвонил Вовчик, и мы болтали о том о сём, рассказывали друг другу, как живётся, и что новенького. Прощаясь, Вовчик сказал, что если успеет сделать все дела, то вернётся в среду. Слыша его голос, я тем более не думала о "произошедшем". В такие моменты мне особенно казалось, что жизнь идёт своим чередом, что всё будет по-прежнему и так будет всегда.
Но в понедельник утром я всё же решила проверить гипотезу насчёт своего сумасшествия. Первым делом, придя на работу, я постралась попасться на глаза начальнице и, как ни в чём не бывало, поздоровалась:
- Здравствуйте, Валентина Петровна.
- Здрвствуйте, Наташа.
"Наташа", а не "Наталья Сергеевна". Это уже хороший знак. Когда Валентина Петровна сердится на подчинённых, то называет их по отчеству. А прогул без уважительной причины вряд ли бы её безумно обрадовал. Стало быть, в пятницу я всё-таки была на работе.
Также я вспомнила, что незадолго до нашей беседы по отчёту, где-то в двенадцать с половиной, я пила чай вместе с Риточкой, секретаршей. И к чаю у нас был тортик с кремом, украшенный песочными грибами в шоколаде. Риточка сама пекла.
- Слушай, Рит, - как бы между прочим сказала я ей в разговоре. - Мне твой тортик очень понравился. Ты не дашь рецепт?
- Чего ж не дать? - улыбнулась Риточка. - Давай записывай...
Значит, и чаепитие было. А это тоже исключает возможность находиться в Балашихе в час дня. Тут на одной электричке минут сорок, а надо ж ещё дойти до вокзала, а по приезду - добраться до той самой школы.
Стало быть, с головой у меня всё нормально. Как минимум, двое видели меня в пятницу на рабочем месте. Не могут же трое сойти с ума одновременно. Нет, я, конечно, наблюдала случаи массового психоза. В той же школе, например, когда весь класс вдруг невзлюбил одну ученицу. Или на выборах, когда люди всей толпой кинулись голосовать за N. Очень уж им понравилось, что молодой и красивый. Затмение тогда нашло не то что на троих - на целые миллионы. Но это всё-таки не тот случай. А значит, если кто и сошёл с ума, то это Нонна.
С этими мыслями я, поболтав с Риточкой ещё пять минут, пошла работать.
Следующие выходные мы с Вовчиком провели в Дзержинском у моих родителей. Мама, как обычно, наготовила к нашему приезду кучу салатов, которые, конечно же, остались недоеденными, и мама, как всегда, ворчала, что пропадут. Папа с Вовчиком, как всегда, спорили о политике. Папу моего хлебом не корми - дай только порассуждать на тему как хорошо жилось в советское время и как сейчас всё плохо - всё развалили, разворовали, о людях не думают. Вовчик тоже в долгу не остаётся - давай ему про застой, про несвободу, про процессы над диссидентами. Папа ему в ответ - о вредительстве ЦРУ, о вездесущем американском империализме и вообще о "гнилом Западе". Заканчиваются эти дискуссии, как правило, ближе к ночи, когда мама начинает стелить постели.
Через выходные к нам приехали свёкор со свекровью. Они живут в микрорайоне Южный, поэтому добираться до нас им не составляет особого труда. Свекровь, как обычно, переживала, что мы с Вовчиком не торопимся заводить детей, стращала, что если мы будем тянуть, потом дитя может родиться больным, а сейчас для этого - самый возраст. Да и сама она боится, что умрёт, так и не успев понянчиться с внуками. И для убедительности сдабривает свои слова оханьем и жалобами, что у неё и то болит, и это, и вообще, "наверное, помру я скоро". Помню, когда она в первый раз пожаловалась мне на своё здоровье, ещё до нашей с Вовчиком свадьбы, я всерьёз подумала, что бедняжка стоит одной ногой в могиле. Но будущий муж и свёкор сказали мне: не обращай внимания - она всегда чуть где заболело - сразу "помирает". Другая слабость моей свекрови - астрология. Покупая журналы, она первым делом открывает страничку с гороскопами и тут же звонит всем родным и знакомым, чтобы порадовать их благоприятным прогнозом или, напротив, предостеречь, если Зодиак на этой неделе сулит неприятности. В этот раз у меня, к счастью, ожидалось повышение по службе, финансовые приобретения и полная гармония в любви, которую, однако, могут испортить грязные сплетни. "Так что ты, Наташ, подружкам-то не доверяй. Они-то как раз больше всего и сплетничают". Вовчика свекровь предостерегала от необдуманных поступков, которые могут привести к неприятностям как в делах, так и в семейной жизни, обещая, однако, щедрую награду, если он проявит терпение.
Будни также проходили по-прежнему - между работой и домом. Постепенно я напрочь забыла об этой странной истории. Да и Нонна больше ничего такого не "видела". Разве что сновидение, в котором я разговаривала с Че Геварой. Уже лучше. Это, во всяком случае, не статья. Пунктик - вполне возможно, но хотя бы не уголовный.
Думала ли я, что мне в скором времени придётся обо всём этом вспомнить? А ведь пришлось.